Письма с того света

“Александр Гидеон Лайтвуд погиб во время охоты 26 мая в возрасте 34 лет.”

      Сейчас, 29 мая, это была самая распространённая новость как среди Сумеречных охотников, так и среди Нежити. Магнус Бейн сидел на крыше здания, в котором располагалась их его квартирка в Бруклине. Люди успели изрядно достать его своими сожалениями и вопросами о том, в порядке ли он. Вместо ответа маг отделывался коротким «не переживайте за меня» и мученической улыбкой, которую натягивал из последних сил. Правда в том, что Магнус не знал, как он себя чувствует, ведь вместо сердца теперь словно бы зияла чёрная дыра, поглощающая любые эмоции, стоило им начать зарождаться. Как можно быть в порядке, когда любовь всей твоей долгой жизни больше не существует?! И, так уж вышло, Бейн не проронил ни одной слезы с тех пор, как увидел бездыханное тело любимого. Алек — его Алек — лежал на холодном асфальте, окружённый демоническим ихором, смешанным с ангельской кровью нефилима, и пустым взглядом смотрел в серое от туч небо. Рядом с ним стояли Джейс и Изабель, утонувшие в объятиях друг друга. Оба были покрыты кровью и грязью, лица залиты слезами, а волосы уже привычно слиплись от пота, грязи и крови. Джейс одной рукой держался за место, где всегда была его метка парабатай, но теперь, очевидно, исчезла. Иззи без сил опиралась на своего теперь единственного брата и рыдала: тушь теперь пачкала её щеки и футболку Джейса, ярко-красная помада была везде, кроме губ. Вместе с косметикой девушка будто стёрла с себя лицо. Старший Лайтвуд был абсолютно спокоен и чист, не считая огромной дыры в боку — туда его, видимо, ранил демон, исчезнувший без следа — из которой уже перестала течь кровь. Закончилась. Маг тогда подбежал к Охотнику, молясь всем богам и ангелам, чтобы его нефилим был жив. Чтобы его ещё можно было спасти. Он был готов отдать всё за это. Бейн упал на колени, разодрав их до крови, но не почувствовал боли. Он быстро дотронулся до неестественно белой шеи Лайтвуда в надежде нащупать пульс. Ничего. Сердце тогда словно вырезали из груди, в горле стоял ком. Это был единственный раз, когда Ворлак плакал из-за этой смерти. Пока что. Он не был готов к его гибели. Несмотря на то, что он знал: каждый раз, когда Александр уходил на задание, был шанс, что оно будет последним. Магнус всегда это знал, но не думал, что это случится так рано.

***

      Маг спокойно смотрел на заходящее солнце и старался не думать о том, насколько он теперь одинок. Он изо всех сил пытался уклониться от осознания того, что потерял то единственное, приносящее в его вечную жизнь счастье. Лучик света в беспробудной тьме бессмертия. Закатный свет отразился в глазах Бейна, и тот поспешно поднялся с холодного бетона, на котором обессилено пристроился ещё несколько часов назад. Как там говорилось в «Маленьком принце»? “Когда очень грустно, хорошо поглядеть, как заходит солнце,“ — напомнил себе Верховный маг Бруклина. Он когда-то был знаком лично с Антуаном де Сентом-Экзюпери, он был мудрым человеком, всегда мог подобрать верные слова. Но на этот раз оказался не прав. От вида темнеющего неба становилось только хуже. Как будто бы Алек — это солнце, а небо — жизнь Магнуса, которая, покинутая светилом, становится все темнее и темнее, затягивается облаками. Только солнце встанет завтра и будет так же освещать улицы Нью Йорка, словно ничего не случилось. Солнце снова появится, небо снова станет голубым, но в глазах Александра уже никогда не загорится свет. Свет, который сиял в них каждый раз, когда тот видел, как его сестра беспечно смеётся над шутками Джейса, как Клэри слегка поджимает губы, пока рисует. Его глаза уже не будут гореть любовью, надеждой и искренностью как когда он видел Магнуса, Иззи, Джейса, родителей, даже Клэри и Саймона.       Его прекрасные голубые глаза. Они всегда притягивали Магнуса и заставляли всё больше и больше влюбляться в Нефилима, даже если казалось, что сильнее любить просто невозможно. Весь мир обрушился, когда Бейн заглянул в них и увидел лишь стеклянный холод, словно они принадлежали кукле. Заглянул в последний раз и уже не узнал.

***

      Настал день похорон. Магнус стоял перед шкафом, наполненном одеждой, и не знал, что надеть. Вся его белая одежда была блестящей или слишком открытой, а одежда Александра, аккуратно сложенная на полках... У мага была мысль о том, чтобы надеть одну из нескольких белых рубашек Алека, но он бы просто не выдержал. Такой родной запах, исходящий от привычных вещей — казалось, Нефилим вот-вот выйдет из душа и второпях натянет первую попавшуюся на глаза вещь. И от осознания того, что это ни за что не случится, сердце Бейна начинало рваться на кусочки. И тут же прекращало. Вероятно, работал «эмоциональный барьер». Ворлак понимал, что стоит дать себе что-то почувствовать, начнётся процесс самоуничтожения. Слёзы, обгрызенные ногти, постоянные попытки "утопить" грусть в алкоголе, сожаления. Алек бы не хотел этого. Алек никогда не хотел, чтобы близкие страдали из-за него. Он хотел лишь защитить их любой ценой, никогда не давал обидеть, поддерживал, был рядом, любил всем сердцем. Он бы вернулся с того света, перевернул мир, лишь бы его любимые не страдали.       Магнус взял с полки Александра белую рубашку и надел её. Вдохнул такой милый сердцу запах и повернулся к письменному столу, на котором сейчас мирно покоился листок, исписанный аккуратными буквами: надгробное слово. Он решил, что даже на традиционных похоронах Сумеречных охотников ему разрешат произнести последнее слово. Попрощаться. — Папа! — от раздумий Магнуса оторвал голос одного из сыновей. Макса. Он постучал в дверь спальни и медленно заглянул, тут же печальным взглядом смотря на Мага. — Нам уже пора идти, мы не должны опаздывать, — произнёс младший сын в ответ на вопросительный взгляд. — Рафаэль уже ждёт нас с тобой внизу. — Уже иду, Черничка, — ласково улыбнулся Бейн, взял в руки листок и направился к выходу. Он взял сына за руку и повёл его на выход из квартиры в грустной тишине. Было заметно, что после потери Алека все чувствовали острую нужду в нём. Особенно Магнус.

***

— Здравствуйте. Если кто-то забыл или ещё не знает, меня зовут Магнус Бейн, — начал свою речь Маг, когда Изабель, решившая тоже попрощаться с братиком, снова ушла к своей семье и обняла жениха – Саймона. В зале оказалось гораздо больше людей, чем Магнус мог себе представить. Здесь было около сотни Нефилимов и примерно столько же нежити. — Александр был моим мужем, смыслом моей жизни. Причиной, по которой я всё ещё здесь. Больше всего я жалею о том, что его теперь нет. Хотя, думаю, он об этом не жалеет. Он погиб героем, ради своей семьи. Я знаю его лучше, чем многие из вас и понимаю, что он хотел именно такой смерти. Только позднее. А ведь мы уже запланировали наш отпуск этим летом, собирались наведаться в Перу — тайно, конечно же, — негромко рассмеялся Бейн и опустил голову, ощущая ком в горле. Слегка прокашлявшись и посерьёзнев, он продолжил: — Однажды Алек сказал мне, чтобы я не плакал, когда настанет его время уйти навсегда. А я, глупый, сказал, что не смогу не плакать, ведь думал, что он говорит это из-за минутной слабости, неуверенности в себе, — Маг сделал глубокий вдох и поднял голову. На выдохе из глаз полились слёзы. — Сейчас, в конце концов, пришло понимание: он говорил это потому что не хотел, чтобы я страдал. Чтобы страдал хоть кто-то из нас. Этот Нефилим был самым бережным, любящим, заботливым, — голос Магнуса неожиданно надломился. С лица на пол капали слёзы, смешавшиеся с черным карандашом для глаз. — Все годы, которые мы провели вместе, я пытался заверить его, что никогда никого не любил так, как я любил его. Думаю, в итоге мой сладулик всё-таки поверил в мои слова, но не бросил мысль о том, что он нуждается в нас больше, чем мы в нём. Сейчас я знаю лишь одно: он нужен мне больше, чем воздух, — златоглазый повернулся в сторону холодного тела, лежавшего на пьедестале, и взял его за бледную руку. От касания по всему телу побежали мурашки. — В заключение хочу сказать то, что бы сказал Александр. Он всегда был очень умным, мог читать книги дни на пролёт. Иногда даже казалось, что он знает больше, чем я знал когда либо за эти сотни лет, которые я прожил. Это случилось, когда у нас был выходной и мы просто провели дома весь день. Алек тогда читал книжку, без понятия, как она называлась, но я заметил, как он взял в руки карандаш и подчеркнул одну фразу: “Не плачь, потому что это закончилось. Улыбнись, потому что это было”,—Магнус смерил взглядом всех пришедших. Практически все уже плакали, как и он сам. Охотники гордо утирали слёзы или из последних сил сдерживали их — Бейн подумал, что Алек бы точно не сдерживал слёз, а расплакался, уткнувшись в плечо своего возлюбленного. На душе стало ещё тяжелее от этой мысли. Его Нефилим всегда был искренним, он был особенным. — Александр Гидеон Лайтвуд был лучшим и самым важным, что имело место в моей жизни. Как бы я хотел, чтобы он вернулся. Ты нужен нам, Алек Лайтвуд. Ты нужен мне. Я так сильно люблю тебя, — Магнус наклонился над бездыханным телом и поцеловал его в лоб, прикрыв глаза. Затем он опустил руку охотника, размазал слёзы по щекам и неспешно вернулся на своё место рядом с двумя мальчиками.

Ave Atque Vale*, Александр Гидеон Лайтвуд.