Ты не можешь быть моим соулмейтом - это бред

Николь посмотрела на учительницу, полного отчаянья взгляда. Ну не знает она, как решать эту задачу. Не понимает она геометрию, что поделать. Математика – самая сложная наука для нее, разве миссис Фрейдсон не знает? Ее голубые глаза мерцали, и она тупо молчала, ничего более лучше не придумав. Ей было стыдно, она чувствовала себя самым убогим существом на планете. Ну, хорошо, что хоть не у доски. Николь хотелось заплакать. Наверно, было бы легче, если бы она не чувствовала, как на плече снова появляются буквы. Оно горело, словно ей прямо сейчас делали тату, а она одновременно должна была еще соображать, как же доказать очередное дрянное суждение. Математика у нее западала с самого первого класса, и когда все с легкостью складывали однозначные числа, она прятала под парту тонкие пальцы, загибая их, и все время забывая про десяток. Мать Николь пыталась помочь своей дочке, но потом смирилась: видимо, не судьба. Семья Грейтов даже нанимала репетитора, которая не смогла выжить ни одну умную мысль из девчонки, и все быстро бросили это дело. Что поделать, если она ярый гуманитарий? - Это восьмой класс, Грейт! – проругалась миссис Фрейдсон, злобно смотря на нерадивую ученицу. А Николь сдерживала слезы и продолжала молчать. Учительница геометрии тяжело вздохнула – Ну, Веренд? – надменно бросила Ольга Александровна, поравачиваясь в другую сторону. - Можно провести к АС перпендикуляр, а дальше по 2 признаку подобия узнать отношение для начала – спокойно ответила Сара Веренд. Николь вздохнула и посмотрела на однооклассницу. Сара была невысокой, ниже Николь, но выше Миранды. У нее были светлые волосы, короткая прямая стрижка чуть выше плеч, а взгляд всегда казался девушке недовольным и слегка злобным. Она всегда была какой-то грубой, резкой и острой на язык. Она общалась только с одной девушкой – Риммой, которая была довольно жизнерадостной и даже немного милой. Оставалось Николь Грейт лишь томно вздохнуть, и продолжать дальше тупо списывать все с доски. Слова учителя еще звенели в ушах, а на лице оставались красные пятна. Когда прозвенел звонок, она направилась в туалет, где смогла спокойно посмотреть надпись, которая гласила: «Тупая пизда». Отлично. Прекрасно. Почему у всех ее одноклассников такие идеальные оценки по алгебре и геометрии? Как Николь вообще попала в класс, который считает наилучшим классом в разделе точных наук за последние 14 лет? Все, даже глупенькая девчонка Эмили Цирмус понимает предмет. Николь – как белая ворона среди всех этих умников, которые вечно пялятся на нее, стоит ей допустить хоть одну ошибочку. Кто-то смотрит на нее с жалостью, кто-то с раздражением, кто-то с призрением. Натянув рубашку, художница вышла из кабинки, поспешив на физику.

***

Физика, а Николь рисует. Ей плевать, хочется просто зарыться в свой альбом, взяв карандаш и забыться. Делая еле заметные штрихи, Николь становится и вправду легче. Она даже вроде забывает на считанные секунды о том случае, полностью уходя в любимое дело. Девушка рисует странное дерево. Растения вообще ее страсть с маленького возраста, как и рисование. Вот только родители против того, чтобы Николь стала художником – они отправили ее учиться в эту всеобщую школу из-за переезда, потом ей придется пойти на врача. «Грейты не могут стать какими-то жалкими рисульщиками!» - фыркала миссис Грейт, мать Николь, хотя на самом деле девушка иногда раздумывала сбежать из дома, накопить сумму с помощью своих же рисунков и кинуться в свободное плавание, но ей всегда было страшно. Тут она была первой год, друзей – нет, парня – нет, никого… Кто подаст ей руку помощи в трудное время, если понадобится? Родители ее не примут, если сбежит, а рисковать не хотелось. - Мисс Грейт, почему вы сидите? – хриплый голос раздался над ней, и Николь, вздрогнув, увидела пожилого учителя. Первой мыслью девушки был вопрос о том, почему же все учителя так хотят до нее сегодня докопаться, но оглянувшись, она поняла, что все почему-то расселись за лабораторные столики и оживленно болтали, собирая какое-то оборудование. У Николь сжалось сердце: неужели она пропустила все о лабораторной работе? Она нервно сглотнула. - Я задумалась… - пробормотала Николь, поглаживая свои длинные волосы, заметно разнервничавшись. Осмотрев кабинет, она поняла, что все свободные столы заняли какие-то компании. Печально вздохнув, Николь тихонько подошла к столу, где сидели Миранда, Лиона и еще два парня – Марс и Вимальт. Набрав в легкие воздуха, девушка дернула Миранду за плечо. - Прости, а можно мне… с вами… - спросила с надеждой художница, умоляюще смотря на рыжую одноклассницу. Кроме нее Николь вообще никого не знала особо, и ей было бы жутко неловко с кем-то работать, если учесть, что ее познания в физике не лучше знаний в математике. - Мы не можем принять еще одного человека, нас же четверо! – фыркнул Марс, парень со светлыми волосами. Он сидел расслабившись, и как-то странно смотрел на нее, будто она доставала его какими-то совершенно глупыми и неуместными вопросами, отчего у Николь все сжалось. Она сделала неаккуратный шаг назад, пошатнувшись. Точно. Максимальное количество – четверо. Девушка начала растерянно смотреть по сторонам, пытаясь найти того, к кому смогла бы спокойно подсесть без лишних вопросов и без всякой ответственности за все это. Она так и стояла, по середине кабинета, метая взгляды на разные группы, пытаясь что-то найти. - Хватит копаться и сядьте к Веренд! – бросил резко учитель, и в Николь что-то перевернулось. Она с некоторым трепетом заметила блондинку, сидящую одну за установкой. Будто тень художница побрела к однокласснице. Она шагала медленно, и все вокруг будто и правда замедлилось с ее шагом. Она слышала, как от волнения сердце бьется. Николь никогда не разговаривала с этой угрюмой девушкой. Сев как можно тише, Грейт повернулась к ней. - П-привет, Сара… Мне сказали к тебе сесть… - пролепетала Николь, нервно постукивая пальцами о стул, на котором сидела. - Не глухая, - грубо фыркнула Сара Веренд в ответ, копошась в каких-то странных деталях, лежавших на столе. У нее были тонкие длинные пальцы, поэтому девушка с легкостью возилась с конструкцией, пока русоволосая девушка, сидевшая рядом, лишь молчала. – Я уже собрала установку, – вздохнула блондинка, крутя моток ниток или что-то с ним выполняя, и одновременно глядя на показатель какого-то прибора – Видишь, индукционный ток возник, да? Знаешь почему? – устала спросила она. - Идуцио –что? – тихо попросила повторить Николь, держа взгляд голубых глаз на приборе. - Ох… - тоскливо бросила Сара, покачав головой – Ну ты тупая, пиздец просто, ясно, что изменился этот магнитный поток Ф! - уныло пояснила одноклассница, и Николь убедилась, насколько же умна Веренд. Вот она вообще не понимала физику, конечно, не хуже математики, но не так, как живопись. Остальная работа прошла также скучно и непонятно для художницы, которая лишь кивала и бормотала слова извинения. Когда все было закончено, Николь сдала обе тетради, присев обратно за стол. Вдруг, ей пришла мысль о том, что Сара работала одна. Поискав глазами Римму, подругу Сары, она поняла, что девушки нет в классе. Интересно: гуляет или заболела? - Что с Риммой? - попытавшись начать разговор, неловко пробормотала она, поглядев на блондинку. Поддержит ли девушка ее инициативу? - Не твое дело, - бросила она, и, как-то вздрогнув, отвернулась. Звонок прозвенел, и Сара Веренд побежала прочь из документа, а Николь снова почувствовала себя неудачницей.