***
Возвращается Реджина домой совсем поздно, но пробок уже нет. Иногда делает кружок по объездной, когда жаркий спор с тем вредным сокурсником уже не выиграть, но подискутировать все еще хочется. Тоже загружает мозг неплохо. В холодильнике пусто. На столе возле чайника и немытого с утра кофейника начатая плитка горького шоколада. Она ужинает ею, хотя желудок просит чего-нибудь еще и желательно мясного. Надо бы в субботу заехать в супермаркет, отмечает она и проверяет список продуктов, который полнится уже как три недели. В квартире даже жарко, не просто тепло. Отопительный сезон давно в деле. Она открывает окошко полностью, отодвигая пустую пепельницу. Прохаживается по комнате, ощущая, как приятная прохлада стелется по полу. Шоколадка совсем горькая: крошится во рту, не тает. До сна еще есть время. Реджина занимает его, впихивая любые дела, чтобы поскорее приблизить завтрашний день. На тумбе у входа неразобранная почта. Счета за жилищно-коммунальные. Реклама пиццы «Папы Карло». Оцените свежий вкус — фирменный соус и новая основа для теста. Папа Карло? Надеюсь, тесто у вас там не деревянное. Письмо. Адресант с точно такой же фамилией. Папа! Реджина замерла, кусочки шоколадки застыли во рту. Странно, бланк официальный, что-то юридическое. Передача прав на владение имуществом. Дом по адресу штат Мэн, город Сторибрук, Миффлин-Стрит, 108. Реджина мельком прошлась глазами по тексту. Суть одна — определена новая владелица. На эту субботу надо перепланировать дела. Возможно, ей понадобится специалист для этого рода работ. В конверте еще одно письмо. Скорее записка. Папин почерк. «Выполняю обещание. Будь счастлива, дочка».***
Реджина нашла ее быстро. Личный не отвечал, но найти это имя в справочнике не составляло труда. По этому номеру ответили сразу же. — Департамент имущественных дел штата Нью-Гемпшир, приемная. Слушаю вас, — поприветствовал Реджину британский акцент. — Департамент? Я думала, это Фьюче Инжиниринг. Вы точно не Фьюче Инжиниринг? — Нет, вы верно ошиблись номером… Секундочку… — замешкался голос. Реджина едва сдерживала улыбку, прямо чувствуя, как конфузится лицо с той стороны. — Привет, Зеленая. Не узнала? — не стала она тянуть. — Хмурая! Это ты? Привет, Реджина! Ну надо же, кто позвонил! Чем обязана? Давно никто настроения не портил? — Я тоже рада тебя слышать, — усмехнулась Реджина. — На самом деле, я звоню по делу. Надо оценить имущество. Заплачу за все, включая дорогу. — Ну что так сразу, Реджина? Сказала бы как есть: очень хочешь со мной увидеться, но никак не могла найти предлога. Сколько? Реджина выдала детали: необходимый минимум. Время, место, цена. По рукам?***
Кора покинула пост, даже не дождавшись школьных каникул. По состоянию здоровья. Очень вовремя, мама. Ты в этом у нас молодец! Как раз до того, как было заведено дело на мистера Голда, и задолго до того, как на мистера Спенсера будет объявлена настоящая охота. Отец так ни разу и не позвонил с того последнего семейного ужина. Теперь даже не надо будет выдумывать повода, чтобы избежать празднования рождества. Чета Миллс покинула город. Этот цикл завершен. Реджина остановила машину напротив дома, заглушила двигатель. На улице никого, все та же серость кругом. Субботнее утро. Сейчас она загонит машину в гараж, зайдет со стороны кухни... Или нет, не зайдет: посмотрит в окно. Там они сидят за столом, все вместе, обедают. Папа приготовил жаркое, скоро разведут огонь в камине, чтобы прогреть весь этот огроменный дом. Она тихонько стукнет в окошко. Собака залает, подскочив. Такого не может быть. Это ведь утро субботы. Мама уехала на работу по делам, что не успела доделать в рабочее время, папа готовит им завтрак. Печеные помидорки и омлет с зеленью. В субботу можно не делать домашнюю работу, можно просто почитать. В машине становилось холоднее, Реджина снова завела ее. Огромные двери медленно поползли вверх, гараж проглотил машину. Пусто. Тихо. Шаги раздаются эхом. Какая-то мебель осталась на месте. Тоже продать? Или отдать все, как есть, вместе с домом? Зелена приедет через полчаса, с ней и обсудят. Надо хотя бы кофе заварить. На кухне все те же шторы. Реджина собралась было их раскрыть, но вспомнив, какая хмурость за окном, передумала. Прохаживалась по дому, коротая время. Книги. Мама не стала ничего забирать. Торопилась? Как она могла оставить тут все свои любимые коллекции? Даже Хемингуэй тут. В ее кабинете книги тоже на месте. Только тут нет мебели совсем. Пустой пол. Ковролин помнит, как все было до этого, сохраняя выемки из-под ножек. Реджина щелкнула пальцами, чувствуя, как изменилась акустика. Эхо. Прошлое. У лестницы она остановилась. Наверху комната родителей, ее детская, гостевая, в которой папа спал последний год перед тем, как покинуть их. Теперь они оба далеко. Реджина даже не знала, куда они уехали. Доехали ли? Рука лежала на перилах, пальцы поглаживали лакированную поверхность. Нет, не стоит ей подниматься наверх. Внезапно раздавшаяся классическая музыка заставила ее вздрогнуть. Дверной звонок.***
— Охренеть, не встать! Это все твое? Зелена все еще не могла отойти от первого впечатления, а сложилось оно у нее уже как полчаса назад. Обе изучали документы: план коммуникаций, общий метраж, схема комнат. Первый этаж, второй. — Очуметь, — вновь покачала Зелена головой. — Отличная оценка. А можно в числах и, желательно, привязанных к денежной системе? — Поверить не могу! Вы что, жили тут все время втроем? — Ну, чаще всего, — уклончиво ответила Реджина, не вдаваясь в детали семейных разборок. — Чаще всего? Да это же целый дворец! Тут и прислуга могла бы жить. Признавайся, была у вас прислуга, принцесса? — Нанимали как-то одного, чтобы присматривал за садом, а потом… Зелена, не отвлекайся! Ты тут не для этого! — Дай позавидовать нормально! А есть пожрать что-нибудь? — глянула она в сторону холодильника, косясь на винный шкаф. — Что? Я долго ехала. Гостья я или кто? — Нет, ты не гостья, — бросила на нее Реджина взгляд исподлобья, но все же подняла трубку. Интересно, тут тоже есть Папа Карло со своим фирменным соусом? И не отключили ли еще телефон? Каждая нажатая кнопка пикала часовой бомбой. Реджина скинула, не добрав пару цифр. С мобильника закажет. Надо же, она все еще помнит, как обращаться с камином. Пока заводился костер под ее руками, Зелена обходила второй этаж, чтобы «самолично оценить царские хоромы». — Почему тут заперто? — крикнула она сверху. Реджина заметила ее у детской комнаты. У той, что запирается с внешней стороны. — Заперто потому что. На схеме посмотри, — вернулась она обратно в гостиную, ближе к огню. Пляшут пламенные языки. Да, так гораздо лучше! — Знаешь, что? — присела Зелена рядом, когда окончила досмотр. — Мой профессиональный вывод таков: это, — обвела она пальцем, — продавать нельзя. — Так все плохо? — опешила Реджина. — Шутишь? Еще раз хочешь услышать, как я завидую? Если продашь, будешь идиоткой. Через пару-другую лет ему вообще цены не будет, вот тогда только подумай. И то, если своих денег совсем не будет. — Зелена, я не для этого тебя нанимала, — проворчала Реджина. — Мне деньги нужны. — Почку лучше продай, а не это сокровище. Реджина цыкнула и отвернулась к камину, всматриваясь в огонь. — Зачем тебе столько бабла? Прямо сейчас надо? — Ну, может через год точно понадобятся. Предвыборная компания — дело затратное. Это Реджина тоже оценила. Репутация репутацией, но чтобы такое провернуть, нужны средства посерьезнее. — Ну, — прикинула Зелена, — через год и продашь. Лучше вложись во что-нибудь, если сейчас есть средства. Могу и тут дать пару советов, если хочешь. Еще раз встретимся. Скажи, только об этом и мечтаешь? — ехидно хохотнула Зелена. — О, да! Ты просто мысли читаешь, — обернулась Реджина, усмехаясь. — Позвала тебя из другого штата, чтобы поболтать тут за пиццей по-дружески. — Разве нет? Я тут больше никого не вижу. Реджина замерла, нервно дрогнула губа. — Я уже и забыла, какая ты можешь быть, — шумно выдохнув, потерла она лоб. — Не ной, хмурая. Расскажи мне лучше что-нибудь щекотливо интересное. У меня тоже есть парочка историй для тебя. Помнишь Джека? С наших курсов? Мы с ним общаемся до сих пор, а он, угадай теперь где? — затаилась Зелена, выдерживая паузу. Историю про Джека и другие интересные сплетни прервал классический трезвон. Пицца Папа Карло, горячая, только что приготовленная. Перед камином есть вкуснее. Только не смотреть наверх, на второй этаж, не помнить про телефон, что на кухне, про мамин кабинет тоже желательно не вспоминать. Да много куда еще не заглядывать. Просто поесть нормально, впервые за долгое время, поболтать о работе, об учебе. Зелена ничего не ожидает, не упрекает. Она не опасная. От нее не надо сильно прятаться. Потому что обе они на равных. Грязные общие секреты со времен курса балансируют. Лишнего лучше не выдавать, великими планами тоже не стоит делиться. Но вот просто поболтать — почему нет? Тем более, Зелена трещит без умолку: и про себя, и про других. Бутылка вина к пицце оказалась совсем кстати. Да, с Зеленой ощущалась определенная легкость, и все ее злые шуточки вовсе не задевали. Придавали ощущение близости, когда можно шутить, не боясь обидеть. Хотя обе старались. У Зелены колючий язык, у Реджины широкий словарный запас, обе воюют как в старые добрые времена. Зелену порой заносило на поворотах, и в шутках проглядывало то, про что Реджина уже успела забыть. Зависть. Просачивалась ядом в едких замечаниях о том, что Реджина не догадалась вложиться раньше. Не следит она разве за финансовым рынком? Внешняя политика меняется, да и внутренним переменам скоро придет черед. Ну, разумеется Реджина следит, только для других целей. Она только собралась заткнуть Зелене рот, но вовремя опомнилась, подливая вина. У Зелены щеки уже красные. Пусть еще попыхтит. Зависть выскакивала в попытках выровнять позиции, когда Зелена в третий раз принялась за рассказ о том, как ее пытались переманить в соседний департамент. Реджина только забавлялась. — Ты им не показала свою характеристику с наших лидерских курсов? Там, где написано, что ты… — Я помню, что там написано! — остановила ее Зелена. — Будешь последний кусок? — указала она на коробку. — Нет, ешь ты. Гостья. Обе замолчали. Реджина подбросила дров в камин, обернулась к Зелене, отвлекаясь на чавканье. — Черт! — спохватилась она. — Что такое? — с набитым ртом спросила Зелена. — Вспомнила про свою личную характеристику? — Продукты я не купила, — раздраженно ответила Реджина, со злостью заталкивая поленья дальше. — А сколько времени уже? У меня встреча еще в Манчестере, — торопилась Зелена затолкать остатки за щеки. — Я надеюсь, ты не за рулем? — приподняла Реджина бровь, указывая взглядом на полупустую бутылку. — А! — беспечно отряхнула Зелена руки, поднимаясь. — Что они мне сделают? Я знаю, как общаться с представителями закона. — Да уж я представляю, — саркастично подметила Реджина. — Как это понимать? А? — Никак. Окна только открой, а то запотеют. — Сколько заботы, м? Не похоже на тебя. Ты точно Реджина? Или ее добрая копия? Реджина подошла к двери, ничего не отвечая. На улице совсем стемнело: черные тени спрятали серую грязь. — И не пей на второй встрече, а то точно посадят. Залог платить не буду. Ты мне еще нужна. — Если поймают, то позвоню ночью. Оплатишь услугу залогом, — улыбнулась Зелена в ответ, задерживаясь на пороге. — Звони, когда нужна будет еще одна «рабочая» встреча. Жду приглашения на новоселье. Ремонт тут сделай, — махнула она рукой. — А то мрачноватенько как-то, знаешь. Звонок этот дурацкий смени. Ну, ты поняла. Реджина тихонько посмеялась и шире раскрыла двери. — Не задерживай полицейских. Пока, Зеленая. — До скорой встречи, сис. Зелена покачнулась, спускаясь по высоким ступенькам, но вырулила. — Крыльцо тоже замени! Ступеньки ужасные. — Окна! Окна открой! — крикнула Реджина на прощание и закрыла двери. Она осталась одна.***
Глупо обманывать себя. Кого-то другого — с легкостью и с радостью. Но вот себя — глупо. Знаешь ведь, что все это неправда. Реджина боится оставаться в этом месте одна. Вот и вся правда. Она убирала остатки ужина, продолжая разговор с Зеленой. Новоселье, ага. Закатит пирушку. Кого позовет? Кэтрин вот надо позвать в первую очередь. Вместе с мужем. Поставить рядом с ними по два набора бокалов. Так, на всякий случай, мало ли чем дело обернется. Мистера Голда, чтобы отпраздновать последние его дни на свободе. Вместе с его невестой, разумеется, которой не стать его женой. Спенсера, чтобы знал, кто его вскоре заменит. И его секретаршу заодно. Ну кого бы ей еще позвать? Да половину Сторибрука, которая тихо-мирно ее ненавидит. Сидни припрется сам, безусловно. Робин придет под конец, пьяный в дрова. Его жена потом за ним припрется. Где мой Робин? Ты опять моего парня отбиваешь? Реджина замерла у мусорного ведра с коробкой из-под пиццы. Вот кто эта секретарша! Та самая истеричка, с которой они дрались. Реджина со злостью запихнула коробку. Вот Эмма бы узнала! Посмеялись бы вместе. Угадай, кто теперь работает в администрации? Помнишь, как удирали из Кроличьей норы? Да-да, она самая. Из-за которой я порвала колготки и расцарапала коленку, а ты потом… Остатки воспоминаний сладко отозвались в ней. Эмма. Помнишь, как оно все было? Телефон на столе с пикающими кнопками. Бомба не взрывается сразу. Ждет своего часа. Вот тут, на этом самом полу, она ползала на коленках, хватаясь за мать. Умоляла. Не надо! Не делай! Не смей, мама. Это не Эмма. Реджина осторожно положила руку на трубку, сжала ее, сильнее. Схватила весь телефон, рванула на себя. Скрепки пульнули в разные стороны, освобождая провод, но сам телефонный аппарат не поддался так легко. Порвать! Разрезать! Реджина металась по кухне, раскрывая каждый ящичек каждого стола. Вот они, ножницы. Телефон полетел в мусорное ведро, и она выволокла его на середину кухни, не собираясь останавливаться. Ремонт! Сейчас она устроит тут ремонт. Реорганизует пространство. Взгляд бешено метался по кухне в поисках других доказательств ее унижений. Глаза остановились. Шторы. Черные, с красными цветами. Она знает точное количество когда они полностью расправлены, когда частично сложены, когда… Реджина цепко ухватилась за них, сминая пальцами цветы, резко дернула. Гардина жалобно скрипнула, легко сдавшись. Огромное окно раскрыло вид на внутренний двор. Реджина замерла. Снег пошел. Белые мохнатые точки плыли в темноте. Земля еще черная, но скоро всю ее покроет белый ровный слой. Все затопит снегом. Мягким, чистым. Все начнется с чистого листа. Как и обещания Реджины больше не впадать в этот цикл самобичевания, жалости к себе, ко всем сразу. Снова заново. Но не сейчас. Она занята важным делом. Сжечь шторы! Сжечь их! Если положит в камин, задохнется от дыма. Эту идею она откинула, швырнула шторы на диван, набросила пальто, выскочила во двор, выволокла железную бочку, в которой собиралась вода для полива. Пока снег не наполнил ее. Быстрее! Пришлось повозиться: найти что-нибудь горючее в гараже, еще поленьев. Да, вот тут она ее поставит, рядом со скамейкой. Шторы полыхали. Черные, красные — уже не важно. Огонь жадно пожирал, уничтожал каждый сантиметр. Трещали поленья, хрустели остатки, постанывая, превращаясь в ничто. Сгори все дотла! Сгинь! Снежинки сторонились огня, таяли, не долетая. Черный дым вился к небу, нервно клубился. Огонь отражался в глазах, смотрящих в никуда. Мимо огня, мимо дыма. Взгляд уперся в дерево. Реджина усмехнулась, приблизила руки к бочке, потирая ладони. Этот огонь греет теплее всего. Как же приятно! Нет больше ни штор, ни проклятых цветов. Ни разговоров за столом, ни уходов в никуда. Руки согрелись. Реджина скрылась на кухне, опять звякнули шкафчики. Пришлось включить свет во дворе, прогоняя чарующую красоту падающего снега. Зато теперь видно цель. Нож воткнулся четко. Новая отметина поверх старых ран. Дерево стерпит. Она же его не пилит. Так, щекочет. К весне уже все затянется. Она сама когда затянется? Перестанет пропадать в циклах? Метание больше не спасало. Шторы догорели давно. Реджина еще пылает. Вещи убрать прочь. Унести в гараж. Для чего он еще? Подушка мамина. Кинуть в угол. Там ей будет место. Папин любимый плед. Старый уже, весь в катышках. Пусть остается на диване у камина. Часы какие-то затертые, их тоже убрать. Тут время давно застыло, им тут не место все равно. Книги. Сортировка. Хемингуэй еще поживет. Кухня. Посуда. Любимая кружка пусть остается. Это блюдо еще каких времен? Кажется, подарок тети, папиной сестры. Какой-то странный узор. Откуда тетя? Реджина видела ее только пару раз, в детстве, когда дедушку хоронили. Реджина наводила порядок. Ворошила старое. Устраивала новое. Пусто. Чисто. Когда спина заныла, она выключила свет во всем доме, во дворе. Захватила из гостиной плед и недопитую бутылку. Уселась на стул, закинув ноги на другой, накинула плед на плечи. Любовалась снегом. Он все еще падал. Тишина. Мягкая, стелющаяся тишина спокойствия. Вино накрывало новым слоем. Чего-то не хватало. Она потянулась к мобильнику, словила волну радио. Что-то старое, давно забытое. Да, время в Сторибруке течет иначе. Скоро, уже скоро все будет иначе. Реджина еще раз обвела кухню взглядом, закрыла глаза, расплываясь в довольной улыбке. Больше ей не страшно здесь одной. Легкость, будто она сама — снег. Следующая песня задавала ритм телу, раскачивая плечи, расслабляя спину. Плед соскользнул. Реджина поднялась со стула, переступая с ноги на ногу, сгоняя остатки усталости. Сторибрук заваливает снегом. Через пару часов рассветет. Проснутся люди, глянут в окна, удивятся, восторженно восклицая. Но сейчас все спят. Ночь в Сторибруке. В доме 108 на Миффлин-Стрит окна тоже не горят. Но если включить свет, то можно увидеть, как танцует девушка. Покачивается, медленно переступая, расправляет руки, поднимает к потолку, что больше не давит. Реджина танцует.***
— Мисс Миллс? — Да. — А сколько вам лет? По аудитории волной прошелся шепоток, но тут же смолк, когда Реджина нашла взглядом девушку, посмевшую задать ей такой вопрос. — Постарайтесь ответить, каким образом это относится к дисциплине административного права, мисс Белфри. — Ну, напрямую. Вы же его ведете. Мне просто очень любопытно, при каких условиях можно преподавать в нашем универе, — ответила ей девушка, подперев подбородок кулаком. — Мисс Белфри, если бы вам действительно было так любопытно, то вы постарались бы заглянуть в устав университета и найти всю интересующую вас информацию там. Я не преподаю, а ассистирую. — Но все-таки… — И первое условие, что бы вы там нашли, — не дала ей закончить Реджина, — иметь высшее профильное образование. Если вас интересует это для личных целей, то потрудитесь закончить этот курс. Хотя бы. Послышались смешки с разных сторон. Реджина подавила улыбку и грозно глянула на смеющихся, восстанавливая тишину. — Другие вопросы будут? По материалу? — бросила Реджина предупреждающий взгляд в конец аудитории, где и сидела студентка по фамилии Белфри. Кажется, останавливаться та не собиралась. — Вообще-то, мисс Миллс, я читала устав. Там сказано, что ассистировать могут только магистранты. Но вы ведь только получаете степень. Я права? Реджина замерла на секунду, отмечая нахальность студентки. В чем-то она была права. У Реджины имелись здесь свои привилегии, не без помощи мисс Мюррей обошлось. — Да. Вы правы. Но к моему возрасту это не имеет ни малейшего отношения. Девушка вновь открыла рот, и Реджине пришлось ее остановить. — Если тема не вызывает у вас вопросов, то предлагаю закрепить материал. Письменное задание, раз устный диалог у нас с вами сегодня не клеится. Аудитория наполнилась недовольными вздохами и наигранными ахами. На фоне этого Реджина уловила кое-что еще. Шепот двух парней. Но все слышала хорошо. «Не клеится диалог. Зато кто-то к кому-то клеится». — Функции, источники, система административного права, — подавила Реджина гомон. — Полчаса на все. Фамилии справа сверху. Пишите разборчиво, если не хотите потерять баллы. Полчаса тишины и спокойствия. Дать голосу передышку. Реджина все еще не привыкла так много и долго говорить. Тридцать минут на подготовку к собственным парам. Знали бы ее студенты, что она читает, пока они выполняют задание. Она окинула взглядом студентов, послушно склонивших головы над партами. Забавно. У них разница в возрасте всего ничего: не больше пяти лет. Здесь этот параметр не такой важный, как статус. Преподаватель. Студенты. Склонившиеся головы. Вот она опять оказалась с другой стороны аудитории. Все иначе, когда ты — преподавательница, а не студентка. Новая роль дает власть просто так: даже стараться не надо сильно. Парень, что шептался с другим, сдал листочек первым. Реджина сверила фамилию: Гаррет. Угадала! Запомнить имена и фамилии — не проблема для нее. Но только если не сразу все шестьдесят. Одна персона не давала о себе забыть: мисс Белфрри вела себя вызывающе с самой первой пары. Она и осталась последней. Время вышло. Реджина беспрестанно поглядывала на часы. У нее встреча сегодня. У субботы теперь свой распорядок. — Мисс Белфри, вы знаете, как говорят: тяжело вспомнить то, чего не знаете? Сдавайте то, что есть. Это не контрольная точка, а всего лишь закрепление материала, — поторопила студентку Реджина. Белфри медленно прошагала до кафедры, положила исписанный двойной листок, но дальше не двинулась, придерживая листочек рукой. — Ну, что еще? — глянула на нее Реджина, складывая вещи в сумку, готовясь на выход. — Ну скажите, сколько вам лет? — жалобно выпрашивала студентка. — Мы поспорили с Гарретом. — Вы в курсе, что уставом запрещены азартные игры в стенах университета? — взмыли брови вверх. — Мы на улице спорили, — нахально улыбнулась девушка. Реджина устало глянула на нее, покручивая ключи от аудитории на пальце. Ну и дети, ей-богу! — На сколько? — стало ей вдруг интересно. — На тридцать баксов. Я сказала, что вам не больше двадцати пяти. А он не верит, что такая профессиональная может быть такой молодой. И симпатичной, — добавила девушка, сглотнув. Реджина опустила взгляд на ее работу, которую девушка до сих пор придерживала рукой. Рядом с фамилией — номер телефона. — Мисс Белфри, вы фамилию написали не с той стороны. Я просила справа сверху. Она выдернула листок из-под ее руки и сама принялась за исправление: телефон зачеркала в первую очередь. Девушка опустила голову, сделав шаг назад. Вот всегда бы так. — Мне шестьдесят четыре. На этом, считаю, вопрос исчерпан. Поздравьте Гаррета с победой. Можете идти. Девушка с понуро опущенной головой двинулась к выходу, пока Реджина мельком пробегалась взглядом по ее работе. — Мисс Белфри, — окликнула она ее, и девушка радостно обернулась. — Постарайтесь сосредоточиться на дисциплине. Потенциал у вас имеется. Сияющая мисс Белфри скрылась в проходе. Реджина отключила проектор, погасила свет. У каждого своя мотивация.***
От Огасты до Сторибрука час езды. Можно успеть прослушать лекцию. Если поставить на проигрывание на скорости, то целых две. Реджина торопит время и здесь. Не желает задерживаться. Боится словить момент, когда ее кроет и запускает в петлю. В петле легко запутаться. Суббота теперь имеет свой особенный ритм. Утренний семинар, две группы, поездка в родной город. Там дом, там изменения. Работники приступили к ремонту две недели назад. Зелена прислала ей подборку обоев. Ну что за вкус у тебя? На мужиков твоих и то лучше. Зелена все равно шлет. Вместе с запросом на новоселье. Реджина решила не продавать дом окончательно, когда проснулась тем снежным утром. Она зашла на кухню и поразилась тому, сколько света может вынести этот дом. В дереве торчал нож с прошлой ночи. Шторы истлели до конца. Всюду свет. Решение было принято. Если она хочет связать будущее с этим городом, чтобы навести здесь порядок, то дом ей пригодится. Действительно: продаст, когда надо будет. Первое, куда она внесла изменения — ванная комната, на обоих этажах. Прекрасно! Просто замечательно. Все в срок. С рабочими у нее был свой диалог. Но сегодня он был нарушен. Ну что за день? — Зачем вы это сделали? Мы же договаривались?! — вскипятилась она с самого порога, когда увидела, ЧТО они натворили. Прораб прятал виноватый взгляд. Комната со второго этажа зияла открытой дверью. Распахнута. Отворена. Детская нараспашку. — Кто отдал такой приказ? — указывала она пальцем, не смотря в ту сторону. — Моя вина, миссис Миллс. Я приехал, а ребята уже открыли. — Миссис? Я не миссис! — вырвались слова со свистом. — В смысле, ты приехал позже бригады? Да что за?.. Досталось всем. Никто не миновал гнева. Всех уволить одни махом руки. Убирайтесь! Дело закончено. Ключи на тумбочке оставьте. Реджина опять осталась одна. Скажи, ты ведь наняла их по той же причине, что и Зелену позвала тогда? Она мерила гостиную шагами, не желая возвращаться в холл к лестнице. Но когда-то придется все равно. Вдруг они там трогали что-нибудь? Реджина обкусывала губы изнутри. Посчитать до ста. Еще раз. Двести раз обкусывания себя. В детской комнате все точно так, как и было. Кровать посередине. Шкаф у стены. Стол для домашней работы. Там писались все стихи. Она помнит все тайники, что пришлось сделать. В подушку спрятать самое важное. Под кроватью есть один и под столом приклеенный конверт скотчем. В некоторых книжках. Комната хранит секрет. О нем знает только два человека. Никуда ничего не делось, даром не прошло. Реджина ловит цикл, петля накидывается на шею. Она помнит, какая мягкость у матраса. Так и есть. Обнимает подушку руками, сжимает так сильно, как может. До вечера тут полежит.***
Реджина шерстит сайты. Ей нужна помощь. Только как ее найти, чтобы не стало хуже? Чтобы попалась хорошая специалистка. И чтобы не как тот урод, который достался ей на четвертом курсе тогда. Чтобы это не сказалось на ее карьере. Представиться чужим именем? Онлайн, да! Кажется, та женщина с конференции. Она же, вроде, профессионал своего дела. Консультации онлайн, по скайпу, платить не с кредитки, а переводом с безличного счета. А вдруг она узнает твой голос? Нет, тут нужен кто-то другой. Ну, а вдруг попадется плохой человек? Не тот, не подходящий, не понимающий. Бэлла тебе подходила хорошо. Зачем сорвалась на ней? Реджина больше не шерстит сайты. Она пускается в другой цикл: сначала ругает себя за то, как обошлась с Бэллой, потом ругает за то, что ругает. Вина на вину новым слоем. Кусочек за кусочком. Когда губа изнутри начинает ныть, она опять пускается на поиски помощи. А что, если не напрямую с психологом, а с такими же, как ты? Пообщаться с ними, побыть в кругу таких же: сломленных однажды, срывающихся, блуждающих в циклах. Может, они знают, где выход? Теперь цель определена. Форумы, сайты с открытыми комментариями. Опять истории: люди жалуются, изливают душу, вскрывают нарывы, плачутся. Сколько людей! Немыслимо. Реджина ничего не пишет, просто подглядывает. Они же тоже все взрослые люди, работают на каких-нибудь должностях, улыбаются, обсуждают с коллегами что-нибудь за обедом. А потом их цепляет что-нибудь, какая-нибудь статья, заголовок в новостях. И все: огромная заноза торчит штырем прямо из спины, там, где не достать. Она читает, не может остановиться. Жалеет людей, жалеет себя, укачивает, обнимая руками за плечи, пиджак даже еще не сняла. А под пиджаком маленькая девочка никак не может перестать злиться на ту, что вонзила ей этот штырь. Реджина снова в цикле. Упустила момент. Всплывающее окошко призывно выскакивает внизу экрана. Вам нужна помощь? Да, я ищу ее, мне нужна, нужна! Реджина печатает буквы. Анонимно. Безопасно. Правду. Все, что наболело. Что вас тревожит? С чем мы работаем? Я никак не могу отпустить злость! Она мешает. Эмоции смывают. Как забыть? Как перестать ненавидеть собственную мать? Родители, что вас воспитали, всегда будут частью вас. Будете ненавидеть мать, будете ненавидеть себя. Надо простить. Реджина меняет сайты, пишет без разбора. Отпустите. Простите. Примите. Да как? Как? Срывается Реджина на неизвестных ей людей. Люди ли там вообще? Они понимают, что говорят? То же самое, что сказать суициднику «просто полюби жизнь». Просто улыбайся, думай позитивно, расслабься. Не работают ваши советы, не работают! Реджина перескакивает в новое окошко. А вы верите в Бога? Библия содержит все ответы. И на ваш вопрос тоже. Подставьте другую щеку. Простить — вот главное лекарство. Господь заповедал нам прощать других, тогда и он простит нас. Да и идите вы все знаете куда? Ноутбук захлопнут. Не разбила ли она экран? Она продаст дом, сожжет его или снесет весь второй этаж. Так можно? Надо было не распускать команду, посоветоваться. Мысли толкаются, подогреваемые эмоциями. Опять ночью не спать? Успокоительное? Может, ванная ей поможет.***
Свечи, музыка, теплое мокрое полотенце на глаза. Реджина сортировала мысли, что ворохом рассыпались тут и там. Конечно же, она не будет сносить второй этаж. Комната заколочена, гвозди криво торчат, наскоро забитые, шляпки наискосок. Палец ноет до сих пор, в горячей воде еще сильнее. Зачем все сжигать? Там столько книг. Вся ее библиотека. Все детство. Она справится, ничего. Переждет этот цикл и будет легче. Уведомление с телефона оборвало мелодию радио. Она потянулась к нему. Уведомления у нее стоят на рабочие дела и на самое личное. Поздней ночью может прийти новость только с одной точки: от того человека, у которого времени нет. Темная Свон скачет по часовым поясам, как королева по шахматной доске: в любую сторону. Хотя нет, Эмму не держит даже эта доска в клетку восемь на восемь. Так и есть: обновления в группе. Давно уже от нее не было ни звука, ни картинки. Даже Мэрлин ничего давно не писал. Скорее всего, обновления от него. Но Реджина замерла, когда увидела на странице ее лицо. Это видео-послание. Ссылка с ютуба. Реджина долго не нажимала старт, просто любовалась застывшим кадром: ее лицо. Бледнее, чем обычно. Заспанное? Веснушки. Грустная улыбка. На заднем фоне синяя стена с моделью ракеты или чего-то подобного. Где она? Любопытство перевесило. Эмма смотрела в экран некоторое время. Наверное, ждала сигнала. — Привет, — улыбнулась она коротко, опустила взгляд. На бумажку, наверняка. Что там? Текст? Вряд ли. Реджина могла бы поспорить на что угодно, что перед Эммой либо схема, переписанная сотни раз, либо рисунок. — Со мной тут кое-что случилось недавно, и я никак не могу отпустить эти мысли. Один тут советчик предложил проговорить все это вслух, хотя знает, что я поступаю иначе. Но для этих слов не хватает ни красок, ни бумаги. Эмма нервно посмеялась и снова посмотрела на подсказки. — В общем, что я хотела сказать? За все это время я поняла для себя одно: нельзя понять чужой боли. Можно сочувствовать, жалеть, успокаивать. Сколько угодно, — мотнула она головой, — но никогда мне не прожить, не прочувствовать то же самое. Понимаешь? Просто нельзя, — пожала она плечами, — хочу я этого или нет. А мне бы очень хотелось. Она остановилась, задумываясь о чем-то. — У меня тоже есть то, чем нельзя поделиться. Для этого трудно найти слова, если вообще возможно, и такое чувство, будто я говорю на иностранном. Остается только рисовать. Что я и делаю, впрочем. И вот я слушаю все эти истории, прежде чем нарисовать, и задаюсь только одним вопросом. Как? Как можно найти в себе силы встать завтрашним утром? Пойти в школу, на работу, выйти из дома. Как? После всего того, что с тобой произошло. Разве может быть объяснение всему тому, что я рисую? И как со всем этим справиться? — взмыла в воздух кисть. — Я про то, что как с этим можно потом жить? Пальцы ее порхали сами по себе. Реджина ловила их взглядом. Прямо можно было руку протянуть, схватиться за них, поймать на подушечки. Переплести между своих пальцев, сжать. Крепко. Продолжай, говори еще! — Можно. Надо жить дальше, — утверждала Эмма горячо, кивая головой. — Надо просто простить… — замерла она, и Реджина вместе с ней. Тысяча мыслей в одну секунду. Сотни упреков. Нет, только не говори про прощение врага и про всю эту муть со второй щекой, про принятие и отпущение грехов. Не надо мне только про правильность и чистоту мыслей, про то, что я сама себя травлю каждый день. Не надо мне накручивать вину, в которой я и без того потонула. Эмма! Прошу тебя! Первым желанием было нажать на паузу тут же, закрыть видео. Но следующее предложение заставило ее сжать телефон сильнее. — Надо простить себя. Да, надо это сделать! За то, что ты злишься, что ненавидишь тех, кто обошелся с тобой плохо, несправедливо. Что мотаешь без конца в голове все варианты того, как могло бы быть, если бы «не». Простить себя за то, что ты хочешь и можешь себя жалеть. Да, черт, у тебя есть на это полное право! — шлепнула ладонь по столу. — Ругайся, плачь, кричи. Да что угодно! Срывайся и смотри печальные фильмы, хоть и обещала себе этого не делать. Покупай шоколад килограммами, не ходи на встречу с друзьями, если не хочешь, — посмеялась она. — Только прости себя за это. Она опять резко остановилась, опустила голову, выдыхая. — Только больно никому не делай, ладно? — спросила она тише. — В первую очередь себе. Взгляд из-под бровей упрашивал, смотрел на Реджину, прямо на нее. — Договорились? Рука потянулась к экрану, видео остановилось. Свечки подрагивали в темноте. Реджина отложила телефон, вдохнула глубже и скрылась в воде. Пузырьки воздуха ползли по коже, щекоча. Ничего не слышно: вода обнимала ее, окутывала теплом. Белая тишина. Чистая пустота. Реджина считала, сколько могла. Простить себя и жить дальше.***
Реджина отучивается кусать губы даже изнутри. Дается ей это непросто, но каждый раз она вспоминает ту статью про причинение вреда самой себе. После этого проверяет холодильник на наличие продуктов. Она сможет: это не так сложно, как придумать, что делать со вторым этажом. Реджина отучивается считать числа и читать статьи. Она придумывает ловушки: блокировка сайтов, фильтрация новостей. Отлавливает запуск, откладывает его. Хотя знает, что все равно этого не избежать: рано или поздно в ловушку попадает и она. От всего мира ей не закрыться: она это прекрасно понимает, просто принимает, как факт. Когда-нибудь она соскользнет и войдет в цикл вновь. Но теперь она знает, как из него выйти. Утром она еще раз пересмотрела видео. В группе обновления. Команда Темной Свон летит во Флориду. И как тебя, Эмма, во Флориду только занесло? Хотя может мерзнуть там не будешь. Реджина улыбается и пролистывает ленту дальше. Мрачный цикл. Янгстаун. Как ты там, Эмма? Делаешь ли перерывы? Я получила твое послание. Шли мне их чаще, никуда не пропадай. Свети мне.