**********
Первое, что почувствовал Коннор, миновав пост из двух дежурных едва переступив порог кабинета — запах сигар. Его брови стремительно поползли вверх. Насколько он помнил, Контр-Адмирал не курил и офицерам, время от времени появляющихся у него в кабинете, запрещал. Но теперь здесь все буквально пропахло едким дымом, что неприятно пробирался в нос и оставался там противным осадком. У Коннора вмиг заслезились глаза. Голова, едва отошедшая от всех радостей похмелья, затрещала с новой силой. Мужчина чуть поморщился, с трудом сдерживаясь от кашля и одной рукой отдавая честь, мысленно считая минуты до желанной свободы. Сквозь вонючую пелену дыма он все же сумел разглядеть внушительную фигуру наставника за столом, усыпанном стопками бумаг. Ягоза сидел, чуть подперев голову и неспешно выдыхая кольца сизого дыма. Густые усы под потоком дыма забавно подергивались. Местами вымазанная в чернилах форма была вдобавок помятая, и в любое другое время мужчина поразился бы такой небрежности со стороны наставника, так любившего во всем порядок и изводившего взвод постоянными проверками, если бы не одно крайне занимательное обстоятельство. Вся поза наставника выражала обманчивую расслабленность и безмятежность, но Коннор интуитивно напрягся, будто предчувствуя нехорошее. На приветствие Ягоза чуть кивнул, и природный инстинкт Коннора буквально взвыл. За годы своей службы Коннор видел Контр-Адмирала разным — от полного безразличия до пугающей ярости, сыплющего проклятиями направо-налево, но это не шло ни в какое сравнение с нынешним положением. От наставника исходило нечто гнетущее, вызывающее мороз по коже и предательскую дрожь в коленях. Такое состояние было для него не в новинку, но сегодня явно что-то было не так. И мужчина пока не мог понять что. Коннор замер, напряжённо всматриваясь в чуть размытую фигуру, напрочь забыв об окружающей обстановке. В последний раз он чувствовал такое напряжение, когда по глупости друга провалил пустяковое задание, чем и привел наставника в ярость. Однако тот случай даже в подметки не годится. Его внутренний голос продолжал вопить об опасности, умоляя убираться отсюда, чем очень сильно подражал Ямаде. Однако пошевелиться лейтенант не успел. Ягоза прервал повисшее молчание. — Коннор. Волосы повторно встали дыбом. Одной рукой Коннор чуть зажал нос, вытирая заслезившиеся глаза и гадая, не было ли правильным решением отправить Ямаду сюда вместо него, а самому безмятежно готовится к отплытию? Вспомнив отрешенные с похмелья глаза друга, парень мысленно закатил глаза, не забыв напоследок проклянуть товарища, отчего едва не упустил то, ради чего, собственно, его и вызвали сюда. В тот момент, когда Ягоза поднял тяжёлый взгляд, Коннор сглотнул, чувствуя, что к мелкой дрожи прибавился накатывающий приступ тошноты. Блядь. — Ты помнишь, что было после смерти Короля Пиратов? — как сквозь пелену донеслось до него. Краем сознания Коннор отметил, что Ягоза не сводит с него глаз и с явным трудом сглотнул, удерживая рвотные позывы. Черт, ему стало хуже. Он должен ответить сейчас, должен. Иначе этот кабинет и станет для него последним пристанищем. Он и так за последние семьдесят два часа облажался так, как никогда в жизни себе не позволял. Будь проклят этот Ямада со своей безответственностью! Одновременно с этим он отметил то, от чего челюсть лейтенанта стремительно поползла вниз (не в пример к бровям). Коннор машинально напрягся, отмечая, что Ягоза никогда не признавал Гол. Д. Роджера Королем Пиратов. Пират-ублюдок, грязная паскуда — вот далеко не весь список эпитетов, которыми он одаривал его, когда думал, что его никто не слышит. Контр-Адмирал ещё с юности имел личные счёты с Роджером, и даже после официального объявления его Королем всех пиратов упорно отказывался его так называть. Во флоте ходили слухи, что в молодости Ягоза проиграл Роджеру в дуэли один-на-один, и когда тот решил сохранить ему жизнь, поклялся отомстить. Однако исполнить свою месть он так и не сумел. Роджер умер, оставив после себя новые поколения страждущих несметных сокровищ пиратов, с каждым годом из-за своей численности все больше становящимися занозами Дозора в одном известном месте. Коннор застыл, вглядываясь в суровое лицо мужчины. Ягоза явно чего-то выжидал, иначе не стал бы так церемониться с ним. То, что он за эти пять минут разговора ни разу даже не упомянул его вчерашний промах — уже подозрительно. Многие, кто хорошо знает Коннора (а таких людей очень мало) назвали бы его параноиком, но мужчина привык полагаться на свои внутренние ощущения. В мире, где твоя жизнь зависит от каждой мелочи, игнорировать шестое чувство мог позволить себе только смертник. А Коннор был не из таких. — Так точно, сэр, — сглотнув вязкую слюну, ответил он. На данный момент это был единственный выход из той задницы, в которую он сам себя загнал. Нужно узнать подробнее о планах Контр-Адмирала. Если Ягоза действительно чего-то хочет, то обязательно об этом скажет. А пока Коннор продолжал делать вид, что является частью военного интерьера. Дозорного, казалось, его ответ не удовлетворил. Пыхнув трубкой, от чего у Коннора глаза полезли на лоб (в который раз за сегодня!), он снова заговорил: — Гол Д. Роджер умер ровно десять лет назад. С его смертью эра ублюдских пиратов вышла из-под контроля. Но сейчас не об этом, — поморщившись, он продолжил: — У меня были определенные подозрения касательно его наследия, но, — крепкая мозолистая рука сжала полированный край стола, грозя выломать его ко всем чертям, — Мировое Правительство рассудило иначе. Именно поэтому во весь Гранд Лайн был отправлен флот. Нельзя было допустить, чтобы наследник этого ублюдка появился на свет. — Наследник Короля Пиратов? Перед глазами Коннора пронеслись события почти десятилетней давности — причина, по которой он и по сей день просыпался в холодном поту. Он, тогда ещё мальчишка, только-только поступивший на флот юнгой, застал те ужасы, которые последовали после казни Роджера. Обезумевшие от страха перед возвращением проклятой крови Роджера, дозорные устроили настоящую резню. Под ударом оказались все молодые женщины и дети, оказавшиеся в интересном положении не в то время и не в том месте. Всегда кичившиеся своей справедливостью, дозорные без тени жалости и сострадания убивали всех без разбору. Коннор не без содрогания вспомнил, как прямо перед его глазами под конвоем вели совсем юную девушку с едва заметно округлившимся животом. Ее глаза, полные слез и животного ужаса, прочно отпечатались в его памяти. В какой-то момент взгляды жертвы и юнги встретились, и Коннор почувствовал, как зашевелились волосы на затылке. Все прекрасно знали, куда ее ведут. В лучшем случае, ее ждала смерть. В худшем — прекращение беременности на таком большем сроке и последующая за ней мучительная смерть. Никто, предположительно имеющий связи с Роджером, не имел права на жизнь. Когда женщину уже собирались посадить на корабль, у трапа оказался молодой человек, слезно умоляющий отпустить его жену с ещё нерожденным ребенком. Его судьба, как и подобных ему, предшественников, была предрешена. Гулкий звук выстрела пронзил повисшую тишину. Душераздирающий крик надолго повис в воздухе, а затем преследовал его в кошмарах. В тот день он и сам не заметил, как сжал швабру настолько сильно, что та треснула по швам. Ему потом сильно досталось от старшины, но Коннору было плевать. Ещё в то время он усомнился в своем выборе, но отчаянно жгущая ладонь не давала выбора — он обещал. Парень почти не помнил, как попросил мичмана перевести его на кухню, и тот несмотря на явный скептис, согласился — у дозорных и без того проблем хватало. Остаток того ужасного времени отпечатался лишь отрывками — чистка овощей, тихие переговоры коков, лёгкая сонливость после долгих бессонных ночей. Разговоров о событиях минувших дней он избегал на подсознательном уровне. Этот инцидент оставил отпечаток на мужчине, и уже тогда он понял, что Дозор со своей справедливостью был несовершенен. Он запачкал свои руки кровью невинных людей. Обратного пути нет. Коннор сглотнул. Разговор явно зашёл не туда, куда надо. Несмотря на явные намёки, он все ещё отчаянно не понимал, куда клонит наставник, отчего испытывал досаду. Мысли лихорадочно сменяли друг друга одна за другой, но к разумному выводу так и не пришли.**********
— Эй! А ну стой! Резкий окрик сопровождался топотом ног и звоном разбитого стекла из соседнего дома. Хозяин, хмурый красноносый старик, рассыпаясь в проклятиях, гневно высунулся из окна. Эрин, остановившись посреди улицы, растерянно заозиралась. Недавний шум вихрем пробежался рядом, оставив после себя клубы пыли и затихающие вдали крики мальчишек. Она поняла одно — оставаться на месте преступления нельзя. Мужчина же тем временем решил претворить свои угрозы в действия, и входная дверь небольшого домика громко хлопнула, являя миру весьма озлобленного недавним происшествием жителя их небольшого городка с клюкой в руке. Медлить было нельзя. Крепче прижав к груди плетёную корзинку, она мигом прошмыгнула в соседний переулок, краем уха слушая гневные вопли хозяина. Миновав ещё несколько домов, девочка остановилась, осторожно оглядываясь. В конце улицы виднелся огромный дом с фасадом, и прямо за ним располагался ее конечный пункт — небольшая школа. Словно в подтверждение ее мыслям оттуда немедленно раздался восторженный визг детишек, играющих во время перемены во дворике. Эрин замерла, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Школа, в которой она посещала занятия, находилась в паре кварталах отсюда, рядом с церковью. И совсем не идти туда — означало расстроить и без того хмурую Вин-сан. Несмотря на то, что с образованием в их тяжёлое время было туго, в деревеньке находилась одна небольшая школа размером с дом, куда ходили учиться все дети подходящего возраста. По большей части вся программа основана на церковном служении, но, поддавшись уговорам местных, мэр упростил занятия. Начиная с шести лет деревенские дети посещали уроки рисования, правописания, и чтения. Эрин, которой этим летом исполнилось шесть, долго упиралась, уговаривая женщину, что никакие занятия, кроме тренировок с Джомей-сенсеем, ей не нужны, но Вин-сан была непреклонна. Все дети должны быть образованными. Однако нельзя было сказать, что девочка была прилежной ученицей. Эрин частенько прогуливала занятия, сбегая в лес или тайком шатаясь в самых отдаленных уголках острова, иногда даже заглядывая на пристань. Но не застав лесника на его привычном месте, девочка расстроилась, но уходить с пустыми руками не решилась. Вздохнув, красноволосая бегло осмотрела корзинку — красные ягоды аппетитно поблескивали, так и призывая попробовать хотя бы одну, но ведь так Вин-сан ничего не достанется. Вздохнув, она с сожалением оторвалась от угощения. Солнце в зените нещадно пекло, и по-хорошему Эрин уже успела опоздать на занятия, пока бегала на соседнюю поляну. Поколебавшись, она было развернулась туда, но вдруг ее остановил окрик, разнесшийся совсем рядом: — Держите его! Топот сместился чуть в сторону. Любопытство одержало вверх. Эрин, решительно взглянула вперёд, и побежала в противоположную сторону. По пути она жалела, что все же надела ажурное платьице. Бежать по пустынным улочкам было легко, и вскоре она оказалась в небольшом скоплении домов, перед которыми раскинулась поляна. Толпу деревенских мальчишек она заметила ещё издалека, и потому притаилась неподалеку. Тяжело дыша, она вглядывалась вперёд, силясь разглядеть то, что их так разозлило. Тела возбуждённо подпрыгивали и смещались в сторону, ее прихода никто не заметил. — Сделай его! — Давай, Джо! — Ударь сильнее! Прищурившись, она все же смогла зацепить глазами то, что искала, когда толпа в порывах подбадриваний чуть сдвинулась в сторону, открывая вид на происходящее. Щуплый мальчишка в изодранных штанах приподнялся с земли, исподлобья глядя на своих обидчиков. Волосы, свисающие по лицу грязными патлами, покрыты толстым слоем пыли и какой-то вязкой массой, отчего их цвет было невозможно разобрать. Нахмурившись, красноволосая вглядывалась в его тощую фигуру, силясь вспомнить, видела ли его раньше среди банды местных хулиганов. Нет, она определенно не знала его. Зато его обидчика, полноватого мальчишку, которого все называли Грозным Джо (хотя по мнению девочки, он был просто толстым и очень глупым) помнила. Однажды тот попытался схватить ее за волосы, за что немедленно получил кулаком в свой большой живот (не зря она тренировала свой удар!). Остаток дня Винейра выговаривала ей за устроенную драку, и их обоих наказали. Внимание девочки снова привлек избиваемый толстяком мальчик. Эрин поразил его взгляд. Взгляд загнанного зверя, который изо всех сил боролся за свою жизнь. Однажды на охоте оджо-сан показывал ей, как ставить силки, и у первого же пойманного в тот день кролика было похожее выражение. Он отчаянно бился в конвульсиях, а в его больших глазах застыли слезы, пока старик Джомей, крепко сжимая его уши, резким ударом по голове не прервал его жизнь. Тогда Эрин решила, что не хочет охотиться. Упрямо сжав разбитую в кровь губу, мальчишка с нарастающей ненавистью глядел на обидчика. Толстяк Джо, который был выше его на две головы и шире раза в четыре, противно загоготал и размашистым ударом сбил с его ног. Толпа заулюлюкала. Чуть опомнившись, красноволосая решительно поставила корзинку на землю и кинулась прямо в самую гущу сего сборища.*********
— Ягоза-сан, правильно я понимаю, что вы позвали меня, чтобы поручить важное задание? — Коннор рискнул сфамильярничать, и осторожно спросил, дабы прервать наконец повисшую тишину, так действующую ему на нервы. Ягоза не ответил, сохраняя отстраненно-невозмутимый вид, и если бы не возопившее разом чутье, и не напряжённость, повисшая удушливыми комками (и это не считая проклятый дым!) в воздухе, он бы решил, что у наставника чудом, не иначе, появилось чувство юмора. Рука, с силой сжимающая сигару, с громким стуком опустилась на стол, переполненная до краев пепельница перевернулась, обдав Контр-Адмирала серовато-черным песком. — Коннор. — Чуть помолчав, он продолжил: — Мы нашли его. — Его? — недоверчиво переспросил Коннор. Дело предпринимало совсем уж скверный оборот. Речь идёт об очередном преступнике? Тогда с чего вдруг такая суматоха? Вместе с тем лейтенант почувствовал с каждой минутой разрастающееся раздражение. К чему весь этот цирк? Почему Ягоза так тянет с ответами? И почему до сих пор так и не упомянул о цели его пребывания здесь? О каком «его» идёт речь и как это связано с Роджером? Осознание яркими вспышками, подобно фейерверку, вклинилось между потоком мыслей, переполнявших его. Ребенок Роджера. Того самого, из-за которого Дозор казнил невинных людей. Они нашли его. Но причем здесь сам Коннор?.. — Для тебя есть задание, — отрывисто бросил Ягоза, не обращая никакого внимания на переполнявшие его чувства. С трудом сглатывая комок в горле, лейтенант ощутил лёгкое жжение, стремительно разрастающееся вверх. Твою мать. — Гха!.. Содержимое желудка с лёгкостью покинуло тело, и Коннор судорожно склонился над полированным до блеска полом. — Коннор!.. В ответ новый приступ рвоты не заставил себя ждать, чуть заляпав белоснежную форму. С трудом удерживаясь от того, чтобы не завалиться набок от разом нахлынувшего головокружения, Коннор глубоко вздохнул, мимоходом вытирая испарину и сквозь пелену глядя на озабоченное лицо наставника. Он только что облажался. Не в первый и далеко не в последний раз за сегодня. И когда же этот хреновый день закончится?**********
Винейра хмуро перебирала изрядно потрёпанные связки писем, что кучками сгрудились на пороге, подняв в раскаленный воздух изрядную долю песка и пыли. Услышав удаляющийся скрип колес, она едва сдержала вздох. Доставка почты в их городке переживала не лучшие времена, и все извещения и счета, месяцами хранившиеся на складе, доставляются разом в тот день, когда они уже были окончательно непригодны. Вести бизнес стало делом неблагодарным и бесполезным, а затрудненное судоходство, доставлявшие все необходимое, из-за с разбушевавшихся пиратов ставило окончательный крест на экономике их острова. Покачав головой, она разом перенесла всю макулатуру в кабинет, с неудовольствием отметив непривычную тишину в доме. Ее кухарка Долли, молоденькая девчушка девятнадцати лет, которая не так давно вышла замуж и переехала к мужу на другой конец острова, напоследок тепло попрощалась с работодательницей и пообещала навещать почаще, заговорщицким тоном сообщив о печенье, спрятанном в доме для непослушной проказницы. Вспомнив о подопечной, женщина чуть улыбнулась. Она никогда не знала никого, кто улыбался бы так, как ее приемная дочь, начиная с того самого первого дня, когда та впервые задремала в ее руках, будучи розовым и сморщенным существом трёх недель от роду, слишком маленьким, чтобы представить, как с годами будет сформировываться ее личность, характер и тело. И даже меняясь, Эрин все больше приобретала черты лица, так знакомые ей; она знала этот правильный овал лица, чуть вздернутый нос и кожу цвета молока с намеками на веснушки, но этот рот и широкая улыбка были…чужими, что в свое время вызвало немало беспокойств со стороны женщины. Впрочем, как и ее волосы, все еще слишком рыжие, чтобы поверить, что они пришли от другого человека, хотя Винейра когда-то надеялась, что с годами этот яркий цвет станет менее… заметным. И с каждым годом ее подопечная становилась все старше, проявляя себя как личность, с ее громким смехом, ее любопытным, живым умом и всеми ее маленькими радостями: ее любимыми блюдами, песнями и историями на ночь — так много деталей накопилось за эти годы. И Винейра не собиралась это терять. Но время было против нее. Даже с преобладающими чертами матери, девочка все больше становилась похожей на того, кого она в свое время пообещала убить. Того, чьего имени Винейра не назовет даже под пытками. Она быстро откинула мысли о том, что будет, если о девочке узнают те, кто знать не должен. И прежде, чем это случится, она исправит свою ошибку, даже если это последнее, что она сделает в этой жизни. Пальцы чуть дрогнули, вспомнив ее разговор прошлой ночью. Нужно поторопиться. — Доброе утро. Винейра моргнула. Знакомый голос, чей обладатель в одно мгновение гордо возвышался над ней, заставил ее вздрогнуть, со стуком выронив из рук вазу, которая с протяжным звоном покатилась по залитому солнцем деревянному полу. Винейра чуть поморщилась, однако кивнула, и кинулась поднимать уроненную вазу. Незваный гость оказался быстрее — и вот уже перед лицом женщины, моргнувшей от неожиданности, мозолистая рука протягивала вазу, на этот раз с полевыми цветами (и когда только успел?). — Спасибо, — сухо поблагодарила женщина, отчего мужчина в черной шляпе надулся, словно ребенок, напоминая ей тем самым другого ребенка. — Но Вин —чан, — впрочем, на слащавости в образе это никак не сказалось, — я думал, что ты рада меня видеть. В конце концов, мы не виделись целую вечность! — Тебя не было всего три недели. — Но ты ведь скучала по мне! — подмигнув, он продолжил: — Я вот о тебе ни на секунду не забывал. — Поздравляю, — выслушивать бредни этого самовлюблённого идиота было сродни пыткам. Однако в отличие от ее красноволосой головной боли, делом ещё и неблагодарным. — Как ты вошёл? — Дверь была открыта, — рука, до этого мирно покосившаяся на столике, крадучись переместилась на подол юбки и игриво поползла вверх. С лица Себастьяна не сходила улыбка — ещё бы, они редко когда оставались одни, к его огромному сожалению. А всему виной ее работа и мелкая проблема, которую ну вот никак не удавалось решить, хотя Себастьян предлагал, и не раз. Однако Винейру интересовало другое — раз уж напарник приехал, чего не должно было случиться до наступления полудня, то занятия должны были закончиться. Согласно расписанию, сейчас перед ней должна стоять рыжая воспитанница, трогательно дергающая ее за юбку и выпрашивающая обед, не забывая, впрочем, украдкой рыскать по сторонам в поисках запрятанного печенья (и откуда она только узнала?). Отсутствие этого крайне важного фактора говорит об одном: девчонка убежала в неизвестном (кроме нее) направлении, или, чего хуже, вляпалась туда, куда не следовало. — Эрин! — охнула женщина, и поспешила было вниз, но рука в обтянутой намертво рубашке преградила ей путь, уперевшись в стену. — Куда это ты спешишь? — деланно удивился мужчина, как бы невзначай прижавшись плотнее и вдыхая едва заметный аромат спелых яблок и ванили. — Отпусти, — крепкая рука, ощутив сопротивление, чуть дрогнула, а потом сжала запястье сильнее. Ваза повторно выскочила из рук, но разговаривающим было не до этого. Винейра вперилась взглядом Себастьяна, и на мгновение ее ослепило волной нервозности и притупленного гнева. Женщина нервно облизала пересохшие губы. — Винейра, — серьезно повторил напарник, — есть разговор. Это напрямую касается твоей малявки. Слушай внимательно и запоминай.**********
— Отстань от него! Ближайший мальчик с криком полетел на землю. Толпа, коей являлась группа хулиганов самых разных возрастов, затихла. Эрин было не до того — она не сводила глаз с толстого Джо, который застыл на месте, разинув рот с тремя подбородками. Стало очень тихо. Нахмурившись, девочка шагнула вперед, вызвав удивлённые вздохи со стороны зрителей. Но никто не спешил вмешиваться, ожидая, чем же все закончится. Главный хулиган быстро пришел в себя. Сощурив и без того маленькие глазки в щелки, он медленно оглядел рыжую с ног до головы, немедленно подметив ее сегодняшний наряд. — Хах, рыжее чудовище в платье! — и разразился противным смехом, больше напоминающем хрюканье. Ему вторила его банда. Валяющийся без сил мальчик, охая от боли, настороженно поднял голову и без всякого выражения уставился на красноволосую. Эрин, понимая, что драки с Джо не избежать, ободряюще улыбнулась ему. Тот не ответил на улыбку, болезненно скривив израненные губы.**********
— Коннор, ты меня разочаровал. Разглядывать расплывающееся перед собой изображение Ягозы сквозь мутную пелену оказалось даже забавным (и когда он успел столько нахвататься от Ямады?). Стоявший позади дежурный с медблока досадливо вздохнул. Поняв, что пауза затянулась, Коннор склонился настолько, насколько ему позволял изрядно сдохший вестибулярный аппарат, и медленно произнес: — Прощу прощения, Ягоза-сан. Такого больше не повторится. На этот раз досадливо вздохнул уже Ягоза, наверняка окидывая его своим фирменным «и что возьмёшь с этого идиота?», не забыв процедить: — Очень на это надеюсь. И передай Ямаде быть готовым к внепланой проверке, — на этом, казалось бы, их прекрасный во всех отношениях разговор был завершён, что для непонятливых означало: вали и больше не лажай, а не то следующий рассвет ты встретишь в тесном карцере на пару с живностью из подвала. До боли привычно и обыденно. Отдав честь, Коннор развернулся, едва не впечатавшись в дверной косяк (санитары его точно не сразу отпустят) и едва успел поблагодарить всего богов за низошедшую на него щедрость, как раздавшийся за спиной низкий баритон подвёл окончательную черту на его хорошем настроении на жизнь, а то и на две, вперед: — Детали задания уточнишь на базе. Отправляешься сразу после лазарета. Коннор сглотнул. Последний гвоздь в его гроб вбит тем, от кого он меньше всего ожидал удара в спину. Как иронично. Надо будет воздать Ямаде за заслуги и попросить Джоанну заказать ему панихиду. Так, на всякий случай. «И на что я только что подписался?»