Покровитель.

- Хочу еще раз напомнить вам, что завтра всей группой идем в планетарий! Убедительно прошу собраться у входа в корпус к трем часам. Маркус! - Да, Фрау Гольдштейн? - Не опаздывать! Пауль отрывается от созерцания собственной тетрадки, в которой минуту ранее вычерчивал до безобразия знакомые и любимые черты Круспе. Планетарий? Вот черт! Это же скучно! - Простите, а я могу не пойти? – Хайко поднимает руку, обращая на себя внимание высокой женщины с до ужаса забавной прической в стиле 70-ых. Ну, знаете, как Сандра ходила? Вот один в один. Такой начес даже Ирме Грезе не снился, жарь сатана ее душу. Хватило одного немигающего взгляда, чтобы Ландерс понял: не явиться – получить у этой надзирательницы пару зачетов подряд без всякого на то права пересдачи. Молодой человек вздыхает, поспешно собирает тетрадки в портфель и торопится покинуть аудиторию, пока оставшаяся группа из двадцати пяти человек просыпается после лекции философии. Дорога домой занимает около двух часов, на протяжении которых Пауль трясется в автобусе, забитом студентами и обыкновенными пассажирами. Из раздумий его часто вырывал чей – то характерный тычок в бок, как правило это были те, кто отчаянно пытался пробраться сквозь стоящую в проходе толпу или же громкий голос типичного любителя поговорить о детских пеленках или несчастной подруге, муж которой являлся настоящим подлецом. Хайко устало вваливается внутрь квартиры и добреет, стоит ему увидеть мать. - Привет, дорогой, - улыбается Эмма, вытирая руки о кухонное полотенце и подходя ближе, чтобы в следующую секунду обнять и поцеловать сына в щеку. - Ма, а ты чего вся в муке? – Пауль закатывает глаза, принимаясь очищать испачканный пиджак. - Понимаешь, сынок, тут у нас… - Нас? Из кухни раздается громкий чих. Мужской чих. Ландерс младший непонятливо хлопает глазами, открывает рот, но не найдя ничего сказать, закрывает его и хмурится. Уже намереваясь разобраться с человеком, посягнувшим на материнское сердце, блондин закатывает рукава и отодвигает родителя в сторону, но замирает, сделав пару шагов. Из кухни медленно выходит кокаиновый человек? Снежный человек? Йети? Пришелец? Каспер? - Рихард? Круспе вздыхает, поджимает губы и по обыкновению склоняет голову набок, демонстрируя свое лицо, волосы и верхнюю часть тела, покрытые мукой. - Теперь я прекрасно понимаю, в кого ты уродился таким криворуким, Кнопка. Эмма смущенно краснеет, пока Пауль заходится в искреннем приступе смеха под аккомпанемент закатывающихся глаз «приведения» и тихого ворчания, издали веющим: «Почему я?». *** - Нет, ну что за безобразие? Прекрати смеяться, наглец! Пауль хохочет еще громче, от удовольствия жмуря глаза и смаргивая набежавшие слезы. Не в силах противиться накатившему смеху, молодой человек опрокидывается на спину и счастливо раскидывает руки в стороны, занимая добрую половину кровати. - Теперь твоя подпольная кличка – Каспер. - Хорошо, мальчик – хрен - с – пальчик. - Эй! Круспе смеется, смотря на возмущенное лицо своего подопечного, отражающееся во всей красе в зеркале, перед которым первый стоял вот уже десять минут, тщательно укладывая гелем свои темные волосы, пережившие покушение мукой. - Как это случилось? - Надо спросить у природы, почему она тебя так не любит. - Рихард, я не про это! - О, - хмыкает Цвен, закрывая банку и поворачиваясь лицом к Хайко, - Эмма решила испечь твой любимый яблочный пирог, а пакет с мукой стоял слишком высоко. Как истинный рыцарь я предложил ей свою помощь, но ты сам понимаешь, что женщины – существа нелогичные и совершенно упрямые. Как ты понял, на стул она взобралась сама, но пакет удержать у нее не получилось. Больше никогда не буду держать стул и стоять под рукой твоей мамы. А если бы там была дрель? Или миксер? Я бы умер! - Не драматизируй, - Ландерс поднимается с кровати, подходит ближе и кладет ладони на плоский обнаженный живот, скользя большими пальцами по контуру полотенца, коим Покровитель обернул свои бёдра, - я бы тебя оживил. - Мой герой, - брюнет вздыхает подобно глупой девице из фильмов про Супермена и улыбается, подхватывая Пауля под ягодицы, чтобы в следующую секунду уронить его на мягкие простыни и нависнуть сверху. Поцелуй выходит мягким и мучительно сладким, отчего Хайко поджимает пальцы на ногах. Он борется с желанием запустить пальцы в идеально уложенные темные пряди, но трагически проигрывает ему. - Мама же дома, - отрываясь на секунду, шепчет Пауль, жадно хватая воздух покрасневшими губами и смотря затуманенным взглядом в горящие глаза возбужденного Рихарда. - Тогда нам придется быть очень тихими, малыш, - улыбается демон, взмахивая рукой и закрывая дверь на ключ, - Мы же не хотим, чтобы на мою могущественную голову все таки упала дрель? Молодой человек распахивает глаза, когда длинный язык обводит по контуру его ключицу. Круспе усмехается, но ласки не прекращает, скользит ниже и касается кончиком затвердевшего соска. Дыхание Хайко сбивается, и это отчетливо слышится в тиши комнаты, пока сердце набатом отстукивает под длинными пальцами мужчины. Рихард мучает его, толкает в самую трясину, обхватывая горячими губами сосок и втягивая его в рот, чтобы слегка прикусить и вызвать метания подопечного и еле различимый стон. Пауль никогда не ошибался, называя любимого искусителем, и это в тысячный раз подтверждается, когда проворный язык скользит по впадинке пупка, вынуждая кожу покрыться мурашками. Демону внутри него до одури хочется наставить засосов на белоснежном теле своего мальчишки, но Цвен дергает за цепь, вынуждая ошейник затянуться туже на горле садиста. - Мой сладкий, - шепчет брюнет, выцеловывая торчащие тазовые косточки до образования покраснений. Пауль всхлипывает от распирающего желания и нежности, комкает пальцами простыни и остервенело кусает губы, желая кричать о любви к своему Покровителю. Ему так хорошо от ощущения сильных ладоней на своих боках, что он готов выть, скулить как счастливая дворняжка и жаться к ногам своего новообретенного хозяина. - Такой желанный, - Рихард резво поднимается выше, позволяя мальчишке обхватить свою широкую спину тощими руками, оставляет мокрые поцелуи на линиях челюсти, в уголке губ и наконец целует так, как должно быть: глубоко, мокро, проталкивая язык глубоко в глотку и рыча, как оголодавший зверь. Ландерс скулит, трется вставшим членом о его пах и просит, просит, просит. Круспе разрывает поцелуй, отдаляется, чтобы увидеть, как искусанные влажные губы хватают обжигающий легкие кислород, как стремительно румянец оседает на впалых щеках, как мечутся зрачки под веками и дрожат ресницы. И тогда планку сшибает окончательно. Пауль в предвкушении облизывает губы, когда оказывается лежачим на животе, и выгибается в пояснице, послушно разводя ноги и крутя аппетитной задницей перед глазами голодного мужчины. Рихард хочет ударить ладонью по упругой ягодице, оставить красный отпечаток ладони на бледной коже, а затем зацеловать, но это же… - Мой мальчик, мой мальчик, - хрипло шепчет севшим голосом Покровитель, осыпает хрупкие плечи поцелуями, всасывает кожу и вызывает крик. Крик, который никогда не дойдет до ушей Эммы. Крик, оставшийся в середине линий судьбы на ладони брюнета. Круспе понимает, что без подготовки будет неприятно, но Ландерс трется о него задницей, сбивчиво умоляет взять его, так вылизывает сердцевину ладони, что мужчина отбрасывает все сомнения и одним мощным толчком оказывается внутри. Колени Хайко от неожиданности разъезжаются, он падает на кровать, придавленный Цвеном и дышит, как бешеный пес, закатывая глаза от наслаждения и мыча в ладонь, заткнувшую его искусанный рот. Рихард без зазрения совести срывает намордник со своего внутреннего демона только потому, что Пауль сам попросил. Первый толчок. Второй. Неожиданный скрип кровати. Сладкие стоны. - Тише, детка, ты же не хочешь, чтобы нас, - Рихард жмурится, толкаясь сильно и глубоко, вызывая у мальчишки яркие стоны, заглушенные сильной ладонью, - услышали, не хочешь, вот так, господи, какой же ты тесный, мой мальчик… Ландерса распирает от наслаждения, он поддается навстречу движениям, закатывает глаза от пошлых шлепков тела о тело, представляя, как хорошо его Покровителю. Представляя, что именно он, а не кто-то другой заставляет Рихарда так сладко хрипеть ему на ухо. Если бы Цвен не знал Хайко, он бы кусал его загривок, удерживая как суку, бьющуюся от наслаждения в период течки. Он бы позволил себе унижать его, бить, оставляя кровавые синяки на запястьях, пользуясь в любой период времени. Но это был его Кнопка. Его Пауль. Пауль, которого он оберегал, любил и лелеял всю свою проклятую жизнь. - Мальчики, у вас все хорошо? Рихард заставляет себя остановиться, замерев внутри узкого тела и убрав ладонь от рта подопечного. По подбородку Пауля стекает слюна. - Да, мам, все хо, - блондин прикусывает губу, когда Круспе наращивает темп толчков, вышибая из легких весь воздух, - Все хорошо, я готовлюсь к зачету, а у Рихарда появились кое – какие дела. - Ужин будет готов через тридцать минут, не засиживайся с уроками! Ландерсу чудом удается не закричать, когда Рихард меняет угол проникновения и буквально втрахивает его в кровать, крепко удерживая за горло. Достаточно пяти минут, чтобы юное тело забилось в судороге от накатившего оргазма. И еще одной минуты, чтобы мужчина с громким стоном излился в него, обжигая спермой сокращающиеся стенки. - Ты так скучал по мне? – хрипло спрашивает Пауль у все еще лежащего на нем Покровителя. - Обезумел от скуки, - отвечает брюнет, оставляя поцелуй на укушенном плече. На ужин Ландерс младший спускается слегка прихрамывая на правую ногу. *** - Ты правда думал, что здесь будет так скучно? Пауль улыбается, утыкаясь прохладным носом в шею Рихарда, пока пальцы мужчины ласково лохматили его светлые волосы. Одногруппники галдели, смотря на картинки, мелькающие на куполе в темноте. - Я не думал, что звезды могут быть настолько красивыми, когда о них рассказываешь мне ты. Круспе улыбается, целуя подопечного в висок и вскидывая ладонь вверх, чтобы ткнуть указательным пальцем в яркую звезду на искусственном небе. - Это Бетельгейзе. Самая яркая звезда в созвездии Ориона. - Нет. - Почему нет, малыш? Мне казалось, что я не забыл Астрономию. - Дело не в этом. - Тогда в чем же? - Ты – самая яркая звезда в созвездии Ориона. Моя звезда. Рихард замирает, несколько секунд обдумывая сказанные слова, а затем утягивает мальчишку на себя, заключая его в крепкие объятия. Когда по его щекам впервые за тысячу лет его существования начинают бежать слезы, он благодарит Судьбу. Благодарит за предназначенного ему Пауля Хайко Ландерса.