Листая книгу, надейся на себя

      Я очень хотел, чтобы ночь прошла без кошмаров. Но, видимо, мои желания в «небесной канцелярии» никому не интересны. Тот же самый сон... Только после взрыва он не заканчивался, и я не просыпался. Дальше снилась какая-то ересь. Торговые центры, книги, продавщицы... Гималаи, почему-то из одежды...       Видимо, во сне я очень сильно ворочался, потому что когда проснулся, я был запутан в своеобразный «кокон» из одеяла. Еле распутался!       Своей фирменной утренней походкой направился в ванную комнату. Там, опёршись на раковину, посмотрел в зеркало и в ужасе отшатнулся. Оттуда на меня смотрело нечто. И нет, это не я не причесался. Это вообще был не я.       В зеркале стоял высокий молодой человек с почему-то синими волосами, в синем пиджаке и белой рубашке. То, что было внизу, я рассмотреть не мог — видел я его только по пояс. Но то, что он кардинально отличается от меня, я не вижу смысла обсуждать. Да, я тоже не низкий, но этот дылда выше меня на целую голову. Мне 14, а ему, на вид, где-то за 20. Я всегда был, есть и буду шатеном, никогда не красился, не крашусь и краситься не собираюсь. Даже формы лиц сильно различаются. Моё лицо овальной формы, тогда как его остро и угловато. И последнее — в тот момент я был в пижаме.       Найти объяснений этому явлению я не мог. Но ясно одно — это кто-то... Кто-то. Ну не могли мне за ночь сделать пластическую операцию, увеличить рост, покрасить волосы и переодеть так, чтобы я этого не заметил! К касте сумасшедших я себя пока не приписываю (но после этого лета я сильно сомневаюсь, что моё мнение насчёт этого останется прежним). Возможно, у меня галлюцинации. Моника могла шутки ради подсыпать мне в ужин «Улыбашек». Хотя нет, я уже года два у неё эту наркоту не видел. Но мало ли... Пока этот вариант является самым правдоподобным. Остальные — просто абсурд.       Какой бы комичной эта ситуация ни казалась, первым моим желанием при виде «нечта» было заорать, что есть силы и разбить зеркало. Но потом я подумал, какая разница, убьет меня это существо или убьет дядя Стэн? Существо пока никаких мер не предпринимало, а если дядя увидит разбитый предмет быта, то ни мольбы, ни деньги мне уже не помогут избежать мучительной смерти. Поэтому я в ступоре стоял и смотрел в зеркало. Потом как-то случайно вышло, что я моргнул. «Человека» в зеркале больше не было. Я ещё немного постоял, находясь в состоянии небольшого шока, а затем пожал плечами и открыл воду.       За завтраком я почти не слушал ни дядю, ни сестру. Мне всё не давало покоя то существо в зеркале. У меня едет крыша? Может, это ещё были остатки сна? Или Моника и правда «подшутила» надо мной? Из транса меня вывели щелчки пальцев перед глазами. — Эй, Ламаник, ты с нами или там, в астрале? — говорила Моника, умудряясь ещё и язвить. — А, что? А, нет, я это... с зелёными человечками общался, — спокойно отозвался я. — За столом лучше общайся с нормальными людьми, — попросил Стэн. — Зачем, собственно, я вам вдруг понадобился? До этого вы как-то обходились.       Сестрица закатила глаза. — Я в третий раз спрашиваю, — она явно пыталась показать, как её это достало, — Ламаник, что это за девушка, с которой ты вчера разговаривал в книжном магазине?       Теперь пришла моя очередь закатывать глаза. — У тебя склероз? Я ещё вчера сказал, что она двоюродная сестра Гидеона, а если ты спрашиваешь имя, то зовут её Пасифика, — в том же тоне, что и Моника, ответил я, — а с чего ты вдруг так ей заинтересовалась?       Она потупила взгляд. — Да так... Забудь. Кстати, а я говорила, что сегодня иду гулять с Гидеошей? — В смысле!? — в голос воскликнули мы с дядей. — В прямом! Позавчера, пока ты, дорогой братец, по лесам шлялся, я выискала в городе его место проживания, пришла туда и нехитрыми способами назначила встречу! Ой, вы бы знали, какой он хорошенький! — ну всё, пошло-поехало! Теперь можно отправляться обратно к зелёным человечкам, потому что ближайшие минут десять она будет расписывать достоинства предмета её воздыханий. Нет, я, конечно, мог абстрагироваться от внешнего мира и просто её не слушать, но она тараторила так, что не слушать её было невозможно. Она буквально вдалбливала в мозг полезную, с её точки зрения, информацию. А так как почти 30% этой информации составляло слово «Гидеон» и все его производные, то я не выдержал. — Моника, — тихо, но жёстко сказал я. — Что? — У меня есть для тебя два варианта на выбор. Или ты заткнёшься, или мы сменим тему разговора. Потому что если я ещё раз от тебя услышу его имя, я буду вынужден найти его и запереть от тебя в подвале! Навсегда! — последние слова я уже чуть ли не кричал. Да, я немного перегнул палку, но оно того стоило. Моника нервно захихикала, но заткнулась. Остальной завтрак провели в тишине.       Удивительно, но трапезу мы с Моникой закончили почти одновременно. Мы поблагодарили дядю (интересно, за что, если еду готовит прислуга?) и вышли из столовой комнаты. Как только мы завернули за угол, я схватил Монику за запястье и потащил в свою комнату. Она начала было возмущаться, но я шикнул на неё, и она покорно пошла за мной. — Ты можешь, наконец, объяснить, что происходит? — прошипела сестра, когда я закрыл за собой дверь своей комнаты, убедившись, что снаружи по близости никого нет. — Скажи пожалуйста, дорогая сестра, — приглушённо начал я, — как давно ты ела «Улыбашки»? Давала ли ты их кому-нибудь ещё?       Моника состроила свою любимую гримасу «Глаза лемура». — Ты совсем ку-ку? Их же года два назад запретили! Да я уже забыла, как упаковка выглядит! А что? Ты знаешь, где их достать? — глаза лемура на этой фразе заблестели. — Нет, — какой облом, да? — я просто хотел спросить... Ты подсыпала мне в еду «Улыбашки»!? — выпалил я.       Глаза лемура округлились ещё больше. — Нет, ты, скорее, головой где-то стукнулся! А что произошло-то!?       Я решил, что раз уж начал, надо закончить. Посвятил её в своё утреннее приключение. Боже, бедный Моника-лемур! Глаза сейчас выпадут из орбит! — Неее, я ничего тебе не подсыпала! Ты, наверное, сам балуешься, а на меня всё сваливаешь! — скрестила она руки на груди. Я ударил себя ладонью по лицу. Она пойдет на что угодно, лишь бы выгородить себя. Хотя... Версия с «Улыбашками» мне и самому кажется притянутой за уши.       Я уже хотел махнуть рукой и выпроводить сестру из комнаты, но у неё вдруг проснулся интерес к этому делу. — Давай ещё раз подойдём к зеркалу? Вдруг это что-то сверхъестественное? — заканючила она. А я что? А я ничего! Сверхъестественное, это я завсегда пожалуйста!       Но, увы, в зеркале мы никого не увидели. Мы стояли минут пять, пристально всматриваясь в стекло, но всё тщетно. — Ламаник? — позвала меня Моника, не отрывая взгляда от зеркала. — М? — откликнулся я. — Где ты хранишь «Улыбашки»!? Я тоже хочу! — очередной фейспалм пришёлся мне по лбу. Зря я ей это всё рассказал. — Моника, наркотики не употребляю, — она хмыкнула, — А ты об этой ситуации не рассказывай. Вообще. Никогда. Никому. Поняла? — я говорил настолько серьёзно, что она даже послушалась. — Ладно, я поняла, — удивительно, конечно, слышать это от неё, но приятно. — Ой, мне ж ещё переодеваться! — вдруг воскликнула сестра и выбежала из ванной. Я остался один на один с зеркалом. В котором теперь отражался только я.       Интересную информацию я нашёл а Дневнике. Призраки делятся на десять категорий... Я думаю, что это какой-то призрак. Скорее всего, первой, безобидной категории. Другого объяснения нет. Да и это не объяснение, так-то. Но тем не менее, я взял ручку и без зазрений совести приписал на странице «Дневника»: Призраки могут появляться в зеркалах.

...

      Я сидел в гостиной, читал том занимательной физики и ел вишню. Атмосфера для чтения была потрясающей! Тишина, удобное кресло и сладкие ягоды и отсутствие в доме Моники. Что может быть лучше?        Вдруг раздался звонок в дверь. Я подумал, что это сестра вернулась со своего свидания, поэтому спокойно продолжил поглощать вишню. Ох, зря я проявил такую халатность. Потому что подавился косточкой. Потому что в гостиную вошёл полицейский! — Привет, малец! — поздоровался он, — шериф Дурланд, а это помощник Блаббс, — сказал он, показывая своё удостоверение и указывая на низкого и толстого второго полицейского, вошедшего следом. — Кха-кха... Здрасьте, — ничего не понимая и прибывая в лёгком шоке, ответил я, — Вам кого?       Он смерил меня оценивающим взглядом. — Ну, можно, в принципе, и тебя...       Чего? Меня? Зачем меня? Куда меня? Что я ему сделал-то? — А зачем меня? — осторожно спросил я.       Шериф закатил глаза. — Пацан, мне без разницы, с кем из вас двоих я буду разбираться! — разбираться? — В чём, собственно, дело? — более-менее успокоившись, сказал я. Дурланд вздохнул. — Я был на вашем шоу, — начал он. — Я очень рад за Вас, — усмехнулся я, — неужели Вам не понравилось? — Не в этом дело. Ваш шатёр является незаконным.       Час от часу не легче! — Эм... Извините, это не ко мне. Я не управляю этим, — сказал я и заорал на весь особняк, — ДЯДЯ СТЭН!       Где-то наверху послышался звон разбитого стекла и не очень приличные выражения. Через две минуты в гостиную пришлёпал Стэнли. В домашнем халате и тапочках. — Ну что ты орёшь! Ты знаешь, сколько стоила фарфоровая чашка, которую я, по твоей милости, разбил! — начал он отчитывать меня, но заметив госслужащих, осёкся. — Добрый день, Стэнли, — усмехнулся шериф. — Он был добрым ровно до этого момента! — отрезал старик, — что вам надо? Я коррупцией не занимаюсь, незаконной торговлей тоже... — Торговлей-то да, а вот незаконным шоу-бизнесом очень даже промышляешь. Да ещё и бизнес на детях. Понимаешь, во что выливается? — злорадно произнёс Дурланд.       Дядя понял, что пахнет жареным и принял самое разумное, с его точки зрения, решение — переложил всю ответственность на меня. — Так, какие ко мне вопросы? Я вообще не в курсе, чем они там вдвоем занимаются! Вон, Ламаник, ты умный, ты знаешь, ты и разбирайся! — кстати, очень удобная позиция. Для него, разумеется. — Я не могу разбираться! Во-первых, я тоже ничего не знаю. А во-вторых, я ещё несовершеннолетний, как вы хотите, чтобы я разбирался!? — запротестовал я. — Есть вопросы? — посмотрел на меня дядя. — Ну, вообще-то, да. — А ты вспомни, в каком городе находишься! Вопросы сразу отпадут! — воскликнул он и покинул комнату.       Я показал ему вслед язык и повернулся к шерифу. Вздохнул. — Итак, что конкретно вас не устраивает в нашем шатре? Шериф, как будто насмехаясь, сложил руки на груди и сказал: — Меня не устраивает то, что вы начали вести этот бизнес без оформления каких-либо документов. Ни лицензии на строительство шатра, ни разрешения на заработок денег путём выступлений у вас нет.       Я ударил себя ладонью по лицу и застонал. Почему, ну почему Моника такая тупая!? — И что же вы теперь сделаете? — спросил я. — Вообще, по закону надо бы вам месяцок срока дать... — начал Дурланд. — Стоп. Какого срока? Что это за закон? Я ни в одном кодексе не видел таких статей! — заволновался я. Ещё чего не хватало, провести месяц своей жизни в тюрьме! — А ты мне кодексами в нос не тычь! — осадил меня шериф, — у нас свои законы. На наш город ваши кодексы не распространяются.       Не понял. Это как это, не распространяются? Зачем им свои законы, если уже есть государственные? Что, умные такие? — Но, так как ты приезжий и ничего не знаешь, то на первый раз можно и смягчить, — продолжил полицейский, — вынести, так сказать, предупреждение. — И в чём же оно будет заключаться? — Давай так. Вы прикроете свою лавочку и все будут довольны, — сказал Дурланд. — То есть, Вы предлагаете закрыть шатёр и перестать выступать? — невольно улыбаясь, спросил я, на что он кивнул.       Ха! Прикрыть эту лавочку, это с радостью! Я только «за»! Но... Нет. — Ламаник, если перестанете работать, вышвырну из дома! В лесу жить будете! — раздался из-за двери крик дяди Стэна. Он подслушивал? Зачем? Хотя, не мне на эту тему говорить... — Эх, ладно... — обречённо согласился я и обратился к шерифу, — а если мы закроем шатёр, а после оформим все документы и снова его откроем? Дурланд махнул рукой. — Потом делайте, что хотите. Мне уже будет всё равно! — Хорошо! — улыбнулся я, — что нужно сделать, чтобы закрыть этот вопрос? — Просто подпиши вот здесь, а всё остальное сделаем мы, — добродушно сказал он и протянул мне документ и ручку. Перед тем, как поставить свою подпись, я внимательно прочитал содержание документа. Убедившись, что это действительно относится лишь к закрытию шатра, я расписался. — Вот и чудненько! — обрадовался Дурланд, — с тобой, парень, приятно иметь дело! Пойдём, Блаббс, — обратился он к помощнику. — Да, сэр! — весёлым басом ответил Блаббс. Они зачем-то обнялись и вышли из гостиной.       Я еле сдерживал приступ смеха. Нет, я до сих пор не верил, что Дурланд — шериф, а Блаббс — помощник. Ну серьёзно, Дурланд выглядит таким хлипким и жалким, что даже на рядового не тянет. Я бы за шерифа скорее его помощника принял! Кстати, а зачем он вообще был здесь нужен, если за весь разговор произнёс только два слова, совершенно не относящиеся к теме?       Моника вернулась вся такая счастливая и красивая! Я не разделял её радости и планировал испортить ей всё настроение. Она уже хотела с порога выложить все новости её прогулки, но заметила мой хмурый взгляд. — Ты чего? — подозрительно спросила она. — Моника, — вздохнул я, — объясни мне, пожалуйста, почему всё, за что бы ты ни взялась, у тебя всё выходит через задний проход, и мне приходится исправлять!? — Чё случилось-то!? — недоумевала сестра. — Приходил полицейский, — огорошил я её. Она посмотрела на меня, как на дебила. Опять. — Да ты гонишь! — Пфф, больно мне это надо! — И что теперь? — с волнением спросила она. Я решил немного подшутить над ней. — Что-что, всё! Забирают тебя! Завтра снова придут, повяжут и «давай, до свидания»! — о, да! Я добился своей цели! Глаза лемура, как я рад вас видеть! Нет, серьёзно, так выпучивать глаза может только Моника. Я не выдержал и заржал в голос. — А вот теперь, сестричка, действительно гоню! Видела бы ты своё лицо! — у меня даже глаза от смеха заслезились. — Ну и шутки у тебя! — рассердилась Моника и ударила меня в плечо. Довольно сильно, между прочим! — Эй, больно вообще-то! — А нефиг меня так пугать! — крикнула сестра. — Ладно, а теперь без шуток, — я перестал смеяться настолько резко, что Моника, похоже, смекнула — теперь я говорю серьёзно, — шериф действительно приходил. И действительно мог засадить нас обоих. У них тут свои законы. Причем такие варварские! Но тем не менее, у меня есть к тебе вопрос. Почему ты никогда не думаешь головой? Почему ты не то, что не сделала сама, даже не сказала никому из нас, чтобы кто-то пошёл и оформил разрешение на ведение нашего бизнеса!?       Моника замерла. — А что, надо документы оформлять? — Я, может, тебя удивлю, но надо! Сестрица явно заволновалась. — И что теперь делать? Я устало потёр переносицу. — Тебе уже ничего. За тебя уже всё сделали. Мне пришлось подписать договор о закрытии шатра. Глаза Моники заблестели надеждой. — И что, теперь мы не будем выступать? — надо же, ей тоже не нравится наше представление? — Ага, счас! Стэн сказал, что если мы не будем работать, будем жить на улице, — сестра сразу поникла. — Но я сказал, что документы оформлять не собираюсь. Если ему это так надо, пусть сам идёт и оформляет! По глазам сестрицы было видно, что она с нетерпением ждёт развязки. — И? — спросила она. — Я был в шоке, когда смог его переупрямить! — с гордостью сообщил я, — завтра поедет за город и оформит! Моника вздохнула. — Эх... Вот нужно это ему!? Жизнь только всем усложняет! — сказала она. И я с ней полностью согласен.       Сестра усталой походкой направилась к выходу из гостиной. — Стой, — окликнул я её. — Чего тебе ещё? — Как свидание прошло? — с лёгкой усмешкой на губах спросил я. — А, тебе ж всё равно неинтересно! — махнула она рукой, — завтра за завтраком расскажу, — добавила Моника и вышла за дверь.       В этот момент я осознал, что сейчас я искренне ей благодарен.