Terra in una gabbia d'oro / Заточенная в Золотой Клетке

Белла все же уснула, и остаток ночи прошел без происшествий, если не считать того, что Эдвард не мог сомкнуть глаз, прислушиваясь к каждому шороху в своем собственном доме… Наутро все находились в странном предвкушении чего-то нового, потому что, по словам Лейлы, ночью произошло много чего интересного, и теперь девушка, которую привез Хозяин, должна наконец-то выйти из своей комнаты, где она провела больше двух суток, и поесть. Никто не видел незнакомку, кроме Лейлы, но по её словам трудно было что-то понять, разве что - девчонка совсем молоденькая, даже несовершеннолетняя! Вот это и покатилось волной по всей прислуге, ведь раньше им приходилось угождать как минимум восемнадцатилетним особам. Теперь же в особняке Каллена происходили огромные перемены, и прежде всего они происходили в самом Эдварде. По словам Лейлы, она никогда ничего подобного не видела, и тем более такого поведения их босса. Все с нетерпением ждали, когда же девушка и Хозяин спустятся на завтрак, и было ясно, кто отныне новая фаворитка всемогущего Эдварда Каллена. Эдвард же проснулся в каком-то странном возбуждении и с трудом сдерживал себя, дабы не кинуться по коридору и предстать перед милой девушкой, которая ещё вчера ночью была так напугана неизвестно чьим присутствием. А может она ненормальная? Или он сумасшедший? Кто их знает… Белла в своей комнате тоже была в замешательстве, ей хотелось спуститься вниз, ведь ей нужно было как-то отправить письмо своей матери… А может попросить Altezzoso bello? Нет, исключено. Он привез её сюда и не позволяет уйти. Значит, он и письмо получить Рене не позволит… Жаль, а вчера он вел себя так человечно, что она даже попробовала довериться ему и покинула пол… А ещё он не погасил свет, так как понял, что ей страшно в темноте… Кто же он такой? Или это все иллюзии её больного воображения? Может, и не было его здесь вчера, может быть, ей приснилось? В любом случае, спуститься стоит, от того, что она сидит взаперти, они не подумают выпускать её отсюда, а раз ей суждено пока что жить тут, так почему бы не воспользоваться всей этой ерундой, которой пользуются они? Она не собиралась делать то, зачем её сюда притащили, но ведь жить она имеет право? Она не будет следовать их законам и порядкам, она установит собственные – для себя, остальные пусть живут, как хотят, и продолжают поклоняться своему Хозяину. Он ведь ей не хозяин, правда? А вдруг нет? Вдруг, после вчерашнего, он решил, что она в его распоряжении? Как бы там ни было, придется идти, и она сразу найдет ответы на все вопросы. Легко сказать: идти – а в чем идти? На ней только то старенькое платье, в котором её сюда привезли. Никакой одежды вокруг больше нет, да и в комоде пусто… Что же, придется идти, в чем есть. Наспех пригладив волосы, взглянув в зеркало, и умывшись, она пару раз глубоко вдохнула и выдохнула, дабы успокоиться, и направилась за дверь, которая впервые была не заперта ею самой. Она сделала пару шагов по коридору, оглядываясь, словно воришка, и пытаясь вести себя посмелее, но мешала обстановка… дорогая и роскошная. Снова вернулось чувство, что она заточена в Золотой клетке… Она стояла минуту-другую, раздумывая, что делать дальше: вернуться в комнату, будто ничего и не было или спуститься вниз по лестнице. - Изабелла! – радостный, хоть и сдержанный голос за её спиной отрезал любые пути к отступлению. Она сразу же узнала странный баритон Altezzoso bello, которого считала и Сумасшедшим, и человечным, и всяким, одновременно… - Мистер Каллен, – Белла сдержано кивнула, будто бы и не удивленная его появлению здесь. Он на секунду нахмурился, но спустя миг на его лице снова сияла улыбка. - Думаю, ты проголодалась, раз решила покинуть свое укрытие, Белла? – спросил он, чем вогнал девушку в краску. Пытаясь прийти в себя, Белла рассеяно кивнула, ища хоть какую-то поддержку в обстановке, которая не только не помогала, но даже скорее мешала, давила на неё всей земной тяжестью. - Немного, – пролепетала Белла, но тут же вспомнила, что нельзя вести себя как обычно, нельзя больше показывать слабость ни этому человеку, ни кому-либо другому, иначе её уничтожат, как уничтожили всех тут… И как она могла позволить себе вчера разрыдаться перед ним? Какой бы ни был кошмар – он прошлое, которое не имеет значения, а будущее - это то, во что нужно верить и чего нужно ждать, поэтому она поклялась себе больше никогда не показывать слабость перед Эдвардом Калленом и другими людьми. - Тогда не буду тебя задерживать, Белла, могу даже проводить! – он обворожительно улыбнулся ей, и она состроила несмелую гримаску в ответ. Эдвард был приятно удивлен: сегодня она не вела себя как последняя идиотка, а была похожа на нормального человека, с которым можно общаться и добиваться взаимопонимания. Он не собирался оставлять свою идею заставить её поклоняться ему и спать с ним, но решил отложить это на потом. Сперва доверие, а потом личные притязания – вот оно, кредо для его завоевания сердца этой девчонки, которая прямо сейчас покраснела до кончиков ушей от одного его взгляда и слова… А она милая… и маленькая – идеально! Такой любовницы у него ещё не было. Может быть, она продержится дольше всех? Ведь запретный плод вкуснее всего на свете, не правда ли? Но любой едой можно пресытиться. Как бы ему не потерять интерес к этой девчонке столь же быстро, как он обрел его! Ох, что за мысли? Он ведь ещё не завоевал её! - Ладно… - кивнула Белла на его предложение проводить её и пошла вслед за Калленом по мраморным ступеням. Он привел её в роскошную столовую, сделанную тоже всю в золоте и невиданном шике. Все как один, прислуга уставилась в их сторону. Та девушка, что вчера ночью приходила вместе с Эдвардом к ней, самодовольно ухмыляясь, полировала огромный деревянный стол, за которым, кажется, мог уместиться целый армейский полк, и там осталось бы ещё место и для неё… - Мистер Каллен, мисс Свон, – поприветствовала их милая женщина, отвечающая за завтрак, обед и ужин в этом доме. – Приветствую, и доброго утра. Трапезничать будете вдвоем? Белла непонимающе подняла глаза на Каллена. Что эта за слово такое – «трапезничать»? Что оно значит? И почему вдвоем? - Да, Мари, – он улыбнулся женщине, и та, кивнув, скрылась за порогом кухни, где шла полным ходом подготовка к такому важному в истории этого дома и всего рода Калленов завтраку, способному изменить заведенный здесь порядок раз и навсегда. Эдвард галантно задвинул за Беллой стул и только потом двинулся к своему месту, усаживаясь на него и смотря только на свою юную и очаровательную пленницу, от которой не мог оторваться и с которой был таким разным в поведении, как ни с кем другим. Мрачный, молчаливый, яростный или безразличный… сейчас вся прислуга видела его улыбающимся, а все потому, что рядом была эта миниатюрная шатенка, сидящая в простом и даже старом платье, которое носили ещё в прошлом столетии… Да кто же она такая? Перед Беллой и Эдвардом поставили свежеиспеченные штрудели с вишневым сиропом и омлет с беконом и козьим сыром. Девушка недоверчиво взглянула на всю эту раннее невиданную еду, а потом на Altezzoso bello, ища поддержки. Он же, не отрываясь, смотрел на неё, и это слегка пугало девушку. - Что это? – негромко спросила она, потому что казалось, весь дом собрался тут, дабы посмотреть на этот завтрак. - Еда, – улыбнулся Каллен. – Штрудель и омлет, попробуй, тебе понравится! – заверил он, и, сама не зная почему, она ему поверила, потому что через пару секунд уже отрезала ножом небольшой кусочек свежевыпеченного штруделя и обмакивала его в сироп. Может быть, этот Каллен и виртуозный лгун, но он был прав по поводу еды – она божественна! Такого она никогда не пробовала, и это очень здорово, что ей представился шанс оценить что-то в этом роде. В этой жизни ведь надо все попробовать, правда? Когда завтрак подходил к концу, Белла решилась заговорить с Калленом, дабы передать матери хотя бы письмо, так заботливо написанное ей совсем недавно. - Эмм… Мистер Каллен? – неловко начала она, и Эдвард поднял на неё глаза, удивленный таким поворотом дела. Загадочная красавица не начинала с ним разговор с самого приезда. Что же изменилось? - Эдвард, Изабелла, просто Эдвард, – поправил её мужчина, надеясь втереться в доверие даже быстрее, чем планировал. - Эдвард… - неловко произнесла Белла, а потом попыталась вспомнить, о чем собиралась говорить. – Я хотела бы, чтобы моя мама знала, что со мной все в порядке. Вы ей это не передадите? – она с надеждой протянула ему белый конверт, который до этого держала на стуле, то и дело, теребя руками. Каллен удивленно посмотрел на неё – такого он точно не ожидал! Сообщить Рене Свон о её дочери? Откуда Белла взяла бумагу и конверт? Как она до этого додумалась? А эта девушка ещё интереснее, чем он думал! - Я передам, Белла, но предупреждаю… – он взял в руки салфетку, убирая остатки сиропа со своих губ. На кухне в это время завистливо вздохнула Лейла, которая давно имела виды на Каллена, а он её в упор не замечал. – Это последнее, что получит от тебя твоя мать. Больше вы никогда не увидитесь и не сможете поговорить. Это мое решение, и отныне – ты моя… гостья, пленница – называй, как хочешь, но ты моя! – сообщил он, чем вызвал волну негодования в Изабелле, только что пытавшейся доверять ему… Он все испортил! Зачем он так с ней? Ей, что, и без этого не больно? - Я… - Белла попыталась сглотнуть комок в горле, который предвещал рыдания, и покачала головой, надеясь скрыть боль и скинуть её, словно наваждение. Она встала из-за стола, под ещё более удивленный взгляд Эдварда, и подошла чуть ближе к его стулу, дабы её слова были лучше поняты и запомнились ему: – Ты… Да кто ты такой? Какое ты имеешь право относиться ко мне, будто я вещь? Вся прислуга замерла от неожиданности и уставилась на столовую, где впервые за всю историю дома фаворитка устраивала истерику самому Каллену. - Что?! – яростно воскликнул он, безуспешно пытаясь сдержать свой вспыльчивый характер. - Ты не Бог, я уже это говорила! И ты никогда не получишь меня! Я - не твоя! Я тебя ненавижу… Я только начала тебе верить, а ты… Я знала, что ты такой, Каллен, знала, что у тебя железное, непробиваемое для чувств сердце, а с притворством нет проблем… Я пыталась поверить… Ну что же, больше не буду! Но мою судьбу ты вершить не в силах! Катись к черту со своими деньгами и властью! Я не твоя, и никогда не буду! Я не буду с тобой спать, я не буду тебя развлекать, и я ни за что не буду ТЕБЯ ЛЮБИТЬ! Потому что от любви к камню и то было бы больше пользы! - закончив свою пламенную тираду, она развернулась, чтобы уйти, но Эдвард не мог вынести такого позора на глазах всего своего штата прислуги, поэтому поймал её за руку, до боли сжимая нежную кожу и тонкие руки Изабеллы. - Ай! – воскликнула она, пытаясь выдернуть руку из цепких пальцев Каллена и при этом сохранить независимость и достоинство. - Слушай ты… – начал Эдвард, смотря прямо в глаза девчонке и вставая со стула, тем самым становясь выше её на целую голову, если не больше. – Ты зависишь от меня! Твоя судьба, твоя жизнь, вся ты - в моих руках! Я могу делать с тобой все что захочу, потому что ты принадлежишь мне! И своё «равноправие полов» убери подальше, ясно? Прямо сейчас я могу вывернуть тебе руку, а потом свернуть шею, и ты не сможешь мне помешать! Никто не сможет! – он злорадно усмехнулся, и Белла усмехнулась вслед за ним: - Именно поэтому у вас и нет семьи, вы убили всех, кто хоть немного не слушал вас, так? – она злорадно хмыкнула, даже не подозревая, что вонзает нож в самое сердце Каллену. Тот, чувствуя, как боль растекается по его сердцу и душе, выпустил руку девушки из хватки и невидящим взглядом посмотрел вокруг себя. Он вспомнил счастливые дни в кругу родных и друзей, смех своей маленькой девочки и её счастливую улыбку… Он потерял все это! Изабелла права: он сам виноват в этом, и только он! Белла же, радуясь тому, что её отпустили, все-таки на секунду замешкалась, прежде чем уйти. Ей почему-то внезапно стало жалко этого тирана, но слова, сказанные им, быстро вернули её в реальность, и, яростно швырнув один из стульев на пол, она бросилась вон из комнаты, в свою «тюрьму». Запираясь там, она больно порезала ладонь о непослушный замок и села на диванчик, смотря на окровавленную руку, струйки крови по которой текли точно вслед друг за другом… Как Эдвард Каллен мог такое сказать ей? Да кем он себя возомнил? Придурок… Идиот… Ненормальный! - Мистер Каллен, все в порядке? – взволнованный голос Лейлы послышался прямо над ухом, и это вывело Каллена из ступора, окончательно взбесив его и доведя до белого каления. Он всегда отгораживался от боли яростью. Так было проще: никто не трогал, никто не приставал, никто не пытался заботиться… - Пошли все вон! – заорал он на прислугу, вставая со своего места, посмотрел вслед убежавшей девушке и с ненавистью перевел взгляд на конверт, лежащий на столе. Схватив его, он подошел к камину, находящемуся в столовой, и кинул бумагу в огонь. Почти мгновенно пламя навсегда уничтожило слова, написанные Изабеллой для своей матери… Прислуга, привыкшая по первому требованию выполнять приказы, покинула столовую, и только Лейла и Мари тайком продолжили наблюдать из кухни за каждым действием Хозяина. Ещё немного, и он действительно бы убил эту девчонку. Её уже все ненавидели, так как всем могло не поздоровиться от её необдуманного поведения, но ей красотой, честностью и храбростью в той же степени и восхищались. Не каждый решится так вести себя с Калленом! Да никто бы не решился, кроме неё! Она первая и последняя… и, скорее всего, она жестоко поплатится за содеянное! - Мистер Каллен… – произнесла снова Лейла, вновь появившись в столовой, чем вызвала в Эдварде новую волну злости. - Я же сказал, оставьте меня в покое! – прорычал Эдвард и, развернувшись, вылетел из помещения, поднимаясь по лестнице и направляясь к своему кабинету. Плохо было то, что дабы попасть в него, нужно было пройти мимо двери Изабеллы. Он шел быстро и надменно, но все-таки на миг замедлился у дверей, словно его принудили это сделать… Он не знал, что сделает с этой девчонкой, едва она попадется ему на глаза, но уже понимал, что без неё ему не жить, а, следовательно, ему нужно уйти куда-нибудь, «остыть» и только потом вернуться к ней для серьезного разговора о том, кто он, а кто такая она, и кем она станет, если не научится вести себя как подобает с ним. Внезапно в голове промелькнула мысль, что он слишком груб и жесток с ней, но он быстро отбросил эти размышления. Глупо сейчас думать об этом! Держать власть может только сильный по духу, а сильным его делает именно жестокость, жестокость его предков и его собственная… Он еще не знал, что все это скоро изменится… И что же тогда станет с этой его жестокостью? Только одному Богу это известно… И теперь Эдвард Каллен гордо следовал к своему кабинету, а потом искал среди различных полок и документов коллекционный коньяк, быстро наливая его в бокал и пытаясь справиться с горем и тупыми размышлениями… Алкоголь довольно быстро затуманил мозги, лишив возможности мыслить, и Эдвард вздохнул с облегчением – все прошло. Боль, сожаление, размышления – теперь он может отдохнуть от всего, что преследует его эти семь лет и не дает жить… А как же Изабелла? Что будет с ней? Он не знал, но от греха подальше запер дверь на замок, предвидя, что может нанести ей вред в таком состоянии… Он начинал заботиться о ком-то! Такой чести не удостаивался никто после того злополучного дня… Неужели Эдвард Каллен снова станет таким, как прежде? Как при своей маленькой Изабелле? Что лекарством от всего прошлого и больного станет нынешняя Изабелла, Белла Свон? Сегодня Эдвард Каллен знал наверняка лишь то, что его сердце начинает оттаивать, пусть и медленно, по отношению к этой храброй и такой маленькой девочке Белле…