Аутист

Уютно расположившись в кресле и прильнув головой к плечу своей подруги, я сидел в кинозале, когда ощутил, что в кармане завибрировал телефон. Я лениво потянулся за ним и обнаружил, что меня побеспокоил Светлов. И тут же переполошился, ведь надо случиться чему-то очень серьезному, чтобы он мне сам позвонил! Я тут же выхватил трубу и прижал ее к уху. Но это оказался вовсе не Ромка, а Руслан. — Илья, — каким-то странным тоном произнес он. — Извини, но тебе надо бы к нам скорее подъехать. Тут такое… Мы с Ромой играли в мячик во дворе, а потом вернулись домой и обнаружили, что приехала эта… Опекунша! И она, увидев меня, упала в обморок. Я ее уложил на диван и вроде откачал без вызова скорой, но она теперь, не переставая, плачет, даже связно говорить не может. И выкрикивает в мой адрес бранные слова, грозит полицией… — Ща буду, — помертвев с головы до ног, выпалил я и обратился к своей девушке: — Киска! — Меня Маша зовут, — холодно поправила меня она, уже поняв, что случилось что-то нехорошее. — Да, Маша, я помню. Нам, увы, пора. Дела образовались срочные. Бесцеремонно схватив девицу за руку, я выволок ее из кинозала и тут же вызвал такси. По лицу девушки было видно, что она крайне недовольна текущим развитием событий. — А мы еще увидимся? — спросила она расстроенно. — Да, обязательно, когда-нибудь! — клятвенно пообещал ей я. — Жизнь длинная. Не в этом мире, так, непременно, в ином! — Великолепно! — сквозь зубы процедила она, независимо тряхнув своими фиолетовыми волосами. — Я сразу поняла, что лишь зря трачу на тебя время! На такси я довез ее до дома, высадил у самого подъезда, благо, что оказалось по пути, а сам скорее рванул к Светлову. Вот уж, форс-мажор, ничего не скажешь! Конечно, подсознательно я ожидал приезда Ольги Ивановны, но не так быстро и неожиданно, и рассчитывал, что она сперва позвонит, прежде чем заявится. Но вышло совсем по-иному. Не прошло и нескольких минут, как я возник на пороге их квартиры. В прихожей меня встретил Руслан, бледный, словно смерть, на нем лица не было! Завидев меня, он сначала сделал жест тылом ладони у шеи, будто бы ему перерезали горло, потом — словно на него накинули петлю, а после приставил указательный и средний пальцы к виску. Из глубины квартиры я слышал приглушенные рыдания Ольги Ивановны. Собрав все свое мужество, я подмигнул Руслану и решительно ступил в гостиную. Попутно я заглянул в комнату Ромки. Так и есть, наш драгоценный савант находился в своей излюбленной позиции, в которой обычно переживал стрессы — залег на кровать к самой стенке, плотно накрывшись одеялом с головой. Так он мог пролежать очень долго, иногда даже сутки. Мы позволяли ему делать это, ведь жажда и голод рано или поздно заставляли его покинуть постель. А если нет, то приходилось прибегать к помощи врачей. Но это только в самых крайних, экстренных случаях, когда с Ромой никак не удавалось договориться. — Здравствуйте, Ольга Ивановна! — мелодично произнес я, изобразив приятную улыбку. — Я очень рад вашему приезду. А почему вы плачете? Случилось какое-то горе? Она подняла измученное лицо и тут же обрушила на меня подлинное цунами эмоций. — Илья, что здесь происходит? Кто этот человек? — пребывая в панике, она ткнула пальцем в Руслана. — Это невообразимый кошмар! Ромочка сказал, что он вот с этим мужиком… Ох, я даже не могу озвучить, что он сказал!!! Мой сын сразу во всем признался! Пока меня не было, этот преступный тип втерся в доверие к Роману и совратил его! Нам нужно немедленно вызвать полицию, чтобы его арестовали! — Но ведь вместе с ним арестуют и вас, Ольга Ивановна, — медовым голоском пропел я. — Ведь это вы оставили своего подопечного без надлежащего надзора, вследствие чего с ним и случились описанные вами печальные события. Вы, надо полагать, тоже хотите попасть под суд, вместе с человеком, который пытался заполнить образовавшуюся за время вашего долгого отсутствия в душе нашего Романа пустоту? — Что??? — озадаченно спросила она, уставившись на меня не мигая. — А я говорю, что за время вашего отсутствия, уважаемая Ольга Ивановна, — жестко прищурился я, — все значительно изменилось. Ваш сексуально озабоченный воспитанник с меня перекинулся вот на него, на Руслана Ренатовича. И тот ответил ему взаимностью. Между ними образовались романтические чувства и сотрудничество, способствующее реабилитации Романа. В общем, Ромка, сам явившись инициатором этих отношений, в них абсолютно счастлив. А вы… Заявились тут без предупреждения, испугали его своей истерикой и криками! Если хотите полицию, то ее вызвать не сложно. Но подумайте прежде о последствиях, и кому это принесет пользу! — Но ты же все знал, что здесь творилось, ведь так? — устало продолжала бормотать опекунша, вытирая платком мокрое от слез лицо. — Как же ты мог допустить это, Илья? — Как? — тут уж я взъярился без всякой театральности. — А я тут кто, позвольте полюбопытствовать? Такой же несовершеннолетний подросток, как ваш сын! Мне еще нет восемнадцати лет. И все, что меня держит возле Ромы — это обычные дружеские чувства. Я, признаться, тоже проникся его любовью к Руслану. Пусть лучше попадет в руки опытного и состоявшегося мужчины, чем собирает неизвестно кого и где попало. Согласитесь? — Расскажи мне, кто он, — срывающимся голосом попросила Ольга Ивановна, не переставая всхлипывать. И тут мы с Русланом, порой перебивая друг друга, кратко поведали ей всю историю странной любви, предусмотрительно сделав особенный акцент на том, что, как такового, секса между ними нет. Во всяком случае, пока нет, да и в ближайшее время не планируется. Мама Оля внимательно нас слушала, скорбно кивала головой и не переставала плакать, а потом обратилась ко мне со словами: — Я, кажется, поняла. Признаюсь, что Рома и ранее говорил мне иногда, что ощущает себя геем. Но из-за его юного возраста я не обращала внимания на то, что он болтает. Однако, все случившееся для меня огромный шок. Уж чего я ожидала, но только не подобного! — Ромка жив и здоров, а это самое главное. А вы насовсем вернулись? — осторожно поинтересовался я. — Ольга Ивановна, у вас же были, вроде, проблемы с родителями? — Они и остались! — простонала она. — И я не знаю, Илья, что теперь делать! Мне нужно возвращаться, устроиться там на работу и ухаживать за ними! Я не могу больше опекать Романа. Никак нельзя увозить его из Москвы. В той деревне, где я буду жить, есть только фельдшерский пункт. Ни о каких больницах даже речь не идет, поэтому мне не забрать его с собой. Значит, как-то ни печально, придется вернуть его в интернат… И тут кровь во мне вскипела. Самого чуть инфаркт не хватил! Этого еще не хватало! Ведь такое решение ставило крест на наших планах! — Нам нельзя возвращать Романа в интернат, — едва сдерживаясь, гневно высказался я. — Ольга Ивановна, умоляю вас, во имя всех святых, возьмите себя в руки и будьте благоразумны! Ведь если Рома туда вернется, то его автоматически отчислят из обычной школы, и он вновь начнет посещать специализированную! И кем он станет, получив не аттестат, а лишь справку о том, что прослушал курс обучения за десятый и одиннадцатый класс? С его уникальными способностями саванта всю оставшуюся жизнь ему придется шить вместе с глухонемыми коллегами постельное белье в каком-нибудь убогом подвале! Вы этого для него хотите? — Но, что же я могу сделать? Ведь больше опекать Романа мне, увы, не по силам, — залепетала Ольга Ивановна. — На меня неожиданно свалилось столь огромное бремя, что просто уму непостижимо! — Бог не посылает нам непосильных испытаний, — философски изрек я, между тем испытывая понятную жалость к этой мужественной и сильной женщине. Ведь не шутка! Она опекала Ромку более десяти лет! Взяла под свое крыло совсем диким и не говорящим, вместе с ним прошла сполна все круги ада! Столько сил отдала, нормально не спала, совсем отказалась от личной жизни, бредила его адаптацией. Я знал все и ни в коем случае не умалял ее заслуг в реабилитации Светлова. И в том, что у Ольги Ивановны вдруг образовались серьезные и глобальные проблемы, мешавшие ей и дальше нести обязанности опекунши, ее вины не было. — У меня нет иного выхода, как сдать эту квартиру, самой уехать, а Романа отдать в интернат, — произнесла она. — Остается лишь надеяться, что вскоре для него отыщутся другие опекуны. Я сам мог убедиться, насколько тяжело ей было произнести эти слова, поскольку она опять разрыдалась, уткнувшись в ладони. — Ну, пожалуйста, не надо плакать, давайте поищем вместе с вами выход, — мысли мои заметались, и я бросил настороженный взгляд в сторону Руслана. Тот во время нашего общения безмолвно сидел на соседнем диване, явно радуясь тому, что про него в процессе нашей беседы, вроде, подзабыли. — Ольга Ивановна. В вашей жизни, бесспорно, наступил тяжелый период. Понятно, что вы больше не можете нести ответственность за Романа. Но никак нельзя, согласитесь, возвращать его в интернат! И еще не факт, найдутся ли новые опекуны, ведь на это могут уйти месяцы и даже годы, что окажутся навсегда упущенными. У меня есть предложение — переоформить ваше опекунство и сделать его совместным с Русланом Ренатовичем. — Что? — шокировано произнесла она. — Вот с этим… Но, как? — Очень просто, — твердо кивнул я. — Для этого потребуется лишь одно. Вы, Ольга Ивановна, заключите фиктивный брак с Русланом Ренатовичем. Вы же можете выйти замуж? Почему бы и нет? Тогда обязанности опекуна, после совершения небольших формальностей, почти автоматически распространяться и на того, кто стал вашим супругом. И прежде, чем высказаться отрицательно, прошу вас вспомнить о том, что этого человека выбрал сам Рома, и ему хорошо с ним, ведь сейчас он счастлив, как никогда в жизни. А вы сами знаете, что означает пойти против его желаний, и во что это может в итоге вылиться! — Нет!!! Это гневным и негодующим, дрожащим от возмущений голосом вякнул из своего угла Руслан, но я лишь с досадой от него отмахнулся. Для меня сейчас было самым главным настроить на нужный лад опекуншу. Но задача оказалась не из простых. — Я… Никогда на такое не пойду! — тихо и твердо произнесла она. — Извини, Илья, может, для другого случая это и хорошая идея, но не для нашего. Она противоречит всем существующим правилам приличий. И я не пойду против своей совести. — А выбросить слабоумного мальчишку из своей жизни только потому, что вы перестали справляться с ситуацией, конечно, не заденет вашей совести? — ехидно осведомился я. — Общество осуждает даже тех, кто отказывается от собак и сдает их в приют. А тут идет речь о живом человеке! Вы десять лет были для него мамой! Так и останьтесь ей, сделайте так, чтобы он двигался вперед! Ведь подумайте, как все чудесно уладится! Вы останетесь при Роме формальной опекуншей, а Руслан станет фактическим. Роман поселится с ним, а вы сможете спокойно уехать, сдать эту квартиру и делать свои дела. А вот оформить опекунство на одного Руслана Ренатовича окажется слишком проблематично. Боюсь, что длительных проверок не избежать. Ведь одно дело, когда женщина берет ребенка, и совсем другое — когда одинокий мужик интересуется подростком. В нашем гомофобном обществе подобное не принято. Так что, фиктивный брак — это самое лучшее, что можно сейчас придумать. — Но тогда получится, что я… Сама… Способствую этому грязному сожительству… О боже!!! — простонала женщина. — Идем, — мрачно кивнул я Руслану. — Пора. Пусть мама с сыночком побудут наедине. Думаю, что им есть, что сказать друг другу. Руслан, клокотавший негодованием и метавший в меня убийственные взгляды, тут же вскочил. Вместе мы покинули квартиру. — Ты что себе позволяешь, щенок! — он обрушил свой гнев на меня сразу, едва мы вошли в лифт. — Да как ты смеешь так разговаривать со взрослыми людьми, рассуждать о браке, об ответственности, о том, о чем совершенно ничего не знаешь, да еще в такой бесцеремонной форме навязывать свое мнение? — А ты! А ты! — вскипел я в ответ. — Думал, что поматросил и бросил, да? И свалил без последствий? Так вот знай — ты теперь у меня в руках. Если ты вздумаешь отказаться от Ромки, то я при первой же возможности подтвержу, что ты состоял с ним в сексуальной связи, а меня заставил молчать с помощью угроз и подарков! Вот! По тебе вообще давно тюрьма плачет, а уж ты знаешь, как там поступают с гомиками, да еще и педофилами! Мы вывалились из подъезда и, тяжело дыша, встали напротив друг друга, готовые сцепиться в рукопашную, столько испытывали различных эмоций! Впрочем, Руслан, как и подобало человеку взрослому, поостыл первый. — Посмей только так поступить, — сердито бросил он мне. — Совесть свою потом не отмоешь до конца дней. Я на машине, тебя подвезти? А что теперь делать, мы уж будем решать с Ольгой Ивановной и, извини, без тебя. На время благоразумно примолкнув, я проскользнул в салон его автомобиля и расположился на переднем сиденье. — Куда везти? — спросил мужчина. — Не хочу домой, — сумрачно отозвался я. — Поехали к тебе. Заодно посмотрю, как ты живешь, да, наверно, и переночую.