Зависимость

      День выдался достаточно теплым и ясным, что являлось редкостью для маленького городка с дождливой погодой. Сняв легкую кожаную куртку и опустив боковое стекло, Хлоя ехала по дороге, которая была почти пустой. Лишь редко проносились мимо встречные машины, навевая в открытое окно едкий запах бензина. Местные пейзажи пролетали размытой картинкой, а сухой воздух ласкал мягкие черты лица и трепал короткие синие волосы. Найти знакомый фургон оказалось несложно: как и предполагала девушка, машина Фрэнка была одиноко припаркована на побережье. Его любимое место.       Оставив свой старенький пикап неподалеку, Прайс направилась в сторону жилища Бауэрса. Небольшие окна, казалось, собрали на себе всю пыль Аркадии Бэй и, к тому же, были зачем-то загорожены картонками, так что невозможно определить, дома ли хозяин. Лежащий около входной двери Помпиду мгновенно среагировал на приближение незнакомого человека. Пес быстро поднялся на ноги и начал предупредительно лаять, не подпуская девушку ближе чем на пять метров. Хлоя застыла на месте и с беспокойством обнаружила, что питомец не привязан. Оставалось только надеяться на то, что Фрэнк незамедлительно выйдет на улицу. Но к счастью, ее мольбы исполнились, и мужчина показался на пороге трейлера.       — Надо же, какие люди! — Он театрально развел руками. — Надеюсь, я сегодня наконец-то получу свои деньги. — Дилер подошел к успокоившемуся Помпиду и погладил его по голове, отчего пес радостно заскулил и завилял хвостом.       — Эм… Вообще-то нет. — Прайс больше ничего не оставалось, как виновато опустить взгляд.       — Тогда какого хрена ты приперлась? — Бауэрс смерил гостью недовольным взглядом и скрестил руки на груди. В его грубом и немного хриплом от сигарет голосе слышалось раздражение. Он не отличался хорошим терпением и не жаловал должников, а вывести его из себя не составляло большого труда. Девушка очень хорошо понимала, что в разговорах с ним нужно тщательно подбирать слова и как-нибудь умерить свой темпераментный характер.       — Фрэнк, пожалуйста, окажи мне одну услугу… — Она соблюдала дистанцию и не решалась подойти ближе. — Мне как обычно, но денег пока что нет. — Хлоя старалась говорить твердо и уверенно, скрыть волнительную дрожь в голосе. На последних словах она все же осмелилась посмотреть на него. Как ни странно, реакцию мужчины она уже предугадала.       — Прайс, ты что, издеваешься? — После непродолжительного смеха задал вопрос Бауэрс, все еще улыбаясь. — Ты либо бессмертная, либо сумасшедшая.       — Я верну долг, обещаю. У меня действительно сейчас нечем заплатить. — Она слегка нахмурилась, но решила проигнорировать его насмешки. Так будет лучше. — Я не работаю. Все силы уходят на учебу. — Бунтарке редко приходилось давить на жалость, но это всегда срабатывало, хоть и вынуждало порой испытать едкое отвращение к собственной беспомощности.       — Не прокатит, Прайс. — Фрэнк довольно усмехнулся. Он сразу раскусил ее. — У всех моих клиентов тяжелое финансовое положение, но они находят деньги… — Мужчина сделал несколько шагов навстречу, смерив собеседницу оценивающим взглядом, отчего ей стало не по себе, а после недолгой паузы добавил, — и никто не жалуется на свою нелегкую долю.       — Я тебя понимаю. Но мне нужно расслабиться. — Хлоя все же решила настаивать на своем. — Неделька выдалась не из легких. Может, все-таки сделаешь мне одолжение по старой дружбе? — Она с надеждой заглянула в его глаза.       — Хм… А упрямости тебе не занимать. — Неожиданно мягко произнес Бауэрс и на секунду задумался, глядя на то, как Прайс нетерпеливо переминается с ноги на ногу, ожидая его вердикта. — Расслабиться, говоришь? «По старой дружбе» могу предложить только пиво и дешевые сигареты. Остальное получишь, когда отдашь долг. — Наконец закончил он и внимательно посмотрел на заметно повеселевшую девушку. — Что скажешь?       — Это явно лучше, чем совсем ничего. Спасибо, Фрэнк. — Она искренне радовалась, что наркоторговец не шибко зол на нее. Приобрести запрещенное вещество так и не удалось, что добавляло ложку дегтя в благоприятно сложившуюся ситуацию в виде медовой бочки. Но все же, пить пиво с давним приятелем и разговаривать по душам, как в старые добрые времена — что может быть лучше?       Внутреннее убранство фургона ничуть не изменилось с последнего визита Хлои. Несмотря на всеобщий хаос, это «помещение» вполне напоминало жилые апартаменты, была даже некая атмосфера уюта, и, скорее всего потому, что в комнате самой Прайс царил такой же излюбленный и привычный беспорядок. Разбросанная на кровати и в углах одежда, обшарпанные стены, на которых красовались граффити, криво и наспех нарисованные от руки, а также плакаты с обнаженными женщинами. Несмотря на то, что мебели было минимум, казалось, что свободного пространства совсем мало. Всеобщую прелесть холостяцкого жилища дополняли гора грязной посуды в раковине и небольшой деревянный стол, на котором удачно расположился компьютер со стереосистемой, заваленный грудой разнородного хлама. От спертого воздуха, в котором витал терпкий запах табачного дыма и корма для собак, начинала болеть голова. Возникло непреодолимое желание проветрить, что Хлоя и сделала, предварительно оторвав картонку от одного из пыльных окон, тем самым обратив на себя недовольный взгляд хозяина.       — Хватит шариться, Прайс. Иди сюда. — Фрэнк жестом указал на старое громоздкое кресло, расположенное около стола с ноутбуком. Сам же он присел на край кровати, отодвинув в сторону небольшой клубок одежды.       — Не парься, меня не особо интересует твой притон. — Бунтарка сунула руки в карманы рваных джинсов и развязной походкой направилась в сторону отведенного ей «трона».       Время пролетело незаметно, и стрелки слегка помятого будильника уже приближались к девяти часам вечера. Разговор плавно перетекал из одной темы в другую. Иногда они спорили, но до конфликта не доходило. Маленький доисторический телевизор тускло освещал трейлер и показывал вечерние новости, разливая негромкие звуки монотонного голоса диктора по всему помещению. Хлоя любила такие моменты, когда во всем теле ощущалась приятная легкость, мысли, до безобразия спутанные, не хотели складываться во что-то вразумительное и понятное сознанию, а на языке все еще чувствовался терпкий вкус пива, отдающий мягкой горечью. Все проблемы и заботы словно растворились в табачном дыме, который она выпускала медленно, будто смакуя каждое мгновение.       Прайс давно перестала слушать уже изрядно пьяного Фрэнка, который что-то увлеченно рассказывал, активно жестикулируя. Она даже не заметила, как переместилась на кровать Бауэрса и чувствовала себя как дома, бесцеремонно закинув ноги на потертое покрывало. Мужчина не был против, а девушку совсем не волновало то, что он положил руку ей на плечо, периодически поглаживая и задевая шершавыми пальцами бретельку черного бюстгальтера. Эти прикосновения совсем не были похожи на ту дружескую ласку, которой ее щедро одаривала Рейчел. Что-то в них явно было не так, но ей совсем не хотелось думать сейчас об этом и о чем-либо еще.       — Эй, ты меня вообще слушаешь? — Он повысил голос, и Хлоя встрепенулась от неожиданности, нехотя обращая внимание на собеседника.       — А? Извини. Я просто немного задумалась. — После секундной паузы протянула Прайс и виновато улыбнулась.       — В таком случае, нужно тебя проучить. — Бауэрс смотрел на нее с какой-то мягкой улыбкой и непонятным блеском в глазах.       Его длинные прохладные пальцы ловко пробрались под майку и прошлись по обнаженной спине, заставив девушку удивленно вскрикнуть. Она до ужаса боялась щекотки и весьма агрессивно реагировала на эту безобидную шалость. Хлоя неуклюже елозила под ним, тщетно пытаясь оттолкнуть. Сделать это было невозможно, ведь мужчина занял выгодную позицию, воспользовавшись замешательством бунтарки.       В один момент он сильнее вдавил ее в старую кровать, и Прайс отчетливо почувствовала, как жесткие пружины впились в спину. Студентка хотела было возмутиться, но недовольство мгновенно сменилось изумлением, когда Фрэнк жадно впился в ее полуоткрытый рот, проникая языком внутрь. Белая майка с принтом задралась почти до самой шеи, и Бауэрс поглаживал ее часто вздымающийся живот. Прикосновения, приятным импульсом отдающиеся в разгоряченном теле, окончательно одурманили рассудок, и Хлоя, сама того не ожидая, начала ему отвечать, неумело и немного резко, запустив чуть подрагивающие пальцы в русые волосы мужчины.       «Либо она слишком пьяная, либо не умеет целоваться.» — На секунду пронеслось в голове Фрэнка. Поцелуй получился страстным и продолжительным. Дилер не давал ей ни секунды, чтобы отдышаться, и с удовольствием смаковал вкус сигаретного дыма на собственных губах. Наконец он отстранился и с интересом оглядел распластавшуюся под ним Хлою, которая глубоко и прерывисто дышала.       — Цветы и череп. Что за банальщина? — Задумчиво протянул он и провел кончиками пальцев по татуированному предплечью девушки, а затем снова припал к припухшим от поцелуя губам.       Когда с верхней частью ее одежды было покончено, Бауэрс переместил свои бурные ласки на шею, совсем не заморачиваясь о том, что на следующее утро проявятся алые метки. Положив большую ладонь на грудь Хлои и несильно сжав ее, он недовольно пожаловался на маленький размер, отчего Прайс гневно прошипела ему в ответ нечто нечленораздельное и явно нецензурное. Ей совершенно не нравилось лежать под ним, и поэтому она, толкнув увлекшегося мужчину в бок, скинула его с себя и нависла сверху, о чем тут же пожалела. Легкая эйфория, дымкой окутавшая все тело и сознание, неожиданно отступила, и к горлу подкатил тошнотворный ком, вынудив девушку резко откинуться обратно на подушки. Пытаясь перебороть рвотные позывы, она запрокинула голову и часто задышала.       — Надеюсь, это не на меня такая реакция. — Развязно усмехнулся Фрэнк, стягивая с нее джинсы вместе с нижним бельем.       Но ей было явно не до его сарказма. Она опомнилась лишь тогда, когда почувствовала острые неприятные ощущения внизу живота и, болезненно вскрикнув, с силой впилась ногтями в предплечье дилера. У Бауэрса не возникало мысли о том, что Хлоя может быть девственницей, да и не слишком его заботило это. Он почти сразу начал двигаться, резко и грубо, не обращая внимание на ее слабые и вымученные стоны, эхом отдающиеся от стен узкого помещения. Стало невыносимо жарко, а одурманенным сознанием будто овладел животный инстинкт, и мужчину больше не волновало абсолютно ничего, кроме удовлетворения своих первичных потребностей.       В какой-то момент Прайс с недоумением осознала, что получает удовольствие от всего этого безумия, но вместе с тем, чуть протрезвевший рассудок тут же накрыл леденящий стыд и брезгливое отвращение к своему собственному существу.       «Что же я натворила?» — Лишь на миг пронеслось где-то на периферии сознания прежде, чем она провалилась в полузабытье, такое манящее и уже полюбившееся. Недолгое расслабление и вожделенный покой охватили ее, но все это пропадет, едва она проснется завтра утром. Воспоминания о прошедшей ночи нахлынут бурной рекой, вынудив проклинать себя и того, кто помогал ей заглушить боль от жизненных неприятностей посредством легких наркотиков.