***
— Привет, кудрявая. Тут свободно? Британский акцент, пренебрежительный тон. Сумка плюхнулась без предупреждения справа от Реджины. Она вздрогнула от неожиданности, но тут же взяла себя в руки. Сама-то будто не кудрявая! — Привет. Рыжая. Тут занято. И слева тоже, — сразу же добавила она. — Да? Что-то не видно, чтобы с тобой кто-то захотел присесть. Реджина приподняла взгляд, буравя незваную гостью взглядом. — Тебя что ли прогнали откуда-то? — Да там скучно с ними что-то стало. Как-то они перестали на меня реагировать, — выпятила Зелена губу. — Иммунитет, что ли, у них на меня появился? А с тобой я давно не общалась. Реджина приподняла брови, смиряясь с тем, что от Зелены ей на сегодня не отделаться. Да уж, общение. Общение Реджины и Зелены сводилось к одному простому слову — борьба. Так сложилось само собой. Все задания здесь проводились в группах. Сначала обсуждалась задача, затем люди делились: каждый раз по-разному на усмотрение куратора в зависимости от компетенций. Но, к счастью Реджины, в одной команде они еще ни разу не оказывались. И хотя оценки здесь не ставились, а основным принципом была командная работа, соревновательный дух подстегивал всех. Всем хочется быть лучше, всем хочется взять больше. Так успокаивала себя Реджина, каждый раз, когда ее кололо давно забытое чувство — зависть. Это не школа, где ей не было равных. Это не университет, где она знала программу заранее и могла ответить на любой вопрос. Здесь были настоящие задания, почти как на работе, а учились лучшие из лучших со всей страны. И среди них — она. Рыжая заноза с ледяными глазами и раздражающим смехом. Зелена могла говорить хорошо, используя сложные обороты, заговаривая зубы, вставляя шутки, порой совсем неуместные. Бесит! Просто бесит! Это не аудитория — это арена, а на ней — они. Борьба. По результатам задания от команд ожидалось резюме заранее подготовленной речи. Вот тут-то они и сталкивались. Зелена влазила без спроса, опрокидывая доводы команды Реджины. Зачем она только это делает? Она не только Реджину подбешивала. Все относились к ней с опаской, несмотря на то, что во время работы Зелена ценилась за свой острый язык. Реджина почувствовала на себе ее пристальный взгляд и оторвалась от телефона. — Что? — раздраженно выплюнула она. — Я подумала, что как-то невежливо называть тебя кудрявой, — рассуждала Зелена. Реджина открыла было рот возразить, указать на явную непростительную ошибку, заткнуть ей рот хоть как-нибудь. Она уже почти забила на это особое приветствие со стороны «Рыжей». Зелена не только для нее придумывала клички. И один раз в день она могла бы это стерпеть, лишь бы лишний раз с ней не беседовать. Но вот опять! Она ей сейчас покажет! Но Зелена ее опередила: — Ну разве ж ты виновата, что такая? — продолжала Зелена будничным тоном. — Буду звать тебя хмурой. Реджина от этого только сильнее нахмурилась. — Ты больная совсем? — единственное, что хотелось ей сейчас узнать. — Чувствую себя хорошо, — покивала Зелена. — Спасибо, кстати, что поинтересовалась, — фальшиво широкая улыбка, демонстрирующая зубы. Реджина покачала головой и вернулась к телефону. Вчера прошел слушок, что сегодняшнее задание будет направлено на здравоохранение, так что не лишним было подготовиться заранее. Но сегодняшний день преподнес Реджине особый сюрприз. Неприятный. Да, тема была той, по которой она уже мельком пробежалась. Даже задание оказалось не таким уж невыполнимым: всего-то проанкетировать любое медицинское учреждение на собственный выбор, проанализировать, выявить слабые места, предложить улучшения и подготовить отчет. Вот только оказаться в одной команде с Зеленой ей вовсе не хотелось. Чем только куратор думает? Реджина судорожно обдумывала стратегию поведения, чтобы не потерять свою обычную роль в команде: контроль за исполнением. Но пока она всматривалась в остальных участников, которые ей достались, не забывая пару раз одарить прожигающим взглядом куратора, противный ей голос с британским акцентом зазвучал, опять ее опережая: — Кто чем займется? — начала Зелена совместное обсуждение. — А ты чем собралась заниматься? — оборвала ее Реджина, заглушая переговоры. Она не позволит Зелене командовать. Не с ней. Остальные попритихли, по очереди поглядывая на обеих. — Пожалуй, возьму на себя анкетирование, — вальяжно протянула Зелена, принимаясь рассматривать ногти. — Не люблю презентации. Поболтать могу. Узнать, что надо. Ну, вы в курсе, — отмахнулась ото всех. Реджина сверила ее изучающим взглядом. Сдалась? Так быстро? Она все равно ей не доверяла. С такими, как она, всегда надо быть начеку. И даже то, что Реджина тоже брала обычно на себя — итоговую речь — оставила для других. — За мной анализ. Таких, как она, надо контролировать. — А за вами свод и отчет. Встретимся, когда я буду готова. Сколько тебе надо на сбор информации? — повернулась она к Зелене, сдерживаясь, чтобы не назвать ее так, как привыкла. «Рыжая» и точно такая же кудрявая, перевела взгляд с ногтей на Реджину, чуть выше на лоб, игнорируя сверлящие ее глаза. — Сегодня будет готово. Хмурая. Кто-то улыбнулся, тут же прикрывая ладонью лицо, и Реджина глубоко вздохнула, набирая полную грудь воздуха. Сейчас кому-то попадет, сейчас она выскажет и этому не вовремя улыбающемуся, и этой Зелене все, что она думает про командную работу. Но Зелена опять ее опередила, в третий раз за сегодня. — Чего лыбишься, википедия ходячая? Презентацию без косяков сделаешь на этот раз? Смотри, — пригрозила она пальцем, — я сама буду проверять. Эдвард, несмотря на оскорбление, улыбнулся опять, поправляя очки с толстой оправой на розовеющих щеках. Остальные поторопились разойтись, пока и им не досталось. Сегодняшний день принес им всем очень неприятный сюрприз — работать в команде сразу с обеими.***
— Любишь в босса поиграть? — произнесла Зелена, изучая сайт какой-то компании, совсем не глядя на ту, к кому обращалась. — В смысле? — запросила уточнение Реджина, стоя за ее спиной. — У тебя там зубы заскрипели, когда я спросила, кто чем хочет заняться. Реджина проигнорировала глупое замечание. Ничего у нее не скрипело. — Так и будешь мне в спину дышать? — Ты обещала за сегодня справиться. Что-то мне не верится, что хорошее обследование можно провести за оставшиеся, — сверилась она с часами, — пять часов. Проект был рассчитан на всю неделю, но чтобы упаковать первый важный этап в один день? Немыслимо. Рискованно. И глупо. Зелена фыркнула, будто в ответ ее мыслям. — Засекай время, контролерша! Она набирала номер, поглядывая на Реджину. Та так и осталась стоять рядом с каменным лицом, нависая над ней, как скала, выставив руки в бока. Грозная скала. Зелена усмехнулась, но услышав голос в трубке, резко приняла серьезный вид. Реджина с нескрываемым интересом наблюдала за этим представлением, потому что иначе как представлением это было не назвать. У Зелены изменилось не только лицо, но и голос. Даже акцент! Куда он делся? Ну, актриса! Реджина качала головой, пока Зелена вела свою игру. — Добрый день! Это приемная «Медикал Центр»? Вас приветствует компания «Фьюче Инжиниринг», — сладко щебетала она. — Мы занимаемся повышением качества внутренних процессов организаций. Хотим уведомить вас, что в этом месяце предстоят изменения в законодательстве в части медицины. Я думаю, вы уже слышали об этом. Нет? С этим департаментом здравоохранения вечно так! Мы сами только сегодня узнали. Поручено сделать опрос, поэтому предлагаем вам свои услуги… Что? Нет-нет, это совершенно бесплатно! Зелена наигранно звонко рассмеялась, ловя на себе взгляд Реджины, прижала трубку ладонью и прошептала: — Никто не любит департамент здравоохранения. Особенно медицинские организации. Реджина хмыкнула: тут бы она согласилась. А кто вообще любит тех, кто диктует тебе, как работать? Из трубки послышался голос, и Зелена вернулась к «работе»: — Нет, уверяю, бесплатно! У нас свои источники финансирования. Ваша компания попала в наш список исключительно за высокий рейтинг. Вы первые в очереди. А услуга заключается в анализе вашей деятельности и выдаче рекомендаций по предстоящим изменениям. Да, да, вы все верно поняли! — кивала Зелена в трубку. — Да-да. Все, что вам надо сделать — прислать нам описание ваших функций. Департамент обещал нам еще вчера, но сами знаете, — фыркнула она, закатив глаза, — лучше у вас, напрямую. Чем подробнее, тем лучше. Знаете, было бы совсем чудесно, если бы вы приложили к ним диаграммы! Изменения вступят в силу уже через две недели, поэтому, чтобы избежать накладок и выдать вам результат предварительного анализа, мы ждем от вас описание уже сегодня. Сможете? Переговоры продолжались, двигаясь к успешному завершению. Зелена уже вся крутилась на стуле, предвкушая. — Запишите адрес, он совсем простой, как название нашей фирмы. Фьюче Инжиниринг без пробела, собака, джимейл точка ком. Записали? Спасибо, что уделили нам внимание! С нетерпением ждем вашего ответа. Всего доброго! Представление закончилось. Брови Реджины так и не вернулись на место. Зелена, наконец, развернулась к ней, победно улыбаясь. — Ну, скажешь что-нибудь? Босс, — ехидно прозвучало последнее. — Что ж, — с трудом поборола себя Реджина, — впечатляет. — Надо же! Это похвала! Это же похвала? — переспросила Зелена. Реджина не ответила, молча пялясь в монитор, на котором все еще был открыт сайт выбранной Зеленой медицинской организации. Зелена только хохотнула. Она и не ожидала никакой похвалы, судя по всему. Просто еще раз хотела подзадеть, видимо. Глупо было отрицать — она справилась. Осталось ждать результата. — Зачем ты сменила акцент? — вспомнила Реджина детали выступления. — Так легче врать, — спокойно ответила Зелена. — У тебя правда есть такая почта? — Ну да! В доказательство этому, Зелена зашла на почтовый ящик прямо на ее глазах и во входящих уже висело одно непрочитанное. — Ты, кажется, не первый раз ею пользуешься, — заметила Реджина кучу сообщений помимо последнего. — Фьюче Инжиниринг. Подходит на все случаи жизни, — буднично продолжала Зелена, пробегаясь глазами по ответу от «Медикал Центр». — Все как на ладони! И диаграммы прислали. Какие послушные. Молодцы, пятерочка вам. Реджина все еще молча восхищалась результатами работы, заполученными обычным, но безупречно выполненным враньем. Здесь их такому не учили. Но и не запрещали. Всего-то делов: отметить чью-то уникальность, оказать привилегии, пообещать бесплатно. И люди сами готовы быть обманутыми! «Ваша компания попала в наш список исключительно за высокий рейтинг. Вы первые в очереди». Потрясающе! Но вслух она не сказала ничего. Нечего! Подумает еще про себя! — Спорим, тебе так быстро не выполнить свою работу? — сверкнула Зелена глазами. Это вызов. Уже другой. Не на ринге, где они тягались, кто кого переспорит. Это вызов на качество другого уровня. Вранье. Манипуляция. Красивая ложь. Реджина уставилась на Зелену, покачивающуюся на стуле. Минута раздумий. Эта Зелена и понятия не имеет, с кем связалась. — Спорим! Игра началась! Время пошло на минуты. Реджина согнала Зелену с кресла и принялась за поиски. Так, нужно что-нибудь подобное. С кем они тут соперничают? Услуги компании должны быть схожими, структура подобной. Сегодня она уже прошерстила эту область, на примете кое-что уже имелось. Реджина любит смотреть, ей важно видеть: как меняется лицо человека, как кто-то напротив поддается ее чарам, прогибаясь под ее натиском. Такое лучше делать лично, не по телефону. Но если ей брошен вызов Зеленой, она ей докажет. Пусть сама теперь наблюдает ее работой. Реджина тоже не промах! Набрать номер. Обычный деловой тон подойдет, добавить капельку дружелюбия, нацепить улыбку на лицо. — Добрый день! Вас приветствует фирма «Фьюче Инжиниринг». Мы занимаемся повышением качества внутренних процессов организаций. Зелена ткнула ее пальцем в плечо, прошептав: — Эй! Так нечестно! Реджина отпихнула ее и пригрозила пальцем: не мешай! — Хотим уведомить вас о том, что принимаем участие в подготовке изменений в законодательстве по медицинской части, в связи с чем делаем опрос у топовых медицинских организаций. Думаем, на кого равняться. Да, уже опросили «Медикал Центр», но они не торопятся с ответом. Надеемся на более плодотворное сотрудничество с вами. Реджина сделала паузу, чтобы на другом конце люди успели оценить собственную важность и значимость, пока Зелена напротив качала головой. — Как некрасиво врать, — шептала она, но Реджина шикнула на нее и отвернулась. — Опрос заключается в том, чтобы узнать, что вас не устраивает в вашей текущей деятельности. Вплоть до малейшей операции. Наверняка у вас есть такие идеи. Знаю, знаю, вы уже проходили этот путь, — закатила она глаза, передавая тоном, как разделяет с ними возмущение. — Впервые до департамента дошло, что спрашивать надо у тех, кто этим занимается, а не спускать бестолковые законы сверху вниз. Знаете, у них сменилось руководство в этой отрасли. Надеюсь, на этот раз не придется об этом жалеть. В прошлый раз, помните? Пришлось переучивать весь персонал. Кошмар, не правда ли? Но вернемся к делу! Сегодня говорите вы — все, что вас не устраивает, что хотите изменить. Лучше поделить по блокам. Могу выслать вам готовый шаблон документа. Когда сможете его отправить? «Медикал Центр» обещали нам еще на прошлой неделе, но ответа все еще нет. Будете первыми? Что ж, договорились! Продиктуйте вашу почту, пожалуйста. Я вышлю вам пакет документов для заполнения. За несколько минут Реджина вставила флешку, пробежалась по папкам, нашла нужную. Зелена присвистнула, заметив здесь и «образование», и «торговлю», и «транспорт», и «сельское хозяйство». На каждое направление у Реджины были свои заготовки. Папочка по здравоохранению тоже здесь. Она нашла заранее подготовленный документ, вложила в письмо и поторопилась свернуть папку. Нечего Зелене подсматривать в ее личное, хоть и по учебе. Сменила только подпись в письме: «Изабелла Хилл Главная специалистка Управление муниципальными проектами особой важности Фьюче Инжиниринг» и отправила, довольная собой. — Все! — потерла она ладони. — Дело сделано! Ждем ответа. — Значит, Изабелла Хилл, — покачала головой Зелена, усмехаясь. — Нечего светить данными. Они мне еще пригодятся, — улыбнулась Реджина. — У тебя смена акцента, у меня — имени. — Ну ты даешь! — рассмеялась Зелена. — Зато справилась. Мы же на это спорили! — уверенно заявила Реджина. — Но ответа еще нет, — вредничала Зелена. — Уже завтра. Зато будет сразу готовое. Даже твое описание не понадобится для анализа. Мы все равно внесем его первым этапом. Фирмы похожи, даже править много не придется. Я, разумеется, сверю. Но! Считай, уже половина работы сделана. Остальное — украшательство. — Формально, ты использовала мою почту, — прищурившись, заметила Зелена. — Это не обсуждалось. Просто воспользовалась существующими ресурсами, — пожала плечами Реджина. — Ты, кажется, не была против. Ведь Зелена и правда не остановила ее, когда она писала с ее почты. — Заставила их соперничать с несуществующими конкурентами? Показала им, насколько они важные? Втерлась в доверие с помощью общего врага? Реджина молча ждала, к чему клонит Зелена. Она, разве, не тем же самым занималась? — Браво! — заключила та своим британским акцентом, не скрывая восторга, и Реджина расплылась в довольной улыбке. Браво — это, несомненно, превыше всякого «отлично». Но слаще всего это признание звучит из уст соперницы. Они хоть и нашли общий язык в проектной работе и даже показали высокую результативность, но это ни в коем случае не делает их ни хорошими знакомыми, ни, что уж точно, подругами. Эти курсы — всего лишь промежуточный шаг, всего лишь место, где она получает знания, практикуется. Да, общается, да, поддерживает беседы на светские темы во время перерывов, заводит возможно перспективные на будущее связи. Но личное — это личное, а работа — это работа. На этот счет Реджина своего мнения не изменила. Даже Бэллу приходится делить: психолог по четвергам, подруга — во все остальные дни. Неделя только началась, а половина проекта уже почти готова. Надо бы собрать группу, сообщить им важные новости. Запланирует на завтра. Придется чаще видеть Зелену, к сожалению, но у Реджины появилось хорошее предчувствие, что благодаря их сегодняшним усилиям они смогут уложиться всего в пару встреч. Меньше времени на проект, больше на Эмму. Как жаль, что встречи с людьми, которых хотелось бы видеть чаще, зависели совсем не от нее. В жизни все совсем иначе: приходится терпеть тех, с кем не хочется иметь ничего общего.***
— Эм, ты с нами? — Что? — моргнула Эмма. Она и правда отстала от них уже как пару минут назад. — Что скажешь? Как тебе такое разделение целевой аудитории? — спросил Мэрлин еще раз. Сколько они уже в "Ржавом Гвозде"? Час? Судя по пустым кружкам, дольше. Женщина, что пришла к ним как психолог, сидела прямо напротив, изредка поглядывая на Эмму, но чаще обращая свой взор к Мэрлину. Эмма больше занимала себя тем, что разглядывала психолога и делала набросок в блокноте. Высокий лоб, смуглая кожа, нос с горбинкой, волнистые густые волосы. Откуда она, как она там сказала? Гречанка? Что-то такое. Имя тоже какое-то сложное: Гвиневра или Гвенивера? «Гвен», — для простоты представилась та после нескольких неудачных попыток Эммы произнести ее имя. Так и подписано внизу рисунка. Блокнот захлопнут. — Так что скажешь? — переспросил Мэрлин. — Знаете, то, что вы говорите, безусловно, очень важно, — обвела Эмма взглядом их обоих. — Но я нихрена в этом не секу. Я тут рисую, помните? — помахала она блокнотом. Гвен улыбнулась, пряча взгляд. Мэрлин, приняв серьезный вид, пустился в объяснения: — Эм, у нас же командная работа: твое мнение тоже очень важно. Эмма слышала это «командная работа» уже тысячу раз за вечер. Тошнит уже. — Я тебе доверяю, — кивнула она. — Честно. Как скажете, так и будет. — Но от этого ведь зависит, как ты спланируешь зал. Сгруппировать работы, разместить как надо, — гнул свою линию Мэрлин нарочно деловым тоном. — Да ты просто скажи, сколько и чего, я все развешу как надо. Чего так все усложнять-то? — Эмма права, я считаю, — заступилась за нее Гвен. — Я распишу группы, раскидаю истории твоих рисунков по ним. — Окей, заметано! — согласился Мэрлин, немного подумав. Эмма покосилась на него, сдержав улыбку. Как Гвен, так он вечно соглашается. Она вернулась к блокноту, чтобы и Мэрлина тоже запечатлеть. Раз уж у них командная работа, пусть все будут тут. «Командная работа». Помимо этого, у Мэрлина появились и другие словечки. Планирование, ресурсы, графики, контрольные точки, дедлайны. Иногда в нем узнавалась Реджина. Казалось, совсем недавно они втроем сидели на кухне, пока Эмма готовила им всем ужин, краем уха улавливая тон Реджины. Как же она скучала по этим временам. Полтора месяца заполнились звонками и сообщениями. Иногда совсем внезапными посреди ночи. Оттого более тревожащие. «Скучаю по твоим пальцам. Представляю, как ты перебираешь мои волосы, так и засыпаю. Привет моему любимому мизинцу. Целую их». «Сегодня был тяжелый день. И вечер. И вся неделя. Не было времени позвонить. Вот бы поболтать с тобой всю ночь напролет». Или утренние сообщения, такие же волнующие. «Привет, Свон! Сегодня и солнечно, и безветренно. Пью кофе перед новым понедельником, надеюсь, он будет легче предыдущего. Вспоминаю о тебе, смотрю на твою открытку. Пусть каждый день начинается с приятного. Помнишь? Тебе тоже солнечного утра! Целую твои веснушки». Но сегодня обычная рабочая пятница, каждую из которых Мэрлин определил на командное планирование. Чем и занимались. Мэрлин изменился, подметила Эмма, выводя линию его профиля, слушая вполуха их рассуждения. Все больше чужих слов, тон даже другой порой. Изменения были заметны не только в речи: он и гардеробчик чуток обновил. Только пиджаки, только галстуки. А ведь такая жара стоит! Мотался на встречи, продумывал рекламу, продвигал проект, искал сторонников, вместе же бегали на встречу договариваться про зал для выставки. Перед ними все еще стояла задача найти реальные истории подростков. Да вот только какая школа пустит их на порог? Кому захочется выносить сор из избы? Гвен обещала, что у нее есть свои связи в этой сфере, это же не первый ее социальный проект. Мэрлин в красках описывал, чего хочет этим добиться. Эмма мысленно улыбнулась: ну, а чего еще хочет пиарщик-Мэрлин? Сенсацию ему подавай! Побольше шума! Больше внимания! Громкие слова так и сыпались из его рта, Гвен кивала в ответ, добавляя красок. Эмма пририсовала облачко над его головой, подводя линию к раскрытому рту. «Бла-бла-бла, бла-бла-бла, командная работа, бла-бла-бла», — наполнилось облачко словами. Она издала смешок, не сдержавшись. Возможно, им пора прекратить проводить рабочие встречи за пивом. От этого вдруг стало еще смешнее. — Чего ты смеешься? Чего я такого сказал? — прервался Мэрлин, пытаясь заглянуть в ее блокнот. Она поторопилась его захлопнуть, еще больше заходясь в смехе. — Эмма, дай блокнот! Дай его сюда! — потребовал Мэрлин, сообразив, что там и крылась причина чего-то смешного. Он потянулся к ней в попытке получить желаемое, но не тут-то было. Эмма отпихивала его рукой, другой, подальше от греха, держала блокнот на безопасном расстоянии. Борьба за блокнот закончилась тем, что он перекочевал на нейтральную территорию — в руки Гвен. Оба толкающихся замерли, как подростки, пойманные на уроке за чем-то непростительным. Гвен не знала, как поступить, переводя взгляд с Мэрлина на Эмму. Вообще-то, она не этого ожидала от «мозгового штурма». — Гвен, прошу, — умолял Мэрлин. Эмма застыла. Хорошая проверка для их командной работы. Не очень удачная, но что уж тут поделать? Она не виновата, что Мэрлин сам их сюда затащил и ведет беседы на абсолютно не волнующие ее темы. Под расширяющиеся глаза Эммы Гвен перелистывала рисунки, остановив на одном из них свой выбор. Улыбка тронула ее губы. — Хорошая работа, — заметила она. — Что там? — не выдержал Мэрлин, и Гвен показала ему рисунок. Мэрлин уставился на лист бумаги. Там Гвен. Пальцем она указала на подпись внизу: «Гвиневра». Перечеркнуто. «Или Гвенивера». Зачеркнуто. «Гвен». «Психолог, кароч». Мэрлин широко улыбнулся. — Ну, Эмма иногда путает имена, — заметил он. — Зато рисует просто классно! — Да, я заметила, — вернула Гвен блокнот обратно его владелице. — Этот рисунок очень точный. Как и все остальные. Эмма поймала ее улыбку и постаралась спрятать свою. Блокнот поторопилась запихнуть в рюкзак. — Так на чем мы остановились? — деловито спросила она. Мэрлин живо принялся объяснять, обрадовавшись, что Эмма, наконец, включилась в беседу: — На том, что обратную связь надо запрашивать после каждой выставки и самим подавать ее в СМИ, чтобы охват шире. — Ага, — кивала Эмма, прищурившись. — Абсолютно согласна. Теперь настал черед Гвен давить непрошеную улыбку. Мэрлин замер, заметив это, и перевел взгляд опять на Эмму. — Погоди, ты там еще что-то успела нарисовать. Да? — Нет, — покачала Эмма головой, закрывая глаза. — Клянусь. — Сестренка, — улыбнулся Мэрлин, — дай мне блокнот. Ну? На пару секундочек. Гвен больше не сдерживала смеха. Опять началась возня, наполняемая пыхтением. Бармен напомнил им, что время «планерки» закончилось. Как и пиво в их кружках. Гвен заказала такси, прощаясь с оставшимися до следующей встречи. — Я все равно когда-нибудь увижу, что ты там нарисовала, ты же знаешь. Оба шли пешком по знакомой дороге — домой. Ноги заплетались, как и языки. — Да, Мэрлин, да. Обязательно. Ты ключи не потерял? — Сделал три дубля. На всякий случай. Ты тему-то не переводи. — Я выкидываю плохие наброски. Ничего тебе не светит. — У тебя не бывает плохих. Как тебе Гвен? — Нормально. Только не понимаю, почему ты назвал ее… Как ты там ее назвал? Со стержнем? — Ты просто не видела, как она работает. Вот увидишь еще. Лучше не найти. — Ты влюбился уже в нее? Признавайся! Мэрлин рассмеялся, расслабляя галстук. — Совсем что ли? Я же менеджер. А она психолог. Какие тут влюбленности? Все очень серьезно. — Да, да, ты менеджер. Очень хороший менеджер. Но в Гвозде больше никаких планерок, ладно? Меня штормит совсем.***
Комната плыла. Эмма свесила ногу с кровати, чтобы держать связь с землей. Как бы ей совсем не улететь в космос. Луна билась в окно, сводила с ума своей яркостью. Где-то там, точно так же она выпячивалась своим желтеющим боком на небе Сан-Франциско. Там тоже уже совсем поздно. Или еще рано? Реджина спит? Делит комнату с другой девушкой, не с ней. Если снять линзы, то луна плывет желтым пятном. Если выпить еще немного, то, может, и непонятная ей тоска поплывет также? Не будет вырываться четкими осколками, сползая каплями на подушку. Не будет душить. Хочется выплеснуться полностью. Чернилами на бумагу? Эмма не любит звонков, не любит скайпа. Говорить по заказу, по графику. В период отрывками, пока соседка отсутствует, и они имеют время, а не оно — их. Эмма любит слушать. Найти диктофон. Где-то он здесь, где же? В груде бумаги и вещей. На столе, должно быть. Вот он, под последним ее рисунком, который почти закончен. Диктофон. Найти ту запись с ее голосом. «…Я помню кое-что со школы. Не знаю, почему. Просто запомнилось, и все». Перемотать. «И я помню этот момент очень хорошо, потому что мне так сильно… так сильно хочется жить. Понимаешь?» Нет, не понимаю. Не сейчас. Хочется перемотать время, как и эту запись. Эмма любит слушать. Вот бы и сейчас: повернуться в ее сторону, спрятав руки под подушкой, а она лежит рядом и говорит. Дарит тебе тайну, а ты ей — свою. Больше никому, только ей. Эмма не любит телефонных разговоров из города в город, она любит образы на бумаге. Так легче растекается мысль. Чернилами по листу, акварелью по шероховатости. Как и ее голос, ласкающий слух, теплый смех, успокаивающее шептание. Письмо, надо написать письмо. Да! Где найти бумагу? Все под черновики, под эскизы. Надо же сразу отправить, лучше писать электронное. Рассказать, как душит, как гложет, как не хватает. На кухне найдена бутылка недопитого, хорошо, что не шампанского. Писать пьяной —идея не из лучших, но если так хочется? «Реджина, меня гложет тоска. Такая сильная, что бумаге не сдержать, рисунок не уместит. Хотелось бы рассказать только тебе, только ты смогла бы передать это через слова. Написала бы стихами, и я бы тогда успокоилась. Не много прошу? Скажи, что я совсем обнаглела, брось в меня своим точным острым взглядом из-под бровей. Я так скучаю по этому. Почему я еще не нарисовала это твое выражение? Надо пополнять коллекцию. Мысли скачут, это потому что я немного пьяная. Я бы не стала писать подобную чушь трезвой. Не смейся надо мной. Или смейся. Подколи меня, разыграй. Сдержи улыбку, я все равно ее поймаю по твоей родинке. Открою тебе страшную тайну: не думала, что это будет настолько тяжело. Я пообещала тебе не меняться, помню-помню, но все вокруг так мчится, словно уходящий поезд, уносящий тебя в том вагоне. Ты только что меня поцеловала, а я, такая дура, не ответила. Как и тогда в туалете на проклятом чтоб его вечере встречи. Как и тогда, когда ты мне делала массаж под фильм, который я теперь запомнила навсегда. А я ничего не понимала. Но запомнила все. Если бы все знать заранее, чуточку наперед. Обогнать поезд, прыгнуть в твой вагон. Получить твое письмо чуточку раньше. Узнать, что тот стих для меня. От тебя. Вернуть все хочу, понимаешь? Хотя бы на пару месяцев назад, когда мы лежали прямо в этой комнате и смеялись, отгоняя печальные мысли. Все меняется все равно, хочу я этого или нет. Мэрлин меняется, новые люди вокруг меня, дела, которые я совсем не хочу делать, все эти записи на диктофоне. Я хочу слушать только одну запись, с тобой. Только эту, но надо успеть прослушать остальное. Каждая запись — шаг в твою сторону. Это я себя так утешаю. Скажи, что ты тоже утешаешь себя чем-нибудь? Как ты с этим борешься? Что делаешь? Скажи, что ты тоже тоскуешь. Чувствую, что мне тебя мало, что тебя забирают, но не понимаю, кто и что. Скажи, что я выдумала? Боже, ну что за чушь я несу? Конечно же, ты тоже скучаешь. Ты же говоришь мне это каждый раз, когда мы с тобой разговариваем. Я перечитывала твое письмо. Теперь понимаю, о чем ты писала. Все, до единого слова…» Эмма писала, множа опечатки, убегая вслед за своими мыслями, как по чернильным завиткам, остающимся на бумаге. Завтра с утра она перечитает все и удалит. Некоторым наброскам лучше оказаться в урне. Боже, что за сопли! Неженка, тоже мне. Лоб морщился в складки. Удалить письмо. Хорошо, что вчера не успела и так и уснула посреди своих же работ. Удаленное письмо скребется, как утренняя сигарета по легким. — Привет, сестренка. Как чувствуешь себя после вчерашнего? «Нормально», — кивнула Эмма. — Что снилось? — Ничего, — впервые за день заговорила Эмма. — А тебе? Письмо не отпускало. Написать одну смс. Э: «Привет, Реджина! Как там твой день? Начался с приятного? У меня не очень. Давай поговорим? Когда сможешь?» Незамедлительный ответ. Р: «Привет, Свон! Что случилось?» Э: «Ничего. Просто тоскую по тебе. Твоя неженка». Р: « :) Обязательно! Обещаю! Напишу тебе, как смогу. Держись, моя неженка!»***
— Привет, хмурая! — плюхнулась сумка рядом. — Привет, рыжая, — чуть сдвинулась Реджина. Сегодня у них не командная работа, обычная лекция. Какой-то новый спикер с очередной речью. Реджина почти не слушала его, думая про сообщение Эммы. Что-то оно ее тревожило. Никогда еще Эмма не называла саму себя неженкой. От этих мыслей ее отвлек пристальный взгляд все тех же ледяных глаз. — Ну что опять? — развернулась она. — Ты храпишь? — Что? — еще больше нахмурилась Реджина, недоумевая. — У тебя только одна реакция на мои вопросы? Я спрашиваю: ты храпишь? — Тебе какая разница вообще? — отвернулась от нее Реджина, возвращаясь к спикеру, который уже бросил взгляд в их сторону. — Моя соседка храпит так, что хочется придушить ее подушкой. Оживить и опять придушить, — процедила шепотом Зелена. Реджина не скрыла улыбки. Что ж, так тебе и надо! — Предлагаю махнуться соседками. Думаю, твоя будет не против. Моя тоже. Пока жива еще. Реджина опять развернулась в сторону Зелены. Сдержала свое резкое «нет». Одной промелькнувшей идеи оказалось достаточно, чтобы призадуматься. — Прямо совсем громко храпит? — добавила она цены в вопрос. — Невыносимо громко. Уже два месяца как. Чем дальше, тем громче. Практикуется она, что ли? Спикер прервался, отвлекаясь на Зелену: — У вас есть вопросы? Буду рад на них ответить! — Да, вы не могли бы уточнить еще раз род деятельности вашей фирмы? Я что-то упустила. Это ваша реклама висит там, на… где же это? А, да, на улице Бредфорда? Реджина закатывала глаза под распыляющиеся речи спикера. Ну, Зелена! Тоже, нашла что спросить. Но тактика прокатила. Когда их опять оставили, Зелена протянула Реджина листочек: З: «Ну так что?» Р: «Для протокола: я не очень общительная. Работать предпочитаю в тишине». З: «Это даже хорошо! Мне подходит» Р: «И у меня есть условия: два часа привата каждую субботу и два часа каждый четверг». З: «Жирно слишком за храп соседки!» Реджина помедлила, но все же протянула подкорректированный ответ. Р: «Каждый второй четверг. Их не так много осталось». З: «Тебе повезло, что каждую субботу у меня есть свои дела. По рукам». По рукам. Сделка состоялась. Переезд уложился в полдня. Видимо, храпела и правда по-жесткому. Что ж, у всех свои слабости, свои пожелания. Кому-то похрапеть надо всласть, кому-то хочется выспаться, а кому-то нужно два спокойных часа на встречу с любимой.***
— Реджина, привет! — камера включена заранее. Сияющие глаза напротив. — Привет, Эмма! Рада тебя видеть! Что случилось? Мне показалось, ты встревожена? — Да это все нерваки от работы, не так важно. Твоя соседка надолго ушла? — Теперь — да, — довольная улыбка на губах. — Теперь? Что это значит? — У меня новая соседка. С новыми правилами, — еще одна победная улыбка. — Это же просто супер! Новая подруга? — Ну, — помедлила Реджина, — скажем так: просто удобная соседка. Та самая Зелена, кстати. — Серьезно? Ха! Ты же ее ненавидела, — лукавая улыбка приподняла щеки. — Я не говорила, что изменила к ней отношение. Просто с ней удобнее. Неважно все это, — потрясла она головой, рассыпая волнистые волосы. — Как твои дела? Как ваш проект? — Ну, тут у меня как раз и нерваки. — Так расскажи скорее! — Слушай, как думаешь? Блин, даже не знаю, как сказать. Смешно тебя об этом спрашивать, — сошла Эмма на бормотание. — Эмма, брось! Давай, выкладывай все как есть. — Я тут общалась с рабочими по выставочному залу, — почесала Эмма за ухом, — и они меня совсем не слушают. Я думаю, может, мне, не знаю, поменять стиль, что ли? — Тебе? Поменять? — Реджина вскипятилась мгновенно. — Они там вообще охренели что ли?! Эмма, посмотри на меня! Они понимают, кто им деньги платит? Чего они там не хотят делать? — Просто будто не слышат, что я им говорю. Как с Мэрлином приходим, так они кивают головами, а как я одна, так как будто с пустым местом. — Вот уроды! Идиоты просто! Эмма опять опустила взгляд, вспоминая последнюю рабочую встречу. Реджина медленно выдохнула, схватилась за лоб, потерев. — Слушай, Эмма. Тебе надо поступить так: приходишь к ним, да хоть в пижаме, кладешь на стол план и говоришь срок. Все. Говоришь им, что будешь с проверкой через половину срока. И если они хотят свои деньги, — приблизилась она к камере, нависая, — то будут делать то, что велено. Слышишь меня? — Да, да, я слышу! — мгновенно отреагировала Эмма. — Только ты не кипятись, ладно? Реджина только заметила, как тон ее голоса подскочил, пока она отчитывала несостоявшихся рабочих. — Извини, — смягчилась она моментально, — это я просто только с защиты. Там какой-то кошмар опять был. Зелена завела свою шарманку и веселилась вовсю. Тролль от бога, тоже мне! Эмма посмеялась, прикрывая рот рукой. — Что ты смеешься? — удивилась Реджина бровями. — Просто вспомнила, как ты уговорила меня потроллить нашу Френч. А так ничего особенного. — Я? Я тебя не уговаривала, ты сама вся сразу согласилась, как только я вслух это сказала. Я просто размышляла, ничего такого не задумывала на самом деле, — смеясь, продолжала отнекиваться Реджина. — Ну да, конечно, хорошая девочка Реджина. Эмма замолчала, поправила очки и подперла подбородок кулаком. «Я напилась недавно и плакала», — выстроились слова в голове четким рядом, собираясь спрыгнуть с языка. Молчание. Слова так и остались внутри. — У тебя глаза сейчас абсолютно серые, — прозвучало шершавым шепотом, забираясь мурашками прямо по коже Эммы. — Это из-за футболки. Связь забарахлила, путая пиксели на экране. Лица застыли: глаза, цвета в них. Только голоса продолжали звучать. — У меня подвисло все. Погоди, сейчас, Реджина. Ты меня видишь? — Да. А ты меня? — Да, да. Все хорошо. Опять ее улыбка на экране. — Как твои работы, Эмма? — Вот последняя! Посмотри. Эта настоящая. Живая. Тебе видно? — Да. В смысле, настоящая? Эмма крутила картинку перед камерой, целясь. — Эту я рисовала прямо на приеме. Гвен позволила мне без диктофона, сразу под слова. У нее есть свои пациенты, и этот давно уже к ней ходит. Мальчишка из какой-то Бостонской школы. Рассказывал, как над ним издевались в третьем классе. Эмма пропала. Видно только картинку. Все в том же стиле: черно-белое в три кадра. Толпа мальчишек бежит по коридору, преследуя цель. Они нагнали его в туалете. Стены исписаны, кабинки раскрыты. Кто-то придерживает дверь, остальные окунают его головой в унитаз. Рука застыла на затылке, чтобы он не вырвался, держат за плечи, выворачивая тонкие руки. На третьем кадре мальчик уплывает от них, скользит в воде, прямо мимо коралловых рифов. Стая рыбок на заднем фоне. Он нырнул глубоко. Туда, где его не достанут. Глаза Реджины переходили от кадра к кадру, бегали, пока история оседала в сознании. — Я назвала это, — Эмма откашлялась, — назвала это «уплыть от реальности». — Эмма, — мягко позвала Реджина, и Эмма убрала картинку от камеры. — Как ты? — Я-то ничего, — еще раз поправила Эмма очки. — Я ничего. Мне бы с рабочими разобраться, — нервно посмеялась она. — А он уже давно у нее, этот мальчик. Сейчас, конечно, все хорошо. Он поэтому и рассказал. Гвен, конечно, потрясающая! — вспомнила вдруг Эмма ее голос на сеансе и то, с какой легкостью она устроила им эту встречу. — Кто такая Гвен? — вернулась Реджина к вопросу, который хотела задать уже раньше. — Это психолог. Я говорила про нее тебе в прошлый раз. — Так теперь все время будет? — указала Реджина кивком на рисунок. — Не знаю. Решили попробовать. В любом случае, — отложила Эмма рисунок дальше, — с коллекцией закончено. Скоро выставка, — облегченно выдохнула она. — Нервничаешь? — осторожно спросила Реджина. — Нет! Что ты! — широко улыбнулась Эмма и шепотом добавила. — До жути просто. — Ты все поняла про рабочих? — Да, босс! — Брось, Эмма! Это же просто совет. Иначе я сама приеду и такое им устрою. — Хотелось бы увидеть, — хохотнула Эмма. — Но если ты все-таки решишь что-нибудь себе прикупить из одежды, то дай мне знать, ладно? Пройдемся с тобой по магазинам. Совместным онлайн-шоппингом никогда не занималась? Бэлла бы оценила. — Только совместным онлайн-сексом. — Ну, эта терапия пусть останется между нами. Что ты делаешь в четверг, кстати?