Калейдоскоп

      Дазай не ожидал, что Чуя его поцелует. Дазай вообще не ожидал ничего такого. Наверное. Но тем не менее, когда он поцеловал в душу закрался страх. А когда Чуя обмяк в его руках и, кажется, перестал дышать Осаму забоялся уже не на шутку. Он не хотел терять рыжего зануду. А уж из-за себя и подавно.       Темнота. Она такая мягкая и приятная на ощупь. Успокаивает. Тут тихо и так приятно. Я умер? Наверное. Раз я не чувствую ничего-то, вероятно, я мертв. Тогда где я? Все равно. Тут хорошо. Тихо, тепло и удобно. Прямо как в объятиях Осаму. И, кажется, мне не страшно. Умер и ладно.       А губы Дазая и правда сладкие. Не как мед, конечно. Но сладкие. Приятные. Мягкие. Кажется, он много их кусает. А еще они сухие. Я готов на все лишь бы поцеловать их еще хоть раз. Почувствовать тепло его рук на талии, его шершавые бинты и зарыться пальцами в мягкие волосы. Вот. Знаю. Эта темнота такая же шелковая как волосы Дазая. Теплая, как его объятия. Спокойная, как его дыхание. Эта темнота сама по себе очень напоминает Дазая. Мне даже не жаль, что я умер… Надеюсь, он будет счастлив.       Эй, если кто-то меня слышит, пусть Осаму будет счастлив!       Черт. Кажется, я его и правда полюбил. Как же глупо я поступил, когда поцеловал его. Мог же еще наслаждаться его теплом, его руками, волосами и запахом. Запах лекарств, домашнего печенья, восхода и звездной ночи… Черт, этот запах прекрасен. Кажется, я его чувствую и тут. Да, определенно, это он.       Интересно, а все попадают сюда после смерти? Наверное, все. Или кто-то нет? Может, сюда попадают только те, кто не нашел свою пару? А те, кто ее нашел попадают вместе в какой-нибудь там рай и живут себе вместе всю оставшуюся вечность. Черт, как бы я хотел, чтобы эта вешалка для бинтов была моим соулмейтом. Было бы, на ком каждый день пар выпускать. А потом спать в его объятиях, вдыхая такой успокаивающий запах… Как это было бы хорошо. Пусть он и действует на нервы.       Осаму, как ты там? Не волнуешься из-за моей смерти, надеюсь? Только не глупи там, уеба. Живи и не смей умирать…       Чуя лежит в объятиях Дазая минуту. Две. И тот не замечает, как по щекам начинают струиться слезы. Он потерял еще одного дорогого себе человека. Он ненавидит терять тех, кто ему дорог. Особенно по своей же глупости.       Но внезапно он слышит хриплый вдох и сразу смотрит на Чую. Тот дышит. Тот жив. Тот прижимается к Дазаю во сне, крепко сжимая в объятиях и так мило посапывая в грудь. Осаму, кажется, счастлив.       Как тут тепло. Интересно, кто придет на похороны? А придет ли сам Осаму? Или не захочет видеть того, кто подарил ему еще одну звезду на запястье. Вряд ли. Надо забыть его. И особенно его поцелуй. Пока я тут с ума не сошел. Хотя, наверное, я уже давно сумасшедший. Раз сам поцеловал его, зная, что умру.       Интересно, как он умрет? Тоже соберет десять звезд? Или, может, устроит суицид? А может он проживет долгую и счастливую жизнь со своим соулмейтом? Надеюсь на это…       Чуя притирается щекой к груди Дазая и улыбается во сне. У него немного покрасневшие глаза и щеки из-за слез. Но, чёрт, он такой милый. Не хочется будить. Поэтому Осаму берет его на руки и несет в спальню, укладывает на кровать и укрывает, раздев. А потом тихо уходит, моет бокалы и выкидывает пустую бутылку из-под вина. И замечает скомканный листок рядом с урной. Раскрывает его и читает.

Одна звезда чтоб мне с тобой расстаться. Касания губ твоих — все это лишь в мечтаниях. Найти судьбу свою мне надо попытаться, Ведь не хочу я жить в страданиях. Судьба мне соулмейта не представила, И чует сердце ненависть к тебе. Судьба мне лишь одну звезду оставила, Чтоб прикоснуться смог к твоей губе. Прикоснувшись — я тебя покину и уйду. И страх за жизнь свою не покидаем. Но без поцелуя я с ума сойду, Ведь мы все чувства забываем. А ведь забавно… Ты мне ненавистен, Но в то же время я влечен к тебе. Один лишь ты над страхом моим властен, И, успокоив, прижмешь меня к себе. И ненависть к тебе растет Не с каждым днем, а по часам. И та же ненависть меня убьет, Когда прильну к твоим губам. Твои губы будут сладкими как мед, И холодом охвачен буду я. А сердце будет хладным словно лед, Ведь вряд ли я судьба твоя.

      Кажется, так я написал, да? Интересно, а он найдет этот стих или просто уйдет, оставив меня? Наверное, уйдет. Кто я ему? Никто.       Осаму улыбается, укладывая листок и снизу приписывая, в самом уголке, очень мелко:       Чуя Накахара, я тоже тебя не люблю. И я не дам тебе умереть, мой милый соулмейт в шляпе.       Дазай обязательно повесит этот стих в рамку на стене утром, когда Чуя проснется в кровати в объятиях Осаму. Больше он от него точно не уйдет.