***
«Вот чёрт, фото Салли! Где оно?! Ах да, мы же оставили его после разговора на столе, должно быть оно там. Чёрт, кабинет уже закрыл. Где хренов ключ?!»***
«Не тот, нет, не подходит, а, вот же он. Ключ от кабинета 221В...»***
«Боже мой, как же я жалок... никогда бы не представил себя судорожно открывающим замочную скважину в полицейском участке, ищущего какую-то фотку...»***
«А, оно здесь! Я больше не оставлю тебя.»***
«Отлично, на улице ливень... мда, очевидно, зонта у меня нет... Благо та закусочная недалеко, пешком быстро доберусь, не промокну.»***
Заперев все кабинеты и комнаты, я устремился на улицу. Над собой я решил держать каштановый портфель, дабы волосы не попали под дождь и не спутались в огромный клубок, как в прошлый раз...***
«О! А вот и нужная мне кафешка! Название гласит «Patsy’s pies»... хм, а ведь что-то знакомое. Ну, не суть.»***
Вдохнув этого особого запаха пирогов, свежего кофе, блинчиков с маслом и прочих ништяков, я сел за столик, удалённый от прочих, чтобы не видеть других людей. Атмосфера этой закусочной была такой тёплой и уютной. Таковой её делали многочисленные лампы, люстры, подсветки, светящиеся вывески и меню, какая-то гирлянда, наверняка оставшаяся после Рождества. На столиках клетчатая скатерть, белые салфетки, вилки, ножи. Дубовая мебель: стулья с трещинами на ножках..***
«Хм, а раньше, когда мы были здесь вдвоём, я будто бы ничего этого не замечал... только подумай, какой классный интерьер. Столько мелочей заметно моему глазу... похоже, это очередной признак одиночества...»***
Возле меня было огромное окно, через которое я видел чуть ли не весь город, его ночное звёздное небо.... а, нет, не видел. Его ночное звёздное небо закрывали огромные свинцовые тучи, нависшие над промокшим до нитки асфальтом. За окном также шёл дождь. Не люблю дождь. В тот день тоже был невыносимой силы ливень...***
«Двадцать второе февраля. Классная работа.»***
На эту надпись на доске пролились солнечные лучи, отразившиеся от зеркала над раковиной в кабинете химии. Тогда нас оставили после уроков. Либо опять хотели похвалить тебя, а меня отчитать, либо хотели попросить украсить актовый зал, или что-то вроде того. За партой ты снова поглядывал в окно, параллельно выцарапывая какие-то мордашки на деревянном лакированном покрытии. Ты всё время рисовал, зачем-то, критикуя..., странно, художником был я, а за карандашом и мольбертом сидел часами напролёт—ты. Чувствуется моё влияние. — Может... прогуляем? –Ты был уставшим. С той же усталостью ты это произнёс. Я был рад услышать эти слова. Будто бы я хотел оставаться в этом чёртовом классе. — Без проблем, пошли. Погода для февраля весьма неплохая. Солнце светит... может, выйдет прогуляться. — Да... Вскоре мы уже стояли на улице в поисках того, чем можно было заняться. В последнее время ты вечно копался в телефоне, не уделяя моей наглой роже должного внимания. Это было обидно лицезреть, но не удивительно. Наверняка тебя задолбала моя вспыльчивость. Знал бы ты, как мне было тяжело тебя любить. Такого доброго, милого, заботливого и весёлого, но в то же время легко податливого, слабого, падким на обжигающие мои щёки ладонями конфликты... Мне было так тяжко смотреть, как легко тебя заполучить и подчинить себе, однако, мне это нравилось. Ведь я был эгоистом, пользовался твоей слабостью и неумением за себя постоять. Я знаю, о таких как ты, нужно говорить только хорошее. Но... зачем плохому человеку говорить хорошие вещи?... Солнце всё также проливало свет на твои ресницы, торчащие из-под деревянного протеза. Лишь по глазам я мог видеть твои настоящие эмоции. В этот раз твои глаза были пустыми. Ты будто смотрел на экран телефона, но будто бы мимо него. Было видно, что тебе скучно и ты тупо утонул в раздумьях в ожидании от меня плана действий. А я лишь глядел на голые деревья с остатками на их ветвях белого снега. Неожиданно за спиной раздался отклик: — Салл, Ларри! Вот вы где! Это была ненавистная Эшли Кэмпбелл. Не то, чтобы я её не мог терпеть из-за внешности или характера, но я её ненавидел из-за её привязанности к Салли. Она его любила как друга, я понимаю, но я не мог ей простить даже этого. — Хэй, Эшли! После этих слов, будто по заказу прогремел гром, ударила молния, и начался холодный ливень... — Нихрена себе, ребята! Быстро все сюда! Мы зашли на крыльцо школы, под прозрачный навес. — Эш, о чём ты хотела нам сказать? Ты всегда был рад её видеть. Её присутствие тебя успокаивало, конечно, у тебя же не было другого такого человека... — Вы пойдёте сегодня к нам на тусовку? — Что за тусовка? Я был и вправду заинтересован. Я хотел отвлечься от насущных проблем, но в то же время, не залезать с головой в новые. — Ничего особенного! Никаких наркотиков, грабежей и прочего криминала! Честно! Она говорила это в шутку, однако, что-то заставляло меня ей не доверять. Натура Эшли не была какой-то сомнительной, просто, она вечно ходила со странными компаниями. Возможно, именно в этот день я загорелся желанием стать копом... — Хех, ну раз так, я думаю, было бы неплохо сходить. Что думаешь, Ларри? Я был охренеть, как счастлив, когда ты обратил свой взор на меня. От неожиданности я резко сказал: — Да! Конечно, стоит пойти!***
«Что я, блять, наплёл? Я же только что сомневался...» –подобная мысль меня начала преследовать вплоть до начала вечеринки. А вот и указанный Эшли час: 21:00. Значит, пора собираться в назначенном месте: в квартире Тодда. Я пришёл в обычной майке и джинсах, собственно, трезвый, в то время, как Эшли приползла уже по каким-то причинам бухая в край, в коктейльном платье цвета фиалок, полностью готовая то ли приступить к «продолжению рода», то ли для наших пьяных игр. Просто класс. Жрущие водку с мартини, как лошади, несовершеннолетние подростки начали к друг другу приставать. Эту часть вписок я всегда называл «весеннее обострение». Самки лезут на самцов, и наоборот, что и закладывает начало для неистовой оргии в ванной, на кухне, или на заблёванном полу коридора. Слава Макаронному Богу, ко мне никто даже и подойти не хотел. Я бы как обычно, постарался поэтично описать то помещение, атмосферу, людей, но всё это было настолько гнилое, холодное и сырое, что я даже не хочу заикаться о подробностях. Новые мысли забили мою голову– «Вот нахера было соглашаться? Сейчас же даже не выйдешь до утра, возле двери обдолбыши да какие-то бухие в шнурок парни сидят. Лучше уж посижу в комнате Тодда. Он всё равно пялит какого-то парня в спальне родителей...» Что самое интересное, в моей голове не было мыслей о тебе, Салл. Я хотел тебя забыть хотя-бы на день, заглушить алкоголем, табаком. Я так нервничал в этой ужасной квартире со стоячим запахом протухших кальмаров, что выкуривал по пачке сигарет в час. Я проторчал на балконе, глотая грамм за граммом горячего табачного дыма, около трёх часов. За это время все уже глубоко нажрались и спали без задних ног. Меня это успокоило. Я уже было хотел выбраться из этого круга адовой пьянки, как за стеклянной балконной дверью показалась, внимание, Эш. — Ларри? Почему тебя не было в холле в самый разгар? Далее слегка пьяным голосом она мне поведала обо всех тех половых, и не только, развлечениях, что Слава Богу, происходили в моё отсутствие и меня не затронули. — Слушай, мне конечно безумно интересно, но я должен идти. — Мда, кажется не только я одна так пьяна. Это ты опустошил целую бутылку того коньяка? — Думаешь, я помню? Если не заметно, я пытаюсь от всего это абстрагироваться. — Надо же... что же вызвало такой табачно-алкогольный марафон? — Сама как думаешь? — Опять Салли, да? — Верно. Что было после этого я помню смутно. Я вдруг почувствовал огненный жар чужих губ, я услышал незнакомые мне стоны, учуял тонкий аромат женских духов с явной долей феромонов. Это была Эшли. Начала ко мне приставать, хоть я и не сопротивлялся. Даже шёл навстречу. Всё было лучше, чем снова вспоминать о безразличии Салливана. Мне нужно было отвлечься от него. От тебя. Ты так трепал мои нервы. Я тебя страсть, как ненавидел. Ненавидел и терпел. Терпел, по причине сильной любви. Но мне был необходим пробел в наших с тобой бурных отношениях. Я нуждался в передышке. Засунуть хер в первую попавшуюся девушку – для меня это было единственным выходом. Другие варианты развития событий пугали меня... я не хотел спиваться, или колоть в себя вещества. Ведь это делают слабые люди, желающие уйти от реальности. Я же хотел уйти от тебя. На минуту, на две, но не навсегда. Мне оставалось искать других утешений..., а тонкий парламент я так ненавидел, но тот, что отдала мне Эшли, был скурен мной до фильтра. Он был не так уж и плох. Однако, позже я узнал, что нарушил кое-какую статью законодательства США, вступив с Эшли в половую связь. Ей было пятнадцать, в то время, как мне на три года больше. По закону, я изнасиловал пятнадцатилетнюю девственницу, а по версии Эшли, «снял напряжение». Мда, она даже не достигла возраста согласия. Просто класс. Вскоре я нарушил ещё один закон. Я укрыл пару-тройку нариков, когда в квартиру Тодда ворвалась полиция по звонку самого Мистера Эддисона. Хорошо, что тогда Салл поступил умнее меня, уйдя оттуда раньше, чем началась вся эта вакханалия. Жаркая была ночка... после того случая, я с Эш не общался и вовсе. Мне было стыдно за измену. Мне было стыдно её видеть и находиться рядом с ней. Я стал нелюдимым, замкнулся в себе. А ты всё не говорил со мной, не приходил ко мне по утрам. Любой звук, что я издавал, был для тебя обманчив, он был ложью. И страшнее была тишина, когда твой голос замолкал. Я не лучший друг, я не лучший парень, априори. Но ты молчал слишком громко. Никогда со мной не происходило столько событий всего за одну ночь...***
— Приветствуем вас в нашем скромном заведении, сэр. Что будете заказывать? — А? Что? — Я спрашиваю, что вы бы хотели заказать, сэр. — А, да, конечно. Я бы хотел... — Да? — Эшли?... Я принялся обследовать её взглядом. Передо мной стояла невысокого роста девушка с трясущимися руками. Может, у неё были проблемы с алкоголем? Веки её были обрамлены синяками, ссадинами, да и вообще, была она какая-то забитая и смущённая. На лице минимум косметики, из-за этого она казалась очень милой, не похоже на старую Эшли Кэмпбелл. Зелёные кедровые глаза вечно уходили в пол, взгляд бегал по заведению и судорожно что-то искал. На шее след от ремня, её будто кто-то душил..., там же чёрная лента..., как там это называется? Чокер? А руки были изрезаны... кто её такую взял на работу? Ногти накрашены чёрным лаком, на запястье красовался серебряный, но не дорогой браслет. Локти были сухими, все в фиолетовых пластырях с жёлтыми утятами. Девушка была одета в красно-белую форму заведения. Пышные каштановые волосы свободно лежали на её плечах... Вскоре раздался голос: — Откуда вы знаете моё имя, сэр? — Я Ларри Джонсон, сержант полиции нашего округа. А вы Эшли Кэмпбелл. Приятно вас увидеть. Снова... — Л-Ларри?! Н-Ничего себе... вот это встреча... Т-так что ты решил заказать? Она явно стеснялась говорить о себе и своей работе, решила просто её выполнять и не задавать лишних вопросов. Мне было ясно, что она стыдится себя. — Я бы хотел кусок пирога... — П-попробуй ч-черничный... — Ты читаешь мысли, Эш. Да, пожалуй черничный. — Д-да, от-тличный в-выбор, с-сейчас п-принесу... — Эш..., ты можешь перестать бегать от меня взглядом. У тебя есть что-то, что ты мне хочешь рассказать, верно? — Ладно, Ларри... да, есть кое-какая информация. Дело в том, что это несёт для тебя угрозу... — Тогда почему же ты тянула? Рассказывай.