Жасминовый лепесток у берега моря

— Господин О, мы приехали, — объявил водитель, после чего Сехун с Бэкхёном вылезли из машины и направились в место проведения переговоров.       Омега был взволнован, а мысли о всё ещё не прекратившейся течке постоянно всплывали в голове. В любой другой день он бы сохранил спокойствие и думал только о работе, что, в принципе, происходит всегда, но после появления Сехуна всё резко поменялось. Течка обострилась, что не помогали даже таблетки, и по какой-то непонятной причине продлилась. Он хотел сходить к врачу, но времени с новой должностью катастрофически не хватало, а грядущая поездка всё больше его загрузила.       Встреча происходила в одном из известнейших ресторанов Сеула, который Сехун довольно часто посещал не только из-за работы, но и потому что любимый братик очень любил здешние десерты и постоянно тащил старшего за собой. Что сказать, быть сладкоежками — это характерно для семьи О. Первое время, когда бизнес только процветал, они частенько посещали это заведение. Хозяин ресторана со временем стал им хорошим другом и делал скидки, а любимые пирожные Мёна давал без какой-либо платы, в качестве небольшого презента. Знакомство с ним было одним из самых приятных. Улыбка его поднимала настроение и заставляла улыбнуться в ответ, а сам он располагал к себе и оставлял после себя лишь положительные эмоции.       Сехуну иногда кажется, что он и вовсе разучился искренне улыбаться и радоваться жизни. Такие мысли частенько тревожили его, но он в очередной раз грузил себя лишней работой, чтобы забыть и не ворошить неприятную для себя тему. Когда он смотрел детские альбомы, внутри расползалось приятное чувство, а воспоминания о прошлом захлестывали его с головой. Хотелось плакать и истерически смеяться, а мысль о том, что отца нет, не давала О покоя. «Годы летят, раны заживают».       Сам ресторан отличался своим удивительным интерьером: дощатый пол, покрытый тёмным лаком и бордовым ковром по всей длине заведения; стены цвета тёмного шоколада, почти сливающиеся с полом, украшенные горильефами и различными картинами известных живописцев, с еле заметным витиеватым рисунком; приятные на ощупь скатерти бордового цвета; небольшие настольные лампы, больше похожие на ночники из-за неяркого света — всё было скомпановано во что-то единое, по-своему уютное. — Бэкхён, помни о моих словах, пожалуйста. —…Нам следует идти, господин О, ваши партнеры ждут. — Добрый вечер, добрый вечер, Сехун, давно мы с тобой не виделись. Как ты? — Из-за стола вышел невысокий полноватый мужчина с седыми висками и небольшими усиками, что придавало ему некий шарм. Весь его вид выдал в нем довольно приятного и дружелюбного человека, который по своей натуре располагал к себе, а, судя по его речи, мужчина был непростым деловым партнером. За спиной его стоял молодой парень, примерно двадцати или двадцати пяти лет. Он был довольно красив: смуглая кожа, переливающаяся в приглушенном свете ламп, чуть отливающая бронзой, пухлые губы, спортивное телосложение, что позавидует любой атлет, и глаза, обрамленные густыми чёрными ресницами, в которых, кажется, при возможности можно утонуть. — Здравствуйте, господин Ким, да уж, давно. У меня все без изменений, а у вас? — поклонившись, протянул руку Сехун. — Да вот, развиваюсь, хотя и ты и сам понимаешь, — глаза господина Кима сузились, а лицо тронула улыбка. — Понимаю. — Ах, позвольте представить. Это мой сын, наследник, моя поддержка и опора. Сейчас он проходит стажировку в компании, поэтому везде ходит со мной, практически на все мероприятия, связанные с обсуждением и подписанием договоров, чтобы набраться опыта. — Здравствуйте, Ким Чонин. Приятно познакомиться. — Взаимно, О Сехун.       Бэкхен, наблюдая за этой сценой, испытывал неоднозначные чувства, но по большей части он просто ничего не понимал и, о да… Омега нервничал, сильно нервничал, ведь не каждый день посещаешь такие встречи. Изначально он практически не чувствовал никакого волнения, лишь лёгкую усталость и жар в теле, что, в принципе, было вполне нормально для его нынешнего состояния. Потом вся его уверенность пала под строгим взглядом О и чувством, что он здесь вряд ли кому-то нужен. На него никто не обратил внимание, будто он пустое место. — А этоо…? — Ненавязчиво поинтересовался господин Ким старший, указывая на Бэкхена, который был слишком понурый. — Это мой секретарь, — радушно ответил Сехун. — Поздоровайся, — более тихо и с нажимом добавил он, чем порядком подбешивал омегу. — Здравствуйте, меня зовут Бён Бэкхён, на данный момент я являюсь секретарем и помощником господина О, — «этого индюка», хотел было добавить омега, но вовремя сообразил, что это, как минимум, разозлит начальника, и сразу умолк, устремив взгляд в пол. — О-о-о, Сехун, ты себе такого красивого работника подобрал, — улыбаясь, произнес Ким. — Это Чунмён постарался, — холодно ответил О. Это по правде задело Бёна, но он не стал акцентировать на этом внимание. — При всём моём уважении к вам, господин Ким, но, может, приступим к работе? У меня очень мало времени. — Ты такой молодой, а говоришь, как старик, — сказал Ким, но его ответ был проигнорирован.       В целом обсуждение договора прошло спокойно, и уже через час все было готово. По просьбе господина Кима Сехун и Бэкхён остались на ужин, во время которого омега сделал для себя некоторые выводы: первое, его босс не такой уж и кирпич, он умеет проявлять эмоции, хоть и несильно; второе, переговоры — очень эмоционально выматывающее мероприятие, которое требует выдержки и твердости характера; третье, сын господина Кима чертовски красивый и интересный молодой человек. — Что ж, уже поздно. Мы вынуждены откланяться, — сказал Сехун. — Ты прав, пора бы, — согласился старший Ким.       Из ресторана они вышли вместе, при этом Сехун вел беседу с Кимом старшим по поводу некоторых моментов в договоре, а Бэк с Чонином говорили о различной ерунде, абсолютно не связанной с событием, из-за которого им пришлось сегодня увидеться, дабы отвлечься и освежить мысли.       Подходя к парковке, Чонин с Бёном немного отстали. Так как господин Ким срочно отлучился из-за срочного звонка, Сехун обратил свое внимание на остальную часть их группы. Парни вели разговор, который был абсолютно обычным на первый взгляд. — Бэкхён, вы свободны завтра вечером? Может быть, встретимся в более неформальной обстановке?       И все. После этой фразы внутри Сехуна что-то щелкнуло, что-то перевернулось, в нем проснулось непонятное чувство, которое до этого он не испытывал, что не на шутку его напугало, но он последовал своему внезапному порыву. Альфа рванул к парочке, схватил Бэкхёна за талию и притянул к себе с яростным взглядом, в котором так и читалось: «моё». — Нет, завтра он занят, послезавтра тоже, — почти рыча, ответил О, тем самым походя на дикого зверя. — Знаете, думаю, Бэкхён мог сам ответить, — откидывая назад волосы, произнес Чонин, а лица его в этот момент коснулась едкая ухмылка. Казалось, это был уже не тот парень, что пять минут назад мило беседовал с Бэкхёном. — Чонин, нам пора, — вмешался Господин Ким, понимая, что ситуация достигла своего пика, а разнимать двух взбунтовавшихся парней, что не поделили омегу, не было желания от слова совсем, к тому же, возраст и отцовский инстинкт брали вверх. — Уже иду! — Чонин снова изменился в лице и ярко улыбнулся омеге. — Что ж, было приятно познакомиться, Бэкхён, до встречи. — До свидания, — ответил Бэк, которого Сехун еще прижимал к себе.       Дорога до дома Бэка была, мягко говоря, тяжелая, оба молчали. Сехун все время смотрел в окно, а омега периодически поглядывал на начальника, задумчиво закусывая губу. Он все равно не понимал причину такого поведения, ведь до этого О не обращал на него никакого внимания, даже как на работника, а тут такая реакция. В голове был целый рой мыслей и предположений, но никакое из них более-менее не объясняло ситуацию и столь непонятное состояние старшего. Было невозможного неуютно, а угнетающая обстановка и понурый взгляд Сехуна заставляли омегу сжаться. — Господин О, мистер Бён, мы на месте.       Сказать, что Бэкхён был рад — толком ничего не сказать. Он был вне себя от счастья, что скоро окажется у себя дома, в зоне комфорта, и будет смотреть какую-нибудь сопливую дораму в обнимку с любимым плюшевым медведем. Хотелось поплакаться Минсоку в плечо (Хань для этого тоже, конечно, подходил, но решал проблемы слишком поверхностно, в отличии от Кима) и рассказать ему все-все от начала и до конца, но понимал, что никому от этого лучше не станет. Да, он выговорится, но тем самым загрузит и без того уставшего лучшего друга своими проблемами. — Ах… Уже, спасибо.       Омега уже вылезал из машины, как его остановил голос Сехуна. — Никогда больше так не делайте. Чонин опасен, — он сделал небольшую паузу. — Завтра в 9 вы должны быть готовы, доброй ночи. — Хорошо, доброй ночи.       Омега не стал спорить, ведь безумно устал и понимал, что от этого разговора могут испортиться и без того их неважные отношения. Он недоумевал, почему Сехун так яростно ненавидел Чонина и пытался уберечь его от общения с ним, хотя во время встречи они разговаривали достаточно спокойно и не проявляли друг к другу признаков агрессии. 9:00 a.m. Дом Бён Бэкхёна.       У подъезда омеги уже стоит иномарка черного цвета, которая принадлежит Сехуну, и сам омега, собственно. Вещи последнего были уже в процессе погрузки в багажник авто: небольшой чемодан и сумка — только самое необходимое, ведь он не в отпуск собирается.       Атмосфера вчерашнего вечера перешла на утро. Разговоров между альфой и омегой не было, за исключением дежурных фраз, которые обычно говорят люди в аэропорту. Бэкхён всё ещё думал о его словах и не мог выбросить их из головы, ему требовалось внятное объяснение случившегося, но спросить он так и не решился, понимая, что ничем хорошим это не кончится. Честно говоря, вся эта атмосфера и обстановка давила на омегу, словно пресс, который постепенно опускается, зажимая все сильнее. Не любит Бён такое, очень не любит.       Вы, дорогие читатели, знаете, что авиарейсы имеют свойство задерживаться. Вот и нашим героям «повезло», их рейс был отложен на 30 минут, не так много для обычного туриста, но целая вечность для занятого человека.       Пара сидела в самолете, ожидая вылет. Занятий особых не было, поэтому Сехун решился заняться важным, как ему казалось, делом — позвонить братишке, чтобы спросить про его пребывание в Китае. Он очень скучал по нему и очень хотел увидеться с ним, но забитое расписание не давало ему сделать это. Он мог бы отправить его обратно в Сеул, но понимал, что это шанс для Чунмёна пробиться в этой довольно сложной индустрии, так скажем, найти себя и осознать ответственность, что тяжёлым грузом лежит на его плечах, и, конечно же, подтянуть язык, ведь он безусловно важен в переговорах с компаниями из других стран, в данном случае Китаем. — Алло, Мён~аааа, — сладко выдыхая, сказал Хун, — как ты? —… — Точно? Ты хорошо питаешься, а то я знаю тебя. Только отпусти — сразу про еду забудешь. А одеваешься тепло? Я слышал, что в Пекине усилился ветер. Эх… А ты еще тот шарф не взял. —… — Я забываю? Ну да, но я старше, плюс, альфа. Так что все. —… — Мён~а, знаешь, я скучаю. —… — Эй, ты чего? Не плачь, Мён~а. Я жду тебя. —… — Я тоже. Ой… У нас объявили готовность к вылету. Я должен идти, когда прилечу, позвоню. —…       После этого разговора Сехун был рад, что Бэкхён сидел не рядом с ним, а Бён анализировал часть диалога, который услышал, и делал для себя выводы.       Омега тоже скучал по родственникам, хотел позвонить папе, услышать его голос в трубке и разреветься, отчаянно, почувствовать тепло чужого тела и ласку. Он слишком рано вырос и уехал от них, пытаясь вырваться в люди, но только сейчас пришло осознание того, насколько эти люди важны для него, что только они способны по-настоящему поддержать его и понять все тяготы его жизни. Бён хотел съездить к ним давно, но ему не позволяла сделать это работа. Он решил для себя, что, когда прилетит из Токио и когда вернётся Чунмён, он обязательно съездит навестить родителей, которые частенько звонят ему и ждут с распростертыми объятиями.       Перелет от Сеула до Токио составляет примерно 2 часа. Это время пролетело для наших героев незаметно, как и дорога до отеля.       А вот с заселением возникли, как показалось Бэкхёну, большие проблемы. Из-за задержки рейса один из двух заказанных номеров был потерян. Сехун, конечно, устроил разборки на рецепции, но комнату им все-таки выдали одну. Менять отель тоже не было времени, плюс, это могло влететь в копейку.       «Ничего не поделашь, вариантов нет. Это только на одну ночь. Успокойся, Бэкхён, одна ночь» — как мантру повторял про себя омега. Хоть и внешне парень был спокоен, внутри него нарастала паника, потому что, во-первых, он омега, у которого была течка и её цикл вышел из-под контроля, во-вторых, он будет находиться целую ночь в одном номере с ЕГО альфой, истинным, который более чутко чувствует все изменения в физиологии омеги, в-третьих, это был, чёрт его дери, О Сехун, который, кажется, не переносил Бэкхёна всем своим существом.       Время — деньги, кажется, так говорят? Бэк и Сехун буквально закинули свои вещи в номер и унеслись по делам компании.       А далее день прошел в разъездах, встречах и переговорах. Ох, как же омега был рад, что имеет базовые знания языка, иначе его мозг просто взорвался бы от полученной информации услышанной из уст переводчика, а не воочию, от количества страниц в договоре на чужом для него языке.       Ввалились они в номер только ближе к полуночи. После прихода омега сразу погнал в ванну, не спрашивая ничего у начальника. Он хотел смыть с себя всю грязь, страхи и переживания, что навалились на него тяжёлым грузом за день, и, в конце-то концов, расслабиться под теплыми струями, ведь погода не особо радовала гостей.       Зайдя в ванную комнату, Бэкхён как нормальный человек разделся и полез в душ. Он уже предвкушал, как намажется гелем для душа, затем возьмет свой скраб, чтобы стереть с себя грязь, но… он не учел, что спизженные у Лу блокаторы имеют недолгий срок действия, поэтому сейчас ванна и номер наполнялись сильным запахом цветущего жасмина. Еще один довольно прискорбный факт заключался в том, что как только таблетки перестали действовать, у омеги начала кружиться голова, а жар в теле с каждой минутой всё нарастал, чувствовал он себя, мягко говоря, отвратно.       А знаете, кто еще почувствовала резкое головокружение? Кому в ноздри ударил приятный и любимый аромат? … Сехун …       У альфы согнало крышу. Понятно, что О не был девственником, вот ни разу. Но чтобы аромат так вскружил голову и буквально бил молоточком по черепной коробке — такое с ним было впервые. Сейчас этот приятный аромат чувствовался в разы сильнее, а в брюках стало до невозможного тесно.       Сехун на автомате направился к ванной комнате, дверь в которой была не заперта, потому что Бэк — полный дурак. Он не воспользовался замком, так как не привык это делать, потому что живет в квартире с одними омегами, а сейчас перед ним стоит альфа с горящими глазами, и, кажется, что из ноздрей О валит пар. Температура воздуха стремительно повышается, хотя обоим понятно, что это далеко не предел. — Вылезай, — приказным тоном говорит О и смотрит пристально, что в груди сладко щемит, а жар внутри нарастает. — Н-нет. — Если не выйдешь сам, то я тебя вытащу. — Нет, — более уверенно, чем в первый раз, сказал омега, закрывая дверцу душевой сильнее, что, в принципе, не очень-то выходит, если учесть тот факт, что слабость отдается во всём теле.       До Хуна начинает доходить, что таким образом Бёна не возьмешь. Надо менять тактику. Альфа прекрасно понимал, что Бэк его боится и по собственной воле, по крайней мере, если О будет разговаривать с ним в такой манере, он не выйдет, а причину не понимал, да и не до этого сейчас было.       Тем временем по ванной, которая все еще была наполнена легкими белыми облаками пара, начал разноситься тихий плач, смешанный со стонами омеги.       Сехун, не осознавая своих действий, направился к кабинке, в которой находился Бён. Он приложил лоб к немного прохладному стеклу в том месте, где располагалась голова дрожащего Бэкхена. Внутри его бушевала буря, он не хотел сделать ему больно, не хотел, чтобы он отворачивался от него и тем более боялся. Только сейчас он понял, насколько омеге было тяжело постоянно находиться рядом с ним, выслушивать все его упреки, осознавать, что рядом находится его истинный. Если бы не это глупое стечение обстоятельств, Сехун, может быть, никогда не узнал, что человек, который смог полюбить его всего со всем трепетом, принять его со всеми недостатками, все это время был рядом с ним. — Бэкхён, почему ты плачешь? — Хун попытался сделать голос как можно более мягким, чтобы хоть немного успокоить бедного Бёна, что тихо плакал, вжимаясь в угол душевой и дрожал всем телом, чувствуя подступающую к горлу истерику. — Я…я боюсь… мне больно…п…плохо… — Почему…— О сделал намеренную паузу, чтобы точнее и правильнее подобрать слова. —…нет, чего ты боишься? — Вас.       Всего одно слово. Такой короткий ответ. Но такой болезненный. У альфы даже сердце кольнуло.       О всегда знал, какой вид будет иметь его жизнь в будущем. Схема была предельно проста: дом, работа, помощь семье брата и ЧонДэ. Сехун всегда знал, что самые близкие люди будут иметь крепкий брак и прекрасных детей, что он всегда будет с ними, будет наблюдать за их счастьем. Но сейчас… сейчас его планы рушатся. Словно карточный домик. Оказывается все было таким хрупким, все сломалось от одного ответа маленького омеги…истинного. — Бэк, почему? — Вы…вы сей…час так крик…нули, вы… вы меня… — дальше продолжения не последовало, потому то слезы потекли из карих глаз Бэкхёна еще сильнее.       Омега, честно говоря, и сам не понимал своих чувств. Сейчас его влекло к альфе как никогда прежде, но боязнь, что эта встреча может быть последней для них не давала покоя, к тому же, он не был полностью уверен в Сехуне, не знал, стоит ли ему доверять, и чувствует ли он что-нибудь к нему, или его влечет лишь запах. — Бэкхён, прости меня, пожалуйста…       Омега никак не ожидал, что начальник сможет произнести эти слова. У него не произвольно повернулась голова в сторону Хуна. —… прости, что вел себя так, прости, что отталкивал и задевал тебя, а ведь чувствовал, что ты мне приятен, что нравишься. Прости меня, если сможешь…       Повисла тишина. Гнетущая, давящая, своей тяжестью и неопределенностью. Легкий скрип дверцы душевой. Высовывается голова омеги, слегка влажные волосы забавно вьются и закрывают глаза. —… Я люблю тебя, а на любимого невозможно долго обижаться.       Бэкхён и сам не понимал, откуда в нём столько смелости и решительности. После слов альфы все его сомнения улетучились, будто тех и не было, и он решился на рискованый для себя шаг. — Бэкхён…— выдыхая, произнес Сехун и прижал чужое хрупкое тело к себе, вытягивая из душевой. — Ничего не говори. Просто поцелуй меня, — смотря куда-то в пол, бубнил омега.       Сехун на эти слова улыбнулся. Пожалуй, такая улыбка не трогала его сердце и лицо, даже когда речь шла о Мёне.       О взял лицо омеги в ладони и потянулся к чужим губам. Поцелуй получился нежным, трепещущим сердца обоих. Сехун чувствовал себя школьником, который впервые поцеловал омегу. Он чувствовал, как сердце отбивает бешенный ритм, норовясь выпрыгнуть из груди, взбунтовавшиеся внутри бабочки щекотали ребра, и альфа почувствол себя самым счастливым человеком. Бэкхён застонал, когда сехунов язык требовательно проскользнул в чужой рот, очерчивая ровный ряд зубов, нёбо и сплетая их языки в незамысловатом танце. Руки блуждали по оголенной спине, а хрупкое тело отзывалось на каждое прикосновение. — Сехун, мне больно. Помоги мне, пожалуйста. — Бэкхён, ты уверен? Ты так боялся недавно. — Это было до нашего разговора. Сейчас я уверен… Сехун подхватил омегу на руки и понес в номер к кровати…