Спасение ягненка

Наступившее утро принесло освобождение, радость, а также очень злую пожилую женщину. Мидория после кошмарной ночи был отдан под присмотр Исцеляющей Леди, которую Старатель вызвал специально домой, надеясь вызнать у нее, что же такое творилось с Изуку, но пожилая женщина лишь многозначительно кивнула в сторону Тодороки, как бы говоря «его спрашивай, он все равно больше знает». Главный лекарь академии не стала забирать Деку из дома Старателя, прекрасно понимая, что здесь, возможно, самое безопасное место во вселенной для израненного и сломленного парня, плюс присутствие младшего Тодороки очень благоприятно сказалось на самочувствии парнишки. Женщина сразу попросила отдельную комнату с большим освещением и кроватью. Старатель выделил одну из самых светлых гостевых комнат и самолично перетащил туда большущую кровать. Исцеляющая Леди забрала перебинтованного с головы до пояса Изуку и заперлась в комнате, кроя трёхэтажным матом всех, кто пытался нарушить пространство, которое ей выделили для ухода за парнишкой. И вот, после двух неудачных попыток зайти в комнату, старший Тодороки сидел в гостиной и потирал макушку головы, куда со всего немалого размаха прилетела целая баночка с физраствором. А напротив него сидел очень озадаченный и смущенный Шото, ведь он был уверен, что когда отец узнает о его «немного» нестандартной ориентации, то устроит фирменный разнос. Однако не было похоже, что Старатель злится или даже хоть каплю удивлен. Но вот, после затяжного молчания, едко ухмыляясь, Старатель спросил своего жутко смущенного сына. – Итак, Шото. Как давно это длится? – Что длится? – ещё больше краснея в тон своих волос, спросил младший Тодороки. – Не придуривайся, как давно ты с ним встречаешься? – всё так же не убирая улыбку с лица, интересовался Старатель. – Я с ним не встречаюсь… Мы просто друзья, – надеясь, что этот ответ хоть как-то удовлетворит любопытство отца, Шото поднял глаза. Его призрачная хрустальная надежда разбилась о чугунный зад заинтересованности бати. – Пра-а-авда? – уже начиная откровенно ржать, спросил герой №1. – Поверь мне, друзья так не целуются, – выдержав паузу и дождавшись, пока Шото снова не опустит взгляд, Старатель, продолжил говорить с серьезным выражением лица. – Его ведь жестоко изнасиловали? Ведь так, Шото? От лица Тодороки в мгновение ока отошла вся краска. – Откуда ты… – Это было видно, ещё когда ты принес его прошлым вечером. Да и к тому же, я прожил порядком дольше тебя и могу распознать, когда человек отдается с любовью, и когда его берут силой, – смотря в потолок, ответил Старатель, – Это ведь сделал Кацуки Бакуго? Я прав? – Но… как ты узнал? – отвечая вопросом на вопрос, Шото лишь подтвердил слова отца, но его всё еще не могла оставить мысль о том, что его отцу известно всё и даже больше, чем всё. – А больше некому. Мне рассказали, как он бесился, когда украли Мидорию, и когда его нашли еле живого, и даже когда вы с ним говорили в коридоре. Запомни, Шото, у всех стен есть уши... Я лично удивлен, что ты не прибил его ещё там. А, и ещё, когда я последний раз зашел к Исцеляющей Леди, Изуку что-то бормотал про то, что ненавидит Кацуки, – рассказав всё это, Старатель замолчал, давая своему сыну переварить только что полученную информацию. Шото сидел и пялился в одну точку, осмысливая услышанное, хотя сказанное и не нуждалось в особом переваривании… Больше всего юного героя заботило другое… И это впервые за несколько дней не касалось Мидории хотя бы напрямую. Осмелившись, Тодороки всё же задал отцу вопрос. – Отец, ты не сердишься… за то, что я полюбил парня? – конец фразы был сказан едва различимым шепотом. – М-м? Не сержусь ли я?.. Ах-ах-ах-ах-ах-аха! – напряженную обстановку комнаты пронзил оглушительный и неостановимый смех Старателя. – За что мне на тебя сердиться? За то, что ты просто нашел своё счастье не там, где обычно? – всё еще смеясь, продолжал говорить Энджи. – Фух… давно я так не смеялся, – смахивая с глаз слезы безудержного смеха и снова становясь серьезным, продолжил говорить Старатель. – Шото, я не сержусь на тебя и не обвиняю тебя в том, что ты такой. Каждому свое. Ну, а если ты любишь Мидорию – почему бы и нет? – ведь даже если я стану тебе запрещать, мы лишь больше поссоримся, а сейчас мне это не нужно, – по-отцовски улыбнувшись и с неожиданной нежностью посмотрев на Шото, ответил на тихий вопрос своего сына Старатель. Их разговор мог бы продолжиться дальше, но тут из коридора вышла Исцеляющая Леди, но без Изуку – его она оставила спать под сильнодействующими препаратами, блокирующими сновидения и расслабляющими мозг. Присев рядом со Старателем, женщина смерила всех присутствующих в комнате тяжелым взглядом и тяжело вздохнув начала неприятный разговор о самочувствии Мидории… – Значит так, мальчики… У меня для вас не самые радостные новости. Энджи, ты, если хочешь, можешь остаться или уйти, дело твоё… Значит так, у Мидории остался месяц жизни, и как назло, этот месяц вы проведете вне дома и там, где меня не будет рядом, если случай вроде сегодняшней ночи повторится… Способ лечения не меняется, но появляются другие аспекты… после того, что произошло, я с уверенностью могу сказать, что если Изуку будет подвергаться принудительному насилию, это лишь ухудшит его самочувствие. Шото, не перебивай, потом спросишь то, что хотел, – остановив парня на полувздохе продолжила женщина. Тодороки закрыл рот и стал дослушивать, больше не перебивая. – Тело Мидории не пострадало после действий Бакуго, а вот за разум не ручаюсь, его нынешнее состояние абсолютно непредсказуемо, но сейчас он спит… Шото, заботу о Мидории поручаю тебе, если сможешь за оставшиеся два дня привести разум Мидории в порядок, я скажу, что делать дальше, а пока не отходи от него ни на шаг. Он может попытаться наложить на себя руки, – юный герой вздрогнул и посмотрел в ту сторону, где находился Изуку. – Не волнуйся, сейчас ему ничего не грозит, но за дальнейшее продвижение его состояния я ответственность брать не буду. А теперь, Шото, можешь спросить, что хотел. Как и в прошлый раз, Тодороки открыл рот, чтобы задать вопрос, но его перебил отец, который всё это время сидел на кресле, скрестив руки на груди, и лишь изредка хмурил брови, показывая тем самым напряженную работу мозга. – А что это была за сила, которой Мидория чуть меня не скинул, и почему он так стремился разорвать свою шею? – задав эти вопросы, Энджи повернул голову к Исцеляющей Леди, смотря выпытывающим взглядом на женщину. Та лишь тяжело вздохнула, но на вопрос всё же ответила… – Это была чья-то причуда. Как бомба замедленного действия: при сильном стрессе или, как в нашем случае, изнасиловании, она активирует отделы мозга, которые отвечают за сновидения и вмешивается в сон, превращая его в кошмар, а он в свою очередь заставляет человека убить себя во сне. А в том, что он проявил силу, превосходящую твою, Энджи, тоже нет ничего удивительного, тело во сне намного сильнее, чем при бодрствовании. Еще и причуда Мидории, плюс выброс адреналина – и это всё наложилось, поэтому даже ты не совсем смог с ним совладать, – подытожила свою речь Исцеляющая леди. Комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь шелестом листьев за окном… Первым эту тишину нарушил Шото. – Я присмотрю за Мидорией, – это было всё, что сказал юный герой перед тем, как уйти в сторону комнаты Изуку… – У тебя хороший сын, Энджи… – Я знаю, – проводив взглядом Шото и дождавшись, пока он не скроется за поворотом, заговорили оставшиеся в комнате люди. – Он сможет вытянуть Мидорию из кошмара, главное – ты им не мешай, – поднимаясь с дивана и направляясь к выходу, сказала Исцеляющая Леди. – Уж поверь мне, не помешаю, – тоже вставая и следуя за женщиной, сказал старший Тодороки и улыбнулся…

* * *

В комнате Изуку было тепло и действительно очень светло. Шторы легко шевелил ветер, иногда залетающий в комнату; рядом с распахнутым окном стояла огромная кровать, а на ней лежал и мирно посапывал измученный жизнью парень. Тот, кто нарушил уединение комнаты, сидел на кровати и невесомо гладил зеленые волосы спящего на уровне еле слышимого шёпота, обещая защитить и больше никогда не отпускать и не давать в обиду…