То, что не скроешь

Эмма выкурила все сигареты, что были припасены у нее на сегодня. Придется в школе стрелять у кого-нибудь, может, даже у Артура. И почему вчера вечером все казалось таким простым? Всего-то рассказать Реджине то, что понимаешь сама. Что в этом сложного? Она пыталась представить, как встречает одноклассницу, как они перекидываются парой фраз и приступают к учебе. Но как только Эмма задумывалась о том, что сказать, в голове возникала каша из слов. Может, вчера было легче, потому что мистер Голд задал им атмосферу? Ну да, ты еще и его пригласи, он ведь просто жаждет создать вам рабочий настрой. Эмма сделала еще один круг, репетируя вступительную фразу к уроку по химии. Раздался звонок. — Привет, Свон. — Эээ…привет, Миллс. Эмма думала, что сегодня они будут называть друг друга по имени, но Реджина продолжила вчерашнюю традицию, так что на «Свон» не нашлось лучшего ответа, чем «Миллс». Нельзя было сказать, что Реджина чувствовала себя неловко или стесненно. Она с интересом разглядывала новое для нее место, мельком просматривая семейные фотографии на тумбочках в гостиной, пока Эмма вела ее в свою комнату. Реджина изучала пространство, Эмма изучала ее. — Свон, я хочу сделать тебе деловое предложение, — сказала Реджина, прежде чем они сели за письменный стол. — Я понимаю, что ты не обязана со мной заниматься, — продолжила она, — и что мистер Голд поступил не совсем честно, так что, — с этими словами она протянула Эмме листок, — вот это предметы, по которым я могу подтянуть тебя в ответ. Справедливости ради. — Эээ, спасибо за предложение, — Эмма не глядя взяла протянутое, — но вряд ли. — Как знаешь. Предложение действует в течение месяца, — очень серьезно и четко заключила Реджина. — Почему так? — Потому что я надеюсь, что за месяц мы сможем подтянуть вот это, — с этими словами Реджина протянула ей другой листок, который Эмма уже не оставила без внимания. В аккуратно расчерченной таблице были внесены темы по химии, и расписана еще куча столбцов с указанием даты, времени и прочего. — Это что? План наших занятий? — Эмма немного опешила. Реджина внесла сюда даже вчерашнее. — Ну да. Нужно же нам придерживаться какого-то порядка, — разъясняла Реджина, пока доставала свои вещи из сумки. — Ну надо же, ты такая… порядочная. Заметив, как Реджина в ожидании смотрит на нее, Эмма вдруг вспомнила вступительную фразу для урока, которую репетировала с утра. — Итак. Как говорит Ингрид, нет ничего интересней химии, потому что химия — это область чудес… — Кто такая Ингрид? — перебила ее Реджина. Эмма замялась. Она привыкла называть так мать при Дэвиде и Мэри Маргарет, ей и в голову не могло прийти, что это вызовет у кого-то вопросы. — Это моя мать, — ответила она, мысленно умоляя Реджину о том, чтобы не было последующих вопросов. Реджина вдруг вспомнила ту женщину, которая не раз приходила к ним домой на разговор с Корой, и сопоставила с образом женщины на фотографии, которую недавно рассматривала в гостиной. — А, это же и есть мисс Свон. Теперь вижу сходство. Теперь вопросы возникли у Эммы. — Прям так похожи? — Есть кое-что. В манере речи. Она же приходит к нам иногда, к моей маме, — попыталась объясниться Реджина, когда наткнулась на непонимающий взгляд Эммы. — И я пару раз случайно слышала, как они разговаривают с твоей Ингрид. Она не стала упоминать, как часто случалось это «случайно» и действительно ли это происходило именно так. Наверное, она и без того сболтнула лишнего. — Так мы приступим? Что там с химией и чудесами? — Да, да, конечно. Эмма отгоняла мысли, вызванные тем, что она только что услышала. Интересно, рассказала ли Кора своей дочери про то, что Эмма — приемная. Она еще раз взглянула на их «порядочный план» в попытке вернуться в урок. — Так, что тут у нас: химическая связь и химические реакции, — бормотала она. — Ага! Для этого надо понимать, что такое вещество, что такое смесь, и чем они отличаются. И привести пару примеров. Реджина без запинки отчеканила ей определения. Но на примерах произошел затык. — Свон, может поможешь мне? Ты учительница или нет? — Как учительница я прошу тебя рассказать мне все еще раз. Реджина открыла было рот, но Эмма ее опередила: — Только своими словами. Как будто мне пять лет, и ты мне все объясняешь. На, можешь использовать учебник. Реджина кинула в ее сторону скептический взгляд, но попыталась выполнить то, что ее попросили сделать. — Как пятилетняя я ничего не понимаю, — заключила Эмма после того, как та закончила. — Ты издеваешься, да? — сверкнула глазами Реджина. — Нет! Я серьезно. Как пятилетний ребенок я ничего не понимаю. Давай, Миллс, я ж тебе не ставлю оценок. Объясни мне. Реджина нервно выдохнула, собираясь с мыслями, и попробовала еще раз. Она вновь вчиталась в текст и посмотрела на Эмму, закручивающую прядь на палец. «Пятилетняя Эмма, значит. Ну ладно!» И как только она стала пытаться объяснить все так, как она это понимала, примеры появились сами собой. Эмма слушала ее, замечая еле заметные перемены в голосе и в самой Реджине. Как будто вся спесь разом куда-то делась. Она говорила то, что думает. — Круто! — улыбнулась ей Эмма. — Вот это я понимаю. Ладно, теперь моя очередь: расскажу тебе про реакции и их типы, а потом ты мне все перескажешь. Эмма начала. Она не давала никаких определений, не придерживалась никакой структуры параграфа, просто говорила так, как будто рассказывала, как провела вчерашний вечер. Реджина сначала попыталась найти хоть какую-то связку с учебником, но потом бросила это дело и начала конспектировать. Эмма продолжала, попутно разглядывая тетрадь Реджины. В глаза ей бросились те самые прилежно разлинованные поля, не меньше четырех клеточек каждое. Интересно, все ли у Реджины именно так? Волосы, заплетенные в тугой колосок, белая выглаженная блузка с черным воротничком, аккуратные подпиленные ногти, из украшений — единственная цепочка на шее, никакого макияжа. Да, наверное, Реджина вся такая до мозга костей. Из всей этой отглаженности выбивалось только слово, резко выброшенное вчера в сторону мистера Голда, определенно точно его описывающее.

***

Эмма уже в пуховике ждала у порога, пока Реджина, стоя у зеркала, наносила помаду. Пару бесцветных мазков — скорее всего гигиеническая. Так непривычно было наблюдать ее у себя дома. Раньше Эмма выходила к школьному автобусу только со своими друзьями. Она вдруг вспомнила, что забыла уточнить у Реджины одну важную деталь. — Миллс, — окликнула она Реджину. Та вопросительно глянула на нее в зеркало, пока плотнее сжимала губы, распределяя помаду. — Если вдруг меня кто-нибудь спросит о том, чем мы занимаемся, что бы ты предпочла для ответа? — Заботишься о моей репутации? — хмыкнула Реджина. — Мило. И кто же этот «кто-нибудь»? Твои Бланшары? — Бланшары? — Эмма еле сдержалась, чтоб не рассмеяться. Да, они бы это точно не одобрили. — Ну, допустим, это Дэвид и Мэри Маргарет. — Как хочешь: можешь говорить что угодно кому угодно. — Реджина задумалась на секунду и добавила: — Скажи, что мистер Голд заставил нас работать на него, и теперь мы варим под заказ особенные вещества. Или скажи правду, — она многозначительно подняла брови и добавила с улыбкой, — что мы делаем бомбу. — Ладно, договорились, — улыбнулась Эмма в ответ. — Я скажу правду.

***

— Какой классный! Где такой взяла? — не скрывала Мэри Маргарет восхищения в обычной для нее манере. — Нравится? — довольно переспросила Руби, прекрасно понимая, что, конечно же, нравится. Главное, не смотреть в их сторону. Эмма пыталась наскоро переодеться, но было очень трудно натянуть футболку на влажную холодную кожу. «Чертова физкультура, чертовы лыжи!» Поскорей переодеться и уйти. В раздевалке становилось все больше людей: их класс еще не переоделся, а девчонки с девятого «а» уже зашли. И, может, так даже лучше, думала Эмма: никто не заметил бы, как она старательно смотрит вниз, пока торопится стащить дурацкие колготки, которые застревают на лодыжках. Чтоб вам провалиться, колготки! — Мы прошвырнулись по магазинам на выходных, и я нашла суперский магазин сразу за лавкой комиксов. Не знаю, почему я раньше его не замечала? Наверное, совсем недавно открылся. Как-то она там называется еще, типа Йорки что ли, — продолжала Руби свой рассказ. — Так вот, короче, я зашла и сразу поняла, что хочу его! Красный! С черным! С маленькими чашечками… Руби все продолжала перечислять остальные прелести нового лифчика, собирая вокруг себя интересующихся и одобряющих. Эмма мельком бросила взгляд на толпу, пока натягивала джинсы, и сразу же его опустила. Потому что Мэри Маргарет не умеет держать себя в руках. Внимательно слушая Руби, она трогала эти черно-красные лямочки красивого кружевного нового бюстгальтера. Сейчас ты покраснеешь, и все узнают, какая ты на самом деле. И выделят тебе отдельную раздевалку, чтобы ты не пялилась ни на кого. Ну и пусть! Так даже лучше. Наконец, управившись с пряжкой ремня, Эмма схватила пакеты с зимними вещами и скорее выскочила из раздевалки, направляясь к личному шкафчику. Как же она ненавидела снег, зиму, физкультуру с ее лыжами, замерзшие пальцы, намокшие волосы, шерстяную шапку, пакеты с вещами, две пары носков, гусиную кожу. Но больше всего она ненавидела то, что может покраснеть в любой момент, и у нее нет никакого средства от этого. «Хуже лыж, наверное, может быть только гимнастика», — размышляла она, утрамбовывая пакет в шкаф, притесняя сменку, которую так ни разу и не надела за эти полгода. Скоро кончится зима, а потом и физкультура, и все эти занятия. Но сначала — досидеть до конца уроков.

***

На фоне равномерной однотонной речи мисс Френч, которая рассказывала классу биографию какого-то очередного писателя, раздавался шорох грифеля по бумаге. Эмма дорисовала профиль того самого писателя, так и не запомнив его имени, и теперь работала над его густой шевелюрой. Сегодня они с Мэри Маргарет делили парту, а Дэвид сидел позади. Эмма уже почти завершила работу, с гордостью готовая показать ее соседке, но заметила, что Мэри Маргарет что-то увлеченно читает, и это что-то совсем не похоже на литературу прошлого столетия. Сегодня Эмме не хотелось злить учительницу, поэтому она написала интересующий ее вопрос прямо под рисунком и всунула листок Мэри Маргарет: Э: «Что читаешь?» ММ: «Совместимость по знакам зодиака. Классный рисунок, кстати. Покажи Френч, чтоб она тебе твои тройки закрыла». Э: «Смешно. Может показать ей, что ты читаешь на ее уроках? Интересно хоть?» ММ: «Очень! Про совместимость по знакам зодиака. Тебе тоже надо почитать». Э: «Давай лучше поболтаем. Скучно. Хочешь, татушку тебе нарисую?» ММ: «Не могу. Аврора дала книгу только на сегодня. Мне надо все узнать». Э: «Чего тебе узнавать? Итак ясно, что вы с Дэвидом до конца жизни будете вместе». ММ: «Без тебя знаю. Надо прочитать еще и про других. Сейчас буду про тебя читать». Мэри Маргарет перелистывала страницы в поисках нужного знака, как тут Эмма протянула ей листок с последним сообщением от себя: Э: «Антинаучная херня!» Мэри Маргарет не глядя шлепнула ту по руке, и продолжила читать книгу, нарочно широко улыбаясь. Эмма решила не вестись на эту приманку и вернулась к рисунку, тщательно его заштриховывая. — Тут пишут, что тебе подходят следующие знаки, — услышала Эмма шепот Мэри Маргарет: — Близнецы, Водолей и еще…еще Овен, ой это же я! И еще Стрелец, и Лев. Это как раз Дэвид. Эмма не выдержала и выхватила книгу из ее рук. «Весы мечтают об уравновешенных и спокойных отношениях. Их лучшая совместимость — это интеллектуальный союз на прочном фундаменте эмоций и сердца. Беспочвенные переживания, агрессивность, тревожность — это все не для Весов. Они из тех знаков, кто может быть принципиальным и твердым, как скала, но все же не конфликтным». «Господи, какая чушь», — отметила про себя Эмма, но продолжила: «Однако судьба, вопреки их желаниям, часто раскачивает Весов на пути к обретению гармоничных отношений. И многие Весы в подобные моменты даже оставляют надежды и отказываются от активного поиска партнера, полностью разочаровавшись в противоположном поле». Стоп! Она захлопнула книгу и вернула ее подруге. — На! Это все фигня. Речь Мисс Френч прервалась на секунду, и Мэри Маргарет спрятала книгу под парту. Когда опасность миновала, она бросила недовольный взгляд на Эмму и аккуратно достала книгу, вложив ее в учебник.

***

Эмма в очередной раз с нескрываемым восхищением смотрела на Реджину, после того как та опять продемонстрировала знание периодической таблицы элементов наизусть. — Как можно запомнить всю таблицу целиком? — спросила она. — Когда зубришь целые учебники, то какая-то таблица уже не кажется такой сложной, — не без самодовольства ответила ей Реджина. — Ну ладно, раз саму таблицу ты и так знаешь, давай придумаем кое-что другое. Эмма в задумчивости терла подбородок, размышляя над тем, как бы усложнить задачу. — О! Я придумала. Короче, давай так: надо придумать свои собственные элементы и поместить их в таблицу согласно свойствам. Реджина призадумалась, оглядывая комнату в поисках идей, но остановила взгляд на самой Эмме: — Как тебе элемент Свонций? Эмма широко улыбнулась. — Свонций, значит? Отлично! Пусть будет Свонций и… — ей хотелось придумать что-нибудь достойное в ответ, но фамилию Миллс сложно было переделать, — Свонций и Реджиниум, — нашлась она. — Реджиниум, — игриво улыбнулась Реджина, пробуя «свой» элемент на вкус. — Ну что, Свон, какая у Свонция будет валентность? [*] Эмма думала, покусывая губу: — Мне бы хотелось, чтобы она равнялась нулю. Так можно? — Так нельзя, сама же знаешь. Подловить меня решила, Свон? Эмма хитро улыбнулась: — А ты молодец! Окей, пусть у Свонция будет двойка. А у Реджиниума как дела? — Я думаю, пусть тоже будет двойка. А у Бланшария, наверное, побольше будет? И тут Эмма рассмеялась, замечая лукавую улыбку Реджины, но ничего не ответила. — Бланшарий очень активный элемент. Я думаю, шестерка ей подойдет, — продолжала Реджина. — Что вы с ней не поделили? — спросила Эмма, замечая явный интерес Реджиниума к Бланшарию. — Да ничего мы с ней не делим. Просто говорю как есть. Давай, твоя очередь. Они прошлись по всему классу, распихивая придуманные элементы в таблицу и веселясь. — А теперь скажи, что в этой комнате: смесь или вещество? — спросила Эмма. — Ну, пусть это будет смесь из Свонция и Реджиниума. А вот если бы мы были сейчас в классе, — продолжила Реджина, — то была бы химическая реакция. Окислительная. С Голдом, с голдием …- заплетался язык. — Не знаю, как его обозвать. — Если у вас не получается химии, то и реакции не будет, — заметила Эмма, кивая сама себе в подтверждение. — Слушай, Свон, ты так хорошо соображаешь. Не могу поверить, что у тебя так много троек. Это из-за чего-то? После недавнего веселья это прозвучало отрезвляюще и жестко. — А зачем ты зубришь то, что тебе не нравится? — пошла Эмма в ответную атаку. — Для красного аттестата, очевидно же. Мне не поступить туда, куда хочу, без красного. — Ну, а мне не нужен красный аттестат, — Эмме не нравились эти разговоры, потому что напоминали ей беседы с Ингрид, которые участились в этом году. — Ну хоть какой-то тебе да нужен будет. — Ну хоть какой-то да будет, — раздраженно ответила Эмма. — Я все равно после девятого хочу уйти, так что я не думаю, что за пару месяцев что-то сильно испортится. — Ну, только если ты не будешь специально бесить Френч или Голда. — Тебе-то что? — удивленно возмутилась Эмма. — Да ничего, — ответила Реджина подозрительно скучающим голосом. — Просто волнуюсь, как бы тебя не выгнали, пока ты мне помогаешь. — Тогда давай заниматься, пока меня не выгнали, — Эмма немного остыла, заметив, как Реджина сменила тон. — Повторим то, что было на прошлом занятии. Реджина вдруг поднялась со своего места, как будто бы они были в школе, а она вышла к доске отвечать. Эмма с любопытством заметила изменения в ее голосе. Тем самым четким, уверенным, размеренным тоном Реджина излагала суть всего, что Эмма объяснила ей в прошлый раз. Заскучав, Реджина стала расхаживать по комнате, продолжая тему. Эмма наблюдала за тем, как та подошла к полке с дисками, остановив на них заинтересованный взгляд. Палец заскользил по названиям. «Как ей удается читать и одновременно рассказывать?» — удивлялась Эмма, неотрывно наблюдая за этим процессом до самого конца. Ну ничего, она ее подловит на чем-нибудь. — Молодец, — оценила Эмма по окончании выступления. — Вызубрила или рассказала, как сама понимаешь? — Первого слова было бы достаточно, — проигнорировала вопрос Реджина. Она все еще разглядывала диски, читая названия: — Мэрлин Мэнсон, Корн, Гуано Эйпс. И Рамштайн, значит? И о чем они поют? — О том же, о чем и все, — пожала Эмма плечами. — О своих мыслях и переживаниях. — Да? — скептически заметила Реджина. — А я думала, они желают всем смерти в своих песнях. Эмма вспыхнула опять. Нет, Реджина, конечно, может брать фотки с журнального стола, устраивать расспросы об оценках и даже совать нос в ее будущее. Но никто не смеет трогать ее Рамштайн. Она подскочила к Реджине: — Дай сюда! Вот, смотри, — тыкала она пальцем на названия песен. — Вот это про тоску, а это — про ревность. То, что они поют на немецком, не значит то, в чем ты их упрекаешь. — Окей, окей, Свон, я все поняла. Не надо только меня убивать, — Реджина продолжила рассматривать остальное, ведя пальцем по расставленным коробочкам и остановив взгляд на диске с группой с женщиной-вокалисткой. — Я возьму послушать? — Да пожалуйста! Надо же просвещать тебя. — Не думала, что ты такая нервная, — саркастически заметила Реджина, пряча диски в сумку. — Хотя твои музыкальные вкусы соответствуют образу. — Образу? Какому еще образу? Кажется, сегодня Реджина вконец решила добить Эмму. А может, она сама еще не остыла от вопросов про «зубрежку». — Ну, ты же такая вся из себя бунтарка в школе: правилами пренебрегаешь, уроки не готовишь, учителей чуть ли не посылаешь. Вот такой вот образ. И музыка подходящая. — Но это не образ! Это правда так. Почему «образ»? — прозвучало возмущенно. — Потому что не может быть, чтоб тебе было так на все наплевать. И такое поведение значит только одно, — уверенно произнесла Реджина. — Да, и что же это, госпожа психолог?! Поведай мне, будь так добра! — А то, что на самом деле внутри ты ванильная неженка, — спокойно заключила Реджина, наблюдая за ответной реакцией. Эмма, красная как рак, оцепенела, открыв рот, не в состоянии ничего ответить. Да что она себе такое позволяет вообще? Она сопела все чаще и чаще. — Эмма? — Реджина вдруг поняла, что сказала лишнее. Или попала в точку? — Слушай, Свон, я же пошутила, — пошла на попятную Реджина, заметив, как смущенная Эмма все еще не отошла от услышанного. — Я же наобум сказала. Не подумав! — продолжала оправдываться Реджина. Эмма поняла, что выдает себя своей же реакцией, поэтому попыталась успокоиться и прийти в себя. — Никакая я не ванильная, — спокойно, насколько возможно, сказала она. — Я знаю, — поддакнула Реджина. — Не ванильная. Просто неженка. Да, Реджина определенно напрашивалась сегодня. — Давай-ка разберем сегодня тему полярной ковалентной и ионной связей. От начала и до конца. Реджина сама напросилась, будет знать в следующий раз.

***

— Бланшарий?! Я — Бланшарий? Никакая я не Бланшарий! Наверное, сегодня просто такой день: день неожиданных неприятных открытий. Мэри Маргарет заметила свою фамилию в самодельной таблице — совместном результате Эммы и Реджины. — А мне нравится мой элемент — Нолан! — Сиял счастливый Дэвид. — Конечно, тебе нравится! Почему я Бланшарий? — требовала Мэри Маргарет от Эммы немедленного ответа. — Зато у тебя валентность шесть, — оправдывалась Эмма, кончиком пальца придвигая таблицу ближе к себе, подальше из поля зрения подруги. — Я не хочу быть Бланшарием. Что еще за валентность? Шесть это плохо или хорошо? Это очень много! Разве нет? Эмма разводила руками, пытаясь вставить хотя бы словечко в тираду Мэри Маргарет. Раздался звонок, и все стали рассаживаться по своим местам. — Это очень хорошо, Мэри Маргарет, — успела только проговорить Эмма разозленной подруге. В класс зашел мистер Вейл, приветствуя учеников. Эмма надеялась, что это сгладит гнев подруги. Она знала, как Мэри Маргарет тащится от биологии и от мистера Вейла в частности. В шестом классе она втрескалась в него по уши, и Дэвид все переживал из-за этого. Эмма до сих пор помнит, как он парился и на всех уроках биологии сидел только с Мэри Маргарет. Даже учил наизусть параграфы, чтобы впечатлить ее. Наверное, для кого-то или чего-то важного все-таки можно вызубрить то, что не понимаешь. Может, даже целый учебник. «Выучить целую таблицу», — вспомнила Эмма сегодняшнее утро. А потом вспомнила, как Реджина ходила по ее комнате, как рассматривала все, что захочет, как трогала диски. Интересно, заценит ли она то, что взяла послушать? И будет ли слушать вообще? Реджина «трогаю что хочу». Реджина «сама правота, знающая, что лучше для других». Реджина «я вижу тебя насквозь». Может, Эмме удастся привить ей хороший вкус к музыке. Сама Реджина пообещала принести Эмме взамен какой-то другой диск, что-то попсовое, что Эмма даже не запомнила. Мэри Маргарет все еще ворчала что-то себе под нос, записывая дату на полях, вдавливая ручку в бумагу. — Что ты там говоришь, Мэри Маргарет? Ты мне? — Поинтересовался Дэвид. — Я говорю, не нравится мне эта химия между Эммой и Реджиной. Я это не одобряю. И никакая я не Бланшариум. — Эмма ведь сказала, что шесть это хорошо. Чего ты злишься? — Я все равно не одобряю. — Итак, класс, кто готов отвечать? — задал вопрос учитель в наступившей тишине, и Дэвид поднял руку. _____ [*] Валентность атома — это его способность образовывать определенное число химических связей с другими атомами.