Секрет

— Не пойду, — бурчала я себе под нос, пока шла на следующую пару. — Глазеть, как они будут пить коктейль из одного стакана — фу! Тэхен давно говорил, что с девушкой, которую однажды выберет, пойдет на все эти милые нелепости: подержаться за руки под столом, пока никто не видит, заказать одно на двоих блюдо… Он был романтичным, каким бы хулиганом не старался казаться. Забраться хрен знает куда ради крутого фото, примчаться ко мне в аудиторию и разыграть срочный вызов в деканат, чтобы мы могли вдвоем прогуляться по пустому кампусу, стянуть с уличного прилавка заколку и украсить мои волосы — в его голове от идеи до шага не было расстояния даже в ладонь! Но именно это обещало — его девушке не придется скучать, что бы ни подкинуло его сумасшедшее воображение. Поцелуи под дождем и подвиги ради одной только улыбки прилагаются. Правда, не моей… — Не пойду, — решилась я. Скажу, что загрузили после пар и откажусь. Должен же он понять, что в моей жизни могут быть вещи поважнее его влюбленности! — Опять разговариваешь сама с собой, Мин Херан? — прилип к плечу Чон Хосок. — Странно это — уговаривать себя не идти и одновременно идти, не находишь? — А? — пришлось даже обернуться, чтобы убедиться, что он говорит именно со мной, но позади больше никого не было. Значит, нагнал меня специально. — О чем ты вообще? — Про девушек говорят — у них короткая память. Значит, ты настоящая девушка? Он любил сказануть что-нибудь такое и ждать, пока краска не начнет покрывать кончики ушей, перетекая на щеки и шею. Чон Хосок обладал удивительной способностью издеваться, даже когда пытался говорить комплименты, и я еще ни разу не смогла понять, зачем ему это. Лучше не отвечать, сам отвалится. — Эй, Мин Херан, я с тобой говорю! — крикнул он мне в спину, когда я попыталась ускориться. Не отвалится. — Что тебе? — Какая сердитая. Мы в одной группе по макроэкономике вообще-то. — Он снова зашагал рядом, нарочно невпопад, чтобы ударять меня плечом. — Помоги мне с проектом, а я взамен угощу тебя обедом. В его улыбке скрывалось не злое, а хитрое, но я уже достаточно хорошо его изучила, чтобы знать, сколько подвоха могут скрывать даже самые безобидные его слова. Чон Хосок был гением во всем, что касалось учебы — то, что мне давалось с зубовным скрежетом, он решал, даже не глядя. И это ему вдруг понадобилась помощь с проектом? — С каким? С которым ты справился еще на прошлой неделе? — Мне вернули его на доработку. Хочешь — сама посмотри. Он порылся в рюкзаке и сунул мне под нос папку. — Все честно. — Ага, как же. — Взять папку в руки значило повестись, и я, проигнорировав, свернула в галерею, хотя от нее топать было гораздо дальше, чем напрямик. — Мин Хера-а-ан! Он не стал догонять, но в аудитории все равно плюхнулся на ряд за мной. Пф, какая от меня помощь, если я сама чуть осилила теоретическую часть, а впереди еще вычислений как отсюда и до автобусной остановки. Кто бы мне самой помог. Чон Хосок бросил на стол записку, и я смахнула ее в сумку, чтобы не мусорить. Незаметно достав телефон, я набрала Тэхену сообщение с извинениями, но отправить не смогла, зависнув пальцем над экраном. Разве так уж важна моя обида, если Тэхен, как бы сильно я не сходила по нему с ума, все равно оставался самым близким мне человеком? Мы держались друг друга, какие бы ни бушевали ураганы. Когда в старшей школе умерла его мать, я неделю не вылезала из его дома, смотрела за ним, как за ребенком: поел ли, уснул. А когда Тэхен сказал: «Давай свалим подальше», бросила в тот же день подработку в магазине и проехала с ним автостопом полстраны в один конец — пока родители через знакомого из полиции не разослали ориентировки. Меня могли сколько угодно запирать в наказание в своей комнате — Тэхен все равно забирался через окно, чтобы притащить попкорн и диск с новым фильмом. Он мог бы быть моим братом-близнецом, если бы не тот факт, что я любила его совсем не сестринской любовью. Но он не был виноват! И сейчас хотел разделить со мной совсем не горе, а большое счастье. И вместо того, чтобы поддержать, я написала: «Прости, ТэТэ, я в полной заднице с проектом, так что пусть твоя художница слопает за меня кусок пирога». Хорошенькое дело. «Не пойду», — попробовала я опять себя убедить. Не слишком-то успешно, потому что даже от мысли пахнуло предательством. Тэхен словно услышал меня, потому что прислал в чате: «Не забудь, в семь! Хочу поскорее познакомить двух моих самых любимых девушек!» Придурок! Сказала же ему не называть меня так! Но свое сообщение все же удалила. Как сложно… Придется отказаться от стольких дорогих и нужных привычек. Курить одну на двоих сигарету, когда у самой еще полпачки. Звонить среди ночи, потому что приснился дурацкий сон. Внезапно находить в своем кармане шоколадку, когда совершенно точно знаешь, что ничего не покупала. Разве справедливо отбирать у меня лучшего друга всего через пару недель каких-то романтических отношений? Эй, вселенский разум, мы были с ним вместе почти пять лет, это, простите, что-то да значит! Хрен ей, по-настоящему разозлившись, я толкнула размышления в другое русло. Я не отдам Ким Тэхена какой-то там девице с факультета дизайна, пусть она хоть тысячу раз красивее меня. Разве это преграда? Так, трухлявая ветка, перешагнуть через которую — плевое дело для человека, готового ради своей любви взять с разбегу Эверест. А я готова. Ну, почти… Укрепившись в своей мысли, после пары я двинулась в деканат, чтобы забрать заказную корреспонденцию для доставки — приходилось подрабатывать, чтобы оплачивать крохотную квартирку поближе к кампусу и не ездить через полгорода домой. Тэхену повезло больше, потому что удалось втиснуться в общежитие, но мне нравилось просыпаться и засыпать без мельтешащей перед глазами соседки, так что приходилось вкалывать. — Сегодня только пара писем, — сказала секретарь Чхве и всунула мне в руки небольшую стопку. Исторический, медицинский… блин, дизайна нет. Придется выкручиваться. Когда в запасе осталось только одно письмо, я, наконец, двинулась к корпусу дизайнеров — у них там все было не как у людей: народ толкался на газонах с огромными планшетами для рисования, в холле торчала жуткая фигура, чтобы собрать которую, наверное, пришлось перерыть пару помоек в округе. Даже у деканата стены были увешаны странными картинами из камней. Как-то в ожидании секретаря я потрогала один — и он отвалился… — Мин Херан! — позвала меня секретарь Хо. Она тут же скрылась за дверью. — Положи на стол, я сейчас! На столе у нее уже красовалось пару башен из бумаг, и я приткнула письмо под монитором. Не зная, что делать, я покачалась с носка на пятку. Нужно было непременно задержаться, чтобы она заметила — письмо-то для социологов, но секретарь Хо с головой погрузилась в шкаф, пытаясь что-то найти. — У вас сегодня настоящий завал, — сказала я. — Как всегда в начале семестра, — послышалось из шкафа. — Давайте, может, я сама зарегистрирую письмо? — предложила на всякий случай. С секретарем Хо мы довольно хорошо ладили — она всегда мило со мной здоровалась, иногда угощала леденцами и даже готова была потратить пару своих драгоценных минут, чтобы расспросить меня об учебе. — Нет-нет, я сама! Сейчас! Не прокатило. Еще бы она пустила меня за свой компьютер. — Но вам все равно нужно расписаться в получении. — Иду! По селектору раздался раскатистый мужской голос — декан у дизайнеров, в отличие от всего остального, был строго-однотонным: строгим — в общении и однотонным — в выборе костюмов: — Секретарь Хо! Я жду! Секретарь Хо подпрыгнула и засуетилась, выхватывая из шкафа сразу целую стопку папок. — Давайте я зарегистрирую, — сунулась я под руку, — и распишусь заодно. У меня пара скоро. — Хорошо, хорошо, — махнула она рукой и умчалась, раскачиваясь на шпильках, в кабинет декана. Другое дело. Я влезла между башен и засуетилась, как будто не списки студентов искала, а взламывала личный банковский счет. Как ее там? Пак… Джису? Джинхи? А-а, Джонхи… С монитора на меня глянуло ангельское создание, как будто только сошедшее со страниц манги. Пак Джонхи оказалась не просто красоткой, она была воплощением всего того, что так нравилось парням в девушках: белоснежная кожа, большие глаза, длинные, чуть вьющиеся на кончиках волосы. Такую только защищать от малейшего дуновения ветра. А еще она была полной противоположностью мне.