Мальчик-солнце

Мистер Сакс, вообще-то, не глупый. Для своего возраста он слишком многое понимает. У него не было никаких схожестей с шестилетками, у которых между добром и злом начерчивалась грань. У него не так. Для него все смешалось в густую серую массу во имя противоречий и многих научных доказательств, не имеющие к нему никакого дела. Зато, во всем этом сумбуре грязи и чистоты, он так и не понял, но увидел олицетворение слова "доброта". На очередной мучной вечеринке в дверь постучались и ввалились четыре человека. Они принесли запах снега, ворох шума и громкие ругательства комендантши подъезда. Среди них был он. Словно, специально для него, Сакса, он прихватил с собой мягкую улыбку и добрый свет в глазах. То, чего Мистеру Саксу никогда не доводилось встречать. Они виделись еще много случайных раз. И он всегда ему улыбался. Чувак В Желтой Толстовке. Всем было удобно так его называть. Да и он против ничего не имел. И в один из теплых осенних вечеров он подарил ему свое имя. Гений. Сакс сказал, что оно ему очень идет, тот лишь покачал головой. Гений всегда приходил лишь по вечерам, когда на улице уже сгущалось и не было видно света, не считая уличных фонарей. Всегда такой яркий и улыбчивый, в своей излюбленной желтой кофте с принтом бананов. Словно, само солнышко приходит погрется в холодные ночи. И уходит рано-рано, почти не заметно для Макса и других. Мальчик-солнышко. Так назвал его Мистер Сакс, когда тот попросил перестать называть его Гением. Потому что, ну, какой из него гений? Никакой. А солнышко ему понравилось. И было вполне простительно. Иногда бывали тучные будни. Они бывали часто осенью и зимой, редко - весной. В такие дни Мальчик-Солнышко сидел дома и на улицах было, правда, как-то тускло. Мистеру Саксу казалось, что он забирал солнце себе, ведь в доме в такие дни было по-особенному тепло и светло. Мальчик-солнышко создавал уют. Иногда Сакс завидовал. Завидовал, как все дети его возраста завидуют старшим братьям и сестрам, что было очень странно и так не свойственно ему. На это было несколько причин. Первая. Сакс не знал такого чувства, как зависть. Его на улицу-то не выпускали; мировой кругозор не выходил дальше порога, заканчиваясь у железной двери подъезда. Вторая. Оливия не была ему сестрой. Даже намека на то не было. Но, несмотря на все это, он явно чувствовал зависть, когда мальчик-солнышко мягко касался маленькими пальчиками плеча спящей Оливии (Пытался занести ее в дом, в то время, когда она ежилась от холода на балконе). Легонько задевали густую смоль ее - так называемых, - волос. Оливия, крепче зажмурившись, давала тому в нос и слала куда-подальше, глубже зарываясь в хлопковое одеяло. Мальчик-солнышко пах лавандой и осенью, шуршащей пестрой листвой под ногами. Он всегда приносил запах улицы глубоко вечером, когда зажигались фонари стройным рядом. Бесшумно ступал по ковру, заходил к нему в комнату, зажигал свет  и устало желал ему спокойной ночи. Мальчик-солнышко был единственным светлым пятном в его сером представлении мира. Он был для него героем.