Animal

Баженов очень любил свою работу. Он руководил небольшим отделом айтишников, из которых за считанные недели сделал сплоченную и невероятно продуктивную команду. Ему нравилось взаимодействие с другими отделами. Нравилось на каждой планерке с гордостью представлять результаты своей команды и получать заслуженную похвалу. Вообще, на этом предприятии все было спокойно и сглаженно, пока владелец решил не сменить директора, потому что прежний был «стар и не радовал новыми идеями». На деле же все понимали, что тот решил просто пристроить своего сына. Именно поэтому новоиспеченного директора Руслана Эдуардовича Вихлянцева все сразу невзлюбили. Больше всех он раздражал Баженова. Евгений демонстративно сворачивал в коридоре, если навстречу ему шел Вихлянцев, всегда одетый с иголочки, с идеальной укладкой и недовольно надутыми губами. Он напоминал Евгению одну дамочку, которая была владелицей салона, где он настраивал одно время ПО. Та так же недовольно на все смотрела, наслаждалась собственным отражением в зеркале и шпыняла всех подопечных. На собрания Женя тоже не ходил из принципа, потому что он, привыкший к конструктивной критике, в первый же день столкнулся с придирками и грязью, которой молодой директор поливал все отделы. Он много и не по делу ругался, указывал на несуществующие косяки, не предлагая ничего взамен. В первую же неделю уволилась добрая часть молодых специалистов, остальных Руслан Эдуардович уволил сам. Во вторую все премии были урезаны в два раза, часть зарплат постигла та же участь. На третью неделю на предприятии начали появляться новые люди, проверенные новым директором. Такие же наглые и некомпетентные, полные амбиций и гонора. Баженов же всеми силами хранил свой костяк: они сдавали все раньше времени, перевыполняли план, и даже не стали возмущаться из-за премий. Это давало свои результаты первое время, пока уже освоившийся окончательно директор не добрался и до этой компании старожилов. Когда до Евгения дошла информация, что Руслан Эдуардович намерен уволить половину его команды, мужчина не выдержал и пошел разбираться лично, пообещав своим парням, что все будет отлично. Однако Руслан Эдуардович поступил очень хитро, заставляя своих подопечных понервничать. О грядущих увольнениях Евгений узнал в пятницу, а до вторника Вихлянцев обещал не появляться под видом какой-то командировки. Баженов нервничал, сон был отвратительный, и даже любимая девушка не могла его успокоить. — Ты с этой работой сойдешь с ума, — говорила она каждый раз, когда Женя возвращался из комнаты, где висела его боксерская груша, со сбитыми костяшками. В ответ она слышала лишь то, что парень посвятил ей пять лет своей жизни и не собирается просто так сдаваться из-за какого-то напыщенного и самоуверенного педика. Да, в ориентации нового директора никто не сомневался, что, конечно, не добавляло ему очков к легитимности. Впрочем, он и сам успешно поддерживал звание пидораса своими штрафами и аккуратно выщипанными бровями. Его секретарша так же утверждала, что сама лично записывала его на маникюр и эпиляцию. Ей, конечно, мало кто верил, но свой оттенок эта информация наложила. Во вторник Баженов попросил Елену записать его на прием к Руслану Эдуардовичу, чтобы поговорить насчет увольнений. — А он вас давно ждет, — неожиданно заявила женщина, заглядывая куда-то в свой журнал. — Еще с прошлой недели и попросил в случае чего пускать вас без очереди. Евгений очень удивился, но виду не подал. Он громко постучался в кабинет и, услышав глухое «да», открыл дверь. В кабинете многое поменялось: другой стол, стул, не было шкафов с книгами, зато была куча полок с какими-то бумагами и чем-то непонятным. Руслан Эдуардович восседал во главе большого стола на высоком стуле, крутился из стороны в сторону и покусывал ручку. Стоило Жене войти в комнату, как он тут же хищно улыбнулся. — Евгений! Я уже думал, что не увижу вас! — он широко улыбнулся и протянул через стол руку в приветствии. — На каком основании вы увольняете моих сотрудников? — с порога спросил Баженов, продолжая стоять посреди кабинета и игнорируя протянутую руку. Руслан Эдуардович, ни капли не смутившись, убрал ее. — А я могу не объяснять свои действия? — невинно глядя на мужчину, спросил он, продолжая касаться ручкой своих губ. — Это было мое решение как директора. — Ваше решение попахивает самодурством, — произнес Евгений, морщась от вида сидящего перед ним человека. Определенно здесь была проблема еще и в недотрахе, если судить по тому, как этот педик обсасывает ручку. — Почему же? — изумился Руслан Эдуардович и наклонился поближе к Баженову. — Расскажите мне, что в моих действиях не так. — Вы уволили лучших работников, а те, которых вы понабрали, не вывозят план. От этого страдают все отделы. Потому что все изменения нужно производить постепенно, или заменять высококвалифицированных сотрудников на еще более высококвалифицированных. Потому что лишать людей заслуженной премии — это неправильно и негуманно. И потому что прежде, чем увольнять людей, нужно хотя бы быть с ними знакомыми и знать, как они работают. Или узнавать об этом через их непосредственное руководство. Руслан Эдуардович снова неприятно улыбнулся, внимательно разглядывая мужчину. — Так я и хотел с вами поговорить, уже очень давно, но вы почему-то меня избегаете, — он деланно надул губы. — Прячетесь в коридорах, не ходите на собрания, что вообще-то меня очень возмущает. Но мне очень нравится, что вы единственный, кто стал отстаивать честь своего отдела. Это очень по-мужски. Он облизнул верхнюю губу, языком едва задевая ручку. Баженова даже передернуло от этого представления, настолько неприятно и омерзительно это все выглядело. — Я не позволю вам увольнять моих сотрудников. Иначе я уволюсь вместе с ними, и тогда ваш айти-отдел полетит ко всем чертям, как уже летят другие отделы без специалистов. — Показатели до сих пор в норме. — Потому что вы смотрите только отчеты, что вам приносят ваши подчиненные, и не делаете свои. А никто не скажет вам, что все херово, потому что лишаться работы или зарплаты никто не хочет. Оторвитесь от укладывания своей челки и сами посчитайте прибыль за последнюю неделю. Результаты упали на 15%. Показатели всех отделов, кроме моего упали на 17%. И продолжают падать, потому что объемы растут, а ребята не справляются. — Вам не кажется, что вы лезете не в свое дело? — ощерился директор. — Я поступаю ровно так же, как и вы, — ответил ядовито Баженов. — Вы же залезли не в свое дело, заняв этот пост. Попросили бы у папы какой-нибудь салон красоты, почему нет? Баженов заметил, как запульсировала венка на виске молодого директора, как нервно тот сжал кулаки. — Вы совсем не дорожите своим местом? — нарочито вежливо спросил Руслан Эдуардович, вставая из-за стола. — У меня непреодолимое желание уволить вас прямо сейчас вместе со всем вашим чертовым отделом. — Я вам сказал — уволите их — уволюсь и я. И в обратную сторону это тоже работает, без меня моя команда работать не будет, тем более под вашим началом, — холодно произнес Баженов, следя за перемещениями Руслана Эдуардовича. — Мне нравится твоя дерзость, — неожиданно произнес он. — Мне много чего нравится. Например, я бы мог тебя оштрафовать за несоблюдение дресс-кода, но мне очень нравится твоя черная футболка и эти джинсы. Директор встал позади, так близко, что Баженов слышал его дыхание. Мужчина тут же напрягся. — Мне нравится, как эта футболка обтягивает твой торс, — руки Вихлянцева легли на грудь Баженова, спускались ниже, очерчивая каждую мышцу. Голова директора лежала на плече руководителя отдела. — Нравится видеть, как напрягаются мышцы твоих рук, когда ты что-то делаешь. Он говорил это шепотом прямо на ухо Евгения, а тот, пребывая в оцепенении, не мог даже пошевелиться, чтобы сбросить с себя оборзевшего педика. — Я не могу позволить себе заставить тебя нацепить рубашку, иначе твое прекрасное тело будет скрыто от меня, — он укусил Баженова за ухо, руки уже лежали в области паха. Этот укус привел Евгения в чувство. Он одним движением сбросил с себя Вихлянцева, так что тот не удержался на ногах и упал на пол. — Что это за херня? — тяжело дыша, спросил Баженов, глядя на директора, который даже не пытался подняться. — Я ищу причины, по которым могу оставить тебя и весь твой отдел на своем рабочем месте, — усмехнувшись, произнес он. — А смотреть на тебя снизу тоже мне очень и очень нравится. Он засмеялся и все-таки встал на ноги, и тут же получил удар кулаком. — Ах, вот так, — прошипел Руслан Эдуардович, потирая разбитую скулу. — Не хочешь играть по-хорошему? — С пидорасами своими играйте в эти игры, — огрызнулся мужчина. — Я хочу играть с тобой, — совершенно спокойно ответил директор, задержав свой взгляд на ширинке Евгения. — И мне очень жаль, что ты не разделяешь моего желания. Я бы мог тогда дать тебе полную свободу действий в своем отделе и гарантию, что никто не будет уволен. — В задницу себе запихайте свои гарантии, — прошипел Баженов, отходя к двери. — Я планирую запихать туда твой член, — ядовито и пошло произнес Вихлянцев, — у тебя есть целая неделя, чтобы подумать. — Идите к черту, — выплюнул Евгений и открыл дверь. — Иначе вы все будете уволены, и вряд ли куда-то сможете потом устроиться. Я позабочусь об этом, — произнес Руслан Эдуардович, когда Баженов стоял уже на пороге. Тот замер на месте. Кинул на директора полный ненависти взгляд и вышел из кабинета, со всей силы хлопнув дверью. В голове творилась полная неразбериха, он на автомате добрался до своего отдела. Все смотрели на него полными надежды глазами. — Вы договорились? — наконец-то решился спросить один из сотрудников. — Почти, — тихо произнес Баженов, стоя у двери в свой кабинет. Он еще раз посмотрел на парней, с которыми работал от самого начала и которые сейчас так надеялись на него. — Вихлянцев обещал подумать. И спрятался за дверью. Ему нужно было подумать, но даже мысли не мог допустить, что ему придется переспать с мужчиной. Переспать по расчету, чтобы его оставили на работе. Переспать с этим напыщенным, самоуверенным недорослем. Изменить своей девушке, которая определенно этого не заслуживает. Баженов бессильно схватился за голову, боясь даже попытаться принять решение. К концу рабочего дня он решил, что, возможно, за эту неделю Вихлянцев передумает, что ему надоест страдать ерундой и он оставит несчастных айтишников в покое. Поэтому, отпуская всех с работы, сказал, что все будет отлично. И даже сам в это поверил, и перестал нервничать из-за работы. Вихлянцев никак не напоминал о себе почти всю неделю, и Баженов даже опрометчиво забыл про договоренность, увлекшись работой. Но его память освежило первое увольнение, которое произошло на шестой день. Евгений не застал этот момент, но когда пришел на работу, то один из компьютерных столов пустовал. — Пришел Вихлянцев, сказал, что Димон больше здесь не работает. Сказал, чтобы тот собирал свои вещи, подписывал заявление по собственному и через пять минут его здесь не было. Баженов стоял, как громом пораженный. Чувство вины перед своими подчиненными затопило его быстрее, чем разум попытался найти выход из ситуации. Он смотрел на ребят, которых он сам сюда привел, с которыми они прошли через кучу проектов и которым он пообещал стабильную работу, и понимал, что подвел их. Что теряет в их глазах авторитет и статус, что превращается в беспомощного и безвольного раба прямо на их глазах. Он посмотрел на пустое место и, скинув куртку, быстрым шагом направился в кабинет директора. Вошел без стука и увидел, как его подопечный быстро что-то пишет на листе. — Марш на свое рабочее место, тебя никто не увольнял, — гаркнул он на парня, и того как ветром сдуло. Баженов подошел к столу и демонстративно разорвал бумагу, на которой уже было написано заявление. — Вы не уволите никого из моих подопечных, — отрывисто произнес он. Вихлянцев наблюдал за мужчиной с нескрываемым интересом и восхищением. — Ты согласен на мои условия? — с довольной улыбкой спросил он, снова покусывая чертову ручку и томно глядя на Евгения. Баженов замолчал. Наверное, нужно было продолжать гнуть свою линию, дойти до вышестоящего начальства, но за это время Вихлянцев успел бы сжить здесь всех. Да и вряд ли папаша будет что-то возражать против действий своего сына. — Да, — сдавленно произнес он, не моргая. Он не видел сейчас ничего перед собой, даже не пытался сфокусировать взгляд, но даже в расфокусе он увидел, как Руслан Эдуардович встал из-за стола и сел на стол напротив Баженова. — Тогда подойди ко мне, — прошептал он, маня Евгения пальцем. Баженов послушно подошел, но продолжал стоять рядом, как робот. — Что же ты как каменный, — снова шепотом произнес Руслан, соскальзывая со столешницы. — Ты можешь быть поактивнее. Я видел, что в тебе невероятная сила, можешь, — он прижался вплотную к мужчине и потянулся губами к его уху, — применить ее со мной. Я люблю, когда меня берут сильно и грубо. Рука Вихлянцева скользнула к паху. Баженов неуверенно положил руки на талию, неловко провел ими по бокам, спускаясь к бедрам, с удивлением отмечая, что они совсем не по-мужски округлые. — Я делаю отвратительные вещи, — шептал Руслан, покрывая поцелуями лицо, губы, уши мужчины, — увольняю людей без причины, лишаю их денег, загоняю предприятие в яму. Я манипулирую тобой, заставляю тебя трахать меня против твоей воли, — голос директора был хриплым, он говорил сбивчиво, его дыхание учащалось, а рука уже сама расстегивала ширинку. — И даже не сделаешь мне больно? Будешь так же нежно трогать меня? Мне кажется, я не заслужил этого. Губы Вихлянцева переместились на шею, он прикусывал кожу на мощной шее Баженова и тут же зализывал маленькие укусы. Бажнов закрыл глаза. Все эти манипуляции возбуждали его тело против воли его разума. Это бесило. Его бесила собственная беспомощность и бессилие. Ему было противно, но член уже во всю стоял. Злость на этого самодовольного недоросля поглотила его. Он грубо оторвал его от себя и развернул лицом к столешнице и положил грудью на стол. О том, что такое анальный секс, мужчина знал, и прекрасно знал, почему нужно много смазки. Именно поэтому он сейчас даже не думал о ней. — Что, сучка, давно не было члена в твоей пидорской заднице? — прошипел Баженов на ухо Вихлянцева, спешно стягивая с него брюки. Ему было хуево морально настолько, что единственным выходом сейчас казалось выплеснуть всю злость на директора, который сейчас как последняя сука извивался в его руках и терся голым задом о пах Баженова. Евгений плюнул на пальцы и без подготовки вставил в Визлянцева сразу два, предусмотрительно закрыв его рот ладонью. — Ори, сука, — шипел он, слушая приглушенный скулеж, — ты же этого хотел, да? Грубости, силы? Так получай. Он наспех растянул вход Вихлянцева, стянул с себя джинсы, размазал слюну по своему члену и вставил его в Руслана. Тот подался вперед, пытаясь соскользнуть со ствола, но Баженов крепко его держал. Член Вихлянцева уже во всю стоял, его тело пронизывала дрожь от каждого движение Евгения. Если бы не ладонь, то он бы стонал на все здание, а так только издавал глухие звуки. — Как же я тебя ненавижу, тварь, — совершенно искренне шипел Евгений, ненавидя и себя за свою беспомощность сейчас. Он двигался резко, грубо, не думая ни о собственном удовольствии, ни уж тем более об удовольствии «партнера». Руслан потянулся рукой к члену, но Евгений перехватил ее и заломил за спину. — Никаких рук, — прохрипел он, ускоряя темп. — Если хотел мой член, так кончай от него. В него словно вселился зверь, Баженов утратил над собой контроль. Ему просто хотелось сделать как можно больнее этому зажравшемуся папиному сыночку. Он остервенело трахал его, до синяков хватал руками за бедра и бока, разводил ягодицы в разные стороны так, что Руслан морщился от неприятных ощущений. Евгений был близок к разрядке, поэтому, чувствуя, как накатывают волны близящегося оргазма, он вытащил член из задницы директора, стащил его со стола и поставил перед собой на колени. — Соси, — кинул он, утыкаясь стволом в распухшие от укусов губы. Лицо Вихлянцева было мокрое от слез. Он послушно открыл рот и принялся сосать. Делал он это охуенно, так что Евгений буквально забыл обо всем. Он весь был сосредоточен на языке и губах, ласкающих его плоть. Он забыл, что был против того, чтобы Вихлянцев дрочил себе, поэтому не обратил внимания, что тот уже давно ласкал рукой свой изнывающий член. Как и не замечал хитрую, пошлую ухмылку, возникавшую на лице Вихлянцева каждый раз, когда он отстранялся от члена, чтобы глотнуть немного воздуха. — Тебе нравится? — томно спросил он и провел языком по члену, когда Баженов опустил взгляд. Тот только нервно закивал головой и вцепился руками в волосы Руслана. — Я и не сомневался, — усмехнулся он. — Сейчас тебе будет очень хорошо. Вихлянцев забил на себя, на свой собственный оргазм. Он самозабвенно сосал член Баженова, с удовольствием отмечая, что у того уже не получается сдерживать стоны. Его умелая работа ртом и языком не прошла даром: скоро Баженов с глухим, сдержанным рыком кончил прямо в глотку директору. Тот продолжил сосать, пока член Евгения окончательно не обмяк, вылизал его до блеска. И, пока мужчина приходил в себя, поднялся на ноги, надел штаны, пряча свой все еще стоящий член и облокотился на стол, победно глядя на подчиненного. — Это не стоило недели нервов и одного увольнения, да? — скривил губы в гадкой ухмылке он. — Тебе очень понравилось, я все видел. Твоя девушка тебе так не сосет? — Я тебя ненавижу, — произнес Баженов, тяжело дыша. — Надеюсь, после этого ты от меня отстанешь? — Во-первых, надень штаны, — спокойно ответил Вихлянцев, указав взглядом на обнаженные ноги мужчины, — а во-вторых… Я же так и не получил свое удовольствие… Из нас двоих кончил только ты, — он поджал губы. Давай будем считать, что ты отработал вот этого несчастного паренька, он может дальше работать. А вот остальные… — Я могу сделать это сегодня? Довести… начатое до конца? — спросил Баженов, натягивая штаны. Ему было очень хуево, ему было стыдно и противно от самого себя. — Нет, — покачал головой директор. — Но я вижу, ты согласен. Это разумно. Я сам подумаю, когда, договорились? — он снова закусил губу. — Или сегодня, или никогда, — твердо произнес Баженов. Несмотря на то, что он чувствовал себя растоптанным, он не терял гордость. — Какой самонадеянный. Правила здесь задаю я. — У меня есть своя личная жизнь. И я не собираюсь гробить ее из-за ваших прихотей, — произнес Баженов. — У тебя все-таки есть девушка? — улыбка сползла с лица Вихлянцева, и тут же сменилась каким-то хищным оскалом. — Она ничего не узнает. Она же не хочет, чтобы ее мужчина вдруг в тридцать лет стал безнадежным бомжом, да? Баженов молчал. Ему даже не хотелось ничего говорить. Поддавшись один раз, он дал ясно понять, что им можно манипулировать. — У меня есть девушка, — подтвердил он холодно. — Я не хочу ей изменять. — Не считай это изменой, — Руслана Эдуардовича аж перекосило от слов Евгения. — Это твои рабочие обязанности. — Вы издеваетесь? — Нет, — совершенно серьезно заявил директор. — Все, можешь идти к своим кроликам подопытным, объявить им, что враг, то есть я, капитулировал. А я никому не скажу, кто капитулировал на самом деле. Баженов мгновенно вылетел из кабинета. Кинул отделу, что все остаются при своих рабочих кабинетах, сказал, что сегодня его не будет и ушел. Ему нужно было прийти в себя. В голове не укладывалось, что только что он трахнул своего босса, еще более хуево становилось от мысли, что ему бы хотелось повторить последнюю часть, когда тот просто божественно отсасывал. Он посмотрел на телефон, чтобы узнать время, и в этот же момент ему позвонила любимая. Не хотелось даже ей отвечать. Дома он старательно избегал девушку, сославшись на то, что очень устал на работе. Обрадовал тем, что на работе все остается на своих местах и ушел в спальню, пытаясь уснуть, но так за всю ночь не смог сомкнуть глаз.