То, что нас не убивает

Возвращение в родной город вызывало столько дежавю, что голова Сансы шла кругом. Эмоции и воспоминания налетели на неё, точно ураган, мешая спокойно думать и сконцентрироваться на сиюминутных задачах. Каждый перекресток, каждая вывеска, каждый частный дом рождали в ней бурю из ностальгии, тоски и страха, от которых она стоически отмахивалась, выдавая свои тяжелые мысли одной лишь только тонкой морщинкой между бровей. Прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как она уехала на юг. Все изменилось, не так ли? Она вернулась домой не затем, чтобы тоскливо слоняться по улицам и вспоминать былые времена. Она здесь с четкой целью — найти убийцу и засадить его за решетку прежде, чем он успеет убить еще раз. Её красная арендованная «Киа» кометой прорезает погруженные во тьму улицы. Другой федеральный маршал на её месте отправился бы прямиком в отель, чтобы поскорее распаковаться и хорошенько поспать перед первым днем «в поле», но Санса решила сперва заехать в полицейский участок, чтобы забрать материалы по делу и поштудировать их ночью. Все затем, чтобы сэкономить драгоценное время и не тратить его на сон. Все равно она выспалась в самолете. На часах 0:30. Вдалеке показался полицейский участок, словно одиноко горящий фонарик в бездне темноты. Паркуясь, Санса издалека видит, как за полупрозрачной дверью поднялось движение — здесь не ожидали ночных визитов? Странно, учитывая обстановку в городе. — Санса? — Сэмвелл Тарли поднялся с кресла за стойкой дежурного, и кресло звучно отъехало к стене. — Ч-чем… Чем могу помочь? — Привет, Сэм. Сколько лет, сколько зим? — Санса ему тепло улыбнулась и достала из кармана блейзера удостоверение в кожаной обложке. — Федеральное Бюро Расследований. Вас должны были предупредить, чтобы вы ждали агента. Вот и я. Лицо Сэма Тарли всегда было для неё открытой книгой. Свои эмоции он скрывать никогда не умел — что, впрочем, было ему без надобности. Он всегда располагал к себе своей говорящей мимикой. Но сейчас любую другую девушку удивление на лице Сэма могло и обидеть: он искренне не мог поверить в то, что Санса Старк теперь работает в ФБР. Но Санса обиды не таит — никому из тех, кто знал её в детстве, не пришло бы в голову, что она станет охотиться на серийных убийц. Ей пророчили стать актрисой, певицей или домохозяйкой с картинки. Никто не виноват в том, что Санса все решила для себя сама. — О… Конечно… Никто не ждал маршала посреди ночи, понимаешь… Так чем могу помочь? — Сэм неуклюже крутил в руках огрызок карандаша, глядя на неё своими невинными глазами. — Мне нужны материалы по делу о серийном убийце. Я бы хотела забрать до утра оригинал. Не беспокойся, не потеряю. Сэм покраснел — очевидно, сама мысль о том, что Санса могла потерять что-то настолько глупым образом, показалась ему нелепой. Еще раз за что-то извинившись, он скрылся за дверью архива. Санса присела на кресло для посетителей и сжала себя за переносицу. Когда-то этим полицейским участком управлял её отец. Много лет тому назад. Они с Арьей и Браном иногда приходили к нему на работу, висли на шее сержанта Касселя, пока отец решал свои дела, уплетали казеные пончики, подслушивали важные напряженные разговоры других полицейских. Арья воображала себя детективом, то и дело пытаясь встревать в разговоры взрослых и донимая их своими бредовыми предположениями. Сансе не терпелось поскорее пойти домой и заняться чем-то повеселее этой скукоты. Работа полицейских казалась ей бесполезной — они только и делали, что выписывали штрафы за парковку в ненадлежащих местах и ловили подростков с травкой в карманах. Никого же в городе не убивали, не насиловали — какой смысл торчать на работе круглые сутки? Единственной причиной, по которой Санса терпела эти визиты, был молодой полицейский по имени Лорас Тирелл. Иногда он выходил вон из той двери, о чем-то спорил со своим напарником Ренли, и улыбался юной Сансе такой улыбкой, что её сердце таяло. Теперь Лораса затянуло в какую-то секту, и уже несколько лет о нем никто не слышал. — Нашел, — Сэм Тарли прорвался через волну воспоминаний с папкой в руках. — Только… — Не потеряю, — повторила Санса, поднимаясь с кресла и протягивая руку. — Пожалуйста. Джон с меня шкуру спустит. Не буквально, конечно, но… Это важно. Санса бы оскорбилась, если бы не любопытство. — Джон? Какой Джон? — Джон Сноу, твой брат. Помнишь такого? — хохотнул Сэм, и сделался похожим на чьего-то простодушного папашу, который только что придумал шутку года. — Конечно, помню. Я думала, он в спецназе, — папка с материалами утонула в её вместительной кожаной сумке. — Да уже пару лет как нет. Его перевели к нам. Он теперь шериф. Уверен, он будет рад тебя видеть. — Посмотрим, — Санса слабенько улыбнулась и протянула Сэму руку для рукопожатия. — Увидимся завтра. Спасибо. Она поспешила на выход, к машине, но Сэм окликнул её в дверях: — Санса! — она обернулась с сумкой в обнимку. Сэм, толстый и растерянный, вдруг сделался серьезным. — Надеюсь, ты его поймаешь. — Я тоже надеюсь, Сэм. Спокойной ночи, — она кивнула ему и вышла за дверь. «Спокойной ночи» в полицейском управлении во время волны убийств дорогого стоит. Джон Сноу осложнял дело по нескольким причинам. Во-первых, он бывший спецназовец, а они обычно далеки от тонкостей ведения расследований и не приемлют долгоиграющих планов. Они вышибают двери и открывают огонь при малейшей угрозе. Следователи делают всю важную работу, допрашивая подозреваемых и находя зацепки, а работа спецназа — это работа автоматов и кулаков. Их протокол короткий, их суждения слишком быстры. Надо еще посмотреть, как он ведет себя в шкуре шерифа. А во-вторых, между ними осталось очень много дерьма, которое тянется из их детства. Родителями Джона были какие-то отцовские друзья, которых Санса никогда не знала, но Нед так их любил, что вырастил их сына как своего, тратя на него деньги, время, нервы, жилплощадь и свою любовь. Иногда Сансе казалось, что отец любит Джона сильнее, чем её просто потому, что она родилась девочкой. Давным-давно она не следила за языком и считала вполне справедливым вымещать на Джоне свой девчачий гнев — не упускала случая напомнить о том, что он приемный, что его родители не любили его, что у него нет матери, и отца тоже на самом деле нет. Вспоминая свои выходки, она удивлялась тому, что Джон так ни разу её и не ударил за все те гадости, которые она вопила тогда в гневе. Он всегда просто тихо поджимал губы и уходил в другую комнату, чтобы не сказать лишнего. Санса считала его за это трусом. И в-третьих, из-за Сансы погиб человек, который заменял ему и отца, и мать. Наверное, когда он увидит её завтра, то точно также подожмет губы и будет вести себя собрано и холодно. Сфокусируется на работе. Это в его характере, и Санса уважает тех, кто способен разделять личное и работу несмотря на то, что для неё самой работа — это и есть личное. Ничто в её жизни никогда не станет важнее поимки тех тварей, которые отнимают у беспомощных свободу, достоинство и жизнь. Сколько бы не переговаривались местные о том, что девчонка Старк возомнила себя гениальным детективом и пошла в законники, хотя ей самое место на кухне, Санса твердо решила, что будет заниматься своим делом до тех пор, пока не станет для него непригодна, и на пенсию выйдет лет в семьдесят. «В этом мире справедливости нет. И не будет, если мы её сами не свершим.» Она могла бы провести полночи, думая о прошлом, но какой в этом смысл? Чего она добьется этим? Да ничего. Вместо этого она во втором часу ночи уже навела шороху в «Черном замке», гоняя портье со своими чемоданами. Сама же, прихватив из машины ноутбук, уже разложилась у себя в номере с материалами по делу. Горячий, черный как ночь за окном кофе быстро убывал, пока она аккуратно листала папку. Первой жертвой была Алис Карстарк. Убийца заявил о себе с грохотом: тело девушки нашли возле свалки. Голая, окоченевшая, грязная, покрытая синяками и порезами. Фотографии вызвали бы волну тошноты, если бы Санса видела такое впервые. Но до этого она видела намного больше, чем просто фотографии, поэтому вид изуродованного тела её только разозлил. Медицинский отчет ужасал подробностями – следы сексуального насилия, причем не только в зоне гениталий, но и по всему телу. Самым тошнотворным было то, что голова жертвы была отделена от тела, и в месте разреза также были обнаружены следы спермы. Патологоанатом подтвердил, что тело и голова принадлежат одному человеку. Общая картина ясна. Следующая жертва – Уилла Мандерли. Найдена голой, голова на месте, глубоко в горло затолкали носок. И точно также, по всему телу синяки и следы насилия. Изнасилована несколько раз, ниже пояса настоящее мясо. Местами отсуствуют куски плоти – есть и рваные раны, и хирургически точные срезы, как будто кто-то бритвенно острым ножом снимал с неё мясо. Согласно медицинскому отчету, над Уиллой надругались и после смерти. Нужно заказать повторное вскрытие – оценить общее состояние жертвы на момент смерти. Были ли в их организмах следы болезни? Пару месяцев назад Санса поймала человека, который держал свою жертву в подвале, из-за чего у девушки развилась тяжелая болезнь легких, которую выявили на вскрытии. Оставалось только проверить все дома с подходящими подвалами (которых в крохотном городе всего ничего) – если бы не эта засохшая мокрота в легких, убийца бы все еще гулял на свободе. По какой-то причине в этом городе полно извращенцев. Её текущая цель – больной, напрочь больной человек, у которого не осталось ничего святого. Сумасшедший ли он, садист ли он, было ли у него суровое детство, был ли он сам жертвой насилия – все это еще предстоит выяснить. Но основа уже заложена. Он насилует своих жертв во все дыры, которые только может найти. Возможно, у него есть склонность к каннибализму. И, быть может, какой-то зверь, который оставил те раны на теле Уиллы Мандерли (если, конечно, её не обгладали шныряющие в окрестностях собаки и лисы). Уже не терпелось перекинуться догадками с Джоном Сноу. И спросить его о том, как он допустил вторую жертву в своем городе. «Может, оно и к лучшему. Не случись второго убийства, я бы не добралась до этого дела.» Так думать нельзя. Санса помнит Уиллу. Помнит и Алис. Они вместе учились в школе, иногда хихикали в коридорах и ходили на вечеринки. В какой-то момент и Уилла, и Алис исчезли из её жизни, как будто их и не было никогда. Как будто она прокаженная. Санса не чувствует горечи – разве что горечь кофе во рту.