Аутист

Пока мы с Ильей ехали до моего дома, я, признаться, тысячу раз значительно переволновался, припоминая, в каком состоянии оставил сегодня квартиру — чистые ли полы, помыта ли вся посуда, достаточный ли запас продуктов имелся в холодильнике. Не шутка дело, раз вдруг такой серьезный спецнадзор внезапно собрался проинспектировать мою хату! Илья, между тем, тоже примолк и отстранено задумался о чем-то своем. И в квартире моей он повел себя без своего обычного апломба, просто забился в уголок, скромно расположившись на кухонном диванчике, и согласился выпить чашку кофе, между тем настороженно на меня поглядывая, как будто ожидая, что я должен был на него наброситься прямо с порога. Подобное поведение юноши меня развеселило. Я всеми фибрами души ощущал, что нравился ему, а он, в свою очередь, необыкновенно нравился мне, но это вовсе не повод для какого-то интима. Можно стараться попытаться и далее налаживать дружеские отношения, о чем я, кстати, искренне мечтал. Конечно, после кофе юноша прошелся по моей двушке, придирчиво водя своим симпатичным носиком по углам, но, даже если и хотел, то не нашел, к чему придраться. Я горделиво на него поглядывал, ведь в моей холостяцкой квартирке царили идеальные чистота и порядок. Я, откровенно посмеиваясь, все время следовал за ним. — Ну, что? — наконец, поинтересовался я. — Нормальная обстановка? Как ты считаешь, наш Ромка не помрет здесь от голода и холода? — Отлично живешь! — с какой-то необъяснимой тоской в голосе отозвался Илья. — Я даже отчасти завидую. Ну, и что же ты надумал, Руслан Ренатович? Будешь жениться на Ольге? Ведь это твой единственный шанс заполучить Светлова сюда, в свое жилище. — Ха! — горестно хмыкнул я. — Будто бы она так сразу и согласилась! Но сам я не против, если она передаст мне права опеки над Романом, а наш брак действительно будет считаться чисто формальным. — Ну, конечно, — горестно усмехнулся Илья, — ты готов на что угодно, только бы скорее заполучить несчастного аутиста себе в койку. — Не говори так! — предостерег его я. — Сам знаешь, что я мог лечь с ним в постель уже давно. Но я тоже преследую общие с тобой цели, в частности, чтобы у него имелся стимул удачно закончить школу, а потом поступить в институт. Я считаю, что секс его отвлечет, поэтому пока всеми силами и воздерживаюсь. Не считай меня, пожалуйста, бездушной скотиной, рыскающей в поиске доступных юных тел. У нас с Романом действительно высокие отношения, и мы влюблены друг в друга. — Да кто бы сомневался! — бросил мне Илья и резко отвернулся. Мы опять вернулись на кухню, он присел на прежнее место и окинул меня страдальческим взглядом. — Ну, а с тобой что? — не выдержал я. — Только не говори, что тоже во мне заинтересован. — Есть немного такое, — выдохнул он, и по внезапно покрасневшемуся лицу юноши я без труда прочел, как в этот момент ему было невероятно стыдно. — Я просто подумал, что раз ты не хочешь сейчас с Романом, откладываешь, то, может быть, вдруг решишься со мной? — Это полностью исключено, — отрицательно качнул головой я, хотя, признаться, уже давно находился под впечатлением источаемых им флюидов. — Ты пойми, Рома мне интересен не только как юное и девственное тело. Я особенно дорожу каждым жестом, посылаемым им в мой адрес, каждым его знаком внимания. Каждым его словом, обращенным ко мне! Он словно загипнотизировал меня, и я сейчас не могу думать ни о ком другом. А ты… — А я… — словно эхо прошептал Илья, и глаза его при этом увлажнились. — А ты — просто шикарный юноша! Если захочешь, то без труда найдешь себе потом тысячу партнеров! Когда настанет твое время, ты просто не будешь знать отбоя от поклонников и поклонниц. — Твоими бы устами, — не совсем уверенно изрек юноша, а после властно потребовал: — Дай сигаретку! Я тут же безропотно выдал ему сигарету и приоткрыл окно. Илья курил, тоскливо поглядывая то на меня, то в потолок. — Слушай, — наконец сказал он. — А нет ли у тебя какого-то солидного знакомого, с кем можно…? — Илья сделал многозначительную паузу. — Признаться, я боюсь знакомиться через инет, ведь запросто можно нарваться на садюгу и извращенца, или подцепить какую-нибудь заразу, что еще хуже! — Не нужно тебе этого пока, — как можно более мягко ответил я. — Говорю же, когда твой час пробьет, ты запросто получишь любого партнера, какого только захочешь. Ну, потерпи еще немного! Сколько тебе осталось до восемнадцати? — Еще пять месяцев! — страдальчески заявил он, жадно затягиваясь до самого фильтра, отчего случайно обжег кончики пальцев. — А Роме? — Почти столько же, он на месяц меня младше. Хорошо, Руслан. Я все понял. Пойду тогда. Завтра увижусь с Ольгой Ивановной и начну ее уговаривать на фиктивный брак, раз ты не против. Я согласно кивнул и поплелся в прихожую провожать своего гостя. Вызвал ему по телефону такси. Но между нами осталось что-то недосказанное, и я явно это чувствовал! Понимание этого внушало мне смутное ощущение тревоги. — Илья! — я ловко ухватил его за запястье, когда он уже открыл дверь и собирался покинуть квартиру, развернув к себе. — Скажи уже правду, зачем ты приходил, чем хотел поделиться! Ведь ты мне тоже человек не чужой, и для меня это очень важно! — Да неужели! — усмехнулся он. — Хорошо. Скажу. Просто ты меня сейчас выставляешь, типа, домой, а по сути мне идти-то некуда! Мои родители, когда видят меня, то первым делом спрашивают, как дела у нашего Романа. А моими они совсем не интересуются. Маме Оле тоже на меня глубоко наплевать. Раньше я полагал, что необходим Светлову, но с тех пор, как появился ты, он тоже перестал меня замечать. Я оказался совсем и никому не нужен! И друзей у меня тоже нет. Представь, вот с виду такой красивый, благополучный парень, отличник, спортсмен, однако… Я абсолютно сейчас одинок. И никто никогда у меня не спросит, как идут именно мои дела, что у меня на душе, счастлив я или нет. Никто! — Господи! — я невольно до самой глубины души проникся его словами. В общем-то, нечто подобное я и ожидал от него услышать, подсознательно понимая, насколько он одинок. — Ну, Илья! Ты думаешь, что один такой? Мои родители тоже звонят мне не чаще, чем раз в месяц. Они любят мою старшую сестру, ее детей, ее мужа, а я предоставлен сам себе, и словно раз навсегда отрезанный от них ломоть. Но очень важно, в самом деле, осознать суть своей личности, пребывая в полном одиночестве. И чем это раньше случится, тем для нас лучше. Тем больше мы потом будем ценить те отношения, которые свяжут нас с другими людьми… — Да? — он поднял на меня глаза с доверием и надеждой. — Конечно! Давай, дорогой пацан, я провожу тебя до такси. Не переживай, у тебя все еще будет. И уже есть, ты просто этого не понимаешь. А насчет серьезных знакомств, я действительно смогу потом посодействовать, но не ранее, чем тебе исполнится восемнадцать. Пока придется потерпеть. С этими словами я наскоро натянул на босые ноги кроссовки и спустился с ним на улицу. Отправив юношу домой, я еще некоторое время стоял у подъезда, осмысливая произошедшие в этот день события. Конечно, глядя на Илью, я никогда бы не подумал, что парень так бесконечно несчастлив и одинок. Но он был здоровым и красивым юношей, а те страдания, что он сейчас испытывал, можно было охарактеризовать, как подростковые метания. Я был, в общем-то, готов подставить ему дружеское плечо, с тем условием, что он прекратит меня шантажировать с целью упечь за решетку, что меня, признаться, значительно нервировало! В последующие дни мы с ним не виделись, общались лишь по телефону. Но, по словам Ильи, он прилагал все усилия, чтобы уговорить опекуншу на взаимовыгодный фиктивный брак. На время возвращения Ольги Ивановны я и Роман потеряли место для встреч в их квартире. Теперь мы с Ромкой виделись исключительно на улице. Я ежедневно подъезжал на автомобиле к его подъезду, и парень выбегал ко мне, неизменно весь растрепанный и счастливый. В хорошую погоду он мчался с мячиком в руках, и мы тогда подолгу пинали его на спортивной площадке рядом с домом. А когда шел дождь, то он, стремительно преодолев расстояние от дверей подъезда до дверцы моего автомобиля, в небрежно накинутом на взъерошенную шевелюру капюшоне, падал на сиденье рядом, крепко обнимал меня, сладостно прижимался к моему рту своими нежными губами и шептал так завлекающе страстно: «Люблю». И я от всего сердца отвечал ему теми же словами. По моим наблюдениям, в поведении Романа к тому времени случились значительные перемены. Он перестал красить волосы в черный цвет и отращивать длинную челку, чтобы скрывать за ней лицо. Напротив, парень теперь очень коротко постригся, и я с удовольствием созерцал на его голове серебристый переливающийся ежик. И очень полюбил по нему проводить ладонью. И еще, пожалуй, самое главное. Он перестал отворачиваться в сторону, когда я разговаривал с ним, а наоборот, даже обращал лицо ко мне и старался смотреть куда-то, вроде, как бы в центр между моими бровями, в самую переносицу. И от этого у меня возникало ощущение, будто бы он искал своим взглядом мои глаза. Насколько я теперь знал из прочитанной ранее научной литературе об аутистах, подобное поведение являлось высшей степенью коммуникабельности, на которую были способны люди с подобным диагнозом! Так что дела наши, несомненно, шли на лад. И я не без интереса созерцал иногда мелькающее в окне лицо Ольги Ивановны. Та, как и полагалось нормальной маме, постоянно беспокоилась во время наших с Романом свиданий, очевидно побаиваясь, чтобы я не похитил и не съел живьем ее обожаемого приемного сына. Но от Ильи, с которым я ежедневно общался по телефону, я узнал, что ей совсем скоро предстояло надолго покинуть наш город. Я грезил тем, что в моей жизни будут большие перемены, и ежечасно ожидал их с глубоким волнением, словно какого-то чуда. И молился тому, чтобы ничто из того, о чем я так страстно мечтал, внезапно не сорвалось.