Секрет

— Надо встретиться, — сказал Тэхен. — У меня новость. Если бы он еще по телефону признался, в чем новость, я бы не пошла. Закрылась бы в комнате и ревела в подушку, пока в глазах не закололо от сухости. Но он сказал беззаботно: — Ты же мой лучший друг, я не могу держать такое в секрете, — и я повелась. Клюнула, как последняя дура. Не подруга, нет. «Друг», с которым можно позволять себе вольности: щупать за бок, проверяя, надета ли под свитером майка, считать невидимые ребра и совать мне в рот лишний кусок из своей тарелки — кушай, заморыш, а то ноги протянешь. — Эй, Херан, давай сделаем это, — сказал он, когда я получила неуд по макроэкономике и чуть не вылетела с бесплатного. Мое сердце ёкнуло и заняло позицию на старте, но Тэхен потащил меня к своим дружкам роуп-джамперам и заставил прыгнуть с какого-то старого пешеходного моста. «Это» с Тэхеном, нескромно думала я, должно было стать самым потрясающим и прекрасным моментом в моей жизни. Но меня всунули в какие-то ремни, Тэхен самолично щелкнул карабином, пристегивая веревку, а потом приблизился настолько, что я задержала воздух в легких, понадеявшись, что за полушутливым взглядом карих глаз кроется нечто большее, чем просто пожелание удачи напоследок. Я не могла умереть и так и не узнать, каковы его губы на вкус. Тэхен тащился от вишневых жвачек — наверное, целоваться с ним было все равно что съесть целую горсть сладких ягод… Но он прикусил нижнюю губу, облизываясь, и продемонстрировал улыбку, из-за которой у меня одинаково сильно принималось стучать не только в затылке, но и в ладонях — от желания его придушить. — Вот что такое настоящий кайф, — сказал он, сталкивая меня с моста и даже не пытаясь сдержать уже рвущийся за белые зубы смех. Нет, Тэхен, думала я, болтаясь между небом и землей и прерывая ор только для того, чтобы заглотнуть новый порыв беснующегося ветра. Кайф — быть рядом с тобой, даже когда все, чего мне хочется — это прибить тебя. Итоговую работу я все-таки пересдала и осталась на бесплатном, пожертвовав недельным сном, но Тэхен, конечно же, считал, что это только благодаря его невероятной способности заряжать меня своим оптимизмом. Он таким и был — оптимистичным до кончиков волос паршивцем, в которого я влюбилась, даже не заметив, как и когда. Мы дружили со старшей школы, быстро сообразив, что прогуливать скучные уроки лучше вместе: вместе курили за ближайшим углом, вместе рубились в компьютерные игры и делились списанной у кого-то из одноклассников домашкой. Мне нравилось, когда он говорил, что дружить с девушкой круче, чем с парнем, потому что можно обниматься без опасения схлопотать по лицу. Но когда я вдруг поняла, что млею от малейшей его привычки, будь то зажимать сигарету между большим и указательным пальцами или перед вызовом к доске беспокойно лохматить челку, слово «друг» неожиданно встало прямо поперек гортани. Как и дружеские обнимашки. — Эй, Херан, — заводил привычно Тэхен: — Вздумаешь встречаться с каким-нибудь хмырем, помни — сперва я должен буду его проверить! — Это как? — спрашивала я, мрачнея. — Разопью с ним соджу, и если он свалится раньше меня — нахрен тебе такой слабак. Тэхена попробуй перепить — он знал, чем хвалиться. В первый раз алкоголь я попробовала именно с ним, как и первый раз села за руль, в первый раз съездила на Чеджу и прогулялась по Парку любви, протанцевала ночь напролет в ночном клубе… Даже платье на выпускной мы выбирали вместе. Ким Тэхен присутствовал в моей жизни, забивая каждый ее злосчастный уголок, каждую щелочку, пока я не влюбилась в него до полоумия и не пожалела о том, что вообще его встретила. Надо было слушаться маму и подавать документы в школу, которую выбрала она, а не идти в ближайшую к дому. Жила бы сейчас спокойно. Не так, как будто я секретный шпион, вынужденный днем играть одну роль, а по ночам кусать кулак, накрывшись подушкой. А ведь цитаты и статейки в соцсетях с самого начала предупреждали: «Дружбы между мальчиком и девочкой не бывает!» Больше всего я боялась, что Ким Тэхен однажды раскусит меня, и тщательно выстроенный за последние два года образ раскрошится под его виноватым взглядом, а я вместе с лицом потеряю еще и лучшего друга. Нельзя было этого допустить. Нельзя. Он встретил меня после пары и потащил в кафешку, где подавали самый омерзительный кофе из всех, что я пробовала: — Выкладывай, — приказала я, а он с загадочной улыбкой сначала сделал заказ, потом трепался о каком-то преподе, а когда перед нами поставили пару белых чашек и сахарницу, сыпанул в мой кофе побольше. — Пей. — Эй! Я же терпеть не могу сладкое! — Поздно, Херан, сегодня мне нужно, чтобы ты была не только клевым чуваком, но еще и девушкой. Внутри опять невидимо пробежались по музыкальному ряду, ужасно фальшивя в том месте, где трепыхалось глупое сердце. Ким Тэхен употребил слова «чувак» и «девушка» в одном предложении… — Вот еще, — нахмурилась я и подозвала официантку, чтобы она принесла мне другой кофе. — Ты совсем двинулся, если думаешь, что я буду пить эту мерзость. — Хера-а-ан, — почти жалобно протянул Тэхен. — Когда я расскажу тебе, что со мной произошло, тебе захочется выпить, а мне нужно, чтобы хотя бы до вечера ты сохраняла свой мозг в тонусе. — Да не тяни уже! Ты выиграл в лотерею? Получил наследство? Решил бросить универ и свалить за границу? Надеюсь, не последнее… — Я влюбился, Херан, в самую потрясающую девушку на свете. Официантка принесла новый кофе, но я, не глядя, схватилась за первую чашку и спрятала дрожащие губы за ее краем. Тэхен подпер подбородок ладонью и взглянул на меня с отвратительной щенячьей нежностью. — Сахарку, да? От его улыбки веяло счастьем, а у меня на языке уже завязывался ком, проглотив который я предсказуемо расплачусь. — Не мог с тобой не поделиться, ты же мой лучший друг, — опять повторил он фразу, от которой у меня ехала крыша. Да не хочу я быть тебе долбанным другом!!! Вместо этого пришлось спросить: — Тебя можно поздравить, уже признался, да? — Ага. Даже от целой сахарницы тошнило бы меньше, чем от приторности, с которой он готов был рассказывать обо всем, что связано с ней. — Помнишь, я искал подработку, и меня позвали натурщиком сюда, на дизайн? Непыльная работенка, только сидеть в одной позе тошно. Зато разглядывай — не хочу… Ты хоть представляешь, сколько красивых девчонок мечтают стать дизайнерами? Ага, представляю. Явно больше, чем у нас, на экономическом. — Они рисовали две недели. Пришлось даже раздеться, потому что они сказали, что у меня рельефная спина. Почему ты раньше ничего не говорила? Спина у него была, что надо. Мы иногда выбирались к морю, и Тэхен любил взвалить меня на плечо, чтобы с разбегу зашвырнуть подальше в холодную воду. Упирайся — не упирайся, он любил, чтобы было весело, и если веселье заключалось в том, чтобы довести меня до истерики, остановить его не смогло бы и цунами. Обычно я визжала и колотила его между лопаток, но даже этого хватало, чтобы почувствовать, насколько его мускулы крепки в реальности… Я едва подавила раздражение. — Хотел полюбоваться — пошел бы и сфотографировался. Фото печатают минут пять. — Глупая ты, Херан, — беззлобно сказал Тэхен. — У меня теперь портретов — на весь факультет хватит. Хочешь, подарю? Анфас, профиль? Могу только одну спину, с автографом. — Обойдусь, что я там не видела. Как зовут хоть твою художницу? — Пак Джонхи, она первокурсница и просто красотка! Не знаю, что больше меня бесило: тот факт, что Тэхен влюбился, или что несколько недель скрывал от меня их знакомство. Мы рассказывали друг другу обо всем, даже самом сокровенном — это и цепляло нас друг за дружку крючочками: за руки, за плечи. Я знала его, как себя, и он мог то же самое сказать обо мне, если не считать крохотного местечка, куда я загнала свое настоящее чувство к нему. Открыть вдруг, что у Тэхена тоже имелось такое местечко, оказалось не просто неприятно — кошмарно. Наверное, так у всех влюбленных людей: розовощекая, счастливая, дурацкая любовь начинает захватывать тело через микроскопическую пору, распространяясь по венам вверх и вниз, пока не пробивается сумасшедшим блеском через один только взгляд. Тэхен смотрел на меня и весь светился, а я гасила в себе не только сжатое до болезненной точки чувство, но даже саму мысль о нем. Лишь бы только он ни о чем не догадался. Но я была не права. Однажды Тэхен должен был сделать это — сказать в своей ироничной манере: — Эй, Херан, я встретил девушку моей мечты и теперь не принадлежу только тебе. Мое сердце все равно бы разбилось. Сегодня, завтра — какая разница? Но он не имел права ждать, что я примусь прыгать от радости. — Хочу как можно скорее вас познакомить. Давай сегодня вечером? На этом самом месте. Паршивое кафе, паршивый кофе, паршивый вечер. — Почему бы и нет? — Я люблю тебя, Херан, — чмокнул он меня в макушку, поднимаясь, чтобы расплатиться. — Отвали, долбанный чудик, — поморщилась я. — Тебе больше нельзя вести себя так двусмысленно. Что подумает твоя новая девушка? — Что ты мой лучший друг. Отлично. Просто отлично. Тэхен был прав, как всегда: этим вечером я точно захочу напиться.