Авторитарин

Звук выстрела громом застыл в ушах, разрывая барабанные перепонки каждого из тех, на чьих глазах только что был убит человек. Убит. Человек. В доме, в котором даже не хранили наркотики, чтобы никто не решил их попробовать. В доме, где все разбились на пары, защищая друг друга от самобичевания, депрессии, истерик и всей душевной боли, которую может доставить жизнь. В доме, где никто был не способен на большее, чем избиение, возможно, нанесение тяжких увечий, но не убийство. Крик застыл в горле Насти, как застыла и горящая во лбу мужчины напротив дыра перед глазами, не желая пропадать из поля зрения и навсегда раствориться в сознании. Красноволосая не чувствовала ног, её колени дрожали, не хватало сил поднять руки к распахнувшемуся рту, утереть водопадом стекающие к подбородку слёзы. Ужас, который даже не мог сравниться с тем, что девушка испытала за последние несколько дней, поселился в груди, нитями расплетаясь по всему телу, заменяясь на кровь. Теперь только страх тёк по венам, заполняя лёгкие, кости, все органы и клетки тела. Грохот, упавшего на ледяной пол оружия, эхом отдавался где-то в подкорке. Всё вокруг замело пеленой, словно в комнате была метель, не давая ясно мыслить. В унисон, с шумом выстрела, по комнате разнёсся женский крик, принадлежавший Лизе. Девушка тут же закрыла рот двумя руками, и кисти за долю секунды стали влажными из-за солёных дорожек на щеках. Неред сделала несколько шагов назад и, упираясь спиной в стену, сползла по ней, уткнувшись лицом в колени. Девушка посмотрела на подругу, стоящую рядом нетвёрдо, слегка покачиваясь, подрагивая, и Лиза видела, что цвет кожи Шпагиной был уже не просто белым, а напоминал бирюзу. Дверь в комнату шумно отворилась, и на пороге застыла Даша, с ужасом всматриваясь в светлую стену, окраплённую алыми брызгами крови. — Ч… Что произошло? — сорвавшимся голосом спросила Мирна, после нескольких секунд паузы. Блондинка перевела распахнутые глаза на Юлика, и тот посмотрел на неё. Во взгляде обоих читались непонимание, шок, паника. — Так, — подал голос Даня, осматривая всех присутствующих, — мы со всем разберёмся. Всегда разбирались, и это — не исключение. — Это дохуя какое исключение! — воскликнул Онешко. — Хотя бы потому, что мы, блять, никогда никого не убивали! — Вы не убивали… — впервые подал голос Руслан, всё ещё прикованный взглядом к зияющей дыре на пожелтевшей коже, — и никого не убили. Это я виноват. — Успокойся и посмотри на меня, слышишь? — подошёл к шатену Кашин, взяв того за плечи и заглянув в бездны чёрных зрачков. — Не смотри туда, только на меня. Мы со всем разберёмся, понятно? Всё будет хорошо, только не смотри на него. Он мудак и заслужил этого. Ты только не вини себя и не вздумай идти в полицию. — Даня, я убил его, — дрогнувшим голосом, плавно переходящим на шёпот, протянул Руслан, и его глаза стали красными от выступивших слёз, — убил! — Так не пойдёт, брат, — рыжий отвёл шатена подальше от тела, заставляя пройти в коридор, — это он убил наших ребят, а ты совершил правосудие. Этот тип всё равно бы сдох как собака, а ты просто ускорил процесс. Не кори себя. Я всё исправлю. Даня сам не верил в то, что говорил, ведь его лучший друг и правда только что застрелил у всех на глазах человека без веской на то причины. Пленник оскорбил его друзей, самого шатена, но самое главное — Настю, безопасность и честь которой представляли для Руслана куда большую ценность, чем собственное достоинство. Это и стало роковой ошибкой мужчины, что был прикован к стулу и безжизненно запрокидывал голову, из которой сочились тёмно-красные потоки. Кашин подошёл к мертвенно-бледной Насте, схватив её за локоть. Девушка вздрогнула, глубоко и шумно вздохнув. Она с ужасом смотрела на Даню, который потянул её за собой в коридор и подвёл к Тушенцову. — Настя поможет тебе отвлечься, — проговорил рыжий, стараясь держаться уверенно, хоть внутри и бушевала самая настоящая буря, — ты ведь поможешь? Шпагина непонимающе посмотрела на Даню, ища ответа в его взгляде. Она не осознавала, чего хочет друг, и он нагнулся, нависнув над ухом девушки. — Займи его чем-нибудь, пока мы всё не уладим. Только не оставляй его одного и заставь отвлечься. Держись, ладно? Ты справишься, — рыжий отступил, и девушка понимающе кивнула, сплетая свою руку с рукой Руслана. — Пойдём, — хрипло выдавила Шпагина, вытирая слёзы тыльной стороной ладони и стараясь натянуто улыбнуться. Руслан кивнул, следуя за девушкой и оглядываясь на Даню, который одними губами произнёс: «Мы всё уладим». Когда шатен и красноволосая скрылись за поворотом коридора, Кашин быстро вернулся в белую комнату, заставая друзей в таком же положении, в каком они были, когда он вышел. Парень взглянул на труп, на брызги крови на стене и полу, а потом встал в центре комнаты, загораживая собой тело. — Яйца в кулак и собрались. Это, конечно, пиздец, и я готов взорваться нахуй, потому что мне тоже страшно, как и вам. Но нельзя терять контроль. Даша, — Кашин обернулся на залитую кровью стену, красные разводы на полу и обрубок пальца, лежавший у самой его ноги, — убери здесь всё так чисто, как только сможешь. Используй химию, чтобы стереть абсолютно всё. Юлик, — Даня перевёл взгляд с медленно кивающей Мирны на друга, — тебе придётся избавиться от тела. — Ну уж нет, — замотал головой парень, - я не… — Завали ебало и делай, что говорят! Приказы здесь отдаю я с самого начала, так что сделай так, чтобы у нас не было проблем! — рыжий перевёл дыхание и запустил руку в волосы, понижая голос. — Всё получится, без тебя нам не справиться. Мы в пизде, и надо это исправлять, мы сможем. — Ладно, — кивнул Юлик, закатывая рукава толстовки, — хорошо. Я всё сделаю. Мы всё сделаем, да, Даш? — Да, — утирая слёзы рукавом, проговорила блондинка, — я принесу всё необходимое и… — девушка обхватила голову руками и сделала несколько глубоких вдохов, — мы всё сделаем. Даня кивнул, посмотрев на друзей с благодарностью, а потом взглянул на забившуюся в угол Лизу. Русоволосая смотрела на Кашина, раскрасневшимися и припухшими от слёз глазами, не в силах подняться и помочь остальным. Парень подошёл к девушке, протянув чуть подрагивающую руку, и Лиза приняла помощь, поднимаясь с холодного пола. — Пойдём, — проговорил он, нежно взяв Неред за руку и обернувшись на Дашу и Юлика, которые посмотрели на Кашина с пониманием, одним взглядом говоря: «Уведи её отсюда». Парень отвёл Лизу в кабинет, усаживая ту на диван и протягивая пачку носовых платков. Он укутал девушку в плед, достал два стеклянных стакана и разлил по ним виски, залпом выпив свою порцию и наливая ещё. — Пей, — пододвинул стакан Даня, опускаясь рядом с девушкой, — станет легче. Лиза одним глотком опустошила содержимое сосуда и откинулась на спинку дивана, укутываясь в плед ещё больше. — Что теперь будет? — тихо спросила девушка, взглянув на собеседника. — Ничего. Юлик избавится от тела, Даша уберёт все следы, Настя поможет Руслану успокоиться. Всё станет, как прежде, — смотря в одну точку и стараясь верить в свои же слова, ответил рыжий. — Дань, — всё также тихо говорила Лиза, чуть успокоившись, — ты же мог убить меня тогда, когда я хотела сбежать. Всё было бы также? Парень повернулся к Лизе и заглянул в её испуганные глаза, до сих пор чувствуя вину за то, что тогда наставил на неё пистолет. — Нет… Конечно нет, — замотал головой он, взяв русоволосую за подбородок, — Лиз, патроны были холостыми. Я бы никогда не смог ранить тебя, не говоря уже об убийстве. Я не говорил раньше, потому что хотел, чтобы ты знала, что я тебя не отпущу, никогда не отпущу. Я хотел, чтобы ты думала, что патроны настоящие, и я мог выстрелить, но теперь понимаю, какой же я мудак и как напугал тебя. И то, что происходит сейчас… Это всё по моей вине. В этом виноват не Руслан, а я, потому что из-за меня началось всё, — Даня свободной рукой махнул в сторону коридора, — всё это. Наркотики, оружие, грязные деньги — всё из-за меня. Все беды из-за… Лиза прижалась губами к устам Дани, заставляя его замолчать. Девушка не хотела, чтобы тот винил себя, загоняясь ещё больше, ведь выйти из этих бесконечных коридоров ненависти к себе настоящему парню было всё сложнее и сложнее, и Лиза была единственным его поводырём, который мог довести Даню до выхода. — Прекрати, Дантес, — русоволосая примкнула лбом ко лбу Кашина, и тот прикрыл глаза, облизывая губы и ещё чувствуя на них солоноватый вкус застывших девичьих слёз, — мы с тобой справимся. Ты ни в чём не виноват. Каждый выживает так, как может. — Кажется, — Даня медленно отстранился, заглянув Неред в глаза, — я выживу только с тобой. Так что… Вытаскивай меня из этого дерьма. Настя закрыла дверь в комнату Руслана и завела парня в ванную. Шатен опустился на кафельный пол, потупив взгляд в стену и шмыгая носом. Девушка взглянула на Тушенцова, чувствуя, как ужас разъедает её изнутри, но это не должно было передаться парню. Она здесь не для этого. — Давай-ка смоем с тебя всё это, — медленно проговорила Шпагина, опускаясь рядом с Русланом, но тот даже не поднял на неё глаз. Настя повернула кран и закрыла отверстие ванны, чтобы набрать воды. Она вновь подошла к парню. Нахмурившись, девушка опустилась на колени, садясь рядом с ним. — Подними руки, — попросила она, но в ответ получила всё то же молчание, — Русь, пожалуйста. — Я… Просто убил его… — выдавил Тушенцов дрожащим голосом. — Не сейчас. — Взмолилась девушка, повторяя просьбу поднять руки ещё раз, но в ответ — игнорирование. — Слушай, ты же сделал это ради меня. Помнишь, что сказал тот тип? Он угрожал мне, Руслан, — пыталась заверить парня красноволосая, — он хотел сделать мне больно, как и те люди в борделе, но ты спас меня оттуда, а теперь и от того мужика. Может, ты переборщил, — девушка нервно усмехнулась, — но ты уберёг меня от чего-то ужасного. Ты не виноват, Русь, это он тебя спровоцировал, за что и поплатился. А теперь, пожалуйста, подними руки, вода почти набралась. Тушенцов устремил взор на Настю, еле заметно кивнул и выполнил просьбу, позволяя снять с себя футболку, а затем и остальную одежду. Девушка помогла шатену забраться в ванну и опустилась на самый краешек, поглаживая его плечи и иногда наклоняясь, чтобы поцеловать в самый уголок шершавых губ. Она старалась заставить Руслана поверить в то, что он не виноват, хотя сама в глубине души понимала, что её слова — это ложь. Однако всё равно продолжала успокаивать человека, который был ей слишком дорог, чтобы признавать его вину, пусть даже очевидную.