Умри

Кап. Кап-кап. Кап. Криденс просыпается под громкий стук капель, разбивающихся о стекло. За приоткрытым окном — темнота и Лондон. Бэрбоун пытается осознать происходящее и произошедшее. И подскакивает на кровати, ошарашенно смотря перед собой. В голове пульсирует: «Ты убил Ньюта». Сжимает ногтями исцарапанные запястья, прикрывает глаза. Вина давит горло, тяжело дышать — словно перед трансформацией. Вокруг снова ползут тёмные ленты, но Криденс — не заметив, почувствовав — берёт их под контроль, заставляя обычно неуправляемого Обскура подчиниться. Больше никаких жертв. Ньют… Пусть бы даже с Литой. Далеко. Но жив. А какая разница, что могло бы быть? Криденс обнимает себя за колени и сжимается, не смотря по сторонам. Не хочет видеть следы ночи. И тихо воет. «Ты монстр. Неправильный, омерзительный, опасный, — в голове голосом Мэри Лу. — Тебе лучше умереть». Криденс, обычно игнорирующий подобные мысли, теперь цепляется за них. «А если следующими — обитатели чемодана? Они ведь не виноваты». «О да, они не виноваты в том, что ты монстр». «Давно надо было». И даже Обскур не бунтует — проникся настроением хозяина (ли?). Или готовится перехватить контроль? Не сегодня. Криденс резко меняется, и вновь в стороны чёрные тени. И вырывается в раскрытое окно, прямо в дождь, что до сих пор идёт. Уже светло. Стелится туман, за которым не видна быстрая тень. Криденс, стремившийся к Темзе, на мгновение замирает и тут же меняет направление. «В последний раз». Как-то Ньют водил его по Лондону и показывал любимые места. Они тогда только прибыли в Лондон, и Криденс всё не мог привыкнуть, что о нём могут волноваться, что к нему могут относиться… по-доброму? «Лучше бы не привыкал». В Косую аллею можно попасть нескольким путями. Не только через «котёл». Криденс скользит тенью и ему, по сути, не так важны способы. Но он всё ещё помнит своё восхищение от первого посещения волшебной аллеи. И даже Лютный тогда не показался ему особенно страшным — хотя Ньют показался там чужеродным, словно бы не из этого место. И тем удивительнее было то, что его там знали. Криденс здесь бывал не часто. "Среди волшебников тебе нет места". Он вообще предпочитал проводить время в чемодане — со зверями было проще, чем с людьми. А ещё Обскури тянул из них энергию, и это было проще делать, находясь рядом, но Криденс об этом старался не думать. Взмывает выше, проскальзывая через прореху в щите в мир магглов. Теперь в парк. Ньют обещал сводить завтра… уже сегодня в парк. Ближе к реке. Падает на траву — мокрая от дождя и тумана. Не шевелится, смотря вверх, подставляя лицо под прохладные капли — дождь успокаивается, становится тише. Волосы мокрые, если высохнут — будут виться ещё больше. Вокруг — никого. Из-под ворота накинутого наспех пальто — Криденс с удивлением отмечает, что оно принадлежит Ньюту — вылезает лечурка, как-то укоризненно смотря на парня. Пикетт? Откуда? Бэрбоун протягивает палец, на котором лечурка тут же повисает, обнимая. Тёмные глазки смотрят серьёзно. У Криденса перед глазами — события ночи. И он точно помнит, что Ньют был в своём пальто. Тогда откуда.? Как? Подскакивает, осторожно позволяя Пикетту сесть на ладони. — Возвращаемся? Пикетт вряд ли ответит, но спросить стоит. Криденс окончательно запутался. Рискнуть и трансформироваться он не хочет — не уверен, что в нынешнем состоянии сможет удержаться от разрушений. Раньше это было делать проще. Раньше рядом не было Ньюта. Лечурка снова забирает за ворот, удобнее там устраиваясь. Криденсу почему-то становится теплее, хотя он окончательно промок. Полчаса пути — и он уже близко к тому месту, что привык считать своим домом. Без особого на то права, но по просьбе Ньюта. Осторожно приоткрывает дверь и сталкивается с встревоженным Скамандером. Тот хватает за плечи Криденса, замершего в проёме. Вглядывается в лицо, взволнованно. Бэрбоун ничего не понимает. И тоже рассматривает Ньюта. Чувствует его руки на своих плечах. — Криденс? — Ньют почему-то ещё более взволнован, тянет к себе, обнимает. Но парень отталкивает, хочет бежать назад. «Сначала стоит вернуть пальто». «Даже если тогда я ничего не совершил, кто знает, что я сделаю дальше. Я ведь уже…» — Криденс, — магозоолог хватает его за руку, не давая уйти. Тянет в комнату. — Всё хорошо. Что случилось? Посмотри на меня, — разворачивает, ладонями приподнимает опущенное лицо, пытается взглянуть в глаза. Ловит испуганный, отчаянный взгляд, приближается и пытается успокоить, смотря спокойно, ласково. Гладит пальцами лицо парня, очерчивает скулы. — Дыши глубже. Криденс постепенно успокаивается, хотя уже был близок к истерике. Ньют действует на него умиротворяюще. — Что произошло? Тебя что-то напугало? — Я… — нервно облизывает губы, прикрывает глаза. Боится смотреть в ответ. — Мне казалось, что я… обскури… нет, я. Что я тебя убил… — не удерживается и всё же всхлипывает, опуская голову. — Я здесь, видишь? — Ньют осторожно ладонями — по шее, чуть приобнимает, успокаивающе гладит. — Это был только сон. Это всё Обскури. Или ты на самом деле хочешь меня убить? — улыбается, но, видя испуганный взгляд парня, замирает. — Прости. — Я опасен. Мне стоит уйти. Вдруг я действительно наврежу тебе. Или кому-то из них, — смотрит на чемодан. — Обещаю, что справлюсь с тобой, — снова обхватывает ладонями его лицо и притягивает ближе, всматриваясь в глаза. Смотрит на удивление уверенно. — Обещаешь? — Обещаю. Пошли пить чай? Криденс кивает и спускается в чемодан первым. Ньют, уже успевший разобраться с утренними делами, внимательно следит за парнем. Тот всё ещё бледный, напряжённый, пальцы дрожат. Но именно Криденс начинает разговор. Тон несколько пугает, звучит потеряно. — Знаешь, если бы не Пикетт, я бы… — резко останавливается, словно бы обдумывая — стоит ли говорить. — Не важно. Как долго Лета пробудет в Лондоне? — Она вчера как раз отправилась в новую экспедицию. Больше некому было проводить, вот я и задержался. А когда вернулся — ты спал, сидя на полу. Пришлось переносить, — улыбается. Криденс замирает. Значит, ему действительно приснилось. Повинуясь порыву, сжимает ладонь мага — живой, тёплый, под пальцами ощущаются привычные шрамы — не очень заметные для взгляда, но не на ощупь. И тут же отстраняется, смутившись. — Я живой. Тебе не кажется. Это не сон. За это время магозоолог более-менее научился понимать парня — насколько это вообще было возможно. Встаёт и садится рядом, приобнимая Криденса. Тот утыкается в плечо, сжимает пальцами снова порванную — интересно, кто на этот раз? — рубашку. — Я… прости, я эгоист, — голос звучит глухо, но отстранятся парень не хочет. Ньют лишь гладит его по волосам, что в тепле начали подсыхать. — Почему ты об этом думаешь? — Я не хочу делить тебя с Летой, — смущается, но всё же не хочет отрываться от Ньюта — лишь ждёт, когда тот заставит отстраниться — вряд ли ему понравится это собственничество. И удивлённо замирает, понимая, что его лишь крепко обнимают. — Лета мой старый друг, но мы уже давно не общались. Сейчас… сейчас нас больше связывает работа, чем старая дружба, — касается губами вьющихся волос, и Криденсу кажется, что Ньют улыбается. Ему улыбается. «Он тебе врёт». Криденс сам не понимает, откуда эта мысль, откуда стойкое ощущение лжи. Он устал. А Обскур, кажется, ждал именно этого. И потому снова запускает трансформацию, почти лаская открытую кожу магозоолога — и та покрывается чёрной сетью. Криденс теряется в пространстве, но понимает, что делает. Но не может как-либо помешать Обскури. Тот сильнее. — Криденс. Словно бы через вату — знакомый голос. Бэрбоун выныривает из сна, озираясь. Ньют. Взволнованно вглядывается в лицо, гладит по спутанным прядям, что окончательно высохли. Снова сон. — Пошли, — Ньют протягивает руку. — Мне кажется, я знаю, что с этим можно сделать. Криденс сжимает ладонь — мозолистую, со шрамами — и почему-то радуется, чувствуя, что его руку сжимают сильнее. Леты не будет рядом. По крайней мере, в ближайшее время. Ньют всё так же за него волнуется. И не хочет оставлять. Криденс знает. А ещё Криденс не станет сам его отпускать. Не смотря на всё, он очень целеустремлённый. И умеет не торопиться.