**
Дэвон поглядывает на часы. Ему строго-настрого запретили покидать пределы собственной квартиры до одного визита. «Ещё не хватало потерять клиента перед архивацией и остаться с его непонятной куролесицей в голове» — так сказал ему Гон вчера перед уходом. Дэвон вздыхает и поправляет чуть задравшуюся штанину в районе внушительного синяка возле ступни. Даже если бы он намеревался сбежать в одиночестве, после вчерашних лунатических приключений у него мало бы что вышло. Он громко прицокнул и вопросительно посмотрел на оживлённо привставшую с подстилки собаку. — Что такое? Пупс навострил уши и уселся на пороге, заслышав торопливые шаги по коридору. Короткая заминка — требовательный звонок в дверь. — Привет. Ты готов там? — Гон оставил большую часть себя снаружи, просунув в дверную щель только кончик носа. От одного вида пушистого нечто с хвостом-баранкой, в восторге нарезающего круги по прихожей, у парня начинается приступ противной щекотки в носу. — Заходи же, — прыскает Дэвон. — Пупс хороший мальчик, он не кусается. — Времени нет. А вот, кстати, это тебе, — Гон неловко выуживает из-за спины небольшой пакет и протягивает его Дэвону. — Точнее, вам. Ему. — Он путается в адресатах и высовывается из двери с упаковкой собачьего корма. Мимоходом он отмечает глубоко запавшие усталые глаза парня. Видимо, ему не удалось как следует доспать остатки этой ночи. Всё-таки Гон поступил правильно, не позволив ему самостоятельно выехать в клинику. Глядя на серебристо-голубые пряди, торчащие из-под капюшона лёгкой парки, он чувствует просыпающееся в нём простое человеческое беспокойство за этого инопланетянина.Его профессия - бэкап
21 марта 2018 г. в 02:58
Гон сталкивается с ним в палате плечо в плечо и машинально извиняется — этот парень с пепельно-голубым беспорядком на голове и зафиксированным красным датчиком за правым ухом забавно вскидывает подбородок, щуря глаза и дружелюбно улыбаясь. Через час-полтора Гон станет его новым бэкапом.
— А, это ты Гон? — Незнакомец поднимает с пола оброненную медкарту, что минуту назад бегло просматривал Гон, и смущённо улыбается, тыкаясь краешком ладони в чужую руку. — Приятно познакомиться, я Дэвон.
Протянутая рука начиная с запястья вся-вся испещрена тонкими проводками, легко видимыми сквозь тонкую ткань бежевой пижамы, в районе локтя подмигивает зелёный индикатор — в разноцветных огоньках датчиков парень похож на новогоднюю ёлку, увенчанную голубым созвездием из пушащихся волос. Гон холодно отодвигается.
— Драсьте.
Он переодевается за шторкой, но вместо гирлянды датчиков медсестра нацепляет на него электроды кардиографа — просканировав медкарту, врач лишь разводит руками на его недоуменный взгляд: мол, извините, с такими сбоями в сердечном ритме без предварительной сдачи ЭКГ не обойтись. Гон вяло улыбается, почёсывая русую макушку — каждый клиент всегда дарит ему целый букет своих фобий, привычек и переживаний, после которых парень привык подолгу восстанавливаться в тихом санатории за городом.
Что-то отдаст ему этот странный парень? Гон слегка отодвигает занавеску и некоторое время наблюдает, как Дэвон вымеряет пол палаты пружинистым шагом, затем внезапно переходит на прыжки на одной ножке; наконец теряет один из датчиков на полу и лезет за ним под кровать, используя вместо подручного средства стойку капельницы. Гон со вздохом задёргивает штору. Наверное, единственное, что его ждёт впереди, так это клиническое безумие, как конечная инстанция.
Они проходят все формальные процедуры, зеркальные скафандры под монотонное низкочастотное жужжание накрывают их головы на сорок минут — и вот они переодеваются и выходят из палаты уже связанные незримой, но важной ниточкой воспоминаний, которые отныне станут общими.
Ну, важными, быть может, только для Дэвона. Гон с раздражением смотрит на голубые пряди, в которых после процедуры поселился ещё больший хаос, и шарит в кармане джинсовки сигареты. Он серьезно никогда не понимает своих клиентов — их желание разделить все моменты жизни с незнакомцем, даже самые интимные, всегда оставалось загадкой для него. После странного вируса, поразившего мир, множество людей пострадало от частичной потери памяти, либо полностью утратило какие-либо воспоминания. Это было лет пять назад или сколько там? Гон смутно помнит о своей прежней жизни до работы бэкапом, сознательно разгрузив память от лишнего хлама. Болезнь нимало его не затронула, но даже в противном случае он не был бы сильно опечален. По крайней мере, он всё ещё помнит своё имя, айди, адрес, по роду работы получает неплохую социальную пенсию от государства, на которую помимо гонорара может жить, не бедствуя. Всё не так уж плохо.
Третий день подряд он неизменно спотыкается о свой неразобранный чемодан, вставая с кровати. Месяц праздного отлёживания боков на тёплых песках пляжей превратили Гона в совершенного лентяя, так что встать и наконец открыть запылившийся ноутбук кажется делом непостижимой магии, но с этим он успешно справляется, краем глаза мониторя экран телефона. Куча непрочитанных от близкого друга автоматом отправляется в архив — Гон никогда не читает его сообщений, слишком частых и откровенно назойливых. Да, он знает, что тот беспокоится, но. лучше он ему позвонит сегодня. Быть может.
Первым, что Гону теперь придётся взять в привычку, открывая по утрам глаза — это выходить на видеосвязь с Дэвоном, лицезрея его лохматую голову и слушая фоновые отголоски собачьего лая где-то в глубине квартиры клиента. Гон видел много случаев разной степени тяжести, и, по всей видимости, этот не из самых лёгких. От врачей он слышал, что парень — чистый лист. Не держит в памяти абсолютно ничего. Не помнит о семье, откуда родом, по фото навряд ли распознает своё собственное лицо. Два года назад его нашли в террариуме с черепахами одного японского зоопарка. Он просто сидел в стеклянном ящике с животными, полностью голый, дрожащий от холода. Как он оказался в Японии и каким образом попал в террариум, до сих пор остаётся загадкой. Сейчас дела вроде идут на лад, хотя он и сейчас по-прежнему может лечь спать и благополучно проснуться без малейшего понятия где он и кто он. Или держать в голове какую-то задачу, которая в следующий же момент испарится из мыслей. Тем не менее, амнезия не мешает ему работать в доставке. Узнав об этом, Гон долго фыркал от смеха. Этот парень просто парадокс ходячий.
— Привет, Чан! — Бодрый голос Дэвона выводит парня из полусонного состояния.
-Чан?
— Ой, извини. Гон. Конечно же Гон.
— Прозвучу банально, но тебе нужно принимать больше витаминов, что тебе выписывал врач, после каждого приёма пищи. Поставь себе напоминание на телефон. Это действительно важно, если ты хочешь добиться прогресса.
Дэвон озадаченно запускает руку в патлы.
— Да, пожалуй ты прав.
— И ещё, надеюсь, ты помнишь о том, что такое расчёска, и как ею пользоваться.
— Что?
-…Да так, ничего. — Гону дико хочется съехидничать над странным малым. Обычно он держится максимально формально с подопечными, но этот инопланетянин с живыми глазами, облупленным носом-картошкой и широкой улыбкой вызывает непроизвольное снисходительное желание подколоть его.
Дэвон на несколько секунд исчезает из поля зрения — судя по его негодующим крикам, собака благополучно спорола завтрак хозяина, пока тот болтал в чате. Внимание Гона привлекает противоположная от компьютера стена, вся сплошь обклеенная разноцветными стикерами. Бедолага, по ходу дела парень не запоминает ничего-ничегошеньки из повседневной рутины.
— Итак, какие планы на день?
Дэвон честно морщит лоб и сдувает с носа пушистые лохматые пряди.
— Сначала на работу сходить, — неуверенно предполагает он.
— Нет. Чтобы жить и работать продуктивней, тебе необходимо расписать каждый твой шаг поминутно: проснулся-умылся-оделся-позавтракал, и всё в таком духе. Как составишь примерное расписание дел на неделю, отправишь мне. По мере сил буду пытаться держать тебя в графике. И больше не порть обои стикерами, это плохо работает.
— Ну я не то чтобы так совсем ничего не помню, — робко препятствует инопланетянин.
— Да ну? — Деланно удивляется Гон, глядя на грязную зубную щётку на столе, торчащую почему-то из чехла дэвоновского телефона. — А мне так не кажется. — По-видимому, с этим клиентом ему придётся позабыть о логике вещей.
Через пару часов он уже иронично разносит присланный по почте график:
— Я же просил расписать все необходимые действия, а у тебя что? За всю неделю ты, выходит, ни разу не кормишь собаку и не выводишь её на улицу.
— У соседки есть ключи от квартиры, она выгуливает Пупса, когда меня нет дома.
— А еда?
— Пупс обычно съедает мой завтрак, — пожал плечами Дэвон.
Тяжёлый вздох по ту сторону экрана.
Они встречаются на архивации через три дня. Гон недоволен. Это довольно недешёвая процедура, и у него нет желания столь часто кататься в клинику в самой глубине запутанного лабиринта города — раньше он здесь бывал как максимум раз в две недели.
— Ты оставишь здесь кошелёк, я предупреждаю тебя, — раздражённо кидает он парню, на что Дэвон только виновато разводит руками:
— Это занимает слишком много места.
— Что?
Только когда Гон видит окончательный размер файла в накопительном диске, он понимает, о чём говорил Дэвон. Сорок гигабайт. Сорок чёртовых гигабайт за всего лишь три дня. Неудивительно, отчего парень влёгкую забывает об очевидных вещах — всю его память заполняют мимолетные отрывки будней, разговоров и другой дребедени; в общем, ничего примечательного, за что можно было бы отдавать деньги и хранить как зеницу ока. Гон озадаченно смотрит, как клиент бережно упаковывает диск, засовывая его в рюкзак, и молча пожимает плечами. Давно свет не видел таких чудаков.
Но теперь Гон и сам не рад, когда Дэвон занят на работе, например, и более трёх дней не может прийти на архивацию. Довольно сложно жить своей жизнью с целой кучей чужих воспоминаний в голове.
-..Представляешь, вчера я вместо снэков купил собачий корм — этот парень гулял в парке с собакой, так что весь день мне в голову лезли мысли об этой чёртовой псине, — жалуется он своему приятелю Ыйджину вечером выходного дня в тихом кафе. Ыйджин — нейробиолог, с ним они несколько лет назад познакомились в клинике, где Гон проходил курс лечения. — Подсознание автоматически решило, что у меня есть собака, которую совершенно естественно нужно покормить, возвращаясь вечером домой.
— Мне всегда было любопытно, чем руководствуются люди, когда занимаются подобной работой, — смеётся Ыйджин. Несмотря на возраст и статус, он выглядит довольно юно и ведёт себя соответствующе — не раз и не два пациенты принимали его за интерна, заставляя его краснеть и злиться; тыкать на свой бэйдж с именем и должностью, в конце концов.
— Есть в тебе что-то от вуайериста.
— А иди ты, — беззлобно бурчит Гон. — Это совсем другое. Болезнь удалось подавить, но множество людей нуждаются в помощи, так что наша работа сейчас очень важна. Просто мне с этим сложно справиться. Видимо, я всё ещё не так хорош.
— Не накручивай на себя. Влезть в чужую голову и направить процессы в верное русло фокус не из самых простых, уж поверь мне. — Глазам больно от его ослепительной улыбки. Самодовольный красавчик-блондин с ямочками на по-юношески припухлых щеках, которых Гон смертельно хочет коснуться каждый раз. Он невольно улыбается в ответ. Хочешь-не хочешь, а растянешь губы в улыбке под влиянием пьяняще-обволакивающего обаяния этого человека.
— Всё ржёт сидит, — однако говорит он вслух и отводит глаза.
— Да просто соскучился по тебе и твоему бубнежу недовольному. Как уедешь, так ни звонка, ни сообщения — ничего от тебя не дождёшься.
— Мы ещё не женаты, а ты уже ведёшь себя как надоедливая жена и пытаешься следить за каждым моим шагом. — Гон неловко отшучивается, ощущая тяжесть чужих ног на своих коленях. Ыйджин не забыл про свою любимую забаву — сесть напротив Гона, скинуть обувь и протянуть ноги через весь столик аккурат парню на коленки, используя преимущества своего невысокого роста.
— Да хоть завтра. — Друг безмятежно улыбается, балансируя на стуле, и звенит неосторожно задетой локтем чашкой. Двадцативосьмилетнее неугомонное создание с тёплым, но хищным блеском в глазах, которое наверняка успело опрокинуть в себя два-три шота виски до прихода Гона. — Я всегда открыт для твоих предложений. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
Гон знает. А его губы хорошо помнят горячие поцелуи, которыми они лихорадочно обменивались однажды знатно приняв на грудь в баре, и неожиданно сильные руки Ыйджина, притянувшие его за шею к себе, чтобы ничто не мешало их языкам как следует изучить друг друга. Тогда их интим бесславно разрушил официант, очень вовремя заглянувший в туалет, и Гон с позором удирал прочь, на лету запрыгивая в такси с горящими ушами, а потом нервно выскакивал и шёл поднимать с холодного кафеля туалета маленького вдрызг пьяного мужчину, который безропотно позволял поднимать себя на руки и по дороге в машину бессвязно шептал Гону в ухо ну совершенно несусветную возмутительную чушь, крепко обхватив ногами его бёдра, как прилипчивая панда.
Откуда-то из глубины его зовёт голос Ыйджина, и Гон отрывает глаза от чашки с недопитым кофе.
— Ты завис.
— Слегка устал после курсов. И голова тяжёлая.
— Я же просил тебя не браться за работу, не посоветовавшись со мной. Вечно ты делаешь всё наоборот, Гон. Лучше расскажи мне о нём.
Что рассказывать? Парень тот ещё траблмейкер. Откладывает архивации, не приезжает на встречи, и отвечает на звонки с опозданием на день, извиняясь, что занят, хотя ничего такого особенного в его повседневной рутине Гон не замечает. Дома может часами сидеть перед полкой с дисками — вот просто сидеть и смотреть, на их содержимое ему, по ходу дела, наплевать.
— Он намеренно создаёт вокруг себя защищённое пространство, обложившись стеной из накопителей, заполненных собственной памятью. Возможно, на его месте я сделал бы то же самое. Перманентная потеря памяти — вообще довольно страшная штука. — Ыйджин кидает взгляд на кислое выражение лица Гона и пихает его ступнёй в живот. — Эй, да он полная твоя противоположность, вот ты и бесишься.
— Отвали. — Гон задумчиво скидывает его ноги на пол и поднимается.
— Если тебе так трудно, заставь написать его доверенность на твоё имя, приезжай и архивируй флэшбэки в удобное для тебя время.
— Не получится, — парень морщит высокий лоб. — Навряд ли он доверит мне забирать диски. Если бы ты знал, как он любовно относится к ним. И правда, мне этого не понять.
— Интересный фрукт. Знаешь, приведи его как-нибудь к нам, — неожиданно предлагает Ыйджин. — Было бы любопытно взглянуть на него.
..Этой ночью телефон Гона внезапно просыпается, когда владелец проваливается в самый крепкий предутренний сон, и оживает истеричным голосом Дэвона.
— Помоги мне! Пожалуйста! — Парень почти кричит в трубку, да так, что Гону приходится отлепить телефон от уха и держать его на почтительном расстоянии.
— Не кричи. Что произошло?
— Меня, кажется, ограбили. И я не знаю, где нахожусь. Совсем не помню, как здесь оказался. Прошу, помоги! У меня сейчас истерика начнётся, господи. А ещё я почему-то босиком.
Гон кинул взгляд на правый верхний уголок сенсорного экрана. Час двадцать пять ночи. У кого сейчас и начнётся истерика, так это у него. Хотел бы он сказать Дэвону про навигатор, да что толку — у парня топорный кнопочный телефон. Самый обычный.
— Спокойно, Дэвон. Спокойно. Ты не помнишь, когда в последний раз выходил из дома? Что делал?
— Не помню. Возможно, подрабатывал до позднего вечера.
На минуту Гон концентрируется, воссоздавая в памяти последние воспоминания парня. Вот мелькают ступени многоквартирного дома и хлопает входная дверь, в унисон ей раздаётся заливистый собачий лай. Хорошо же ты подрабатывал. Сумасшедший лунатик.
Однако это не конец — интерьеры небогатых апартаментов Дэвона внезапно меняются на неясные холодные блики ночных клубов и поздних кафе, Гон напрягает зрение и почти различает надпись на неоновой вывеске вдали, когда он стремительно потухает и пропадает из виду. Дальше бесконечная паутина полутёмных улиц, улиц, каких-то подвалов, внезапно — газонов, и промелькнувшая наудачу вывеска больницы на окраине города. Короткая вспышка — всё. Полная темнота, в которой объёмными влажными контурами выделяются большие мыльные пузыри. И внезапно он, Гон — матово бледнолицый, заглядывающий через стекло в нутро полутёмной комнаты.
Да что за чёрт. Парень выдыхает и открывает глаза. Если не разгрузить память в ближайшее время, он точно двинется с катушек.
— Дэвон, присмотрись хорошенько. У места, где ты находишься, не видишь никакой больницы?
Молчание.
— Дэвон?..
— Я правда, не знаю. Здесь даже спросить не у кого. Рядом подземная парковка и детская площадка.
— Просто оставайся там, где находишься. Слышишь? Я сейчас приеду.
Водитель такси покашливает в приоткрытое окно, куда тонкой струйкой из салона выскальзывает сигаретный дым, искоса посматривая в зеркало заднего вида на хмуро съёжившегося Гона. Даже если это то место, о котором он думает, то. расстояние между домом Дэвона и этой локацией слишком большое, чтобы пройти пешком, даже если выйти вечером. Тем более босиком. Никакого транспорта в памяти клиента не было. По своему опыту Гон знает, насколько хаотичными и сумбурными бывают осколки флэшбэков с подкорки сознания, но это слишком странно.
Стоп-стоп-стоп. Сейчас не время загоняться по этому поводу. Он найдёт чокнутого пришельца, вернётся домой, выспится, и лишь наутро подумает над этим как следует.
— Можно здесь закурить?
Слушая длинные гудки, Гон просит водителя сделать ещё один, очередной круг вокруг больницы.
— Слышишь меня? Ты как?
— Умираю от страха. Когда ты будешь?
— Чёрт, да помоги же мне, — цедит Гон сквозь зубы. — Я не могу определить, где ты находишься. Ну давай, соберись.
Дэвон замолкает в трубку, и практически тут же голову его собеседника заполняет тёплая волна.
— Живее выходи на дорогу. Понял? Мы тебя сейчас заберём.
— В странное время мы живём, — негромко резюмирует таксист, останавливая машину в полуметре от одинокой фигурки в пижаме, заслонившей рукой лицо в ярком свете фар. Дэвон не реагирует ни на что, заставляя Гона сдёрнуться с места и потащить парня за собой, чертыхаясь под нос.
Гон в сердцах хочет сказать, что отныне он нацепит на Дэвона нашейный навигатор и будет отслеживать каждый шаг клиента, но тут его взгляд падает на босые, разодранные до болячек ступни парнишки, стыдливо забившиеся под сиденье, и раздражение сходит на нет. Хорошо, что он обнаружил парня не так поздно — в противном случае подходящий к завершению прохладный апрель не оставил бы Дэвона без сильной лихорадки. Плохо, что Гон не прихватил с собой никакую обувку, выбежав в ночь налегке и суматошно вызвав такси.
— Спасибо, — Дэвон звучит хрипло, глядит куда-то в сторону. — Правда, спасибо. Я расплачусь с тобой позже, — он виновато кивает на незатухающий неоновый счётчик, наверняка намотавший целые миллионы за время поисков.
— Да ерунда.