Раз, два, три - посмотри.

Когда-то давно в одном из моих рассказов главная героиня подверглась сексуальному насилию. В рассказе она отбивалась из последних сил и вырвалась из рук насильника. Это был момент чистого торжества справедливости. Почему-то я считал, что случись все на самом деле, события бы развивались именно так. Мне казалось, что все жертвы виноваты сами - если не откровенной провокацией, то хотя бы тем, что не смогли постоять за себя и смирились. Позволили над собой издеваться. Показали свою слабость, пожалели себя и прекратили борьбу. Вот если бы такое произошло со мной, то я бы точно смог выбраться. Ведь дело не только в физическом превосходстве, но и в психологическом. Самое главное – показать своему мучителю, что ты не сдался и все еще борешься. Что твоя гордость при тебе и ты не потеряешь сознание, будешь смотреть на него пронзительным взглядом так, чтобы он до конца жизни запомнил твои глаза и они преследовали его в кошмарах. Брехня. Самая настоящая брехня. Сначала ты конечно борешься, пытаешься вырваться, извернуться, укусить, поцарапать, ударить. Через пару минут осознание того, что физически ты слабее и в открытой борьбе не победить. Сломанное ребро и два пальца на левой руке являются прямыми тому доказательствами. Потом ты начинаешь кричать так громко, как только можешь. И кричать, и кричать, и кричать. Будет не хватать воздуха, будешь захлебываться, тебя будут бить еще сильнее, пытаясь прекратить этот ужасный, раздражающий звук. Но ты будешь продолжать кричать в нелепой надежде, что кто-нибудь услышит и спасет. Нет, ты уже давно понял, что все эти слова о гордости и борьбе - ложь, и самому не выбраться. Так может кто-нибудь все-таки сыграет сегодня роль героя?.. Никто не придет на помощь, забудь. Крик скоро превратится в хрипы и сопливые, захлебывающиеся стоны. О, поверь, плакать ты будешь тоже. Сначала громко, уверенно, перемешивая слезы с воплями, а потом тихо, уже не контролируя их. Ты не сможешь прекратить плакать, почему? Не знаю. Может, со слезами будут выходить наружу ложные представления о жизни, или доверие к близким людям, или чувство омерзения и презрения к себе, или просто потому что ты плакса и это никак не исправить. А потом наступает момент, когда становится все равно. Ты словно отключаешься и превращаешься в куклу, пустую куклу, без эмоций и мыслей. Хотя, вру, мысли остаются, на фоне безразличия и апатии остаются только твои мысли. И страшная детская песенка, играющая на заднем плане. Раз, два... И ты просто умираешь внутри, постепенно отмирают клетки одна за другой, все твое желание бороться исчезает. Зачем, если и так понятно, что на этот раз не выбраться. И ты смотришь в одну точку, и думаешь. Даже не думаешь, а спрашиваешь себя и всех. Всех, кто только мог бы услышать твои мысли. Зачем... Зачем... Почему... За что? Может, я был плохим другом, может, я когда-то его обидел. За что можно так ненавидеть человека, чтобы сделать с ним подобное? Он ведь был моим другом, хоть я никогда себе и не признавался, но, наверное, лучшим другом за всю жизнь. Почему это происходит со мной? Вот какими будут ваши мысли на фоне отчаяния и безысходности. По-моему, на какой-то момент я потерял сознание. Не уверен, не знаю, не помню. Было бы хорошо, если бы мой мозг защитил меня и отключился сразу, или стер бы последние воспоминания из моей головы, но этого не случилось. Все, что делало мое воображение - подсовывало мне тихую навязчивую музыку, напоминающую, что как бы мне не хотелось, это не сон. Это реальность. Три, четыре... Окончательно я пришел в себя лишь вечером. Антон спал на диване. Или просто притворялся, что спал, разбираться я не стал. На меня, скрючившегося на полу, был накинут плед. Не то, чтобы у меня болела голова, я болел весь. В последствии мне скажут о сотрясении мозга, сломанном ребре и пальцах на руках. Потом обнаружится отбитая почка и левый глаз потеряет зрение на 30 %, в довершение всему - лопнувшие барабанные перепонки. Восстановление и лечение займет около полугода. До конца жизни при сильном дожде у меня будет ныть бок, а очки перестанут быть хипстеровским элементом. А пока что я этого еще не знал, и тем не менее, просто встать уже показалось мне подвигом. Кровь на бедрах пугала, но не так сильно, как негнущаяся опухшая рука. Я же писатель, помните?.. Я сделал шаг и тут же согнулся пополам от боли, не упал я лишь каким-то чудом. Еще шаг понадобился, чтобы добраться до стены. Дальше я двигался буквально по миллиметру, стараясь издавать как можно меньше шума. Я наивно думал, что смогу уйти незамеченным и больше никогда, никогда не видеть Антона. Не знаю, почему я упорствовал, уже и идиоту стало бы понятно, что самому мне не справиться. Жалкие остатки одежды были раскиданы по полу, мобильник аккуратно лежал на полке в другом конце комнаты. Мысль позвонить и вызвать себе такси мелькнула на задворках моего сознания, но тут же пропала после болезненного спазма в спине. А потом я упал, споткнулся на ровном месте и упал. Беззвучно заплакал. Такого со мной раньше не было, чтобы не получилось сделать и пяти шагов... Этот монстр уничтожил меня и морально и физически, не пощадил и не остановил свою пытку до самого конца. Еще два шага и я смог опереться о стул. Антон заворочался на кровати, от ужаса я перестал дышать. Неужели все по новой, опять? Тихая, пугающая музыка опять заиграла в голове. Парень встал, и прежде чем я успел что-то сделать, он уже был рядом. Поддерживал меня под локоть, помогая сесть. Тяжелый вздох. Антон отводит взгляд, стараясь не смотреть мне в глаза. Молчит, вот только я молчать не могу. Только не сейчас, пускай все повторится снова, пускай опять будет больно и унизительно, но я просто должен спросить. Иначе, наверное, умру. - Почему? Антон молчал. А я начинал злиться, злость закипала во мне стремительно, лишала осторожности и здравого смысла. - ПОЧЕМУ? Ты можешь мне объяснить, за что ты со мной так, а?! Он не отвечал, смотрел в пол, а его руки лежали у меня на плечах. Словно мерзкие щупальца, они обвивали меня, душили. Я стал задыхаться. - Убери руки, - Антон тут же оперся не на мои плечи, а на спинку стула. Кислород сразу стал поступать в легкие. - Лер, я... - Сука, это не мое имя, сколько раз тебе говорить, - я сорвался на визг. – Это не мое имя, не мое имя, это не имя даже. Валера, меня зовут Валера! - Не кричи, пожалуйста, не надо, - его руки напряглись, мышцы словно живые перекатывались под кожей. По идее я должен был бы испугаться, возможно замолчать совсем, но... - А может не надо было меня насиловать, как ты думаешь?! Может быть не надо было меня избивать, может надо было хотя бы вызвать скорую? – Я не чувствовал страха, даже не чувствовал боли, так сильно мне вдруг захотелось ударить Антона. По лицу, со всей силы, чтобы стереть выражение стыда. Ему не должно быть стыдно. Он же сделал то, что хотел, зачем же ему теперь стыдиться своих поступков? Или теперь мы играем в добренького и хорошенького? Будем извиняться, спихивать все на наркотики, говорить, что ничего не помним. А, Антон, какой твой следующий ход?.. - Я... Я... - Что ты? - Шиплю и сверлю его ненавидящим взглядом. Напряжение достигло своего пика. - Я люблю тебя. А дальше только спасительная темнота. Я почувствовал, как теряю сознание, погружаясь в беспамятство.