Одна великая ложь! И в мире боли и зла Я на себя не похож, И в этом ваша вина. Умолкнет пение птиц, И я начну говорить. Границы вашей души Я не сумею открыть.
Раньше я видел в тебе пророка из древних легенд, в которых восхищение и священный трепет чередуются с оцепенением и паническим ужасом. Их предсказания использовали как клич к началу великих войн, они знаменовали начало безоблачной радости или страшных мучений. Предсказателей боялись и ненавидели, их забивали камнями на площадях и с отвращением бросали скупые и редкие медяки. Пророки не могли перестать говорить, они проникали в самую суть жалких и ничтожных обывателей и жгли их каленым железом правды. Точно также произошло и с тобой. Никто из ФБР не видел в тебе человека, зато не гнушался использовать как инструмент. Ты раскрылся, стоило мне проявить чуть больше терпения и понимания. Я получил в пользование твой бесценный дар и загадал всего лишь одно желание, а затем направил по собственному следу. Тебе всего лишь нужно было перестать бояться той силы, что пряталась в темноте, и обратить свои видения в карающий меч. Только тогда ты, Уилл, смог бы вырваться из собственных оков и раскрыть свою истинную сущность. Но тебе никогда не пришлось бы оставаться одному — после трансформации ты бы получил меня навечно. Партнер, друг, защитник, любовник — ты мог выбрать любое. И не выбрал ничего.И твой холодный расчёт, Твоя немая игра… Ты не берёшь меня в счёт, Ты жертва не для меня. Опять зажгутся огни, Я перестану дышать… Одна великая ложь — Опять, опять и опять.
Я никогда не мог предсказать тебя, Уилл. И ты в очередной раз сумел поразить меня. Трансформация произошла, но результат разорвал все рамки. Теперь ты понимаешь и принимаешь меня, понимаешь и принимаешь себя. Но в твоем взгляде нет ни благодарности, ни теплоты. Мне хорошо знакомо, что прячется за твоей маской — смертельный приговор. Я абсолютно беспомощен и разбит. Взгляд, полный жгучей беспросветной ненависти, причиняет почти физическую боль. Ее нельзя обратить в страсть, как и нельзя вырастить цветы в иссушенной мертвой земле. Бесполезно тянуть за ниточки манипуляций: ты знаешь принцип их действия, оттого они не помогут. Мы можем сколько угодно прятаться за покровом метафор и мифологии, но это не изменит неприглядной истины: раздражения или равнодушия, что отравляют шаткое равновесие между нами. Монстра не нужно было сокрушать. Тебе стоило вложить лишь толику власти и силы в приказ, и он послушно упал бы к твоим ногам. Он и сейчас жаждет твоего внимания, жаждет ощутить силу равного, которая избавит его от внезапно опостылевшего одиночества и холода, что следует за ним по пятам. Но тебе это не нужно, Уилл. Ты ищешь расплаты, способа совершить возмездие: – Вы накидываете удавку мне на шею? Кивок. Ложь. Ты не стал использовать тот чудесный шанс, который, я уверен, предоставил тебе Джек. Игра перешла на более высокий уровень, и в ней теперь только два участника. Посторонние никогда не смогут ощутить под ногами тонкое лезвие бритвы, на котором мы теперь балансируем. Мы оба рискуем потерять все. И ты с небывалой смелостью идешь на риск, словно гладиатор, бросающийся в схватку. Я не желаю сражаться с тобой, Уилл. Не теперь. Я… не подниму руку, чтобы убить тебя. – Вы почти уничтожили меня. Я не раскаиваюсь в содеянном. Если бы у меня был выбор, я бы поступал так снова и снова. Я лишь сожалею о том, что происходит сейчас. Мы не должны были разойтись по разные стороны. Мораль, ФБР или даже тьма здесь не при чем. Здесь связь между нашими душами истончается и отмирает, а бесценные чувства рассыпаются в пепел. Я не могу раскрыться до конца, хотя, тебе и так все известно. Но озвученная истина имеет больший вес. Моя любовь к тебе, Уилл, мучает и терзает меня. Безысходность и тоска заставляют снова и снова искать с тобой встречи, и я обжигаюсь каждый раз, но нелепая надежда и не думает утихать. Мне нужно твое внимание, даже если ты ненавидишь меня, я отчаянно желаю, чтобы твой взгляд был прикован только ко мне.Я корчу рожи весне, Как умирающий Бог. На моём поле чудес Не вырастает любовь. Дойдя до точки, уйти, Не подбирая слова. Я ускользаю, как тень, Спасаясь сам от себя.
Меня почти трясет от ревности и зависти. Ты проводишь столько времени вдали от меня, распоряжаясь новообретенной силой, и ставишь ловушки там, где я меньше всего их ожидаю. Каждый новый сеанс – сладость и горечь, награда и наказание. Ты возводишь меня на эшафот и при этом хочешь убедиться, что я не сбегу и смерть настигнет меня. Я не буду сопротивляться. Монстр доходит до критической точки, достигая невиданного ранее смирения. Я своими руками возвел жертвенник своему божеству и единственное, что я могу у него попросить – прощение. Твое прощение, Уилл, сделано из прохладной и гладкой стали. Мне даже жаль, что я не увижу, как багровая кровь застынет на нем темными пятнами, как мой личный бог искупается в моей крови и мрачном торжестве, как холодная улыбка долгожданного избавления осветит его прекрасное лицо.Вновь изнуряющий секс, И как немое кино, Мои иллюзии — бред… Тебе опять всё равно. Да, я не новый герой! Кого-то надо распять! Мы поиграем в мораль, Себе позволив солгать.
Безжалостный бог заносит клинок, и я не противлюсь, как и обещал. Он вскрывает старые шрамы, теперь уже присваивая себе их авторство. Я наблюдаю за пятнающей пол кровью и не желаю смотреть вверх. Во Дворце эта сцена будет полна чувств и красок и далека от патетичности. Не стоит портить себе последние мгновения. Быть может, именно так выглядит страх. Но что-то все же заставляет меня взглянуть. Уилл… Боль в твоих глазах на секунду затмевает мою. Мои губы растягиваются в слабой любящей улыбке. Жестокий бог переиграл и меня и себя в погоне за мщением. Но я ни о чем не жалею.