Тропинка следов. Пристанище.

Все также молча, все вошли в церковную горницу. Мужчины отнесли зеркала по местам, а Анна устало опустилась на скамью возле стола, небрежно бросив синюю тетрадь на стол. Батюшка, пожелав спокойной ночи и предоставив гостям горницу в их распоряжение, ушел. А они втроем молча расселись вокруг стола. Борьба с князем казалось вернула их всех из облачных далей в приземленную реальность сегодня. - Петр Иванович, поздно уже. – тяжело вздохнул Штольман. – Вернее рано. Вам надо уже Анну обратно везти. - Надо. – согласился Миронов. – Но сначала послушайте, что я предлагаю. У меня есть небольшой и опять же довольно рискованный план, но все может получиться. Петр Иванович вздохнул и начал: - Яков Платонович, я надеюсь, Вы понимаете, что как бы не развивались дальше события, спокойной жизни Вам не будет еще в лучшем случае полгода, а возможно и больше. Да-да… Вы прекрасно понимаете, что бумаг, имеющихся в папке, и записей в тетради достаточно, чтобы полетело очень много голов. Но как эту партию будет разыгрывать известный нам с Вами человек, мы на данный момент даже предположить не можем. И свидетель, которым Вы являетесь, может крайне мешать как одной так и обоим сторонам в этой игре. Миронов перевел дыхание и продолжил. - Я предлагаю Вам Париж, куда и предполагаю вернуться после Петербурга. При лучшем раскладе мне совсем не помешает там помощник и это будет просто временный отъезд, после которого Вы сможете вернуться в Петербург. Ну а в худшем случае, мы найдем себе занятие. Вы согласны? Миронов замолчал, ожидая ответа. Штольман молча сидел, опустив голову. Видно было, что это решение ему не совсем по душе, но и другого на данный момент не было. Он поднял голову, посмотрел на Анну, напряженно ожидающую его ответа, и повернувшись к Миронову, коротко сказал: - Согласен. Что делаем? - Итак… - продолжил Петр Иванович, - Ехать в Париж, мы будем все по отдельности. Вы, Яков Платонович, едите уже сегодня утром через Москву. Вот Ваш билет на московский поезд. Уж не взыщите, третий класс. А у меня в пролетке лежит сверток с крестьянской одеждой. - От нищего до крестьянина, внушительный шаг по социальной лестнице. – без горечи усмехнулся Штольман, забирая билет. - Из Москвы Вы поедете в Варшаву, где будете дожидаться меня. И вместе из Варшавы мы уже отправимся в Париж. Только не уезжайте из Москвы сразу же. В Затонске Вас сейчас не ищут, считая, что Вы скрываетесь или в Петербурге, или в Москве. И когда бумаги засветятся в Петербурге, внимание от Москвы отвлечется, а Вы сможете уехать. Я еду в Петербург сегодня днем. Значит, уже завтра встречусь с Варфоломеевым. Думаю, уже послезавтра в Петербурге начнется веселье. Так что, в Москве Вам надо пробыть всего день. Как Вы поедите в Варшаву, решайте сами, главное как можно незаметнее. Но не мне Вас учить. В Варшаве будете встречать петербуржский поезд каждый день. Надеюсь, долго Вам это делать не придется… - А я? – возмущенно спросила Анна. – Я здесь одна надолго не останусь! - И не оставайся. – улыбнулся Миронов. – Когда я приеду в Париж, я сразу же пришлю тебе телеграмму с приглашением в гости развеяться. И ты приедешь к нам. - Дядя, почему я не могу поехать вместе с тобой? – продолжала возмущаться Анна. - Потому что, в худшем случае, Аннет, я сам буду бежать из страны. И дай Бог, чтобы мне позволили убежать. Вот почему. – уже слегка раздражаясь ответил Миронов. – Я сейчас полезу в пасть ко льву. И я совсем не уверен, что льва удовлетворят в виде обеда бумаги, а непокорную птичку он оставит на свободе. Именно поэтому, ты, Аннет, в любом случае ждешь моей телеграммы! - И последнее. – продолжил Миронов, доставая из кармана пачку денег и разделяя ее пополам. – Вот, Яков Платонович, эта половина Вам. Сколько и каких расходов Вам предстоит даже представить не могу, но на первое время этого хватит. И не отказывайтесь! Сейчас не время для благородства, жизнь на кону и не только Ваша! Аннет, это тебе на дорожные расходы. Хотя, думаю, родители тебя не оставят, но на всякий случай пусть будет. А это мне… - И откуда же такое богатство, Петр Иванович? – язвительно спросил Штольман. - Считайте это компенсацией князя за все причиненные неудобства. – усмехнулся Миронов. – Эти деньги лежали в тайнике с тетрадью. Видимо, это была княжеская заначка на самый-самый черный день. - А сейчас поехали. – сказал Петр Иванович. – Пора. И так уже светать скоро начнет, как бы Аннет не хватились. Вас, Яков Платонович, мы с собой заберем. До окраины города довезем, а там до вокзала доберетесь. Как раз на поезд успеете.

***

Дорогу обратно Миронов погонял лошадь еще больше, хотя лес вокруг был спокоен, но время поджимало. За спиной он слышал перешептывания и иногда отзвуки поцелуев и усмехался в шарф. Ему почти удалось. Осталось вывезти этих двоих из страны и можно на покой. Правда, он ни в коей мере не строил иллюзий насчет последней части своего плана, осуществление которой также зависело от многих составляющих, которые, к сожалению, от них никак не зависели. Штольмана они высадили на въезде в город и тот пешком направился на вокзал. Крестьянин, едущий искать работы в бывшую столицу, не должен вызвать подозрения. Племянницу Миронов привез на тот же перекресток, где они садились в экипаж. На улице было совсем утро и имение скорей всего уже проснулось. Он помог Анне сойти и глядя, в ее просветленное лицо, серьезно сказал: - Если сейчас кого-то встретишь, скажи, что в церковь ходила или еще что правдоподобное. И самое главное, Аннушка. Ты должна держать себя как и раньше. Никто, включая твоих родителей, не должен заметить твоего счастья теперь. Я знаю, что ты плохо умеешь притворяться, но постарайся. Ради него. Ему по-прежнему грозит смертельная опасность, думай об этом. И во-многом от тебя тоже зависит его безопасный выезд из страны. Спрячь кольцо и сделай грустные глаза и потерянное лицо. О вашей свадьбе и даже о том, что вы виделись, никто не должен знать, даже родители. Если все пройдет правильно, тогда уже из Парижа им все и сообщишь. И еще… Когда я пришлю телеграмму, в Париж ты должна ехать одна. Тебе будет непросто это устроить, но это тоже необходимо. Можешь попросить отца сопроводить тебя до Москвы, но не дальше. Ты все поняла? - Да, дядя. – с удивительной для нее покорностью произнесла Анна. Видимо осознание опасности, которая по-прежнему угрожала теперь уже ее мужу, убедило ее лучше всех других доводов. Анна стянула кольцо с пальца и зажала в кулачке. – Потом повешу на цепочку. Хотя бы это можно? – уже с вызовом спросила она. - Можно. – улыбнулся Миронов этому ребячеству. – Прощай, Аннет. До встречи. Очень надеюсь, что она состоиться. – С этими словами он тронул лошадь, поехал сдать экипаж и после собраться на поезд. До его петербуржкого тоже оставалось не так много времени.

***

Когда Миронов еще только рассчитывался за комнату, Штольман уже сидел в общем вагоне поезда, уносящего его в Москву. Ему было непривычно следовать чужому плану, непривычно бежать от неприятностей, а не встречаться с ними лицом… Все было как-то не так… Но он был не в том положении, чтобы отказываться от помощи. И хотя он прекрасно понимал вероятность доводов Миронова, перспектива отъезда из страны его не радовала. Но… Но теперь он был не один! И, откровенно говоря, его это очень радовало. И ради того, чтобы еще раз заглянуть в глаза любимой женщины, ради того, чтобы каждый день видеть ее улыбку, подаренную только ему, ради всего, что у них может быть впереди, он был готов переступить свое самолюбие и принять чужой план. Собственно, он его уже принял. И потому трясся в душном вагоне по пути в Москву.

***

Петр Иванович ожидал приема у полковника Варфоломеева и жутко нервничал. Уже одно то, что он практически открыто пошел против полковника, когда не выполнил его приказа, вызывало беспокойство. А то, что сейчас ему любыми средствами нужно было выторговать жизни двух дорогих ему людей, заставляло покрываться потом. Он вполне допускал мысль, что может сейчас и не выйти из этого здания. Конечно, он не брал с собой ни бумаг, ни тетрадь, но Миронов не строил на этот счет иллюзий – если Варфоломеев захочет их от него получить, то получит, тоже любыми средствами. И хотя на руках у Миронова была пара сильных козырей, его противник был слишком сильным игроком с практически неограниченными ресурсами. И в его силах было уничтожить их всех одним росчерком пера. Полковник встретил его нейтрально, поздоровавшись и пригласив присесть. А после молча стал изучать бумаги на столе. Облегчать Миронову задачу, он явно не собирался. - Господин Варфоломеев, - начал, откашлявшись, Петр Иванович, - Вы ведь знаете, зачем я здесь. У меня есть некие, очень интересующие Вас бумаги и бонус в виде тетради. И Вы знаете, что я за них хочу. - И что же? – холодно спросил полковник. - Отпустите их. И меня. Дайте нам спокойно жить дальше. Полковник Варфоломеев посмотрел на Миронова долгим задумчивым взглядом, а потом неожиданно усмехнулся: - Господин Миронов, должен Вам признаться – Вы поступили так, как я и ожидал. И прекрасно справились с задачей, которую я Вам не ставил, но решения которой ожидал от Вас. Я действительно очень рассчитывал, что Вы не бросите эту ситуацию и поможете известным Вам личностям, а заодно привезете мне эти злосчастные бумаги. Не скрою, они действительно очень важны и тетрадь тоже. Настолько, что ради них я готов был многим пожертвовать. И рад, что жертвовать не пришлось. И да, уж, простите, пришлось использовать Ваши способности по полной. Но никто не справился бы с этой задаче лучше, а главное абсолютно без лишнего шума. Петр Иванович ошеломленно слушал полковника и смысл сказанного доходил до сознания не сразу. Единственное, что он понял почти мгновенно – что абсолютно неожиданно он в этой игре выиграл, вернее ему разрешили выиграть. - Где бумаги, господин Миронов? – спросил Варфоломеев. - Они в надежном месте. С собой я их не брал. Могу привезти их Вам или передать через доверенное лицо. Господин Варфоломеев, позвольте спросить, раз уж все прошло по Вашему плану, что же дальше? - Если не ошибаюсь, Вы предложили господину Штольману уехать? Предложение очень здравое. Его присутствие в ближайшее время действительно опасно для него. И даже я не могу дать никаких гарантий безопасности. Вы возвращаетесь в Париж к Вашей службе. Можете предложить Якову Платоновичу от моего имени помогать Вам. Думаю, примерно через год он сможет вернуться в Петербург, к своей работе. Если захочет, конечно. Уверен, в Европе он может быть не менее полезен для меня. Можете передать, что он пока остается моим агентом. Остальное меня не касается. Думаю, Вам пора собираться в Варшаву, не задерживайтесь в Петербурге – здесь скоро станет жарко. Мой личный адъютант проводит вас. Ему же передайте сейчас все бумаги. На этом Варфоломеев поднялся и отошел к окну, давая понять, что встреча окончена. Петр Иванович с трудом помнил все свои немного хаотичные перемещения и сборы и очнулся только в купе поезда на Варшаву. «Вот так… Недооценил я полковника! Но каков хитрец!» - с некоторым восхищением думал Миронов, смотря в окно на проплывающие мимо пригороды Петербурга. – «Ну что ж, хорошо все, что хорошо кончается. Теперь по приезду можно спокойно отправить приглашение Анне. И жить дальше…»

***

Через две недели Анна нетерпеливо смотрела в окно поезда на пригороды Парижа. Ей стоило большого труда вырваться в это путешествие именно одной. После той сумасшедшей ночи, подарившей ей любимого мужа и надежду, она практически не выходила из своей комнаты, очень стараясь, чтобы родители не заметили ничего нового в ней. Было очень тяжело скрываться, но это сыграло только на руку, когда пришла телеграмма от дяди с приглашением пожить у него в Париже и немного развеяться. Единственное, мать никак не хотела отпускать ее в дорогу саму. Пришлось привлечь тяжелую артиллерию в виде отца и практически сбежать на поезд. Телеграмму дяде о приезде она дала уже из Москвы. И вот теперь, затаив дыхание, она следила за пролетающими за окном домами, от нетерпения притоптывая ногой. Она была одной из первых, кто вышел на перрон по прибытии в Париж. И сразу увидела фигуру, уже направляющуюся к ней. На сердце потеплело. ЕЕ Штольман… Теперь все будет хорошо.