Детективное агентство Доджера Хантера

Придя домой, он покормил слегка недовольную его долгим отсутствием Шиву и позвонил Аарону, сказав, что сегодня очень занят и не придет в «Лавку чудес». — Это она? — спросил Аарон. — Она. Ты был прав, как и всегда, можешь исполнить победный танец на моем столе, я разрешаю, — проворчал Иезикиль, — будто я сам бы не понял, что происходит! Я женюсь на ней, так что передай Энни, чтоб поискала обувь. Босиком в церковь нельзя. Аарон потрясенно выдохнул, а потом завопил: — Пол! Энид! Дениз! Он сделал ей предложение!!! Слушая фоном восторженные восклицания друзей и визг Энид, он попросил Аарона: — Я разрешаю рассказывать всем подряд про помолвку и про страшную тайну — скорое появление ребенка. Моего ребенка. — Понял. Отключившись, он вспомнил слова Ханта про кольцо. Она заслуживала самого особенного и у него было то, что может быть, ей понравится. То, что не видела даже Валери, хотя он не мог вспомнить, почему никогда не показывал ей это кольцо. Старинная работа — круглый рубин, оправленный в белое золото и окруженный россыпью гранатов и бриллиантов. Его прадед получил кольцо от благодарного за исцеление от тяжелой болезни плантатора вместе со свободой. Оно обозначало великий дар — любовь, которая всегда была самым важным в его семье. Правда, их любовь чуть не убила его, поэтому он сбежал. Кольцо он привез с собой в Уотери, будто надеялся… надеялся, что снова полюбит кого-то. Доун Лернер, отказавшись от еще одной чашки чая, торопливо шла к Иезикилю так, как будто не видела его целую вечность, а не три часа. Но он же теперь был… ее. Это новое чувство пьянило сильнее вина. Ей хотелось петь, хотя она не умела. — Ты бежала? — он словно ждал ее у окна, распахивая дверь, едва она поднялась на ступеньку крыльца, и отступая назад, поймав ее, когда она прыгнула ему на шею, шумно дыша и не в силах ничего сказать. — Я съела целую кучу разной еды и сбежала, пока Джесси не предложила что-то еще. Я едва могу пошевелиться, — простонала она, — хочу побегать, чтобы все это улеглось, а я не растолстела. — Тебе не помешает потолстеть, — пробормотал он, ощущая ладонями каждую косточку ее спины. — Скоро я это сделаю, а пока позволь мне быть мной, — слегка улыбнулась она, трогая тонкими пальчиками его бороду. — Ты всегда можешь быть собой, Донни. Я не хочу, чтобы ты менялась. Мы привыкнем друг к другу, я уверен, — тихо сказал он, накрывая ладонью ее руку и целуя ее пальцы. Она смотрела на него синими глазами, в которых отражалась целая гамма разных чувств. — Поцелуй меня, — попросила Доун, — я была страшно расстроена сегодня, когда ты ушел… просто сделав вот так. Она звонко чмокнула его в губы и тут же отстранилась. — Уверена, что хочешь? — насмешливо спросил он, перебирая выбившиеся из косы темные пряди, которые ему хотелось трогать бесконечно, и понимая, что она его искушает. — Еще как, — она серьезно кивнула, — я должна убедиться, что ты все-таки меня не просто пожалел, а действительно уверен в своем решении. Вместо ответа он накрыл ее губы своими, целуя ее бесконечно нежно и глубоко, позволяя ей прижаться к нему всем телом, почувствовать, как он бережно изучает ее и какое воздействие она оказывает на него самого. — Еще раз скажешь, что я тебя жалею и я буду целовать тебя так при всех каждый раз, когда мне этого захочется, — пригрозил Из, стараясь отстраниться от нее. — Очень… страшно, — выдохнула она и потянулась обратно. — Доун… мы хотели… поговорить, — пробормотал он в ее раскрытые губы, обводя их языком, и уступил своему желанию распустить ее волосы, чувствуя, как они накрыли их обоих, — у меня… есть для тебя… подарок. С трудом оторвавшись от него, она вздохнула. — Мне ничего не нужно, — тихо сказала она, пряча глаза. Ей нужен был только один подарок — он сам и, кажется, она его скоро получит. Он потянул ее за собой в комнату, где стояли книги и стол с компьютером. Там был ящик, в котором он хранил свое обручальное кольцо и кольцо Валери, он помнил, что спрятал туда и то, что собирался подарить Доун. — Ты здесь работаешь? — она с любопытством озиралась по сторонам. — Иногда, — произнес он, сжимая в задрожавших от волнения пальцах бархатный мешочек, — мне удобнее в лавке, там все, что связано с работой. Здесь больше личное. — У тебя очень красиво, — застенчиво сказала девушка, — я ничего этого не умею… может поэтому я стала шерифом. Чтобы не заморачиваться с одеждой и интерьером. — Похоже на правду, — со смехом признал он, подходя к ней и ласково проводя пальцами по гладкой щеке, тут же порозовевшей от смущения. — Я не знаю, что там у тебя, но это вовсе не обязательно… Я… и так счастлива. Больше, чем могла себе когда-либо представить. Все так неожиданно и мне не верится… будто я проснусь, а это только глупые сновидения, — прошептала Доун. — Ничего не исчезнет, — пообещал он, — я рядом с тобой, и я счастлив не меньше, а может, и больше. — Звучит интригующе, — вздохнула она. С Изом никогда не знаешь, чего ожидать, она безумно боялась, что его предложение — минутный порыв и он скоро пожалеет об этом. — Доун Лернер, ты выйдешь за меня замуж? — торжественно спросил он, беря ее за руку. — Да, — ответила она, — но ты уже спрашивал… Замолчав, она ахнула, когда он надел на ее палец кольцо, которое искрилось и сидело почти идеально. — Вот теперь я спокоен, ты точно никуда не денешься, — пошутил он, стараясь унять бешено стучащее сердце, — это кольцо принадлежит моей семье несколько поколений и передается старшему сыну или дочери. Доун, словно завороженная, смотрела на руку, которая словно была ее и не ее одновременно. — Оно слишком красивое для меня. Я даже не знаю… как я смогу его носить, я могу потерять или сломать на работе, — она свела брови, размышляя, — Из, у тебя что, есть братья и сестры? А они… — Их не будет, мы не виделись очень давно. У меня три брата и две сестры, — сказал он, боясь, что она спросит был ли он женат, а он, как оказалось, был не готов говорить о Валери и Шарлотте. — Ничего себе… — сапфировые глаза недоверчиво расширились, — чего еще я о тебе не знаю? Он сел на кабинетный диванчик и притянул ее к себе на колени. Она пристроила голову ему на плечо, продолжая разглядывать кольцо. — У тебя будет много времени, чтобы узнать, Донни. Постепенно, — пробормотал он ей, — лучше скажи, сможет ли твой доктор принять нас поскорее. Хочу убедиться, что вы обе в полном порядке после такой нервной недели. — Ты хочешь… чтобы это была девочка? — спросила она, прижимаясь губами к его шее и чувствуя, как ей хорошо. Знакомая боль на мгновение ослепила и он словно наяву услышал, как Шарлотта зовет его, требуя почитать ей сказку на ночь. А лучше рассказать про законы Ньютона. В сотый раз. — Я буду рад в любом случае, — помедлив, сказал Иезикиль. Его волновала ее близость, но он не хотел рисковать ее здоровьем и торопить ее. Он знал, что ему понравится любить ее. — Хорошо. Мы можем поехать завтра, Джесси договорилась. Все так добры ко мне, — Доун неожиданно зевнула и свернулась в его объятиях, как маленькая. — Можешь поспать, если хочешь, — предложил он, — я тебя разбужу. Не услышав ответа, он обнаружил, что она крепко спит. Он просидел еще полчаса, прежде чем отнес ее наверх и уложил в свою кровать. «Я должен был рассказать тебе… про них. Почему я не сказал сразу?» — мучительно размышлял он, смотря, как Шива крадется по постели и пристраивается на соседней подушке, тихо мурлыча. Раскладывая на подушке тяжелые волосы Доун, он боролся с желанием лечь рядом и обнять ее. — Тебе она нравится, да? Решила охранять ее сон? Это правильно, — еле слышно обратился он к кошке, покосившейся на него надменным взглядом, — не смотри так, уже ухожу. Она проснулась с первыми лучами солнца, сонно моргая и не понимая, где находится. Воспоминания нахлынули разом. Скандал. Кольцо. Иезикиль и его сводящие с ума поцелуи. Она что, уснула? Судя по всему, он принес ее сюда и уложил. А еще к ней пробралась Шива и свернулась клубочком, прижимаясь к боку. Раздевать ее он постеснялся. Или не хотел. — Ты для меня слишком хорош, — произнесла Доун пустой комнате и аккуратно встала, стараясь не потревожить кошку. Спускаясь вниз, она услышала голоса. Кто это пришел в такую рань? — Я просто не поверила, когда услышала, это же неправда? Розита придумала все мне назло, я знаю. Тара видеть меня не желает, Меган совсем извелась, а ты даже не позвонил. — Никто не просил тебя сплетничать, тем более о том, что тебя не касается. Не знаю, что там сказала Розита. Я зайду к Меган днем, но ты должна ей объяснить, что мы… что ты и я просто друзья. — Я думала, что нравлюсь тебе… — Нравишься, но я сделал свой выбор. Доун узнала мелодичный голос Лилли Чамблер и почувствовала, как закружилась голова, а сердце больно сжалось. Такая невероятно красивая женщина… Разве она может с ней соперничать, тем более беременная от другого. Он заслуживал лучшего. Судорожно вздохнув, она вошла на кухню. Лилли сидела, стиснув в руках кружку и, кажется, плакала. — Доброе утро, как ты спала? — замкнутое лицо Иезикиля мгновенно просияло, едва он заметил ее. Лилли была поражена, но мгновенно приняла равнодушный вид. — Хорошо, спасибо, — обронила Доун, — привет, Лилли. Решила нас навестить? Как мило с твоей стороны. — Нас? Какая прелесть. Уже ухожу, шериф Лернер, — девушка странно посмотрела на нее, со стуком поставила кружку и вышла. Иезикиль запер дверь и с тревогой вгляделся в ничего не выражающее лицо Доун. — Она пришла сама, я ее не звал. Кажется, кто-то уже рассказывает о нас с тобой. — Понятно, — отозвалась Доун, — нужно было разбудить меня. Я должна была позвонить дедушке и папе. — Я позвонил. Сказал, что ты переутомилась и после врача я привезу тебя домой, — произнес он, — они не волновались. Все в порядке. А вот ты, я смотрю, не в духе… Она кивнула, машинально крутя на пальце кольцо. — Она очень красивая, Из. Ты прекрасно ладишь с Меган. Я все пойму, если… — бесцветным голосом сказала Доун, глядя в стол. — Не поймешь, — тем же тоном отозвался Иезикиль, — маленькая ревнивая дурочка. — Я не ревную, — нахмурилась она. — О, ревнуешь. У тебя невероятно выразительное лицо. Я давно заметил, что на нем все написано. — В самом деле? — зло протянула она, резко вставая. — А сейчас ты разозлилась и собралась сбежать, но я категорически против. Если ты сейчас уйдешь, я просто разрыдаюсь. К тому же, к врачу нельзя на голодный желудок. Опять будет тошнить, — спокойно сказал Из, ставя на стол чай и тарелку с булочками. Доун села обратно и вгрызлась в булочку, представляя, что это Лилли Чамблер. Выпив чай и опустошив тарелку, она спросила: — Доволен? — Не совсем, — он покачал головой, подходя ближе и будто раздумывая. Глядя на мрачную Доун, он чуть было не ляпнул, что ему нет дела до Лилли, а вот в нее он влюблен, но момент явно был неподходящий. Вместо этого он стиснул ее в объятиях, страстно целуя в дрогнувшие и тут же впустившие его язык губы, наслаждаясь ее робким и неуверенным ответом. — Теперь лучше, — кивнул он, пытаясь отдышаться и смотря в ее удивленные синие глаза. — Ты был прав. Ты — самодовольный болван. Не понимаю, почему все считают тебя святым, — фыркнула она наконец, облизывая чуть припухшие губы. Они мирно доехали до больницы, где их уже ждала доктор Мэдисон. Все было в порядке, Доун была абсолютно здорова и хорошо переносила свою восьминедельную беременность. Тошнота скоро должна была пройти и она вернется в свой обычный вес. — Я так и знала, я растолстею, — она держала его за руку и сокрушалась, когда в комнату ожидания, где они сидели, пока доктор не принесет документы, заглянул Дейл Хорват. Его взгляд не предвещал ничего хорошего. — Неужели мне не изменяет зрение и я вижу человека, который не нуждается в традиционной медицине? — издевательски протянул врач. — Что, ваши карты и хрустальные шары не показывают состояние плода? — Нет, — мрачно ответил Из, — к тому же я забыл в полночь принести в жертву ягненка и мои чакры навсегда закрыты. — Мое почтение, шериф. Слухи не врут и это так прискорбно. Будьте осторожны, — предупредил Дейл, наслаждаясь тем, как побледнел шарлатан. — Это еще что значит? — Доун недоуменно стиснула разжавшуюся ладонь жениха. — Ваш малыш в опасности, ведь господин лекарь едва не убил однажды ребенка. Мой вам совет — спасайтесь, пока не поздно. Вряд ли с собственным ребенком он будет мудрее, чем с маленьким Томми, — проговорил Дейл. Ей хватило одного взгляда на Иезикииля, чтобы принять решение и тут же прикрыть ладонью рот, закрывая глаза и шумно дыша. — Донни? Снова тошнит? — Из присел перед ней на колени, мгновенно забыв про Хорвата и его ранящую душу злость, оснований для которой он не видел, как ни ломал голову. Она слабо кивнула и понадеялась, что доктор, которого она всегда уважала, немедленно уберется отсюда. И даст ей возможность понять, почему ее жених так реагирует на его слова. — Позвать кого-нибудь? — заботливо произнес Дейл. — Нет. Мне нужно на воздух, пожалуйста, милый, — Доун схватила Иза за руку и уткнулась в его плечо. Он молча поднялся, обнимая ее и выводя наружу. Как только они покинули приемную больницы, она выпрямилась и сказала: — Я не поняла, что за ерунду он нес, хочу услышать твою версию. — Хитрая маленькая лиса, — пробормотал он, — а я ведь на секунду поверил, что тебе нехорошо. Нечего рассказывать, Доун. Я не сделал ничего плохого. Она внимательно посмотрела на него. — Конечно, не сделал, но я правда хочу знать. Дейл тебя недолюбливает, я в курсе, но чтобы настолько… Иезикииль горько усмехнулся и проговорил: — О, не просто недолюбливает. Он пытается сделать так, чтобы я уехал и однажды у него почти получилось.