Раз, два, три - посмотри.

Мне 26 лет. И я писатель, нет, честно. По версии одного из популярных таблоидов, я «подающий надежды молодой автор, вливший в застоявшийся мир русской литературы свежую кровь», или «Валерий Искомин, писатель, который не боится острых тем и показывает людям правду», или « больной психопат, литературные опусы которого надо жечь на костре», или « гений-аутсайдер, творец темного и пугающего жанра». Мой дебютный роман «Моя девочка», выложенный на любительский сайт графоманов, быстро и стремительно набрал популярность в сети, подсуетившиеся литературные агенты так же быстро и стремительно продали рукопись одному очень хорошему издательству, которое, вложив сто тысяч зеленой валюты в раскрутку, получило около полумиллиона чистой прибыли. Это в первый квартал. Затем пришла пора венценосных награждений «Прорыв года», «Открытие года», «Дебют года», продажи подскочили еще на 7 процентов. Выкупили права на перевод, выкупили права на экранизацию, выкупили права на графический роман. За два года стал миллионером. По сравнению со всеми остальными платили мало, но это был только первый роман. За второй мне платили 600 баксов за страницу текста, без учета 10% от будущих продаж. Затем мне дали международную премию. И теперь страница стала стоить 650. Моя популярность объясняется легко: литературный рынок взорвала история о парне, изнасиловавшем своего лучшего друга. Не просто банальное описание изнасилования, нет. Это была история психопата, держащего в плену ни в чем не повинного мальчишку, одевающего его в женскую одежду и заставляющегося притворяться девушкой. История о том, как боль и унижение переросли в нечто большее, в настоящую любовь, переживания героя. Его осознание, что он тоже болен, что он начинает испытывать ответные чувства. Мысли и страх о том, насколько это неправильно и отвратительно. Но он все равно его любит. В конце все счастливы. Девочки писаются, мальчики негодуют, критики смакуют. Бред. Изначально конец был другой. Главный герой убивает своего насильника, тем самым спасаясь из западни. Но пришлось переписать, чтобы поднять количество довольных читателей. Кто скажет, что не любит хеппи энды, тот обманывает. Обманывает себя. Только я всегда честен с собой. В тот момент, когда я потерял сознание после признания Антона, мне показалось, что мир померк навсегда. Но это было не так. После того, как пощечиной меня привели в сознание, я начал смеяться. Эта была самая настоящая истерика, спровоцированная одной-единственной фразой. «Я тебя люблю», - кто бы мог подумать, он меня любит. Интересно, а насилуя меня, ломая мне ребра, разбивая в кровь лицо и выворачивая руки, Антон тоже меня любил?! Это такое проявление нежных чувств? Новый вид ухаживания? Может, я что-то упустил в своей маленькой и никчемной жизни? В тот момент я находился на грани помешательства, не мудрено, что испугавшись моего состояния, парень вызвал скорую. Наконец-таки, до этого мне же совсем не было плохо. Не знаю, что он наплел приехавшим врачам. Может, про лестницу, с которой я упал, или про гопников, зажавших меня в подъезде, неважно. Главное – это обезболивающее и успокоительное, но даже тогда, блаженно закрывая глаза, мне поскорее хотелось оказаться в блаженном мире без боли, ведь я четко знал, что такой любви не бывает. Такой любви не бывает. Запомните раз и на всегда – это не любовь. Антон приходил ко мне в больницу каждый день. Извинялся, плакал, снова извинялся и снова плакал. Я простил. Нет, честно, простил. Простил, но запомнил. Я же не 19-ти летняя дурочка, которую бьет муж, а потом извиняется и говорит что любит, и она раз за разом его прощает. Мы даже снова пробовали быть друзьями. Нет, серьезно, устраивали тусы «как раньше», оттягивались в клубах. Но знаете, «как раньше» не было и быть не могло. Я ведь все еще его боялся. Долго, очень долго навязчивая песенка из ужастика всплывала у меня в голове, стоило лишь Антону переступить порог помещения, где находился и я. Раз, два…. Но меня отпустило. Через семь месяцев после происшествия я досчитал до трех. Раз, два, три… Мой замкнутый круг разорвался, и я снова стал свободным, бесстрашным, стал собой. Это случилось на официальной пресс-конференции, посвященной моей книге. Я выловил его глаза из толпы, хотя мы с ним не виделись уже почти два года, и понял, что не боюсь. Можно было начинать собой гордиться. Я и начал. Раз, два, три… Посмотри, кем я стал благодаря тебе, ублюдок. Это, кстати, посвящение к моему первому роману.