Авторитарин

Настю разбудил тусклый луч полуденного солнца, который еле-еле пробился через решётчатое окно спальни. Девушка потянулась, с удивлением понимая, что по-настоящему выспалась впервые за несколько дней. Она чувствовала себя отдохнувшей, свежей. Энергия переполняла тело, хотелось двигаться, болтать без умолку, делать хоть что-то — лишь бы не стоять на месте. Шпагина перевернулась на бок и обнаружила, что Руслана рядом не было, хотя раньше тот практически не оставлял красноволосую одну. Настя встала, заправила постель, приняла прохладный душ и переоделась в давно сухие разноцветные леггинсы с принтом в виде чешуи и светлый свитшот с голубыми ракушками на груди. Эти вещи заставили вспомнить то, что хотелось забыть на всю жизнь, будто это был лишь страшный сон. Однако девушка понимала, что от воспоминаний нельзя убегать, — можно только смириться с ними, свыкнуться, принять и радоваться, что всё самое страшное уже позади. Теперь рядом был человек, который готов оградить Шпагину от всего самого плохого, готов заставить её широко улыбаться и искренне смеяться даже самым глупым и неуместным шуткам. Настя понимала, что счастлива. Дом, люди, коридоры — всё это заставляло забыть страхи и вспомнить о том, что такое жизнь, а не выживание. Девушка подошла к компьютеру и включила его. Смотря на загрузочный экран, она молилась, чтобы там не оказалось пароля. Настя не хотела уходить отсюда, она прекрасно это понимала, и если перед ней встанет выбор — остаться здесь или вернуться домой, то она выберет первое. Однако девушка понимала, что должна помочь Лизе, ведь та заботилась о ней с самой первой минуты их встречи. За Шпагиной был должок, который она обязательно должна отдать. — Ну и на что я надеялась? — тихо произнесла девушка, когда на мониторе высветилась надпись «Пользователь: CMH. Введите пароль». Вдруг в коридоре послышались шаги, и Настя быстро выключила компьютер и монитор прежде, чем дверь отворилась. — Привет, — произнёс вошедший, — ты сегодня русалочка? — шатен окинул красноволосую взглядом, отмечая про себя сходство с Ариэль, и подошёл к девушке, всучивая ей в руки большой полиэтиленовый пакет. — Что это? — нахмурившись, спросила Настя, недоверчиво покосившись на свёрток. — Надеюсь, это не мешок с наркотиками? — Нет, к сожалению, — усмехнулся Тушенцов, — там кое-какие вещи. Думаю, они тебе понадобятся. Настя присела на кровать и развернула содержимое пакета. Там были: зубная щётка, расчёска для волос, несколько полотенец, пара комплектов нижнего белья, базовые футболки, джинсы, средства гигиены и ещё несколько вещей, которые могли понадобиться в любую минуту. Девушка посмотрела на Руслана, который присел рядом, и широко улыбнулась. — Спасибо, — сказала она, обвивая юношескую шею руками. Шпагина понимала, что эти вещи и правда ей пригодятся, но всё же где-то в глубине души покоилась мысль, что это место слишком опасно, люди слишком чужды, их занятие слишком незаконно. Но все эти «слишком» девушка спрятала как можно дальше, стараясь думать только о хорошем. — Я знаю, что ты не хочешь быть здесь, — отвернувшись, сказал кареглазый, — но я сразу сказал тебе, что не отпущу. Ты дорога мне, Насть, — Руслан лёг на спину и притянул к себе девушку, которая удобно примостилась на широкой груди. — И ты мне дорог, — честно призналась она, — я никогда ещё не чувствовала такого. Ты… Я знаю, что тебе не всё равно. Тебе же не всё равно? — Настя напряглась, подняла голову и посмотрела в тёмные глаза напротив. — Нет, блять, Насть, мне всё равно. Я тут по фану речи про любовь толкаю, — усмехнулся Руслан, резко осекаясь. Он прокрутил в голове сказанные слова и по выражению лица девушки понял, что она делала тоже самое, — я имел ввиду… — он замолчал, отвёл глаза на потолок и опустил голову, — да то и имел. — Что? — так тихо, что показалось, будто вовсе не вслух, а про себя, сказала Шпагина. — Ты сама поняла, — мужской голос дрогнул. Руслан занервничал. Впервые за долгое время, если не за всю жизнь, что-то в нём перевернулось, и он застеснялся разговаривать с какой-то девчонкой. Парень не узнавал себя в сказанных словах, но понимал, что они шли от чистого сердца. — Может, я не услышала, — всё ещё тихо, словно боясь спугнуть лежащую под ней фигуру, ответила Шпагина. — Любовь, — ответил шёпот. И Тушенцов всё понял. Он понял, почему не спускал с Насти глаз за все эти дни, не разрешая ей разговаривать с другими, понял, почему не мог насытиться её прикосновениями. Парень хотел всегда чувствовать её ладошки в своих грубых кистях, обнимать её за хрупкие плечи, прижимать её тело целиком по ночам, соприкасаясь с ней каждой своей клеточкой. Это было что-то новое, что-то неизведанное, что-то магическое. Настя для него была чем-то новым, чем-то неизведанным, чем-то магическим. От этого хотелось дышать, смеяться. От этого хотелось жить. И он жил. Настя утопила глупую улыбку счастливого ребёнка в чужом солнечном сплетении, чувствуя, как быстро стучит сердце, ещё не понимая, чьё именно — её или Руслана. — Любовь, — медленно и снова тихо повторила красноволосая, потянувшись за нежным поцелуем грубых губ. Шатен подмял Настю под себя, зарываясь носом в её распущенные волосы, и громко засмеялся. — Ты чего? — недоумевающе спросила девушка, потянув Руслана за подбородок и посмотрев в глаза. — Это было так глупо, — отдышавшись, ответил собеседник, — я думал, что когда в любви признаются, то это должно быть как-то мило и торжественно, а я как, блять, школьник, засмущался. Ну пиздец, гроза района, простреливаю колени всяким пидорам, а в чувствах своих признаться не могу нормально. Всё-таки я ёбнутый. — Никто и не спорит, — усмехнулась Настя, стараясь сдержать бабочек в животе, которые закручивали всё внутри в один тугой узел. Она снова почувствовала, что счастлива.

***

Лиза потянулась на кровати, зевая. Русоволосая ещё не до конца проснулась, но отчётливо понимала, что она в постели не одна, а на её ноги закинута чья-то тяжёлая конечность. — Ебучий Квашин, — прошипела девушка, откидывая ногу рыжего в сторону, и он отвернулся, перетягивая на себя одеяло. Неред встала с кровати и огляделась в поисках своей одежды. Нужно было переодеться, но снимать пижаму в присутствии Кашина очень не хотелось. Девушка обнаружила стопку вещей на другом конце комнаты и взяла их, прижимая к груди. Лиза подошла к двери и оглянулась на спящего. Сейчас он, вопреки всем законам жанра, когда человек во сне должен выглядеть беззащитным и милым, всё ещё казался грубым и заебавшимся, но чуть менее, чем вчера — синяки под глазами превратились из баклажановых в просто фиолетовые, морщинка между бровями разгладилась, а челюсти не были так плотно сжаты. Сон явно шёл парню на пользу. Такого отдыха ему в жизни точно не хватало, и Лиза почему-то подумала, что заставит его ложиться пораньше. Девушка вышла из спальни и открыла первую попавшуюся дверь посреди соседнего коридора — это была очередная комната отдыха с парой кресел, журнальным столиком, на котором бесхозно покоились два пустых стакана, и игровой приставкой. Лиза разделась, натянула на себя старые джинсы с футболкой и уже собиралась направиться на кухню, но её внимание привлекла одна, казалось бы, незаметная деталь: половица под ногами не то скрипнула, не то заскрежетала, и звук показался каким-то чересчур странным. Лиза замерла на месте, с осторожностью осматриваясь. Убедившись, что никого нет, дверь закрыта и в комнате не установлено видеонаблюдение, девушка опустилась на колени и надавила руками на половицу. Та снова издала скрежет, чуть-чуть прогибаясь и открывая взору тонкую тёмную щель. Лиза затаила дыхание и с силой отогнула доску. Под ней оказалось небольшое углубление, а в нём — маленький металлический ключ. И Неред поняла, что точно такой же был у Дани, когда тот открывал входную дверь. В её руках был выход на свободу.