Умри

Обскуры — жуткие собственники. Обскури — неотделимая часть Криденса. Что бы Ньют не говорил. Обскури — паразит. Но Криденс не умрёт сейчас — слишком силён. И их связь с каждым годом всё больше похожа на симбиоз. Или стремится такой казаться. И Криденс уже не знает, кто из них чей. Боится узнавать. К обитателям чемодана Криденс не ревнует. Но, кажется, тянет из них силы — совсем немного, но даже это позволяет Криденсу чувствовать себя лучше физически. И испытывать постоянную вину перед ними. Особенно острая вина почему-то, когда кутаешься с магозоологом в одно одеяло на увеличенной кровати, требовательно впиваясь пальцами в бледную кожу с россыпью веснушек по всему телу, целуя шрамы от когтей и зубов — их чуть меньше, чем веснушек. Из Ньюта он энергию не тянет: Обскури чувствует, что маг дорог Криденсу. Обскури — часть Криденса. И жуткий собственник. Когда дело касается людей. А эта… Лестрейндж, всё же вернувшаяся из поездки — и почему она не могла погибнуть там?! — забирает его Ньюта. И тот не противится. Ногти впиваются в предплечья. Криденс бессмысленно смотрит на красные царапины, выступившие капли крови. Под ногтями — кожа. И снова кровь. Дрожащие пальцы тянут волосы, отросшие за эти года, проведённые вместе, без какой-либо Лестрейндж. И в темноте не понять — действительно ли это пряди или вновь трансформация? Бэрбоун сидит на полу, забившись в угол по давно забытой привычке. И лишь сильнее тянет волосы — до боли. Словно бы так может вытянуть мысли. «Он не вернётся к нему. Лишь к зверям, что пропадут без опеки магозоолога». Из горла вырываются всхлипы, ладони размазывают слёзы по мокрым щекам. И Обскури тёмными лентами скользит по полу, обволакивая всё вокруг.

шаг за 20 руки мокрые мне не хватит ни сил ни локонов волос их ты подарил прошлое хочется вырвать из них

«Он воспринимает тебя лишь так такого же побитого зверька, о котором нужно заботиться. И лишь из-за этого не отпускает. Ты думаешь, дело в Лите?» Криденс утыкается в согнутые колени. Нервно облизывает солёные от слёз губы. Скребёт пальцами по полу, ловя занозы, что не замечает. Ньют где-то пропадает уже больше десяти часов. Но он в порядке — Криденс бы иначе получил сигнал на парный браслет. Криденс помнит, как Ньют специально для него сплёл этот браслет. И почему-то сейчас, смотря на обнимающие друг друга полоски кожи, хочется выть. «Ты знаешь, что Лита здесь ни при чём. Ньют бы и без неё когда-нибудь тебя оставил. Обязательно. Он ведь поймёт, что ты всё так же бесполезен. И до сих пор не в состоянии справиться с волшебством». Криденс сжимает бесполезную волшебную палочку, которую они купили в Лютном — неизвестнокакойпосчёту подарок от Ньюта. Она уже три года как у него. И до сих пор Криденс не смог выполнить ни одно заклинание. Он даже — шутка ли — пробовал беспалочковую магию — Ньют надеялся на это. Ничего. Даже банальный Люмос или Репаро… Ни-че-го. И, кажется, ровно то же Ньют испытывает к нему — если говорить о положительном, конечно. Ни капли влюблённости. Зато тонну разочарования, усталости. Криденс ведь замечает — не может не замечать, — что в последнее время Ньют меньше с ним контактирует. «Наверняка готовит к тому, что скоро придётся „пойти разными путями“». Моргает, обнимая колени исцарапанными руками — саднят, и Криденс не даёт Обскури вылечить. Хотя Обскури может: он, на самом деле, много заботится о своём носителе. Правда ведь? Бэрбоун судорожно вздыхает. И понимает: не хочет отпускать Ньюта. Никак. Обскуры жуткие собственники, верно? Их носители перенимают эту черту. Вокруг рваным клочками сгущается темнота. Сегодня с ней Криденс выпускает Обскура, и тот почти послушный, ласковый. Но только для своего носителя. Щелчок замка заставляет опуститься незаметным во тьме чёрным туманом — не испугать бы. Раньше времени. Обскури любят играть с жертвами. Ньют — не жертва. Ньют — его. Просто его. Тихое «Криденс?» остаётся без ответа. Парень приближается к мужчине, почти невесомо передвигаясь — сам не ощущает под собой пола. Но чувствует — он тянет руки вперёд. Перехватывает тёплые ладони, чувствуя, как близко Ньют находился с Литой. Обскур поразительно собран сегодня и почти не выходит за пределы тела, лишь слегка мажет контуры. И в окружающей темноте это пока что незаметно. Криденс до боли сжимает запястья мужчины, кажется, царапая ногтями. И в эти ранки просачивается темнота. И с силой впивается в губы, что почти сразу кусает, чувствуя тёплую кровь. Теперь Обскури окончательно срывается. И Криденс даже не пытается остановить.

умри. если меня не любишь я ломаю руки, я ломаю губы я ломаю твоё тело насквозь

Тёмные ленты прошивают тело, впиваясь в плоть, перемалывая кости. Обскур чувствует, что Ньют теперь точно его. И больше не достанется никому и никогда. А Криденс, кажется, счастлив. Обскуры — жуткие собственники. На пол со стен капает кровь. Над ночным Лондоном снова дождь и чёрная тень.