То, что нас не убивает

После визита в дом Карстарков Джону резко захотелось напиться. Возможно, ему передалось настроение Харальда, который два часа ходил за ним с таким видом, будто мечтал утопиться в водке и скорби, попутно прихватив с собой на тот свет еще пару человек. От Харальда он поехал сразу в участок, захватив с собой коробку с некоторыми вещами Алис, чтобы добавить их к уликам по делу. Заглянув в её жизнь, он серьезно задумался о том, какое отношение к ней мог иметь Даарио Нахарис. Этого чилийца он разок уже видел — вполне годится на роль героя девичьих романов. Могла ли Алис завести с ним интрижку? Скорее нет, учитывая, что месяц тому назад Нахарис порвал с Дейенерис Таргариен. От молодой похотливой миллионерши к несчастным провинциальным девочкам не сбегают, но, как ни крути, чужая душа — потемки, которые Джону предстоит рассеять. Понемногу он приходил к выводу о том, что рад помощи ФБР. Пока что вся эта история не имела для него никакого смысла, и предстоящий ужин с настойчивой Дейенерис казался совершенно бесполезным. Джон бы о нем забыл с чистой совестью, если бы Дейенерис не была права — просто так проигнорировать Нахариса не получится, а если он окажется причастен к делу, то у Джона попросту не остается другого выхода, кроме как пойти у неё на поводу и потратить целый вечер на пустую болтовню, из которой ему придется кое-как выуживать нужную ему информацию. Вчера вечером он покрутился вокруг её дома, оценивая обстановку, и заключил, что вломиться внутрь, не наделав при этом шума, у него не получилось бы. Трехметровый забор, толпа охранников, навороченная сигнализация — тут нужен был не оперативник, а профессиональный вор. Он ушел из участка раньше обычного — часа полтора провел у себя в офисе, пополняя файлы по делу добытой информацией и перебирая вещи Алис, после чего с тяжелой душой направился домой. Остановившись на перекур на выходе из участка, он нашел в списке вызовов телефон Сансы и набрал её. Та ответила незамедлительно. — Эй, привет. Как лесопилка? — Очень странно, — ответила она. На фоне слышался звук работающего двигателя — еще в дороге. — Мне нужны будут твои парни. Там нужно организовать обыск — я до сих пор не понимаю, что там произошло. Что завтра делаешь? — Надеюсь, что сплю. Санса фыркнула. — Нужно съездить к родным Уиллы, — продолжил Джон. — Могу сам. «Но хочу с тобой.» — Да, съездим… Только на выходных хочу встретиться и обсудить то, что у нас уже есть. — Само собой, — он улыбнулся, выпуская дым. — Я тоже кое-что нарыл. Мне сейчас надо ехать, но ты… Будь осторожна, хорошо? Она тяжело вздохнула. — Надеюсь, Оленна Тирелл меня сарказмом не спалит. В остальном у меня все нормально. Спасибо, что позвонил. Никто из них не торопился вешать трубку, и у Джона на языке крутились слова о том, что ему стыдно за свой утренний всплеск — хотелось извиниться, но в последний момент он передумал. — До скорого, — вздохнул он и отключился, на ходу забивая её номер в контакты. Час спустя он звонил в дверь Дейенерис, пока улыбчивая смуглая горничная не впустила его внутрь. Милым голоском типичной прислуги при богатых нанимателях она сообщила, что «мисс Таргариен вскоре спустится». В ответ на это он только хмуро посмотрел на часы — 19:40. «И зачем было просить подъехать к семи?» Она встретила его насмешливой улыбкой — Джон думал, что скривится от раздражения, но не обнаружил в себе никаких эмоций в ответ. Дейенерис сказала что-то о том, что он опоздал, явно подтрунивая по поводу собственной задержки, но он только глухо хмыкал в ответ, устраиваясь в машине. Она плохо вписывалась в интерьер его виды видавшего «Шевроле» — ей бы кататься на «Майбахе» или «Крайслере», а не посреди разбросанных там и тут клочков бумаги разной степени важности. На ней было короткое черное пальто, едва прикрывающее край свободного серого платья, а на бедрах едва заметно поблескивал почти невидимый капрон. — Куда поедем? — спросила она просто, устраивая на коленях небольшую сумочку. — В «Хайгарден», — Джон завел мотор и не торопясь перестроился с парковочного места на дорогу. — Надеюсь, вы будете благоразумны и мы закончим до девяти. Ей впору было обидеться, но она только рассмеялась, коснувшись указательным пальцем края его челюсти, отчего он повел головой в сторону. — Боюсь, ты меня недооцениваешь, Джон, — промурлыкала она, и он уставился ей в глаза, одновременно призывая прекратить это странное действие и пытаясь понять, что происходит у неё в голове. На губах Дейенерис играла подозрительная улыбка, и Джон решил, что все дело в том, что она просто-напросто решила с ним со скуки переспать (хотя, казалось бы, охранников полный дом). Но он помнил, что фактически находится сейчас при исполнении, и везет её ужинать не как Джон, а как шериф Сноу. «Только в протоколе такого не напишешь.» — Зачем такие меры? — просто спросил он на десятой молчаливой минуте их поездки. — Зачем вам это все? Вам настолько скучно, что вы готовы рисковать своей свободой? Дейенерис немного помолчала, многозначительно разглядывая проносящиеся в окне машины дома. — У меня каждый день расписан по часам. Я не могу проснуться с утра, не зная, что произойдет вечером. Представляешь, как это тоскливо? — Это не ответ на мой вопрос. — А ты, стало быть, любишь все планировать заранее? Джон не ответил, рассудив, что это скорее издевка, чем искреннее любопытство. Его никак не покидало чувство, будто он занят чем-то вкорне неправильным. Заковать её в наручники и отвезти в участок, вылить пару литров ледяной воды ей на голову — заговорит так, что и Сансы не понадобится, чтобы вытащить из неё правду. Такие методы допроса, правда, сразу привлекли бы всеобщее внимание, особенно в случае с Дейенерис — у той в кармане половина газет штата. Приходилось Джону снова идти на поводу у населения, которое ему по долгу службы необходимо защищать. «Вы сами напрашиваетесь на все, что с вами происходит, » — угрюмо, взбешенно думал он, краем глаза косясь на беззаботную блондинку на пассажирском сиденье. Хорошо ей. Толпа охранников, ворох денег, купленные СМИ, полная свобода от чего бы то ни было — даже от закона. Алис и Уилле вот не повезло. Была бы Алис так же беззаботна на её месте?.. Маргери Тирелл, к счастью, никаких лишних вопросов и взглядов не бросала. Джон вел себя так, будто он тут совсем не при делах, и хотя бы заказ обошелся без происшествий. Дейенерис спустила с плеч свое пальто, под которым оказалось то самое серое платье без декольте и рукавов, и с выжидательным видом держала пальто в руках — Джон не сразу сообразил, что повесить его на вешалку полагается ему. — Начнем с начала, — Джон кашлянул, скрипнув стулом. — Когда вы в последний раз видели Даарио Нахариса? Дейенерис метнула на него такой взгляд, что ему стало не по себе. — Во-первых, мы давно уже на «ты». — «Это с каких это пор?» — Во-вторых, ты, кажется, плохо запомнил условия нашего свидания. Будь утонченней. Не стану я разбрасываться такой дорогой для тебя информацией просто потому, что ты заказал для меня пасту. Джону отчаянно хотелось опереться локтем о стол и запустить пальцы в волосы, но это было бы попросту грубо. Они не в комнате допросов, а в ресторане. И нравится ему это или нет, но нормам приличия необходимо соответствовать. Он поднял на неё тяжелый взгляд, который нес на себе отпечаток двух кружек горячего черного дегтя, выпитых в течение дня, и устало улыбнулся. — Так уж и быть. Начнем с начала еще раз. Расскажи мне, Дейенерис, почему при таких деньгах ты живешь в этой глуши? Она прямо-таки заискрилась. — Когда-то мой отец был мэром этого города. — Это мне известно. Кажется, он закончил в… — Это неважно, — ледяным тоном отрезала она и продолжила. — Я могу уехать куда угодно, скажу по секрету — даже островок могу себе прикупить. Но какой в этом смысл? Ты вот, если мне не изменяет память, уезжал отсюда. Почему вернулся? Вопрос застал его врасплох — Джон-то думал, что вопросы задавать будет он. Решив, что стоит быть искренним (хотя бы отчасти), чтобы получить искренность в ответ, он ответил: — Потому что здесь мои корни. — Вот именно. Некоторые говорят, что цель наша состоит в том, чтобы двигаться вперед, искать новое, брать больше и уйти как можно дальше от того места, с которого начал. Так я сюда и пришла — я вернулась к началу, — она без благодарностей приняла с подноса официанта бокал вина и тут же пригубила его, облизнувшись. Её брови живо дернулись вверх в знак одобрения. Громадные, громадные брови. — Поясни, — мягко попросил Джон, плеснув и себе тоже. «Устал я от этого дня.» — Я родилась за океаном. В Испании — в унылой её части. Было трудно поначалу, но, как видишь, у меня все хорошо. — И ты вернулась сюда, чтобы…? Она снова помрачнела. — Мой отец натворил много вещей. Память обо мне должна затмить память о нем. «Кажется, я нащупал нужное место.» — Судя по твоему нынешнему занятию, ты вернулся сюда за тем же? — спросила она уже веселее, показав в улыбке ровные белые зубы. О Неде Старке Джон хотел говорить с ней в последнюю очередь. — Мой отец ничего не творил. И затмевать я его не собираюсь — просто пытаюсь делать свою работу. Тебе интересно, что происходит с расследованием? — Не особо, — честно сказала она, пожав плечами, и Джон почувствовал, как по его голени что-то скользит. — А зря. Ты говоришь, что хочешь затмить своего отца и стереть его дурную славу, стало быть, тебе не помешало бы стать благотворительницей своей малой родины. Ты влиятельна. Ты могла бы нам помочь. — «Нам»? Кому это — «нам»? — нога Дейенерис вернулась на пол, и она наклонилась вперед, покачивая бокалом в руке. — Полиции, — отмахнулся Джон и повторил её жест, накрыв её маленькую свободную руку своей, и улыбнулся самой безобидной улыбкой. — Начни с ответов на мои вопросы. Дени одернула руку и откинулась на спинку стула, заулыбавшись. — Ну ладно, шериф Сноу. Ты заслужил один ответ. «Позорище какое-то, твою-то мать.» — Когда и при каких обстоятельствах ты видела Даарио Нахариса в последний раз? — Джон вновь почувствовал себя так, будто ведет допрос, и ему страшно захотелось закурить. Жалко, нельзя. — Пару месяцев тому назад, — начала она. — Обстоятельства были самые унылые. Мы пили кофе у меня дома, когда я велела ему выметаться насовсем. — Почему? — Джон немного опешил от незамысловатости её ответа. — Надоел потому что. Можно сказать, это было обоюдное решение. Их сердечные дрязги Джона волновали в самую последнюю очередь. — Тебе известно, когда именно он покинул город? Она немного потянула с ответом и покачала головой. — Насколько мне известно, он уехал сразу. Но колесит он часто. Мог вернуться… к своим незаконченным делам. Джон задумчиво сжал руку в кулак, скребя ногтями по внутренней стороне кисти, и осторожным, мирным голосом произнес: — Его ДНК нашли на месте убийства, которое случилось чуть больше недели тому назад. Это может быть ошибка, совпадение, случайность, а может быть и серьезной уликой против него. Мне нужно, чтобы ты хорошенько подумала, каким образом твой бывший бойфренд мог наследить на месте убийства, и мог ли вообще, — Дейенерис смотрела на него пристальным взглядом голубовато-лиловых глаз, и Джон мысленно ликовал, видя, как на неё действует его голос. — Но будь осторожна в своих словах. Ему грозят серьезные неприятности. В тот самый момент, когда он уже решил, что ему удалось её очаровать, Дейенерис рассмеялась так громко и звонко, что в их стороны начали поворачиваться головы. Джон сидел, словно на него вылили ушат ледяной воды, и мечтал провалиться сквозь землю. Его взяла едкая злоба от всей этой дурацкой ситуации, и он едва подавил в себе желание вскочить, схватить свое пальто и никогда больше не пересекаться с этой женщиной. «Эта женщина» тем временем пришла в себя и через силу перестала смеяться. Официант принес пасту для неё и стейк для Джона, который уже полностью потерял аппетит. Дейенерис, стоило признать, выглядела очаровательно. Если бы весь этот ужин Джон смотрел как иностранный фильм без перевода и субтитров, то решил бы, что парень за столиком только что потрясающе пошутил, а его спутница наслаждается вечером от души. В её лиловых глазах сверкали облески тускловатых ламп, и вся она искрилась, как бокал шампанского. — Прости меня, — весело сказала она, накручивая пасту на вилку. — Не могу судить о тебе как о шерифе, но шутник ты отменный. У Джона едва ли не дым валил из ушей, и он с громким бульканьем снова наполнил свой бокал почти до самых краев, осушил его в несколько мощных глотков и вытер вино с бороды, уже совершенно не заботясь о том, кто здесь владеет ситуацией. — И в чем здесь шутка? — сердито сказал он. — В том, что я все еще теряю здесь время с тобой? Я тебе еще раз повторяю: ты мешаешь мне делать мою работу. Так что начинай говорить, или тебе не поздоровится. Дейенерис, закинув голову назад, посмотрела на него так, что Джон еще долго не мог понять, понравился ему этот взгляд или нет.

***

 — Сколько ж лет я тебя не видела, — сморщенная ручонка ущипнула Сансу за щеку, и та выпучила глаза с удивленной улыбкой. — Надо же, какая ты стала высокая. Я-то тебя помню еще вот такой, — Оленна Тирелл рукой отмерила рост Сансы лет двадцать тому назад, но восьмилетняя Санса была бы сейчас и то выше этой старушонки. — Садись, милая. Пирог как раз подошел. — Я, миссис Тирелл, не за пирогом, — Санса пристроила свои вещи на вешалке и отряхнула и без того чистые джинсы. — А по делу. — Да знаю, знаю, — прокряхтела бабушка, подтянув свои старые спортивные штаны в цветочек. — Кто ж в такое время приходит просто так, посплетничать? Ко мне, впрочем, за этим не заходит никто. Ха! Ты себя в зеркало видела? Костлявая такая, я уж решила, что за мной смерть пришла. Садись и доставай тарелки. Санса сделала, как ей велели. Сервируя стол, она, как оказалось, все равно все сделала неправильно — цепкие ручки Оленны Тирелл все равно все расставили иначе. В свои девяносто с хвостиком старушка исторгала столько энергии, что Санса сама себе показалась неповоротливой коровой, которая даже салфетки под столовые приборы подсовывает медленно и неправильно. Санса чуть ли не с боем отбила у Оленны право вытащить противень с пирогом из печи на стол, и, присев наконец, совсем запыхалась. — Ну рассказывай, что тебя ко мне привело, — кряхтела Оленна, разрезая пирог. — До меня дошел слушок, что ты помогаешь нашему бедолаге-шерифу. — Верно, — Санса решила не вдаваться в детали. — Маргери обмолвилась, что у вас есть информация об Алис Карстарк. Она говорит, вы видели её в ночь перед убийством. Не могли бы вы… — Кушай, — на тарелку перед ней плюхнулся аппетитный кусок, от которого не менее аппетитно пахло тыквой. Памятуя об огородных проблемах Оленны, Санса не особо спешила орудовать вилкой, и старушка это заметила. — Кушай, говорю. Я не настолько выжила из ума, чтобы запекать гнилые тыквы. Это пирог для Маргери, не стану ж я свою внучку гнилью кормить! — С удовольствием, — Санса послушно отправила в рот кусок пирога и заключила, что психоз Оленны по поводу качества тыкв — явное преувеличение. — Алис, бедная душа, перед своей смертью стала совсем плоха, — зловеще начала Оленна. — В строительном я частенько захаживала к ней за лопатами, и всякий раз девчушка казалась мне воплощением уныния как смертного греха. Сама понимаешь, ей было двадцать семь, а из домочадцев только жуткий этот её брат и никакого намека на женское счастье. Бедная, бедная девочка. В её возрасте все выходные сидеть дома да затворничать — настоящая трагедия. — Она была затворницей? — Санса нахмурилась. — О да. Братец её в этом помогал. Направо и налево трещал о том, как сильно его раздражает, что его сестренка не бегает никуда по ночам. Тьфу ты. В общем, как-то ночью лежу я, мучаю свои старые глаза и пытаюсь читать — и тут рёв с улицы. Подошла к окну — а там бедняжка эта идет, колготки изодраны, краска вся с глаз потекла, идет и плачет. Я хотела было её позвать да пригреть, но она мена совсем не слышала уже. — Почему вы не позвонили в полицию? Оленна помялась несколько секунд. — Твой приемный братец считает меня выжившей из ума старухой. Он бы и меня, и её за это на смех бы поднял, и ничего бы толком не сделал. — Вы ошибаетесь, — тихо сказала Санса, и звон её вилки был последним звуком перед тем, как в кухне Оленны повисла тишина. — Я не… Вы его недооцениваете. — Пожалуй, — Оленна отмахнулась так, будто разговор ничего не значил. — Нед Старк был нам всем как стена. Пока он сидел в кресле шерифа, ни одна девица, какой бы несчастной она ни была, не угодила бы в беду. Кроме самой дорогой для него девицы, — и она вперила в Сансу взгляд своих водянисто-белых глаз. — Бедная, бедная девочка. Тебя уже никогда это не отпустит. Санса не знала, что на это ответить. Она выпила полчашки обжигающе горячего чая и выпрямилась на стуле. — Спасибо за теплые слова, — тактично сказала она, притворившись, что слова были действительно теплые. — Но я здесь, чтобы поговорить об Алис Карстарк. Можете описать тот случай поподробнее? — Могу, отчего же. Она шла по тротуару, пошатывалась — не могу сказать отчего, то ли от непривычки носить каблуки, то ли от чего другого, — и рыдала так, будто ей оторвали руку. — Что еще на ней было? — Курточка какая-то. Ноги в рваных колготках. Больше я и не заметила — глаз уже не тот. Как по мне, так она ковыляла с неудавшегося свидания. Санса поерзала на сиденье, мысленно складывая все вместе. — Вы когда-нибудь… Видели её с мужчиной? Оленна сухо рассмеялась. — Бинокль у меня имеется, но за соседями я после заката не слежу. Что бы обо мне ни говорили. Санса зарделась. — Я не это имела в виду. Значит, не видели? Старушка покачала головой. — Боюсь, что больше ничего толкового рассказать тебе не могу. Но сдается мне, что своего убийцу она знала. — Вы так думаете? — Санса вновь нахмурилась и едва удержалась от тяжелого вздоха. Чем глубже она ныряла в это дело, тем больше деталей вылавливала, и пока с трудом складывала кусочки мозаики. Каково же будет, когда они с Джоном займутся убийством Уиллы?.. — Думаю. Считай, что это моя старческая интуиция. Несколько минут они просидели в тишине, думая каждая о своем. Мысли Сансы вернулись к Меррину Транту. Если убийцей был он, то из общей картины выбивается одна лишь деталь — на допросе он едва ли не плакал, когда говорил об Алис. Может, его мучает чувство вины? Может ли быть такое, что Алис отказала ему, из-за чего он впал в горячку и убил её, после надругавшись над трупом, а в себя пришел только после содеянного? Скорбел ли он по ней или по своему рассудку?.. — Скажи мне, дитя, — сказала вдруг Оленна. — Зачем ты это делаешь? Зачем тебе это все? Такая была милая девочка… Зачем нырять в эту грязь? «Чтобы другим милым девочкам в неё нырять больше не пришлось», — горько подумала Санса, вдруг ощутив подступившую к горлу несдерживаемую грусть. — Просто хочу принести пользу, — она сдержанно улыбнулась и вынула записную книжку из заднего кармана джинс, чтобы вырвать из неё страницу. На ней она написала свой телефонный номер и протянула Оленне. — Если вспомните что-нибудь, хоть что-то, позвоните мне. На прощание Оленна встала на цыпочки и неуклюже её обняла, скрипуче рассмеявшись над собственной немощностью. Санса поблагодарила старушку за угощение и за потраченное время, села в свою «Кию» и помчала к «Черному замку». Несмотря на усталость, её снова обуяла вечерняя тоска — словно день еще не закончен, словно осталось что-то, что можно из него выжать. Она припарковалась у супермаркета, чтобы купить себе что-нибудь на ужин, и несколько раз попыталась дозвониться Джону. Трубку он не брал. Зато позже, когда она уже поднималась в свой номер с бумажным пакетом в руках, её телефон вдруг затрещал в кармане. Едва не выронив свои покупки, она вытащила его задеревенелыми пальцами — «Номер скрыт». — Алло? — она сняла трубку, но на том конце провода никто не ответил. — Вас не слышно. Тут она ошиблась. Слышно. Только не слова, а тяжелое дыхание, а после — какие-то чавкающие звуки, слишком знакомые.

***

Джон не хотел с ней спать. Головой и сердцем — нет, не хотел. Но та часть его тела, что находилась ниже пояса, в какой-то момент взяла над ним верх. Дейенерис даже не прикасалась к нему, чему он удивился. Но каждое ее слово, каждая интонация, каждый взмах ресниц пробуждали в нем что-то такое, что пугало даже его самого. Вот что происходит, если долгие годы отказывать себе в сексе из-за отсутствия постоянной подруги — он как с цепи сорвался, когда прямо перед ним она наклонилась над столиком в своей кухне, и краешек ее короткого платья открыл взору ажурный край чулок. В этот момент Джон перестал быть собой и стал кем-то другим. Этот кто-то не следил за зубами в поцелуях, не утруждался тем, чтобы раздеться, и больно впивался в белоснежные косы, оттягивая их и наматывая на кулак. То, что происходило между ними в этой черной горячке, совсем не было похоже на то, к чему Джон привык — это не занятие любовью, а животное спаривание, после которого страшно посмотреть себе в глаза. Час спустя Джон лежал на животе у нее в постели и бездумно водил пальцем по гладкому холодному ламинату, пытаясь сообразить, что на него нашло. Он был выжат и выпотрошен, как апельсин после соковыжималки. Веки сделались свинцовыми, и страшно хотелось спать и пить — он только-только протрезвел. Но оставаться тут он хотел в последнюю очередь. Спиной он почувствовал прикосновение ее мягкой и шелковистой груди, и живот у него затянулся в тугой холодный узел. — Повторим? — пророкотала она тихо, водя пальцем по его плечу. — Нет!.. — ответил он так быстро, что это могло показаться грубым. — Я… Не так уже бодр, как когда-то. — По-моему, ты очень даже огонь, шериф, — она развернула его на спину за плечо, встретившись с его неожиданно холодным и пустым взглядом. Как бы он не старался, он не мог ответить ей улыбкой. Даже вымученной. Интересно, что она это упомянула. Джон только сейчас вспомнил, что он тут по делу — он ужинал с ней, целовал ее, трахал ее не как простой хороший парень, а как шериф Сноу. Из-за этого ему стыдно было сделать то, чего хотелось сейчас больше всего — торопливо натянуть брюки, схватить рубашку и унести отсюда ноги. — Что тебя печалит? — она подперла голову локтем, уставившись на него своими огромными лиловыми глазами, и щекотно провела пальцем возле одного из узловатых круглых шрамов на его груди. У Джона на языке крутилось несколько ответов, каждый из которых запросто мог ее обидеть. Он выбрал самый нейтральный. — То, что про Даарио Нахариса я так ничего и не понял. Лицо ее сделалось каменным, губа злобно задергалась, а взглядом она могла прожечь в нем ещё пару дыр и добавить к уже зажившим шрамам. — Выметайся. Так он и сделал. Ему чудовищно хотелось уехать куда-нибудь, запереться в ванной и отмыться дочиста. Секс был хорош, но в душе оставил такое мерзкое послевкусие, что у Джона шла кругом голова. О том, что Дейенерис после этого может сделать с его репутацией, он боялся даже думать. На экране телефона обвиняюще высветились три пропущенных от Сансы. Некоторое время Джон раздумывал над тем, стоит ли звонить ей во втором часу ночи, но в конце концов плюнул на все и набрал её. Кто знает, может, она в беде? — Алло? — сонным и отчего-то испуганным голосом ответила она, взяв трубку. — Эй, привет, это я. Разбудил? — язык у него все еще заплетался, и он чувствовал себя как подросток, которому посреди пьянки звонит мать. — Разбудил… Что-то случилось? «Я вляпался, Санса.» Что он мог ей сказать? Что в принципе может у него случиться в такой час? Зачем он вообще поставил её на уши? Господи, что сказать?.. — Я видел пропущенные и решил… Ты не против, если я приеду? — Зачем? «Затем, что едва ты вернулась, как сразу же начала наводить порядок в моей жизни. Сейчас мне это нужно как никогда.» — А, неважно. Приезжай. Я все равно уже не засну. — Прости. Скоро буду.

***

Приехал он через полчаса. Санса сразу поняла, что что-то не так: одет он был так, будто прошлым вечером был в опере, а после не то угодил в драку, не то веселился в клубе. Пучок на затылке растрепан, глаза бегают, рубашка застегнута не на те пуговицы — Сансу прямо-таки снедало любопытство, но стоило ей учуять запах фруктового, явно немужского парфюма, как она быстро охладела к этой тайне и решила вопросов не задавать. Зевая, она хлопотала на кухне, пока Джон приводил себя в порядок в душе, и раздумывала, стоит ли сказать ему о непонятном звонке, который застал её врасплох на лестнице. Как бы сильно ей ни хотелось верить в обратное, этот звонок не был совпадением. Никто не ошибся телефонным номером. Ей позвонили с целью напугать. Это могло бы быть зацепкой — вполне может статься, что за Сансой следит именно тот, кого она пытается поймать. А может быть, это просто какой-то чудила, на которого не стоит тратить время, чтобы не отвлекаться от работы. Судя по всему, Джон сам влип в какие-то неприятности, и если Санса добавит к его заботам свои собственные, то они потеряют слишком много времени, разбираясь в своих личных делах. Щелкнул выключатель, хлопнула дверь, и Джон вышел из душевой, одетый во все те же черные брюки и многострадальную рубашку, которую застегивал на ходу все с тем же траурным выражением лица, но когда увидел на столе тарелку с горячим рагу, то заулыбался, как ребенок. — Похоже на то, которое твоя мать готовила нам когда-то, — сказал он, налетев на еду. — И на вкус такое же. Санса заулыбалась, пригубив чашку с чаем. Сама она была не голодна. Еда Джона обрадовала лишь ненадолго, и вскоре его жующая физиономия снова омрачнела. Тогда Санса вздохнула и решила больше не игнорировать очевидное. — Даарио Нахариса ты не нашел? Джон помотал головой. — Я надеялся сегодня же выяснить, причастен он к делу или нет. Но придется потратить еще немного времени. — Где ты был-то? — Прощупывал его контакты, — осторожно сказал он, помедлив, и снова набил рот едой. Санса сощурилась, подавив желание съязвить. С чего бы? Вполне очевидно, что для «прощупывания» он использовал не совсем стандартные полицейские методы, но её все равно это беспокоило. «Ты мог бы быть со мной на лесопилке», — подумала она с обидой. — «Тогда я не унесла бы оттуда ноги, как последняя трусиха». — И среди ночи ты ко мне заявился, потому что… Он звякнул вилкой, выпрямившись на высоком стуле, и устроил руки на бедрах, глядя на Сансу каким-то испытующим взглядом, как будто она обвиняет его в чем-то, в чем он неповинен. На секунду ей показалось, что он вот-вот прикрикнет на неё, но не успела она удивиться этой мысли, как Джон снова погрустнел. — Я видел, что ты звонила. У тебя все в порядке? Что произошло на лесопилке? Она замялась, не зная, стоит ли делиться с ним произошедшим сейчас или все-таки подождать утра. Джон склонил голову, как будто пытался заглянуть ей в глаза, под опущенные веки. Санса закусила губу и присела на стул напротив него. — У меня от Дикона Тарли волосы на затылке дыбом встали, — сказала она. — Я не могу это ничем объяснить. Я уже говорила, на лесопилке стоит как следует все обыскать, но он… «У тебя просто мания преследования. Не позорься.» — Вчера вечером был странный звонок. Номер скрыт. Я слышала чье-то дыхание, и… Она вдруг залилась краской и прямо-таки ощутила, как горят её щеки. Сейчас, наверное, её лицо по цвету слилось с волосами. Язык не поворачивался сказать вслух. Санса посмотрела Джону в глаза — покрасневшие, усталые, но те же самые глаза, в которые она смотрела еще ребенком, — и так и не смогла вслух сказать, что неизвестный яростно и звучно дрочил, слушая её недоуменный голос. — Короче, мне кажется, за мной следят. — Кто, Дикон? — Джон скривился, пытаясь в это поверить. — Я думаю, ты зря беспокоишься. Он нормальный парень, от него бояться нечего. Но номер попробуем отследить — пускай даже он скрыт. Она заалела пуще прежнего и откинулась на спинку стула. Её подозрительность не раз выручала её там, где другие агенты влипли бы в беду, но иногда (как, например, сейчас) эта паранойя только ставила палки в колеса. «Наверное, он думает, что у меня крыша съехала напрочь.» — Ты часто исключаешь людей из подозрения, потому что они «нормальные парни»? — спросила она осторожно, стараясь звучать как можно менее докучливо. — Я же сказал — проверим, — Джон вернулся к своей тарелке, и посмотрел на Сансу так, что все её беспокойство как рукой сняло. — И на лесопилку ты без меня теперь не сунешься. Что там произошло-то? Ты так и не рассказала. — Я до сих пор над этим голову ломаю. Такое чувство, что он над нами издевается. Я осмотрела то место, откуда раздавались те шаги, которые слышал Дикон, воссоздала картину событий. Судя по всему, кто-то шагал у него в запертом амбаре. Мне кажется, в амбар с пилорамой откуда-то ведет тайный ход, но я представить себе не могу, каким образом его можно проложить так, чтобы об этом не узнал хозяин лесопилки. Получается, что Дикон, скорее всего, в курсе происходящего у него в хозяйстве. И в полицию он позвонил, потому что… — тут она запнулась и вздохнула, запустив пальцы в волосы. — В общем, мне кажется, он конкретно так недоговаривает. Джон уставился на неё непонимающим взглядом, нахмурившись, а проглотив кусок, подхватил её мысль: — То есть, сегодня днем полицию пытались от чего-то отвлечь? — Думаю, да, — покусывая губу, кивнула Санса. — Господи, Джон, если бы не я… — Тихо, — он потянулся вперед и взял её за запястье. — Это просто догадка. Ничего еще не случилось. — Ты хотел сказать, «Нам еще не доложили», — поправила его Санса, чувствуя, как на виске бьется жилка. — Честное слово, я думала, это требует внимания… — Ты была права, — тихо продолжал он, отняв её руку от её головы и взяв её ладонь в свою. — Ты устала. Я тоже. Мы никого не поймаем, если лишимся сна. Сонная, вымотанная, она смотрела на то, как его большой палец поглаживает её по руке, а его слова эхом звенели в голове. «Я так устала. Это место снова выжимает из меня все соки».