Авторитарин

Компания только что вернулась из клуба, и все мигом разбрелись по своим комнатам, обессиленно приземляясь на мягкие постели. Даня поднялся в спальню и повёл за собой Лизу. — Можешь лечь со мной, — аккуратно проговорил он, кивая на кровать с приятно пахнущим постельным бельём. — Это уже слишком, тебе не кажется? — нахмурилась девушка, отступая к двери. — Я же не говорю про секс, мы просто будем спать в одной кровати. В кабинете же холодно и неудобно, так что можешь остаться здесь. Я не буду вести себя, как Руслан, — заверил Кашин, на что получил несмелый кивок. Хоть Лиза и понимала, что ложиться с изрядно выпившим Даней в одну постель довольно рискованно, но желание как следует отоспаться победило осторожность и недоверчивость. Девушка переоделась в пижаму, которую нашла в своей сумке, взятой из дома, умылась и приземлилась на краешек двуспальной постели. Через пару минут рядом опустилась тяжёлая фигура, устало вздыхая, и Лиза поёжилась, отодвигаясь чуть дальше. — Ещё миллиметр, и ты упадёшь, — усмехнулся рыжий, смотря на подругу. — Мне нужны гарантии, — улыбнулась она, вытаскивая из-под головы пару подушек и кладя их между собой и парнем, — так-то лучше. А то вдруг решишь ночью на меня закидывать свои руки загребущие? — Забаррикадировалась, блять, Джонни, они на деревьях! — резко засмеялся Кашин, и Лиза тоже, едва не свалившись с кровати и всё же придвигаясь ближе к собеседнику. — Ну всё, мне надо выспаться, — мягко проговорила Неред, — и тебе не помешает. Гаси свет. — Спокойной ночи, Лайзка, — улыбнувшись, проговорил голубоглазый, выключив настенный светильник. — Спокойной, Данон, — утыкаясь носом в подушку, ответила девушка. Неред почему-то доверяла Дане всё больше и больше. Может, этому способствовало то, что он поверил ей в клубе, оставляя одну, что помог Насте, когда подруга попросила, или что он разбил нос бармену, который отчаянно пытался закадрить девушку. Однако какие-то тёплые чувства к Кашину грели сердце, и это начало беспокоить и даже пугать Лизу, но сейчас она не хотела об этом думать. Нужно было выспаться и снова почувствовать себя живой, будто всего этого ужаса вокруг и не происходило. Как только Юлик с Дашей вошли в дом, они тут же убежали в свою комнату, тяжело дыша. Их зрачки были расширены, но это не было действием препаратов или алкоголя — это было действием их взаимных чувств, которые они никогда не могли подавить. Даже сейчас они прижимали друг друга к бесконечным стенам коридоров, пытаясь отыскать нужную дверь. — В такие моменты я ненавижу этот дом, — топя улыбку в мягких губах девушки, сказал Онешко, всё же нащупав ручку деревянной двери в их общую спальню. Пара закрылась в комнате и опустилась на кровать, не отрываясь друг от друга. Между этими двумя проскальзывали искры, творилась какая-то невероятная химия, энергия захлёстывала, и её было достаточно, чтобы запустить в космос новый спутник, расщепить атомы на частицы, снабдить электричеством целый город на многие годы. Они смотрели друг на друга и отчётливо чувствовали это, думая в унисон о жаре их тел, о бесконечном желании, которое заставляло идти дальше каждый раз, когда они видели друг друга — это они называли любовью и были чертовски правы. Юлик скользил руками по горячей коже Даши, и она цеплялась пальцами за его кофту, стягивая её с парня. Блондинка оторвалась от губ и впилась в шею, словно вампирша, оставляя вишнёвые следы не то от помады, не то от слабых укусов. — Пиздец ты животное, — засмеялся Юлик, и Каплан уткнулась носом в его шею, тоже заливаясь смехом. — Ну хватит всё портить! — надув губки, сказала она, но по её глазам парень точно знал, что девушка сама не прочь посмеяться над всей этой ситуацией. Однако Онешко сейчас было не до смеха. Парень уже чувствовал покалывания внизу, которые граничили с болью, и терпеть уже не было сил. Стянув с девушки футболку, он расстегнул бельё и отбросил его подальше, припав к груди губами. Даша вскрикнула от неожиданности, заливаясь смехом, она любила, когда Юлик делал что-то внезапное и резкое, и обычно это доставляло ей удовольствие. Сейчас его действия не были исключением. — Разденься, — более серьёзным тоном прошептал парень, и Даша послушно сняла с себя джинсы. Юлий стянул со своих штанов чёрный ремень и, повертев его в руках, аккуратно затянул на шее Даши. — Ёбаный ты извращенец, Булка, — усмехнулась она, становясь на колени перед парнем. — Тебе же нравится, — прошептал он, прикусив растянутую тоннелем мочку уха и обдавая её горячим дыханием. — Кто тебе сказал? — нахмурившись, спросила блондинка. Она любила играть с огнём, знала, что это раззадорит шатена ещё больше. — Значит, тебе неприятно, когда я делаю так? — спросил Онешко, затягивая ремень чуть туже, стараясь не переусердствовать. У Даши на секунду перехватило дыхание, но она не хотела сдаваться первой. Это была игра, и она только началась. Девушка оттянула ремень руками, глубоко вздохнув и уловив во взгляде Юлика нотки беспокойства, но перехватила его руку, когда тот хотел ослабить перевязь. — Сдаёшься? — усмехнувшись, спросил парень, и Мирна отрицательно покачала головой. — Ну тогда иди сюда. Парень проскользнул рукой по всему подрагивающему от желания бледному телу, останавливаясь только на влажной ткани между бёдер. Запустив руку в бежевое бельё, в ответ он получил чуть слышный стон. Пальцы касались чувствительных, сейчас будто оголённых нервов, и никогда не хотелось останавливаться. Эти звуки, исходящие из уст блондинки, казались Юлику лучшими звуками на Земле, он готов был слышать их всегда, не хотел, чтобы они прекращались. — Всё ещё не сдаюсь, — закатывая глаза и отпуская ремень, чуть слышно проговорила Даша, сжимая руку шатена. — Это ненадолго, — улыбнулся Онешко, услышав чуть хриплый вскрик. — Ладно, сдаюсь! — Даша оттолкнула руку парня и опустилась на кровать, увлекая за собой Юлика. Пробормотав что-то вроде «я выиграл», он стянул с себя всю одежду, перед этим извлекая из кармана джинсов квадратную упаковку, которая тут же была вскрыта. В этих действиях были и разврат, и похоть, но в первую очередь парой двигали лишь чувства, которых, казалось, хватит не только на двоих, но и на всех людей в мире. Юлий и Даша готовы были раствориться друг в друге, быть реагентами одной химической реакции, сотворить что-то невероятное ради взаимного счастья, и они творили. То, что происходило между ними каждый день, было непостижимо человеческому разуму. Кажется, это и называют настоящей любовью. Они нашли её, отыскали в закоулках вселенной и отчаянно не хотели отпускать, удерживая вместе двумя руками. Парень лёг на кровать, подняв девушку за плечи и посадив на себя сверху. Даша запустила руки в волосы и выгнулась в спине, запрокинув голову и двигаясь вверх-вниз. Она то и дело наклонялась к Юлику за новым поцелуем, но и тысячи ей было бы мало. Даша хотела снова и снова возвращаться к этим грубоватым губам, опираться руками на широкую грудь, двигаться на чужой, но в то же время родной плоти, и это опьяняло сильнее алкоголя, накрывало ярче наркотиков. Этот парень и был её алкоголем и наркотиком одновременно. Девушка снова заглушила громкий стон в любимых губах и опустилась рядом с Юликом, зажимая его плоть в руке и двигая кистью. Шатен не мог отвести взгляда от этих зелёных глаз, которые смотрели в упор, заглядывали в самые недры сознания, заставляли думать обо всём на свете сразу. Хотелось запомнить Дашу такой навсегда — красивой, тяжело дышащей, старающейся доставить удовольствие, краснеющей и какой-то магической, внеземной. И он запоминал, вынашивая этот образ на протяжении всего дня и возвращаясь к нему по ночам. Рука Юлика всё ещё держала ремень, который он невольно затянул крепче, содрогаясь всем телом, зажмурив глаза. Через несколько секунд он отпустил кожаный предмет, услышав жадный вдох. — Прости, — отдышавшись, извинился он, — ты как? — Нормально, — отмахнулась Даша, отбрасывая ремень в сторону, и на шее проявились красноватые затёртости, — только не задуши меня однажды. Девушка улыбнулась, накрывая себя и Юлика одеялом и утыкаясь лицом в его грудь. Теперь хотелось только прижиматься к голой тёплой коже и дышать уже родным полюбившимся запахом.