Жасминовый лепесток у берега моря

«Бэкхён такой легкий, такой хрупкий…»       Сехун понес омегу к кровати и аккуратно положил его на мягкие простыни, смотря в чужие глаза, в уголках которых скопилась влага, с таким обожанием и трепетом — эмоции, которые он мог дарить только своему брату, — что у младшего улыбка неосознанно на губах расцветает, словно самый прекрасный и драгоценный цветок.       Бэкхён пытался выглядеть более уверенно, делал вид, мол, «я знаю как это делать, не ребенок», но стоило альфе протянуть к нему руку, как Бён начинал дрожать, словно листочек на сильном ветру. Сехун не слепой, не тупой (только иногда). Он понимал, что для младшего это выдалось с огромным трудом, и хотел, чтобы тот позабыл обо всём. — У тебя никого не было? — Сидя напротив, спросил он. — Я…я…у меня…нет, не было, — омега был готов к порции недовольных взглядов, цоканий и тяжелых вздохов, потому что искренне считал, что Сехуну нужен опытный и знающий партнер, а не то, что представляет собой Бён.       Однако реакция была обратной. Альфа взял чужие руки в свои и поцеловал маленькие ладошки. Он покрывал нежными поцелуями кисти чужих рук, что щеки омеги слегка заалели от подобной картины. Мнение, которое сложилось о нём до этого момента (альфа не обращал на омегу никакого внимания, вёл себя чересчур высокомерно и загружал его работой), рушилось под натиском этих трепетных прикосновений, чувственных поцелуев и полных обожания глаз. — Спасибо.       Тишина…опять она повисла в комнате. Угнетающая штука, однако. Но младшему только этого и надо, чтобы хоть немножечко подумать, что, в принципе, трудно получалось. — Бэкхён, ты как? — Мне больно. Низ живота тянет, т-там, — он делает небольшую паузу, покрываясь краской, — все зудит. — Ты же понимаешь, что только я могу тебе помочь? — Да. — Тогда приступим, — наверное, самая тупая фраза, которую он когда-либо говорил в данном случае, но Бэкхёну нет до этого дела. — Да, — простой ответ, который даёт зелёный свет во всех действиях Сехуна.       Альфа постарался как можно более аккуратно уложить (?) омегу на спину. Так как у Бэка все было первый раз, Хун решил показать всю прелесть этого занятия, хотя в какой-то степени он больше хотел покрасоваться своими навыками и умениями.       Он никогда не был особо нежен со своими партнёрами в постели, лишь утолял свои желания и забывал, будто тех наивных омежек, готовых лечь под него, и не было вовсе. Он жил лишь для себя и для брата, а заботиться о ком-либо ещё для него было чуждо. Теперь он был готов принять всю ответственность за свои поступки и сделать омегу, который полюбил его не за деньги, не за смазливую мордашку, а его всего, со всеми недостатками и сложностями характера, со всей искренностью. Сехун был благодарен ему и чувствовал себя самым счастливым альфой, который обрёл частичку себя.       Сначала он принялся ласкать омегу. Альфа водил своими прохладными белыми руками по чужому телу, еле дотрагиваясь. Его действия были словно прикосновения крыльев бабочек к нежному цветку. Хун начал свое исследование с живота омеги, затем плавно перешел на грудь к аккуратным соскам. Он провел по правому своей ладонью, а левый зажал пальцами другой руки. Не хитрое дело, но омеге было достаточно и такого. Это был контраст между легкой болью и нежностью. Из уст Бёна вырвался полувскрик, смешанный со стоном наслаждения. — Нравится? — Немного издевательски поинтересовался альфа, когда Бэк от его фракций уже собирался кончать. Но ему начала мешать чужая рука, что лежала на стволе. Омега заскулил, изгибаясь, словно змея. — Не понимаю, скажи, и я помогу тебе, цветочек.       Раньше подобные нежности по отношению к нему позволяли себе лишь родители и его любимая парочка — Лухан и Минсок. Ему было до невозможного приятно слышать подобное. — Н…нравится, — пожалуй, сказать что-то сейчас было самое сложное в жизни омеги.       Хун на это ничего не сказал, только начал водить своей рукой по чужому достоинству, доводя до оргазма. Бэк содрогался в судорогах, у него даже слюни текли от кайфа, смешанного с чем-то непонятным…болью, возможно… Сехун решил, что сейчас самый удачный момент, чтобы готовить омегу ко второму раунду, то есть к проникновению. Альфа старался сделать это как можно менее болезненно для партнера. Он ввел в омегу один палец, из-за чего тот начал часто и тяжело дышать, сжимая в руках простыни. Пожалуй, единственное, что спасало, так это то, что из омеги не текло, а буквально лилось.       О упорно разрабатывал омегу, подключая новые пальцы. Постоянно смотря на лицо Бёна, он пытался понять эмоции. Хотя, скорее, он просто действовал инстинктивно, ведь природа лучше знает, как помочь бедному мальчику, который столько ждал и смог дождаться альфу. Он до сих пор не мог понять, как младший сдерживался все эти годы и не позволял ни одному альфе подойти к нему, об отношениях не с истинной парой думал, как о чём-то странном и неправильном. Когда Сехун видел, что Бэкхену было больно, он замедлял темп пальцев, поднимался к лицу омеги и осыпал его мелкими поцелуями, шептал какой-то бред, а омега просто цеплялся за альфу. — Думаю, ты готов…       Бэкхён лежал на спине, тихо постанывая и ерзая, разведя ноги в стороны, чтобы Сехун поудобней устроился, чтобы сделать всё менее болезненно. Он сцеловывал капельки пота с чужого лица и шептал на ушко, чтобы омега успокоился и всецело доверился ему. Он устроился между чужих ног и начал входить медленно, чтобы Бэкхён привык у ощущениям. Медленно, чтобы было комфортно ЕГО омеге. Когда член полностью заполнил омегу, Сехун лег на него, переплетая их пальцы в замок, крепко держа, начал раскачивать бедрами вперед и назад, наблюдая за эмоциями на чужом лице.       У Бёна от новых ощущений из глаз потекли слезы. Это не ускользнуло от внимательного взора Сехуна, что сгорал от нетерпения, но не мог сделать больно, желая сделать его первый раз запоминающимся. Одну руку он освободил от замка, протягивая ее к лицу Бёна, чтобы отодвинуть мешающие волосы и стереть слезинки. Видеть чужие слезы — было для него тягостью. Раньше он позволял себе, что его душе угодно, и плевал на чужие слёзы, доставляя удовольствие лишь себе, даже не думая о своём партнере, но не в этот раз. Внутри него образовывался неприятный ком, подступающий к самому горлу, перекрывая кислород. — Пожалуйста, не плачь, мне так тяжело смотреть, когда мои любимые плачут. Пожалуйста…       Бэк слышал эти слова, но нельзя сказать, что он их понял. Толчки, что продолжались, были размеренными, но частыми. Омега к ним привык, слезы уже почти не лились, а если и были, то Бён не объяснит причину их появления.       Секс был долгим, нежным, первым у омеги и самым лучшим у альфы, ведь это было с ЕГО омегой, в существование которого он не верил до последнего, но мечтал ещё с самого детства. Когда отец читал ему сказки перед сном, он представлял себя на месте прекрасных принцев, что были готовы жертвовать своими жизнями, бросаясь в самую пучину событий, чтобы быть рядом со своим омегой — тем, кто будет рядом до последнего вздоха и отдаст себя полностью, лишь бы сделать свою пару счастливой, — и любить оставшуюся жизнь. Малыш верил в торжество любви и каждый раз переживал за отца, который потерял, как он сам говорил, любовь всей своей жизни — их папу.       Сехун впервые хотел отдавать себя, а не брать, как это было обычно. Это было не для снятия стресса и даже не из-за течки (хотя она сыграла свое дело), просто именно она дала Хуну возможность быть смелее по отношению к Бёну. Именно она дала понять, что этот хрупкий парень должен быть в жизни альфы всегда, именно этот парень должен быть рядом с Сехуном и сопровождать его по дороге жизни, подарить ему малыша, о котором моментами мечтал альфа, и подарить ему настоящие чувства.       Бэкхён не контролировать себя, он просто получал удовольствие и даже не заметил, что произошла сцепка, и О излился внутрь омеги.       На следующее утро Бэкхён проснулся с болью в голове и заднице, а позже к нему пришло осознание совершенного прошлой ночью. Воспоминание, которое останется с ним на всю жизнь и будет преследовать его. «Ой… блять, поддался жопе…»       Омеге было неимоверно стыдно, что он позволил этому случиться, да ещё и с Сехуном. Бэк, конечно, понимал, что О — его альфа, истинный, однако холодное и отстраненное поведение начальника буквально убивало Бёна, выжимая из него все жизненные соки. Ещё Бэк был воспитанным мальчиком, а воспитанные мальчики при первой возможности или «проблеме» не прыгают в кровати к альфам, даже истинным.       Лицо омеги становилось все краснее по мере того, как к нему возвращались воспоминания прошлой ночи: позы, стоны, шлепки, слова на самое ушко… Бэкхён повернул голову и увидел, что Сехун до сих пор сладко спит, уткнувшись носом в подушку, его волосы были в беспорядке, что бесспорно придавало ему некий шарм, а густые чёрные ресницы трепетали. Он с трудом подавил в себе желание провести по чужим шелковистым волосам и оставить легкий поцелуй на чужих веках. Вместо этого омега постарался потише встать и кровати и выйти из номера, захватив с собой все вещи, благо, их было немного, всего одна сумка.       Внутри разрасталось неприятное чувство тревоги и отвращения к самому себе. Да, может быть, его детская мечта сбылась, он нашел своего истинного, и у него был незабываемый крышесносный секс с ним, но он до сих не мог поверить, что всё случилось при таких обстоятельствах. Омега слышал этот нежный шепот, слова любви, но не верил в их искренность и, наверное, именно из-за этого сбежал. Конечно, он хотел поговорить с Сехуном, узнать о их совместном (?) будущем, но я боялся услышать ответ, который не очень бы ему понравился.       Бэкхён вышел из отеля и направился, куда глаза глядят. Возможно, в парк или в кафе, а, может, он сейчас психанет и помчится в аэропорт, но остановился на первом варианте. Ему всегда нравились леса и парки. Он приходил в них, чтобы что-то обдумать, принять важное решение для себя, что и произошло сейчас.       Перед омегой стоял важный вопрос: что теперь, блять, делать? Как теперь смотреть в глаза Сехуну и вести себя рядом с ним? Сделать вид, будто ничего и не было? А, может, повиснуть у него на шее и чувственно поцеловать? Сбежать?       Было некоторое количество этих самых вариантов, которые подходили под данную ситуацию, в которой он так не вовремя оказался, находясь в чужой ему стране, где, по сути, никого не знает — первое: вернуться в отель, признаться Сехуну в любви и надеяться на счастливую жизнь; второе: вернуться в отель к Сехуну и делать вид, что ничего не произошло.       Но Бэкхён слишком гордый и слишком самостоятельный омега, чтобы так поступать, поэтому он выбрал иной путь.       Да уж, не думал Бэкхён, что возвращение в Корею будет настолько скорым, а ещё он не думал, что причиной возращения будет собственная глупость и слабость. Но былое не вернёшь, как и девственность, поэтому сейчас омега сидит в самой жопе самолета «Япония — Корея» и задумчиво смотрит в окно, раздумывая над своими дальнейшими действиями. Голова болит неимоверно, а слезы так и норовят вырезти наружу мощным потоком. В теле необъяснимая слабость, и ноги с руками отнимаются. А на самого Бёна, кажется, потихоньку начинает нахлынывать состояние депрессии, что в принципе было для него чуждо. Даже когда у него самый напряженный период, всё, как на зло, валится из рук, и болит всё, что только может, он не отчаивается и добивается своих целей, может быть, не с улыбкой на лице, но уж явно с приподнятым настроением.       В целом полет прошёл тихо, если бы Бёна не выворачивало из-за течки, а совесть не стучала по мозгам железным молотком, забивая его в самую грязь и пучину отвращения к самому себе. Он бы с радостью сейчас завалился в какой-нибудь бар, тихий, с успокаивающей музыкой, и выпил парочку бокальчиков чего-нибудь покрепче, дабы поднять себе настроение. Но в то же время хотелось обдумать все свои проблемы на трезвую голову, чтобы на утро не проснуться с головной болью и «чисто случайно» отправленных на уже наизусть заученный номер те слова, которые шептал ему альфа во время их близости… Бэкхён корил себя за свои мысли, хлестая ладонями щеки, а люди смотрели на него как на внеземного дурачка.       Через час после прилёта омега уже был в съемной квартире, где паковал все свои вещи, благо их было немного. Он хотел взять только все нужное, а не то, что пылится у него в шкафу, ожидая удобного случая, а что-то простое и удобное, а дальше по возможности он приобретет себе что-нибудь новое, поэтому беспокоиться по этому поводу особо он не стал. Ещё через час Бён аккуратно проскочил в компанию, так, чтобы никто не заметил его присутствия, не считая камер, что всё видят, в отличие от охранника, что постоянно сопит в своём мягком кожаном кресле (неплохо устроился) и оставил на столе у секретаря директора, на самом видном месте, заявление об увольнении. Ну, а к вечеру Бэкхён направлялся в сторону родительской квартиры. Он знал, что родственники на даче, поэтому квартира будет свободна два или три дня точно. Этого времени хватит, чтобы завершить план.       Бэкхён вовсе не хотел прощаться с людьми, которые стали для него его маленькой семьёй. Чанёль, который, несмотря на то, что он альфа, всегда возился с ним, заставляя его следить за собой, потому что: «если ты не найдешь себе мужика, я украду тебя ночью и поведу под венец», за что получал нагоняй от Минсока, который поддерживал его, помогал справляться со всеми проблемами и дерьмом, что копилось в нем и давило тяжёлым грузом; Ханем, который, на первый взгляд, мог показаться ветренным мальчишкой, на самом деле, был очень рассудительным, и, если бы не он, Бён никогда бы не смог сказать «нет» людям, которыми руководит, в силу своего возраста. Каждый человек в этом здании сыграл важную роль в жизни омеги, и он, бесспорно, ценил каждое мгновение, проведенное в этом месте.       Утро Сехуна началось в полдень, когда городская жизнь уже в самом разгаре, а солнце ярко светит в глаза, заставляя людей недовольно прыснуть, а других также ярко улыбнуться, позволяя теплу обнять своё тело. Началось утро довольно тяжело, но после осознания, что часть постели рядом пуста и холодна, все стало ещё хуже. Альфа буквально подскочил с кровати и принялся искать Бэкхёна, которого нигде не было и, судя по всему, довольно давно, а на столе лежала записка. «Господин О, произошедшее вчера было ошибкой, из-за которой мне сейчас очень стыдно. Думаю, что после такого не смогу с вами нормально контактировать как подчиненный со своим работодателем, поэтому прощайте. Бён Бэкхён». — Ну охуеть теперь, — охрипшим голосом произнёс Сехун, запуская пятерню в растрепанные волосы. Теперь его жизнь кардинально изменилась, имея смысл, который по какой-то причине пытается уйти, как думал альфа, от неизбежного, и имя этого смысла — Бён Бэкхён.       Несмотря на, то что Бэкхён бросил своего начальника, работу никто не отменял. Вообще особой важности тащись омегу в Японию не было, но любимый братишка настоятельно рекомендовал это сделать. А кто такой Сехун, чтобы не слушать любимого братика? Он догадывался, что младший с самого начала знал, что Бён — его истинный, но не сказал ему об этом, решив немного поиграть с его чувствами. Альфа был разбит и эмоционально истощен.       Остаток дня О провёл на переговорах, а вечером вместе с новыми коллегами пропустил по рюмке сакэ. Довольно удачно, надо сказать. Но нет, не подумайте, альфа гордо и, главное, сам приполз в номер на своих четырех конечностях. Его тело было раслаблено, и он, как в бреду, повторял чужое имя раз за разом. Он растерян и что делать дальше не знает.       Обычно Сехун так не напивается, особенно в деловых поездках, но сейчас что-то очень сильно давило, но Хуна, и надо было забыться, но не очень помогло. Он всё также видел это искаженное в ухмылке лицо, на котором ярко выделялись глаза и губы, которые для него были желаннее всего, за касание к которым он был готов продать душу дьяволу. Он помнил каждое прикосновение, каждое слово, что вылетело из чужих уст сладких, как божий дар, и мольбы об большем. Эту ночь он не забудет никогда.       В этот же вечер в Корее Бэк после приезда в родительскую квартиру внезапно осознал, что есть нечего. Холодильник был пуст, только кимчи, но на них не проживешь. Собрав волю и жопку в кулак, омега закинулся таблетками и отправился в магазин, который находился в 10 минутах ходьбы от дома семейства Бён. Сам процесс покупки дело нехитрое. Особенно если ты покупаешь только рамен на ближайшие 2-3 дня. Ну и ещё сладкое. С ним, конечно, сложнее, но Бэк взрослый мальчик с устоявшимися вкусами (почти), самое главное не звать его в кондитерскую, иначе помещение будет в чужих «хочу» и слезах, потому что купить что-то надо, а денег не очень-то и много, чтобы купить всё то, что хочется омеге, поэтому никто из его друзей, да и сам Бён не рисковали, предпочитая угощать его самим, заранее закупив сладостей, или тащили в магазин, в котором вид был довольно скудный. «Черт, откуда сука такая очередь? Сейчас уже десять вечера. Какого хрена все не у себя дома, а толпятся в магазине, закупаясь, когда целый день в запасе был?»       На самом деле все, было просто. У одного очень крутого кретина заела карточка, из-за которой устроили целую трагедию, вызвав всех, вплоть до директора. Вот все и стоят, дожидаясь своей очереди, оглядывая виновника недовольным взглядом, которым уже прокляли его пару-тройку раз точно. Но благо эта проблема была устранена, однако Бён проторчал в очереди 15 минут, а это не радовало. Но даже в таком случае в такое время ходить в магазин было для Бэкхёна чем-то странным, но его можно было понять — парень только-только приехал из-за границы, весь голодный и уставший, искал что бы можно пожевать, а холодильник встретил его пустотой, благо без мыши.       Наконец омега вышел из магазина с полными пакетами и мог спокойно шлепать домой, чтобы поесть, поспать, ведь силы после утомительного перелета нужно было восстановить и подумать, куда теперь деть себя от совести и О Сехуна, который всё не выходил из головы, путая все его мысли.       Сказать, что ему не понравилась близость с альфой — обмануть самого себя, загоняя в тёмную яму из мыслей, что гложат, истощая его как морально, так и физически. Он с таким трудом пытался держать дистанцию, наедался таблеток, что, кажется, организм, если бы мог, послал бы его куда подальше, и держал свои чувства в себе, намереваясь окончательно его забыть, но кто он такой, чтобы идти против природы? Правильно, всего лишь жалкий омега, способный только выжидать, пока найдётся альфа, истинный, присунет ему пару раз, потому что «организм требует разрядки». Бэкхён просто хотел плакать, как школьник, которого отвергли, и забиться в угол. Но в итоге пришёл к решению, что раскисать не стоит, ведь это всего лишь альфа. Чёрт возьми, истинный альфа. — Ух, домой. Вроде все взял… — Осматривая пакеты, бубнил Бён себе под нос. Он закупился знатно, потому что последние дни он хотел провести у телевизора с пачкой чипсов или ведерком мороженого, а лучше всё сразу. Зачем жалеть? — О, Бён Бэкхён, это же ты? — Окликнул омегу едва знакомый голос. — Эм…д-да, — омега начал разворачиваться, но делал это так лениво, что, казалось, будто земля поворачивается вместе с ним. Какого же было его удивление, когда он увидел его. — А вы кто?       Вот Честно, Бэкхён нормально не спит уже вторые сутки. Его сейчас мучает не только течка, которая затянулась настолько, что было страшно даже идти в больницу отчитываться перед врачами, но и совесть. Ему не то, что узнать человека, идти нелегко было, тем более с тяжелыми пакетами в руках. Так ещё и тело ломит, а синяки (О постарался) болезненно зудят, что к коже боишься прикоснуться. И вообще, ему откровенно похуй кто это, только если не Сехун. — Айщ, обидно. Ты совсем меня не узнаёшь? — Я помню, что мы виделись и… ааааа, короче, что ты хочешь? — Неожиданное появление гостя порядком разозлило омегу. Он скорее хотел избавиться от своей непосильной ноши, завалиться на любимый диван в гостиной и включить дораму, которую недавно обсуждал Лу с Минсоком (тот слушал только для виду, чтобы не обидеть друга), но, по словам старшего, там можно было поплакать от души, и именно этим Бэкхён и хотел заняться, когда покупал все эти продукты. — Пакеты тяжелые, домой хочу. Излагай реще.       Бэкхён, как подметил он сам, был раздражен и на автомате скалился на нарушителя его спокойствия. Он столько сдерживал себя, был любезен с людьми, теперь ему это не было нужно. — Дерзкий Бэкки, — усмехнулся собеседник уж слишком нахально, а по спине омеги пробежал холодок. — Ким Чонин, может так вспомнишь. — Ты с работы? Что ты делаешь?! — Ну, можно и так сказать, — выхватив пакеты из чужих рук, ответил Чонин. — Показывай куда идти. Провожу. Негоже омеге одному слоняться ночью по тёмным улицам такого района. — Сам все сделаю. Мне нечего бояться, я тут вырос и альф в детстве по двору гонял, палкой от меня знатно получали. Поверь мне, не пропаду, — сказал Бэк, облегченно разминая руки, желая выхватить своё пропитание на насколько дней из чужих рук. — Адрес. Альфа был непреклонен, и, поняв, что с Чонином бороться бесполезно, омега повёл его в сторону дома. — А, все, кажется, я понял, где это. Ну что, вперёд? — С улыбкой спросил Ким, но она вовсе не вселяла доверия, а лишь настораживала парня, который физически был намного слабее и не только из-за своей половой принадлежности, но и из-за ужасной усталости во всём теле. — Ну, вот мы и пришли, — на самом деле, омега привёл Кима не к своему дому, до нужного места топать ещё вперёд.       Бэкхён не глупец, чтобы говорить свой адрес коллеге человека, от которого пытается сбежать. Во избежание проблем он принял решение: никого, кроме родных, не подпускать близко к себе и уж тем более говорить о своём местонахождении. Даже Минсока и Луханя, хоть и осознание этого факта далось ему с большим трудом, но он должен был обезопасить себя от любого вмешательства. — Хорошо, не надо их поднять на нужный этаж? — Сказал, выглядывая из-под лобья. — Нет, дома родители, — возникла неловкая пауза, — в общем, спасибо, что проводил. Доброй ночи. — Доброй, — ответил Чонин и, развернувшись, ушёл, оставив омегу в одиночестве. Бэкхён же, убедившись, что за ним нет хвоста, пошёл домой.       Добравшись до квартиры, омега скинул обувь и пошёл на кухню раскладывать продукты. Время было позднее, есть не хотелось, несмотря на все его грандиозные планы на этот вечер, поэтому Бён после этого сразу направился в душ, а после и в кровать, надеясь быстро провалиться в сон.