Объятья

             Ну раз договорились съехаться, то Азирафель не стал затягивать.       Кроули не успел допить свою чашку коньяка, а ангел уже стоял у дверей магазина с вязанкой из десятка книг и зонтом.       Кроули икнул. Как же быстро этот источник небесной мудрости превращается в феерического идиота в том, что касается земных дел…       — Ангел, — простонал он и с опаской высунул голову в торговый зал из подсобки, чтобы не угодить в какую-нибудь пентаграмму, — там за дверью кончается уже двадцатый век от рождества… сам-знаешь-кого. Там изобрели фургоны, коробки, грузчиков и службы переезда. А если не доверяешь человечеству, то что мешает тебе переместить все свое бумажное добро чудесным образом?       — Кроули, дорогой, я знаю, что делаю, — Азирафель даже зонтом подцепил и приволок коврик, чтобы сделать для демона дорожку к двери. — Я ни разу не был у тебя, я не имею мысленной картины, куда все перемещать. И я должен лично убедиться, что для моих книг (Кроули передернуло от нежности в ангельском тоне) созданы подходящие условия. Эти экземпляры самые стойкие, плюс это из подарков А… Адама Янга, а не из моих коллекций. Ну, чего ты там стоишь? Поехали к тебе. И не забудь протрезветь. И не превышай скорость, пожалуйста.       Уютный коньячный хмель и так облез с Кроули безо всяких усилий.       И они поехали. На скорости тридцать миль в час, с уважением ко всем светофорам и дорожным знакам. И магнитола Бентли, начав с Deep Purple, сбилась на Шопена. И Кроули ни разу не чертыхнулся, даже когда почти на красный на пешеходную дорожку перед ними выскочила бабка-божий одуванчик. И мысленно заглядывал сквозь углы зданий — не несется ли по боковой улице безумная фура.       Он все еще не мог отойти от мерзкого холодка страха за внезапно единственные тела. Он был самым осторожным водителем в Лондоне. Нет, Ньютон Пульцифер обращался со своим Диком Турпином еще бережнее — поставил в гараж и больше не трогал, но он жил не в Лондоне и потому его можно не считать.       Но Азирафель все равно то и дело обнимал крепче стопку книг и просил Кроули быть осторожнее. Хотя куда осторожнее-то? Тогда демона переполняла неприязнь к книгам вообще и серии детских приключений в частности, но при этом совершенно не тянуло ни утопить педаль газа в асфальт и выжать из Бентли первую космическую, ни гавкнуть на дорожного полицейского, ни подкинуть той бабке визитку адского офиса регистрации…       Зато добавилось новое желание: сканировать дорогу и тротуары — не вспучивается ли где асфальт и плитка. Или заглядывать в окна и ветровое стекло — не мелькнет ли в небе сверкающая кираса или белое крыло. А еще же надо прокладывать маршрут по узким улочкам с ремонтными работами и односторонним движением. Удивительно, как можно тащиться на машине одну милю полчаса!       Осторожнее, вот еще. А сам названивает начальству, которое с радостью утащит его на гауптвахту. В лучшем случае.       В общем, Кроули отключил возможность потеть, иначе добрался бы до Мэйфэра совсем мокрым. Но добрался. Увы, возможность вздрагивать и нервничать не отключалась — она лежала не в физиологии, а в самой демонической сущности — вряд ли это можно назвать душой.       И вот уже Азирафель с любопытством разглядывал старинный особняк с новейшим ремонтом, раздвижные автоматические ворота во внутренний двор, зеркальный лифт, набор замков на бронированной двери апартаментов, дизайнерскую мебель, просторы телевизора, набросок Моны Лизы…       С некоторым содроганием хозяин показал приятелю оранжерею, но тот лишь улыбнулся:       — Ой, красиво. Но слишком влажно и светло. Мне бы комнату посуше…       Кроули перевел дух. Он так боялся, что добряк-ангел бросится расхваливать и баловать растения и сведет на нет всю демоническую воспитательную работу. И, почти уже успокоившись, повел Азирафеля в свой рабочий кабинет. Спальню отдавать жалко — Кроули все-таки любил завалиться на бескрайнюю кровать и покемарить сутки-двое.       В кабинете ангел вдруг задергал носом, с тревогой взглянул на хозяина.       — Что случилось? Тут проливалась святая вода. Ты не пострадал?       Демон поежился, вспомнив переговоры с Хастуром и Лигуром.       — Да нет, отделался легким испугом. В отличие от собеседников.       И хорошо бы, чтоб Хастур никогда не смог вернуться и закончить беседу. Еще бы Антихрист дал гарантию на герметичность переборок между Землей и адом с раем… Но посещать Адама Янга Кроули тоже не хотел, что бы там ни говорил ангел.              Первым делом Азирафель переместил содержимое торгового зала в новый дом, и кабинет сразу стал темным, маленьким, захламленным и очень пыльным. Чихнув раз пять подряд, Кроули перестал дышать. Содержимое подсобки кое-как уместилось в кухне (тоже ненужное для демона помещение). Медленно, но верно нежилые, стерильные апартаменты заполнялись книгами, фарфоровыми кружками, антикварными столиками и полками, шелестом страниц, запахом старой бумаги и ветхих перьев. Заполнялись Азирафелем.       В какой-то момент Кроули испугался, что утонет в этом всем. Тогда он нанес визит соседям, и они срочно захотели продать ему свои апартаменты подешевле и уехать в Испанию. Дальше дело техники, вернее, скромных оккультно-эфирных чудес: сделать проход между квартирами, поставить дверь — но легкую, чтобы слышать, что происходит за стенами, и если что, успеть на помощь.       Стены, как назло, Кроули сам когда-то укреплял и делал звукоизоляционными, чтобы не видеть и не слышать соседей, и теперь, как всегда, его замысел прилетел ему же в лоб. Исполненный тоски и тревоги, Кроули слонялся по комнатам, разглядывал их, словно впервые, и делал мысленные пометки: исправить. Перегородки потоньше. И окон мало. И запасной выход всего один, случись что — куда разбегаться врассыпную? И огнетушитель все-таки надо поставит в угол. В два, нет, в три угла. Книги — зло, но они дороги ангелу.       Так, а сколько окон в апартаментах Азирафеля?       Кроули распахнул новенькую дверь. Ангел стоял в конце коридора, в солнечном пятне, смотрел куда-то вверх… с ужасом? Кроули обмер, по ногам пронесся сквозняк, по спине — табун мурашек. Вот ангел начал поднимать руки перед собой, произносить что-то — похоже, ругательство, вот, кажется, отшатнулся…       Кроули уже летел вперед, сам не помня, как преодолел эти несчастные метры, но не успевал, никак не успевал оттолкнуть его прочь — темная неопознанная боковым зрением масса летела на них, и оставалось лишь вцепиться в ангела, загородить собой, насколько получится, и зачем Азирафель так любит еду, ширины Кроули же не хватит…       А потом неизвестное нечто ударило его в спину, сбило на пол вместе с Азирафелем и еще грохотало вокруг несколько секунд, било по спине, шуршало, шелестело…       Один финальный шлепок по затылку — и все стихло.       — Эм, — нарушил тишину Азирафель. Ух ты, жив! — Книги и так тяжелые, и от твоей массы легче не станут. Но спасибо все равно. Теперь не будешь ли так любезен подняться… Эй. Ты живой? Чего молчишь? Дорогой?       Слова протискивались в сознание Кроули медленно, но верно. Он мотнул головой — с головы сползла толстенная энциклопедия, кажется, кулинарии и разлеглась рядом на своих товарках.       — Книги, — протянул демон. Кое-как отцепился от сюртука на плечах Азирафеля, оперся о пол, вернее, другие фолианты, и они разъехались под его ладонями. Кроули снова плюхнулся поверх ангела, и тот ойкнул — надо полагать, мослы демона были острее и больнее обложек.       — Книги, — повторил Кроули, — так их и разэтак, и через забор.       В голове его царила звенящая пустота. После целых суток тревоги это было даже приятно.       С третьей совместной попытки оккультно-эфирные сущности кое-как разбросали с себя курган из книг и сели на полу.       — Прости, — ангел имел совесть потупиться. — Не рассчитал высоту штабелей при переносе. Думал, тут потолки выше. И сквозняк еще не учел.       Тут он замолк и уставился прямо на Кроули, глаза его округлились.       — Так… а ты что подумал, что так кинулся? Неужели…       Кроули мысленно застонал. Опять у ангела не вовремя приступ проницательности, опять сейчас пойдут слова утешения, от которых внутри сворачивается пушистое тепло напополам с шипами злости.       Ну примерно так и вышло.       — Господи, Кроули, бедный мой, — заквохтал Азирафель, схватил приятеля за плечи, — ты все это время боялся за наши оболочки и берег нас за двоих? Божечки, если б Небеса сейчас открылись, я первым делом бы подал заявку в бюро райской регистрации на пересмотр твоего дела. Ну не можешь ты быть Павшим!       — Еще чего, могу, конечно! — заворчал Кроули и попробовал выкрутиться из ангельской хватки. Куда там… Хоть снова оборачивайся змеей. А Азирафель уже вскочил на ноги и поднял приятеля тоже — очень кстати, колени у Кроули до сих пор дрожали. Оглядев его, ангел поцокал языком.       — Нет, так нельзя. Ты же доведешь свое тело до нервного срыва. — И, перехватив демона за рукав все той же мягко-стальной дланью, потащил в гостиную. — Сейчас мы будем лечиться. А приберусь потом. Завтра. Или послезавтра.       Кроули гундел себе под нос что-то, но без толку: его усадили на расчищенный от книг диван, сунули в руки стакан, материализовали на расчищенном от книг столике батарею бутылок — и пошло-поехало.       От выпить Кроули не стал отказываться. На каждый стакан любого напитка он вспоминал реальную историю, как этот напиток доводил человека до греха, а Азирафель в ответ наливал по-новой и выдвигал со своей стороны пример того, как употребление того же напитка приводило к хэппи-энду. Причем жульничал: то и дело заглядывал в шпаргалку — вызывал нужную книгу из залежей в соседних комнатах и даже мешал вымышленных персонажей с реальными людьми.       А потом уже просто зачитывал наобум самые смешные места из Апулея, Сэй-Сенагон или Диккенса. Впрочем, после первой пары галлонов всего, что выше сорока градусов спирта, смешными казались даже Драйзер и Толстой. Кажется, потом ангел с демоном решили за один присест выпить все, что за одну книгу заливал в себя обычный герой Ремарка, и сошлись во мнении, что герой этот, во-первых, нагло врет, что беден, и во-вторых, должен давно сдохнуть от цирроза печени. Но им-то, высшим сущностям, это не грозит, и море по колено, горы по пояс, только почему-то столик не обойти. А, это пол качается, и стены тоже, и кроватка вдруг как даст всей площадью по лицу!       Дальше Кроули не мог точно сказать, что происходило. Вполне возможно, что неизвестная сила стащила с него ботинки (это не ботинки — хотел возразить он, но получилось только «ммпф») и закутала в плед. Клетчатый, вроде бы. От такого ужаса Кроули зажмурился и заснул, крепко и мирно. А силуэт крыла вверху вообще, должно быть, померещился сквозь веки.