Пердюмонокль 3. Спецмиссия в Висконсине

Повезло, что ночлежка и впрямь была за углом. Сменщик нашего официанта поклялся, что лично проводит Громоворота, как только тот удовлетворит все свои амбиции, сколько б их не было. Однако в самом заведении нам не обрадовались. Седой мужик с резким, как клаксон, голосом и не менее резким парфюмом раскричался на Ленни - нашего провожатого: - Опять пидорасов привел?! Как в этот бордель устроился, так совсем совесть потерял! - Дядя Стив, они нормальные, - вступился за нас парень. - Они случайно в "Мясе" оказались. - Мы нормальные, - заверил Милочка. - Имейте сочувствие, нам ночевать негде, да и дождь вот-вот начнется. Не в клуб же возвращаться, и так еле отбились! - Что-то вы больно смазливые, - не верил дядя Стив. Но после недолгих препирательств всё же отвел нас в комнатку на шесть коек. Обстановка была не то чтобы спартанская, но без излишеств. Хотя чисто и бельё свежее, да и санузел прилагался. Деньги для столицы штата запросил смешные. - Но если еблю устроите, пинком выставлю на улицу, - предупредил он. - Какая ебля, люди с дороги, - зевая, сказал Ленни. - Дядь, можно я шестым тут прикорну, прям рубит после смены. Хозяин бегло пересчитал нас: - Но их четверо. - Не все отбились, дядя Стив, не все, - вздохнул официант. Дядька плюнул, сказал, что одни пидорасы кругом, а вот раньше нормальные постояльцы были, и свалил. - Этак его бизнес совсем загнется, - сказал Ленни. - Куча народу на турнир подтянулась - знай бери двойную цену и набивай полные номера. Так нет же - пидорасы! Ну, пидорасы. Я тоже от них не в восторге, но в клубе платят нормально, так какая разница. Ещё не договорив, он скинул кроссы, повалился как есть на нерасстеленную кровать и на последнем слове заснул. В душ меня отправили первым. Едва я лег, погасили свет и дальше шуршали в темноте, боясь и словом перемолвиться. Я поймал себя на мысли, что слишком часто жалуюсь на усталость. И вообще жалуюсь и проявляю недовольство, как капризная девица. Наверняка парни так и воспринимают меня, и это просто унизительно. На долгое время в комнате установилась тишина, слышалось лишь сопение Ленни, а мои ребята даже дыхание сдерживали и очень явно не спали. Досадуя и обижаясь на эту деликатность, я постарался дышать глубже и размереннее, изображая крепкий сон. Первым не выдержал Макс: - Болтун, спишь? - Тшш... - Да я тихонечко. Я вот что понял - этот Хрюк - он ведь не настоящий. Это актёр, понимаешь? Бой был постановочным. Болтун тихонько хмыкнул. - Да зуб даю! - горячо зашептал рыжик. - Подозрительно сексуален и подозрительно легко побеждал. - Жалеешь, что не дал ему? - Вот ещё! Я только рад буду, если Гром отдерёт его до поросячьего визга. - Макс, ты молодец, что устоял, - миролюбиво сказал огр. - Я вот лишь на пятом десятке понял, что любовь куда важнее тупой похоти, а ты смолоду дорожишь настоящим чувством. Молодец. - Эх, - грустно вздохнул Милочка и на некоторое время затих. Потом сказал: - Знаешь, чуть больше сорока партнеров в сексе - это, конечно, не мало. Но я думал, у тебя больше было. - Это когда я тебе своих партнеров перечислял? - Только что сказал: "на пятом десятке понял". - Ох-хо, одна ебля у тебя на уме, парень. - А я чё-то тревожусь за Грома, - сказал Джон. Тревожился он напрасно. Через четверть часа скрипнула дверная ручка, и туша огра протиснулась в комнату. - Не шуми, капитан спит, - предупредил Болтун. - Громушек, ты как? - участливо спросил Джон. - Порядок, - сквозь зубы ответили ему. Сопя, как паровоз, Громоворот разделся, заскрипел кроватью и закряхтел. - Точно порядок? - прошептал Болтун. Гром ещё минуту поскрипел и покряхтел, затем прорвало его: - Я, парни, понял кой-чего про этот мир. И я здесь не останусь. - Тебе не понравилось с Хрюком? - разочарованно спросил Макс. - Понравилось, - скрипнул зубами Гром. - Только не ожидал я, что это он меня скрутит в бараний рог и отдолбит в задницу. - Да не может быть! - Да уж... Капитану только не говорите. Ведь стыдобище. Думал - куда эти человечки против меня! А человечки не так просты оказались... - Он ничего тебе не сломал? - спросил Джон. - Нет. Он только сначала... потом нежным стал, я даже спустил под ним. Но всё равно - обидно. И зад болит. Я почувствовал удовлетворение, и был благодарен Кабану за вправленные Громовы мозги. Заснуть у меня получилось, и никакого экстримального секса мне не привиделось. Под утро приснился только голос, с тоской звавший меня. На этот грустный оклик наслаивался голос другой: "Ты не любишь его, ты меня любишь". Затем потянулась ко мне рука - уж точно не моего мужа - пальцы короткие, с крупными костяшками и даже какие-то старческие пятна на ней. Испугавшись, я изо всех сил ударил по ней. - Никого я не люблю! - закричал почему-то. Проснулся от ощущения, что кто-то гладит меня по плечу. Метнулся в сторону и открыл глаза. Это Болтун оказался: - Вы стонали во сне. - А ты чего не спишь? Болит? - я дотронулся до его груди. Вчера в "Моём друге Вилли" я заметил, как Дана принесла лёд в полотенце и заложила его Болтуну за пазуху. Сразу же вспомнилась вмятина на стальном сидении стула. Болтун подтвердил мою догадку: пуля из людоедского пистолета с расстояния не более десяти метров угодила огру в грудь и фантастическим образом была задержана тонкой перфорированной преградой. Зато теперь у Болтуна на груди был огромный синяк. - Не, терпимо, - потирая грудь, сказал огр. - И царапина на плече поджила уже. Проснулся от чего-то и Данусю вспомнил - теперь не уснуть. - Пф, проблема! Подрочил бы в ванной комнате и дальше спал. Болтун сделал вид, что обиделся. - Будто не понимаете, что это от чувств не спится, а вовсе не от стояка! Впрочем, светало уже. - Я не дома здесь, понимаешь, Болтун? Ни о чём другом думать не могу, как о возвращении, - подавив вздох, сказал я. - Да, я понимаю, сейчас ребят подниму, и поедем. Только хорошо бы, если б вы по сыну так тосковали, однако, боюсь я, вы прямиком в вампирову ловушку рвётесь. - Что за... что за разговоры, Болтун! Совсем распустились! - Я не сплю! - сонно мяукнул Милочка. - Одним глазочком только... - Кто вас спрашивает, а? - страшным шёпотом продолжил я. - Я - маг, черти вас дери! - Страшно за вас! - не унимался огр. - Он красотой своей затуманил вам разум, а если и приворот на вас - всё, сами не вырветесь! А я... пока я хиломудый был, я не членом видел, а глазами... - Что, что ты видел своими наглыми глазами?! - Что страшный он, жадный! Такие не любят, только в кабалу берут. Доволен небось, спесью исходит - у меня, мол, сам Хукс в мужьях... - Замолчи! - Вам-то кажется, что всё по-честному, что вы хозяин в своем доме... - Рот закрой, сказал! - Чё, вставать пора? - спросил со своего места Громоворот. Болтун наклонился к самому уху, почти упав на меня. - А это он - господин. Ему волю дай - на колени поставит, на цепь посадит за ослушание, ещё и за плеть возьмется. Я оттолкнул его и поднялся. - Простите за прямоту, - сказал Прон. А в глазах ни капли раскаяния. Собрались быстро и выехали под напутственное: "Остерегайтесь пидорасов, их полно. Вы, вроде, нормальные, но уж больно смазливые". За городом втопил педаль: пассажиры мои сидели тихо. Макс не просился завтракать, у Джона на лице было недоумение. Он один, скорее всего, не слышал безобразного разговора. С Проном я решил вообще не общаться. Всему есть предел, моя либеральность не исключение. Не устраивает что-то - катись к своей Дане, никто не держит. Места, меж тем, пошли красивые. Небо было ясным, синим, и небесными лоскутами казались озёра среди зеленых равнин. Впереди стеной стоял смешанный лес с первыми желтыми пятнами в зелени. - Остановку сделаем в Дулуте, - сказал я, утомившись всеобщей напряженностью. - Можно будет в порт заехать, там интересно. Милочка отозвался словно бы нехотя: "Здорово". На этом беседа завязалась узелком. В Дулуте пообедали в портовой закусочной. Ели молча, никто не гундел по поводу моего плохого аппетита. И я даже радоваться этому не мог. Вот что я за человек, а? Хотя... человек-то как раз нормальный: испытываю иррациональную вину за то, что Прон мне практически нахамил! Маг бы никогда до такого не опустился. И от этого только ещё хуже, ещё и стыдно ужасно. Так, наверное, и Гром себя чувствует - огр, изнасилованный человечком. - Я наелся. Кухня - отстой, - Макс отодвинул пустую тарелку. - И такое чувство, что лучше Даны и Джессики в этом мире никто не готовит. - Они ещё и самые красивые, - льстиво заметил Громоворот. - В этом мире, - веско уточнил Джон. Болтун продолжал молчать. Я велел всем забираться в машину. - Хочу сидеть рядом с тобой, - сказал Макс. - Я же за навигатора. Как я понял, рыжик тактично отгонял от меня Болтуна. Возражать, понятно, не стал. Но Макс, едва усевшись, велел перестраивать маршрут. - Едем по береговой линии Верхнего до Гранд-Мараис. Вот круто! - Макс, имей совесть! - я решил, что он опять в угоду себе выбирает маршруты. - Мы не туристы. - Имей глаза, Вэл, - он сунул мне под нос планшет. - Наши озёра далеко за пределами Вояжёров, и нам нужен заповедник Супериор. Однако, новости. Я внимательно рассмотрел карту. Выходило, что у студентов с географией не лучше моего, а я слишком понадеялся на них и не перепроверил маршрут. - Вот же... Это миль пятьдесят восточнее. А после Гранд-Мараис нормальной дороги-то и нет, там одни леса и болота. Дивясь собственной тупости, я вспомнил, что Фулзу об озерах Юг и Север я не говорил, разговор был именно о Вояжерах. Ну да бог с ним, отследит, нам от ФБР нигде не спрятаться. Ещё сто миль ехали по отличному шоссе, оставив позади ряд крохотных городков, залитых осенними дождями. Затем дорога стала поуже и поплоше. Виды тоже как-то потеряли привлекательность, величественные воды Верхнего остались позади, небо вновь затянули серые тучи. - Ещё около тридцати миль и мы на месте, - объявил Макс. - И поглоти меня Бездна, в тех местах я не нахожу ни одной гостиницы или кэмпинга. На обочине виднелся покосившийся столб с табличкой "Мейпл-Хилл. Население 980 ч." - Вот сейчас и спросим у местных, - сказал я. И в этот миг что-то грохнуло в небесах, покатилось, и на землю стеной пал дождь. Аборигенов, естественно, смыло, городок казался призраком, затерянным на подступах к болотам. Уже на выезде мы притормозили у деревянного строения с фантастической крышей: два здоровенных бревна перекрещивались над коньком, к ним был приколочен деревянный трилистник с надписью "Пьяный Пэдди". - Ага, ирландцы - вот невезенье! - я почесал затылок. Но как ни крути, искать в этой дыре не-ирландца не было возможности. - Что за народ? - поинтересовался Макс. - Чем, в основном, питаются? - Пивом и виски. - Наверняка стереотип, - отрезал Макс. - Зуб даю. - Тот, что и так шатается? - спросил Болтун, а Джон вежливо похихикал. В местном пабе было шумно и многолюдно, играла скрипка и стучали пивные кружки. Женщина-алгонкинка в зеленой юбке и белой блузе успевала и за барной стойкой, и таскать кружки между столиками. Народ активно налегал на спиртное. Не оставались без внимания бильярдный стол и дартс, а единственный игровой аппарат зиял проломом в табло. Наше появление не осталось незамеченным - затихли разговоры и скрипка. Все глазели на нас, как на инопланетян. - Привет, ребята, откуда будете? - обратилась к нам индианка. - Из Висконсина. - А, соседи, - кивнул молодой бородатый мужчина. - Располагайтесь. - Вам пива нести, или желаете перекусить? - вновь спросила женщина. - Нет, благодарим, нам бы только про дорогу узнать к озерам Юг и Север, и нет ли там кемпинга, - поспешно сказал Болтун. - Кемпинг есть, и природоохранная станция пускает с ночёвкой, но дорога ужасная, сейчас можете и не проехать. - Оставайтесь до утра, ребята, - радушно предложил тёмно-рыжий (почти одного колера с Милом) рослый мужчина лет сорока. И не дождавшись ответа велел индианке: - Рози, неси им рёбрышек, а первую кружку пива - за счёт заведения. Народ задвигался, освобождая нам места. Я замялся. Макс корчил умильную мордочку, немедленно возжелав свиных рёбрышек, Джон подошёл к окну и вглядывался в дождь. А Болтун сказал, не глядя на меня: - У нас так-то внедорожник. Я решился: - Хорошо, задержимся. Снова заиграла скрипка, застучали бильярдные шары. Рози принесла крепкого пива. Пока мне всё нравилось - народ казался благодушным и весёлым. - У вас праздник? - спросил я у женщины. - Типа того. Мальчишник. Наш Пэдди женится в четвёртый раз, - она кивнула на рыжего здоровяка. - И, наверное, уедет отсюда в Сент-Пол, так что мы теряем единственного ирландца. Из вежливости я поднял кружку и громко сказал: - Пэдди, спасибо за пиво и счастливого вам брака. Скрипка заткнулась, разговоры и смех стихли. - Как ты меня назвал? - нахмурился рыжий. - По-твоему, раз я ирландец, так непременно Пэдди? Я встал и потерянно оглянулся, но Рози уже вышла из зала. - Простите, я, видно, не так понял... - Ну конечно! А давай я назову тебя Чарли или Джо, или... тьфу ты, варианты всё ж таки есть, но вот я почему-то только Пэдди.* - Я Валентин, - совсем растерялся я, чувствуя, как напряглись рядом огры. - Алехандро, - важно представился мужик. И грозно глянул на хрюкнувшего в кружку соседа: - А, это ты, Сандерсон, подучил его назвать меня Пэдди? Тот замотал головой, старательно уткнувшись носом в своё пиво. - Эх, тяжело быть единственным ирландцем, - горько вздохнул мужчина. - Я ирландец, я рыжий, я держу паб и варю эль и пиво. И все эти потомки викингов и ещё хрен знает кого ржут надо мной и подзуживают посетителей. Народ вокруг заржал ни с того ни с сего, по знаку хозяина вновь заиграла скрипка. Я по прежнему стоял с кружкой в руках и чувствовал себя весьма глупо. - Рози, принеси эля нашим гостям из Висконсина! - крикнул хозяин. - И колу мальчику. Иди ко мне, солнце моё, - он протянул руку к Максу. - Слава Богу, сегодня я не одинок. Макс с охотой перебрался за стол к виновнику торжества и сцапал жадной ручкой принесённую Рози бутылку. - Меня Максом зовут. Очень может быть, что я тоже ирландец, но я не знаю своих корней, я сирота. - Бедняга, - посочувствовал мужчина и погладил Милочкину голову. - Могу усыновить. Имей в виду - в наследство тебе перейдёт этот паб. Сразу, как женишься. Есть девчонка? - Нет, - вздохнул лисёнок. - Да ладно, чтоб у такого красавчика и не было пары-тройки подружек? Девочки-то рыжих ой как любят. На выпускном я трахнул королеву школы, правда для этого мне пришлось перед всеми просить её выйти за меня. И это был мой самый долгий брак - пять лет! - Ты любил её, Пэд... Алехандро? - оторвался от кружки Сандерсон. - Я любил всех своих жён. Лину, Сару и Мирабэль. И Монику я люблю, и она самая классная тёлка на всём севере. - Сиськи классные, - кивнул Сандерсон и получил от хозяина локтем по затылку. - Побольше уважения, пьянь! Градус веселья повышался. Рози принесла нам еды и вернулась к бару, где принялась разливать виски в стаканы. - Расскажи о своей невесте, Алехандро, - попросил Максимилиан. - Или, всё-таки, Пэдди? - Пэдди, - мотнул головой этот шутник. - Мы так над всеми заезжими прикалываемся, и не надоедает. А Моника - она плавает на каноэ, и покруче индейцев! Она красивая и умная, но не хочет жить в этой дыре. Ничего, поживу в столице, всё-равно это не надолго. - Почему не надолго? - жалобно поднял бровки Макс. - Ты же любишь её? - Люблю. И она меня любит. Но они все уходят, бросают меня. Мне не везёт в любви, золотой мой. - О, какие глупости, - заулыбался лис, - это легко исправить! Вэл, Вэл, иди сюда! Он подскочил и сам за руку подтащил меня к Пэдди. - Ты же пожелал ему счастливого брака! Пожелай ещё и долгого. Народ! Народ! У всех налито? Вэл, ну не молчи, мы должны отработать бесплатную выпивку. Я показал ему кулак, но, понятно, выёживаться не стал. В самом деле, из-за глупой шутки с именем, что ли? - Пэдди, пусть твой брак будет счастливым и долгим. Любите друг друга... ну и маленьких рыжих ирландцев вам побольше. На первых моих словах Пэдди улыбался, на последних захохотал. - Облом, парень, никаких рыжиков от меня - последствие паротита, чтоб его... Но Моника в курсе, и всё равно идёт за меня, так что, возможно... А Саре и Мирабель я врал. А с Линой и сам не знал. - А ты хоть хочешь детей? - уточнил Макс. - Забудь, золотце. Мужик поднялся и обнял меня: - Не грузись, пацан. И спасибо тебе. Возможно, я должен был предупредить, что теперь грузиться придется самому Пэдди... Но вместо этого повернулся к бару и крикнул: - Можно и мне виски, Рози? Я плавал в киселе, натурально. Руки и ноги болели уже, грести эту густоту. Я попробовал разлепить глаза... и проснулся. Напротив кровати сидел Болтун и смотрел на меня. - Доброе утро, сударь. Хотя уже и не утро. Погода наладилась, можно ехать. Я рывком поднялся... попробовал это сделать - между висками взорвалась граната! - Моя голова! Что с моей головой? - застонал я. - Надо полагать, это ирландский виски, - пояснил Болтун и помог мне сесть. - Вот, Рози принесла вам таблетки. Руки мои тряслись, и огру пришлось придерживать стакан с водой, пока я закинулся парацетамолом. - Вам, похоже, лучше отлежаться. - Ерунда, сейчас полегчает. Смутно вспомнилось, как вчера в разгар веселья Болтун забрал у меня стакан и решительно сказал: "Довольно", а я разозлился и шваркнул его разрядом. Стало мучительно стыдно. Посидев пару минут, массируя ноющие виски, я всё же поднялся, сделал шаг и рухнул на колени. Боль прострелила обе пятки, я едва не заорал. - Да мать же твою, что с моими ногами?! - А это, сударь, ирландская дабл-джига. И хотя хозяин убеждал, что её вполне можно танцевать и в кроссовках, вы отчего-то решили, что раз нет каблуков, то лучший вариант - танцевать босиком. - М-м-м, ах-шш, ёб-т... Что ж я за идиот такой! Почему, Болтун, почему?? Огр усадил меня обратно в постель и взялся растирать ноющие ступни. И заботой своей так напомнил мне Олуха, что я не смог сдержать слёз, вот позорище! - Простите меня, капитан, простите! - горячо зашептал Прон. - Это я виноват, расстроил вас. Вы - маг, вы - великий маг, а я - дурень, зачем всё это наговорил! - Да помолчи ты! Сам меня прости, больно я тебя вчера ударил? Поди ещё и по синячищу этому. Прон, Пронушка, прости! Болтун бросил мою ногу и обнял меня. Я разрыдался, хуже девчонки - стыд, позор! Огр баюкал меня и уговаривал, говорил, что я сильный и всё смогу, что я не позволю и всё такое. И мне так хотелось верить ему, что понемногу я и стал верить, и, наконец, успокоился. Когда я, хромая, вышел в общую залу, вся моя компания была там, Рози кормила их яичницей, и все обсуждали вчерашнее веселье. - А Пэдди-то задумался, - говорил Громоворот. - Ай, не берите в голову, мальчики, - говорила Рози. - Пусть думает в кои-то веки. Парень он хороший, но не серьёзный, всё скачет, как подросток. - Лишь бы не передумал жениться, - вздохнул Мил. - Ну, Моника не из тех, кого можно бортануть. А вообще, я уверена, всё будет хорошо, - она повернулась ко мне, улыбнулась и помахала кофейником: - А вот и ваш танцор! Все в восторге, Пэдди сказал, что такой джиги не увидишь и в Дублине. Кофе? Ещё через час я был в состоянии сесть за руль. Проститься с нами пришёл весь вчерашний мальчишник, за исключением немногих, кто слишком перебрал виски с элем. Всем неприменно нужно было обняться со мной. Я мучился догадками, но потом из общих разговоров догадался: всех впечатлил электроразряд, выпущенный мной в Болтуна. Я и сам смутно помнил вспышку. Ушлый Макс объявил всем о моих паранормальностях, и что силой мысли я творю всякое. И подвыпивший народ поверил и проникся. В общем, все остались довольны. И у моих парней было хорошее настроение, в машине только и обсуждали, как здорово я танцевал и перетанцевал-таки Пэдди. Дорога была вовсе неплоха, начинающиеся топи были зелены и освещены солнцем, на горизонте вновь стояли леса, только теперь более густые и темные. Я посмотрел на Болтуна: он улыбался. Он признался мне, что у него как гора с плеч свалилась, когда я его простил. А на меня огр вовсе и не сердился - да как бы он посмел?! И сейчас я думал о том, что всё было - и верёвка, и цепи, и даже стек для лошадей. Ультмейт до трясучки обожал эти игры, говорил, что на коленях или со связанными руками я особенно прекрасен. И я позволял ему, и приучал себя получать удовольствие, хотя никогда не испытывал влечения к подобной любви. Его когти насквозь прошивали кожу, кровили прокушенные соски, а с бедной моей дыркой - что он только не творил. Но потом всё зализывалось и залечивалось, Ультмейт стелился мягким ковриком и в глазах его было обожание. И я был рад, что так любим. Рад его счастью. Асфальт кончился спуском на размытую дождём грунтовку. - Хоть бы указатель поставили, там, что-ли, природоохранная станция? - сказал Макс. - Планшетик, кстати, скоро сдохнет, я забыл его зарядить. Я обеспокоенно потянулся за своим мобильником. Так и есть, разрядился. И, похоже, давненько - со вчерашнего утра меня не донимали звонками.