Когда придет рассвет

       Первый курс в Хогвартсе проходил весело и беззаботно. Мы с мальчишками играли в замке, находили что-либо интересное, однажды даже наткнулись на выручай комнату!        Началась зима. Снежная Шотландия поражала воображение! Всё вокруг было укрыто белым пушистым снежным ковром. Зачастили снегопады. Начал витать дух Рождества. По замку была развешана омела. Старшекурсники вечно попадали в волшебный круг и не могли из него выйти, пока не поцелуются. Мне кажется, иногда они делали это специально. Вечерами мы всем курсом все также делали в гостиной Слизерина домашнее задание.        А в последнее время я часто до ночи засиживалась у камина с Томом, Абраксасом и Антонио. Мальчишкам нравилось слушать мое чтение различных стихотворений.  — 《…Хоть весь свет ты обойди, Лучше в мире не найти》.  — Здорово! А чье это произведение? — спросил Долохов. Трио сидело на диване лицом ко мне, а я восседала в кресле. Их глаза светились. Взгляд у каждого был расслаблен, мягок. Мне нравилось, как преображаются строгие, сильные парни в моих привычных мальчишек.  — Автор неизвестен, — пожала плечами и улыбнулась им, — давайте спать? Завтра у вас трансфигурация с Дамблдором, — Реддл помрачнел от моих слов.        В первых числах декабря мы с Томом, после отбоя, старались незаметно добраться до нашей гостиной. Мы, просидев в библиотеке весь вечер, пропустили ужин, пошли поесть на кухню и в итоге буквально крались в родные спальне.  — Мяяяу! — раздалось на весь коридор. Мы с Реддлом в ужасе переглянулись.  — Здесь кто-то бродит, мисс Норрис? — противный голос Аргуса Филча.  — Бежим, — шепнул Том, взяв меня за руку.        Проносились по коридорам мы словно метеоры! Жаль, Филч отрезал нам путь отступления в гостиную Слизерин. Реддл, завидев какую-то дверь, понесся туда. Мы влетели в просторный заброшенный класс. Завидев знакомые диваны, я улыбнулась, вспоминая, как Том лечил мои синяки.  — Кажется, нам придется отсидеться, — улыбнулся Реддл, заперев дверь.  — С голоду мы точно не умрем.  — Разумеется, ты опустошила всю кухню! — синие глаза, смеясь, смотрели на меня.        Я посмотрела на этого наглого, сильного мага. Вот же… Я направила палочку на наглого слизеринца. Он насмешливо поднял бровь.  — Авис! — наслала на Реддла стайку птиц. Он, смеясь, отбрыкивался, а потом и вовсе добежал до дивана и кинул в меня подушкой. Моё заклинание призыва птичек развеялось.  — Ну, ты…! — топнула я ногой, от глубокого возмущения, — Реддл! Том манерно поклонился. Я надулась, скорее в шутку.  — Не обижайся, — потрепали меня по плечу, — ну, Борман! — я все также стояла с непроницаемым лицом, — Моника, — протянул брюнет, угрожающе приближаясь ко мне. Поняв, что задумал парень, я отскочила, как ужаленная, и попятилась к диванам.  — Не надо! — всхлипнула я, когда Реддл начал меня щекотать, — То-о-о-ом! — смеясь и брыкаясь, воскликнула я, — Я не обижаюсь! Ну, хватит! Пожалуйста-а-а-а-а!!!        Победно усмехнувшись, слизеринец оставил меня в покое. Мы немного поболтали о Дамблдоре, который явно не любит змеек.  — Он постоянно называет тебя «мой мальчик»! — передразнила я и скорчила рожу.  — Он всех так называет, — угрюмо произнес Том. Потом я рассказала о своем детстве у бабушки. О том, как меня дядя учил заклинаниям.  — А твои родители? — осторожно произнес Реддл.  — Они умерли. Как-то появились на пороге бабушкиной усадьбы, оставили меня и исчезли. Через два дня появился младший брат папы. Еле живой. Бабушка смогла вытащить своего последнего младшего сына из рук Смерти.  — Куда исчезли твои родители?  — За ними охотился могущественный темный волшебник. Почему — я не знаю. Но о моем существовании он не узнает. До моего семнадцатилетия. Том лишь сжал мою ладошку.  — Ты расскажешь о себе? — спросила я, боясь проявить нетактичность. Реддл молча глядел на меня. Я смотрела в ответ.  — Я вырос в приюте, — начал Том, уже глядя в стену. Одной рукой зарылся в черные волосы, а другой держа мою руку, — Не помню родителей. Да и не знаю их. Мать на сносях пришла в приют и, после того как родила меня, успела дать лишь имя. Том — в честь отца, Марволо — дедушки. Реддл, как я понимаю, фамилия отца, — выплюнул он и замолчал. Я не торопила, лишь слегка сжала руку, как делал это Том недавно.  — Кто-то из них был волшебником. Я узнаю кто и почему я рос в приюте, — от твердого, холодного тона я съежилась. Я сочувствовала другу. Расти в приюте без друзей, без родных — сложно.  — Я буду с тобой. Даже если нас будет разделять тысячи километров, знай, — еще сильнее сжала я его руку, — у тебя, Том, есть я! Реддл посмотрел на меня. Мне даже показалось, что у него в глазах стоят слезы. Наверное, все-таки показалось. Такие, как Том, не плачут!  — Спасибо! — обнял меня слизеринец. Я обняла в ответ. С той ночи я знала, что в моей жизни есть особый человек — Том Марволо Реддл!        В самом необычном кабинете Хогвартса царила напряженная атмосфера.        Прибыла моя бабушка. Они с директором сидели друг напротив друга и, когда я вошла в кабинет, посмотрели на меня.  — Мисс Борман!  — Моничка! — раздалось в унисон.        Я подбежала к бабушке и обняла ее. На душе сразу стало легко и радостно! Самые теплые объятия — бабушкины.  — Привет, бабушка, — прошептала я и уткнулась в ее плечо, крепко обнимая. Как же я скучала…        Меня усадили пить чай. Находясь в эйфорическом состояние, я чуть не пропустила причину, по которой бабушка прибыла в Хогвартс.  — Я заберу тебя. Ты будешь учится в Колдовстворце.  — Что?! В России? — я выпала в осадок, — Но у меня здесь друзья! Диппет покачал головой и осуждающе посмотрел на бабушку:  — А я говорил, Анри. Твоя внучка не оставит мальчишек.  — Моника, — бабушка взяла мою руку, — это на время. Пока не определится обстановка в мире. Потом ты вернешься в Хогвартс.        Я долго задумчиво смотрела в чашку с чаем. В голове крутились мыли: как же я оставлю Северину, Абрашу, Тони и… Тома? Мне нужно с ними поговорить и все объяснить.  — Хорошо! Но школу я покину только после 31 декабря!  — А как же Новый год в Польше? — ошарашено спросила бабушка.        Диппет лишь вздохнул и вновь посмотрел на мою родственницу, как профессора смотрят на первокурсников.  — Анри, встретите Новый год здесь. Я и забыл, что ты так любишь этот праздник, — покачал головой директор.        Бабушка вздохнула, но согласилась. Отдала мне мешок «для друзей» и прогнала меня в гостиную.  — Вообще-то сейчас обед, — сказал профессор Диппет.  — Я не хочу есть, — посмотрела я щенячьим взглядом. Профессор лишь вздохнул и сказал, чтобы вызвала эльфа в комнату, как проголодаюсь.        От директора я выходила в смятении. С одной стороны я безумно рада увидеть бабушку, еще больше рада, что она останется в Хогвартсе до Нового года. Но мысль, что меня опять отправляют в незнакомое место одну, вызывала у меня горечь. Я шла по коридорам подземелья и плакала. Не хочу уезжать со школы, где у меня появились друзья. Все равно семью я буду видеть редко. Так, летая в своих мыслях, и пуская слезы, я не заметила, как врезалась в кого-то.  — Моника, — раздался голос Абраксаса, — что случилось?! — его руки оказались у меня на плече и тряхнули меня. Я сморгнула слезы и посмотрела на взволнованного белобрысого паренька, который обеспокоенно заглядывал своими серыми очами в мои глаза.  — Абраша, — всхлипнула я, — меня со школы забирают. Малфой решительно отвел меня в факультетскую гостиную, которая была пуста. Все те ученики, что остались на каникулы в Хогвартсе, были в Большом зале. Я перестала рыдать и просто сидела на диване, смотря как наследник древнего рода бегает вокруг меня. Абраксас вручил мне стакан с водой.  — Моника, — присел возле меня Малфой, — что случилось? Кто тебя обидел? Я помотала головой и выпила воду.  — Борман! — рыкнул блондин. Я вздохнула.  — Бабушка приехала. Она забирает меня из школы, — сказала, посмотрела на лицо Абраксаса и пискнула, — на время!        Потом поведала про родителей, про то, что у магглов может начаться война, да и у волшебников не все так гладко, ведь объявился Грин-де-Вальд. Малфой слушал меня и мрачнел.       Когда я замолчала, наследник древнего рода, присел предо мной на колено и взял за руку, успокаивая. Я все так же сидела на диване.  — Ничего побудешь немного в Колдовстворце, потом вернешься к нам.  — Абраксас, я… — договорить не успела.       Дверь распахнулась и влетели Реддл с Долоховым. Вошли и замерли. Неприлично открыв рты.  — Чего вы уставились? — спросила я, а после представила картину: я сижу на диване, а Абраша на колене стоит передо мной. Я еще долго и горько рыдала, значит, глаза и нос красные. Красавица! Блин…  — Малфой, — прошипел Том. Блондин встал и прикрыл меня собой от взгляда Реддла. Долохов подошел ко мне с другой стороны, заглянул мне в лицо и сурово спросил у Малфоя:  — Кто ее обидел?        Реддл оказался рядом и требовательно смотрел на нас с Абрашей.  — Тони, никто меня не обидел, — успокаивающим жестом погладила я парня по плечу.        Рассказав ребятам всю историю, я заметила, как они поникли. Кажется, есть вещи, которые мы не можем изменить.       В канун Рождества мы всю ночь просидели в гостиной у камина. На занятия сейчас не надо — каникулы. Профессор Слизнорт заходил, но лишь, грустно улыбнувшись, вышел. Через пару минут появился домовой эльф с горячим шоколадом и пирогом.  — Мои родители до сих пор во Франции. Мерлин знает, что там творится, — признался Малфой в том, что его давно мучает.  — Ты поэтому всегда читаешь последнюю колонку в «Ежедневном Пророке»? — спросил Антонио. Малфой кивнул. Долохов перевел взгляд на огонь и задумчиво нам поведал, — Мои родители покинули Россию в 1915 году. Тогда шла Первая Мировая война. В России в 1918 году случилась революция, поэтому уехали удачно, но родители ужасно скучают по родине. Я, когда вырасту, обязательно там побываю. Возможно, восстановлю поместье. Сейчас мама болеет, но мне не говорят чем. Уже полгода.        Том рассказывать ничего не стал.  — Антоша, — Долохов отвлекся от созерцания огня и повернулся ко мне, — расскажи-ка мне о болезни своей мамы, — улыбнулась я. Друг начал повествование. Чем дольше он говорил, тем шире улыбка у меня становилась.  — Я не спец. Но по-моему, Тони, твоя мама не совсем больна. Ты бы написал, уточнил.        На следующее утро ко мне в дверь стучали трое счастливых ребят.  — Вставай! Там подарки под елкой! — кричали они в унисон и, не дав мне переодеться, повели в гостиную.        Подарки, что привезла бабушка, я положила под елку еще ночью. Северине я отправила подарок своим вороном. Мальчишки подарили мне корзину сладостей, красивую металлическую заколку, которую заколдовал Том, и совместную колдографию, где мы веселимся втроем в большом зале. В Хогвартс прибыла тогда пресса и наша четверка приглянулась фоторепортеру, или колдорепотреру. Дело в том, что три живых волшебных снимка мне дал директор Диппет, я долго выпрашивала. Но откуда четвертая колдография взялась у ребят — загадка!  — Открывайте! — радостно смеялась я, наблюдая счастливые лица друзей.        На душе было легко и светло. Все наши лица были озарены улыбками. Даже глаза Тома искрились неподдельным весельем. Мальчишки удивленно рассматривали книги. Долохову я подарила фолиант боевых заклятий. Малфою — расширенный курс по чарам, а Тому — спецвыпуск по зельям. В каждой книге, на первой странице, была наша колдография.  — Говорят, что книга — лучший подарок. Колдография — вечное воспоминание. Малфой, Долохов и Реддл обняли меня.        31 декабря. Наступает 1939 год. Теперь для меня это непростой праздник, а День рождения Тома Реддла. Весь день я наблюдала, как Тома поздравляют друзья, соратники, профессора. Видела, как он, несмотря на внешнюю непроницаемость, рад этому Дню. Замечала, с каким ожиданием он смотрит на меня и ребят.        Я кое-как дождалась вечера. Одела красивое синие платье. Бабушка заплела мне косы и отправила меня искать друга, чтобы отдать приготовленный подарок.  — С курантами, внучка, мы с тобой исчезнем, — подмигнула мне родственница, — нужно уходить так, чтобы оставить надолго в памяти след.       Большой зал был украшен с Рождества. Студентов было не так много, поэтому все нарядные сидели за одним столом.  — Моника! — помахал мне Том. Абраша и Тони сидели рядом, когда я к ним подошла, то услышала как эти двое переговариваются, косясь на меня:  — Я говорил, что она маленькая вейла!  — Нет, Абраша… Хотя, Моргана ее знает! Я не стала им ничего отвечать. Подумав, что нужно бы узнать о своих корнях получше.  — Пойдемте в наш штаб! Нужно подтянуть 13 раз именинника за уши, а тут много свидетелей.        На перегонки мы побежали в найденную комнату с диванами, которая уже полностью была приспособлена для нас.  — Аберто! — произнес Малфой и дверь отперлась.        Тома ждал сюрприз, поэтому его мы запихнули вперед. Штаб мы украсили с Тони и Абрашей. Приготовили напитки и торт.  — Лака́рнум Инфлама́ре! — подожгла тринадцать свечей я и повернулась к ошарашенному Реддлу, — С Днем рождения, Том!  — Задувай! Желание загадай! Реддл махом задул все свечи.        Торт пришлось резать мне, пока Малфой разливал сок. Долохов развлекал нас своими разговорами. Нам с ребятами не терпелось вручить подарки имениннику.  — Уступим девочке! — благородно решили Тони с Абрашей. Присев в шуточном реверансе, я подмигнула мальчишкам. Том с улыбкой ожидал, когда я протяну ему сверток. Потом я точно также ждала, когда он открывал мой подарок.  — «Я всегда с тобой», — прочитал Реддл.  — Это дневник-близнец. У меня такой же. Мы сможем написать друг другу в любой момент и никто не сможет, кроме нас, прочесть нашу переписку.        Я смущенно отступила назад. На Тома налетели ребята. Они подарили ему метлу. Реддл был счастлив.  — Спасибо вам, друзья! — угрюмый мальчик с вечно непроницаемым лицом, сейчас открыто с улыбкой смотрел на нас и даже всех по очереди обнял!        Праздник начался. На столе появилась различная пища. С волшебного потолка летели снежинки, но так нас и не касаясь. Все вокруг шумели, разговаривали, вспоминали традиции разных стран. Все готовились встречать Новый год. Реддл сидел рядом со мной и слегка снисходительно смотрел на весь балаган. Впрочем Долохов и Малфой ему вторили.  — Друзья! — заговорил директор Диппет, — Через пять минут пробьют куранты! У вас есть время, чтобы обдумать свое самое чистое и заветное желание. Запишите его на листочек и сожгите! А пепел высыпьте в стакан с соком и, как услышите последний звон курантов, выпьете все до дна. Самое главное — верить!       Все увлеченно занялись делом. Успели все и всё, что связанно с желанием.  — С Новым годом, ребята! — сказала я, поднимая в «салюте» фужер с соком и выпивая его.        Через мгновенье. С первой секундой после боя курантов. Я исчезла с Большого зала, где остались мои друзья.