Terra in una gabbia d'oro / Заточенная в Золотой Клетке

      — Мисс Свон!       Настойчивый стук в дверь насторожил Беллу, и она открыла полусонные глаза. Уснуть ей удалось только на рассвете, да и то, слишком живые кошмарные сны будоражили сознание девушки. Это началось очень давно, и она уже не помнила, когда спала всю ночь, не просыпаясь и не запутываясь в простынях. Рене говорила, что всё это из-за Чарли, и сидела с Беллой всю ночь напролёт, пытаясь успокоить её. Но она была не в силах помочь дочери и не только потому, что не имела денег нанять профессионала, а потому, что не знала всей правды. Не знала того, что, на самом деле, случилось с её дочерью. А Белла упорно молчала, ни за что не желая рассказывать матери о том случае. Она и сама пыталась забыть его всеми силами, но испуганное детское сознание ни в какую не хотело отпускать это кошмарное видение, которое вот уже семь лет преследовало по ночам сны молоденькой хозяйки, переживания, сломавшие её когда-то, которые днём удавалось держать глубоко внутри. Все видели перед собой храбрую Изабеллу, которой «море по колено», а на самом деле, это было далеко не так. Кто бы стал рыться в её душе? Кому она была нужна на свете, кроме своей матери — единственному близкому ей человеку?       Кому она теперь сможет довериться? Что ждет её в будущем? Всю ночь эти вопросы — без ответов — разрывали душу. Всю ночь она подыскивала варианты, чтобы выбраться из беды. Она всеми силами пыталась найти способ выбраться из этой огромной, просторной и роскошной комнаты, напоминающей голливудское жилище Мадонны — повсюду золото и золотой цвет. За какие же грехи она наказана этим заточением в золотой клетке?       Только наедине с собой Белла могла позволить себе быть маленькой девочкой и вспоминать, как успокаивающе и утешительно было зарыться в нежных материнских объятиях. Но перед этим сборищем сумасшедших — богатых, власть имущих — ей нужно держать себя в руках, ни в коем случае не давать слабину и быть сильной. Сильной настолько, чтобы их решительность и надменность, эгоизм, убийственное равнодушие и отношение к своим желаниям, как к чему-то, что окружающие должны исполнять беспрекословно, не убили в ней всё то человеческое, что дано ей природой и любимой матерью.       Вот и сейчас она не собиралась спускаться к ним, и она имела на это право. Она ведь пленница, а пленницам бояться нечего. Тем более светло-бежевая дверь надёжно закрыта изнутри ею самой, так что, если этим идиотам не жалко дверей, пусть ломают. Хуже, чем есть, они ей не сделают.       Сбежать отсюда невозможно: Белла ночью пыталась сломать окно в комнате или выбраться при помощи окна в ванной, но ничего не вышло. Окна были слишком хорошо, надёжно закрыты и зарешёчены снаружи — видимо, похитители подготовились, прежде чем притащили её сюда.       Хотя нет, эти двое — белокурый и Сумасшедший — не знали, сколько ей лет.       Она решила называть того странного мужчину — мистера Каллена, смотрящего на неё странным плотоядным взглядом — Altezzoso bello, что в переводе с итальянского значило «Надменный красавец», и это была правда. Ведь он вёл себя по-свински, но был ангельски прекрасен. Ему идеально подходило это прозвище, оно идеально отражало его поведение, которое она имела честь наблюдать. Тот белокурый, которому она вчера врезала пару раз, называл его по имени, и она помнила, что оно какое-то староанглийское, но какое именно — вылетело из головы.       — Мисс Свон, завтрак подан! — продолжали настырно стучать в дверь. Белле вспомнились вчерашние слова Сумасшедшего: «Ты сейчас отправишься туда, куда тебя отведут, а к утру спустишься к завтраку и будешь вести себя нормально». Да уж, дождётся он от неё нормального поведения после вчерашнего разговора и похищения из собственного дома…       Девушка проигнорировала стучавших и сосредоточилась на разглядывании комнаты, в которую её поместили. Пора изучить свою золотую клетку.       На полу располагались мягкие и тяжёлые золотистые ковры с изящно вышитыми на них фигурками летающих ангелочков со стрелами. Как они там назывались в книгах… а, Амуры! Вот как назывались эти ангелы. Говорят, что они дарят любовь. А о какой любви может идти речь в этом доме, где главенствуют преклонение и внушаемый страх.       Стены были выкрашены в медный оттенок, на них располагались чудесные полотна, и, судя по урокам истории искусств в старшей школе, Белла могла сказать, что на стене висели работы Тициана и, скорее всего, Ван Гога — наверняка оригиналы. Но она не могла быть уверена в этом, так как не являлась картинным критиком, или как там называют этих людей, которые придираются к каждому штришку на холсте, вместо того, чтобы любоваться чудесной работой?       — Мисс Свон, если вам плохо, я позову доктора, — беспокойный голос за дверью начинал давить на и так исстрадавшееся сознание Беллы, и она крикнула громко и яростно, чтобы её было слышно и понятно:       — Пошли все вон! Я никуда не пойду!       Стук за дверью затих, и через секунду послышались быстрые шаги, уносящие визитёра подальше от её двери.       Белла глубоко вдохнула и резко выдохнула, а затем вернулась к рассматриванию своей комнаты, своей тюрьмы.       От пола до выбеленного потолка было метров пять-шесть. Карнизы, на которых висели тяжёлые и роскошные шторы, крепились у самого верха, поэтому Белла побоялась даже притронуться к ткани, думая, что если данная конструкция упадёт на неё, то тут же придавит своим весом или, вообще, мокрого места не оставит.       Её кровать располагалась в одном из углов комнаты, по краям её украшали четыре мраморных столбика, которые держали прозрачные шёлковые ткани над ложем, создавая лёгкую завесу, не позволяющую никому постороннему увидеть белоснежные, с золотой вышивкой подушки и яркое, тёмно-золотое покрывало, которым была накрыта огромная, трёх, а то и четырёх спальная кровать. Белла никогда не видела такой мебели и именно поэтому свернулась калачиком на неудобном диване из кожи, стоявшем около журнального столика.       Она испугалась всего это великолепия. Ей были чужды эти странные и незнакомые вещи, а больше всего её пугал Altezzoso bello. Он выглядел так, будто готов съесть её тот час же. Он был красив, но груб и жесток, и она была уверена, что никогда в жизни не сможет смириться с жизнью под одной крышей с этим человеком, не говоря уже о том, зачем она здесь. На это он может даже не рассчитывать. Она не станет его любовницей или подругой, или как они их там называют — шлюхой — чтобы потом от неё можно было избавиться.       За кроватью располагался комод и письменный стол, на последнем из которых лежали разнообразные письменные принадлежности.       Белла минуту смотрела в ту сторону, а потом побежала туда и, схватив чистый лист, стала писать письмо Рене, надеясь, что сможет передать конверт почтальону, или бросит его в почтовый ящик, чтобы мама смогла удостовериться, что с ней всё в порядке.       Мобильного ни у неё, ни у Рене не было, а телефон, по которому можно позвонить, находится чёрт знает где в этом стокомнатном доме, и не факт, что ей дадут воспользоваться им. Пусть будет письмо, маленький конверт с небольшим посланием.       — Мистер Каллен! — Запыхавшаяся горничная Лейла влетела к нему в кабинет, даже не удосужившись постучать. Они с Джаспером прекрасно проводили время за коллекционным виски двухсотлетней выдержки, осушая уже вторую бутылку и неспешно обсуждая бизнес и деловые контракты.       Эдвард собирался приобрести определённый участок алмазных россыпей у брата Джаспера, пока тот не распродал лучшие места.       Как раз к приходу Лейлы их разговор перешёл на тему девушки Беллы, запертой наверху в одной из самых роскошных гостевых спален.       — Эдвард, я твой друг, и я понимаю твои душевные страдания и желание облегчить их. Только уверен ли ты, что сделал правильный выбор, похитив эту девчонку? — Джаспер отхлебнул из своего бокала и, положив ноги на журнальный столик, посмотрел на друга.       — Не знаю, Джаспер, — искренне признался тому Эдвард, рассеяно глядя в свой бокал, словно пытаясь найти там ответ.       — Как это? Ты привёл девчонку сюда, и, как мы видим, характер у неё не ангельский. Может, вернуть её? И взять Барбару или Дакоту? Супермодели, достойные тебя, Эдвард. Да они мечтают быть с тобой! — Джаспер воодушевлённо расписывал их общих подруг из модельного бизнеса, в попытке отговорить друга от вожделения к этой странной Изабелле.       — Не могу… Я не могу её вернуть. Я не могу, — признался Каллен, пытаясь совладать с собой и не показаться лучшему другу сумасшедшим.       Джаспер прищурился, понимая, что Каллен чего-то не договаривает, и замер в предвкушении объяснения своего друга.       — Понимаешь, она словно магнит для меня. Словно новый вид наркотика. Я не могу от неё оторваться, — проговорил Каллен, разглядывая янтарную жидкость в бокале.       — Попытайся, Эдвард! Она принесёт тебе кучу проблем, — пожурил Джаспер, пытаясь достучаться до Каллена и уговорить вернуть девчонку. Он нутром чувствовал, проблем от неё в ближайшем будущем не избежать.       И в тот же момент запыхавшаяся молодая девушка Лейла, которая служила у Каллена горничной уже полгода, влетела в комнату, замерев у дверей и пытаясь отдышаться.       — Что такое? — насторожился Джаспер и оглянулся на Каллена, который смотрел на горничную, с нетерпением ожидая объяснения.       — Мисс Свон, она не желает идти к завтраку. Я позвала, а она… отправила меня подальше… — произнесла девушка, стоя в проходе.       — Я же говорил тебе! — всплеснул руками Джаспер, поднимаясь со своего места, и поставил бокал на журнальный столик. — И это только начало, Эдвард, дальше будет хуже!       — Подожди! — прорычал Каллен, и, отталкивая Джаспера и Лейлу с дороги и метая молнии, направился к двери этой наглой девушки, которую пригрел под своим крылом — хотя сам уже ненавидел эту идею, но знал, что без неё он жизни больше не представлял. Она явно ведьма или колдунья. Кто же она такая?       Поднявшись по лестнице быстрее, нежели кто-либо когда-то поднимавшийся по этим твёрдым мраморным ступеням, Каллен подлетел к комнате Беллы, подобно реактивному самолёту, и забарабанил по двери с такой силой, что бежавший сзади Джаспер удивился, как петли выдержали такой яростный напор хозяина этого особняка.       — Изабелла, открой дверь, сейчас же! — проорал Эдвард, пытаясь выбить дверь. В его сознании снова всё заволокла ярость, которой он не мог управлять в силу выпитого с самого утра виски.       — Эдвард, двери не виноваты! — напомнил взволнованный Джаспер и, ухмыляясь, взглянул на перепуганную Лейлу, стоящую рядом с ними. — Вы можете идти, милая, приготовьте всё к завтраку, мы скоро спустимся.       Лейла судорожно кивнула и поскорее побежала прочь, не желая ненароком попасть под горячую руку своего босса.       Белла же за дверью не собиралась никому открывать, тем более, когда ей приказывали. Это она и выразила в своей первой фразе вместо приветствия:       — Altezzoso bello, идите прочь, вы не смеете указывать мне, что делать, — заговорила она, и Эдвард снова яростно ударил в дверь, пока до него не дошёл смысл её слов, сказанных на итальянском. Он знал итальянский, французский и испанский в совершенстве, не говоря уже об английском, во всех произношениях, американском или австралийском, даже немного русский, разговорный, конечно.       Она назвала его надменным красавцем — это комплимент или оскорбление? И откуда она вообще знает итальянский? В любом случае, его пыл это остудило, и на лице взыграла улыбка. Ему тут же захотелось поцеловать эту девчонку и затащить в постель, но он с огорчением вынужден был заметить, что это невозможно, пока она заперлась у себя и даже не думает начать ему доверять. А зачем ей доверять ему? И он не должен доверять ей. Она ведь ненадолго здесь, правда?..       А что, если надолго? А что, если навсегда? Как ему жить с ней под одной крышей вместе, рядом… и не любить её плотской любовью?       Это выше его сил, тем более ни одна его сожительница ещё не отказывала ему в этом, а теперь…       — Пусти меня, Изабелла, прошу тебя, — прислонившись щекой к двери, попросил Каллен, и Джаспер, снова удивлённо замер, заметив, как изменилось настроение Каллена за полсекунды.       — Уходите, мистер Каллен, и тот, кто с вами, тоже. — Надменный голос за дверью прогонял их обоих, но Эдвард не ушёл, да и Джаспер тоже.       — Джаспер, — махнул рукой Эдвард, показывая другу вниз, на ступени. — Иди, позавтракай, я буду чуть позже.       — Эдвард…       — Прошу тебя, Джаспер, — произнёс Каллен, и Хейлу ничего не оставалось, как послушаться и отправиться вниз. Может быть, Каллен сможет усмирить эту странную Свон?       — Ну всё, я один, впусти меня одного, — сладким голосом попросил Эдвард, пытаясь открыть дверь в комнату Изабеллы.       — Точно один? — заупрямились за дверью, и Эдвард усмехнулся, опять находя ребёнка в этой надменной невоспитанной девчонке.       — Один-один, словно орёл в небе, — заговорил он словами из сказки. — Пустишь ли ты меня, Красная Шапочка?       Послышались тихое дыхание и смех, прежде чем дверь открылась. Эдвард шагнул внутрь в ожидании подвоха, но вот он уже был в комнате и смотрел на измученное лицо девчонки, стоявшей перед ним. Он недоверчиво оглядывал её, а она его. Когда взгляд упёрся в омут шоколадных глаз, Эдвард не смог отвести взор, всё вокруг перестало существовать, не было ни прошлого, ни настоящего. Эти глаза будто были его проводником в высший мир, мир без боли и печали. Белла словно стала его путеводной звездой, и узнать бы, почему именно она? Что в ней такого?       — Ты не голодна? — участливо спросил мужчина, пытаясь прийти в себя и не смотреть снова в глаза Изабеллы.       — Нет, я не хочу есть, — пожала плечами Белла, а потом её взгляд стал убийственным. — И вы меня не заставите. Вы можете притащить меня туда, но я не собираюсь подчиняться вам, как кучка этих лизоблюдов в вашем особняке.       Каллен изогнул бровь. А вот это уже оскорбление. Что она себе позволяет?       Но та ярость, с которой он выламывал дверь, покинула его, желание наказать исчезло, настроение резко сменилось, будто пультом щёлкнули. Ему нравилась детская непосредственность этой девчонки и её забавные приступы гнева, которые проходили так же быстро, как и появлялись.       — Ты будешь оскорблять меня или мой штат прислуги? — спросил он, проходя вглубь комнаты и усаживаясь на диванчик в центр.       — Я не люблю оскорблять нормальных людей, но вы — ненормальный, так что всё в порядке, ! — ухмыльнулась Белла и грациозно прошествовала мимо него к окну.       — Так ты из-за моего сумасшествия или своего собственного моришь себя голодом? — спокойно спросил он, как будто не заметил её хамства.       — Вам говорили, что вы слишком много себе позволяете? — спросила Белла, глядя исподлобья на Altezzoso bello и мысленно восхищаясь его красотой.       — Ну, до тебя мне далеко. А ты ведь такая маленькая ещё, Изабелла! — возмущённо воскликнул Каллен, пробуя обманным ходом получить ответы и надеясь, что девчонка купится. — Спорю, что тебе нет и пятнадцати, милая.       Белла закипела. Ей нет пятнадцати? Какая, к чёрту, милая? Кто он ей? Кто она ему? Или они уже заключили договор о «ночёвках», когда он вошёл в эту комнату? Зачем она ему открыла?       — Вообще-то, Altezzoso bello, мне семнадцать, и для сведения могу сказать, что пятнадцать меньше семнадцати! — пропела она более язвительно, чем планировала.       — Ну что же, математик Изабелла, я рад, что ты знаешь хоть что-то, сразу видно, школьная программа не прошла мимо тебя, — задумчиво отозвался Эдвард, закидывая ногу на ногу. — А откуда ты знаешь итальянский?       Белла вспомнила после этого его вопроса — долгие мольбы с Рене у директора с просьбой дать ей дополнительный бесплатный факультатив, где она сможет изучать этот язык, на котором звучит её. Жаль, что экзамен по данному предмету она провалила, как и выпуск с отличием. Всё равно, ведь она уже никуда не попадёт.       — Захотела и выучила. Какие-то проблемы, мистер Каллен? — спросила она, злясь и смотря на него глазами зверька, который, несмотря на свой страх, вот-вот бросится и растерзает обидчика.       Дерзость Изабеллы привела Каллена в ступор, и алкоголь снова ударил в голову, когда сам Эдвард этого не ожидал.       — Белла, научись следить за словами!       Ужаленная его замечанием Белла обиженно замолчала, но через пять секунд взяла себя в руки и, демонстративно повернувшись, упёрлась взглядом в стену.       — Если вы хотите, чтобы я пошла с вами вниз, Altezzoso bello, лучше по-хорошему убирайтесь отсюда, — проговорила она и через секунду почувствовала присутствие Каллена рядом с собой. Она резко обернулась и наткнулась на его изумрудные глаза, которые, кажется, были напряжены и полны ярости и желания одновременно.       — Почему ты такая упрямая? — проговорил он, загораживая ей путь отступления обоими руками и приближаясь к её лицу. Белла почувствовала запах виски и усмехнулась, словно бы издеваясь над самой собой, — как она могла не заметить, что он пьян? Он никогда не может быть с ней так вежлив (по определённым меркам) в трезвом виде.       — Я так и знала, что для тебя, Каллен, — пренебрежительно произнесла она, временно забыв об обращении к нему на «вы», — проще всего напиться, а потом являться ко мне, дабы поговорить. Идите, протрезвейте сначала. Я не собираюсь лицезреть тебя здесь больше ни секунды. — Развернув удивлённого и растерянного Каллена к выходу, она вытолкала его за порог и, хмыкнув, заперла дверь.       Эдвард пришёл в себя только в коридоре. Надо же, собирался поцеловать её, а теперь стоит и смотрит на запертую дверь. Похоже, эта девчонка не понимает, в какие опасные игры она играет. Играть с ним — всё равно что играть с огнём. Он пробовал по-хорошему сейчас, и она ответила вот так… Ну что же, значит, будем по-плохому.       — Ты с ума сошла, Свон? — Он яростно стукнул кулаком по двери, а за ней лишь засмеялись, зная, как бесполезно пытаться сломать эту дорогущую дубовую дверь, — наверняка сама девушка уже пробовала сбежать. Что ж, очередная его ошибка — дверь, Белла и собственное поведение. Почему при этой девчонке он теряет разум?       — Только после вас! — засмеялись за дверью, и он окончательно озверел.       — Ты сдохнешь с голоду за этой дверью, поняла меня? — проорал он, стукнув по двери в сотый раз, развернулся и, быстро спустившись с лестницы, метая молнии, как и при подъёме сюда, влетел в столовую. Джаспер прав, нужно срочно избавляться от этой мерзкой маленькой твари, пока она не принесла ещё больше проблем.       А сможет ли он избавиться от неё?       Ведь она притягивает его намного больше, нежели земное притяжение.       Разобраться бы в этом чёртовом притяжении раз и навсегда.