***
А Люси тем временем открыл глаза и увидел перед собой голубое небо. Уже рассвело, воздух был по утреннему свеж, кое-где слышались чудесные песенки райских птичек. Люсьен еще немного полежал в теплой постели, разгоняя сон, потом приподнялся и осмотрелся по сторонам. Он снова обнаружил себя в своем гамаке, на мягких подушках, был заботливо укрыт одеялом, а рядом — за деревянным столиком — сидел гамма и опять рисовал. Люси взглянул на него, и сердце его вновь мучительно сжалось. Мальчишка стал еще прекрасней — просто невероятно, как такое вообще было возможно. Ангелы все-таки обладали сумасшедшей красотой. Флори… так ведь его звали… склонился над рисунком, водил по нему карандашом, опять забавно прикусывал язык, и на щеках его снова виднелись милые, очаровательные ямочки. Люси обреченно вздохнул. — Ты еще здесь? — спросил он. Гамма поднял глаза, и Люсьен застонал от этой небесной прелести. Это же божество какое-то, а не человек! Но тут он вдруг вспомнил, что было между ними этой ночью. Господи! Да Люси же лишился чувств!.. — Как я тут оказался? — растерянно спросил он. — Я тебя принес, — гамма улыбнулся и стал еще красивей. — Хотел извиниться перед тобой. Прости… Я… не рассчитал. Вообще-то нам нельзя было заниматься сексом… так безрассудно… — голос его был безумно приятным, —видимо, окончательно сформировавшимся, — он стал низковатым, мягким, каким-то по-доброму мужественным, плечи гаммы тоже стали крепче и шире, а гладкость кожи так вообще сводила с ума. — Ох, Боже мой… — Люсьен упал на подушки. — Ты дьявол какой-то. Заворожил меня. Как же мне теперь спастись от этого наваждения?.. Флори смущенно посмеялся, и смех этот приятно заласкал душу. Люси чуть не заплакал, до чего это было прекрасно. Он, кажется, до безумия влюбился в это богоподобное существо, но так же нельзя! А Флори тем временем поднялся, подошел к гамаку, встал на колени и поцеловал Люсьена в плечо. — Вот, погляди… — он показал ему свой рисунок. — Я же обещал тебе, что нарисую его… На листочке был изображен Рэй: такой живой, счастливый, со своей удивительно доброй улыбкой. Он лежал в поле, среди цветов, на боку, подпирал голову ладонью и глядел с рисунка, будто и правда был рядом. Флори протянул Люси еще один листок: там Рэй уже спал в своей кровати, расслабленный, красивый, одеяло сползло вниз, приоткрыв его изящное, но крепкое и поджарое тело. Люси снова вздохнул. — Милый мой мальчик… — он ласково погладил рисунок рукой. — Как жаль, что мы никогда больше не будем вместе… — Откуда ты знаешь? — гамма улыбнулся ему. — Жизнь души бесконечна, так что не зарекайся… — тут он немного замешкался и показал еще один эскиз. — А это мы… — Люси сразу ахнул и, выхватив изображение из рук художника, быстро прижал листок к груди, закрыв его ладонью. — Ох!.. — смутился он. — Да как же тебе не стыдно? Разве можно такое рисовать? — А почему нет? — Флори дал ему еще два листочка. — Мы с тобой очень красиво смотрелись. Ты так прекрасен в страсти. Я впервые был счастлив настолько, что думал — умру. Услышав эти слова, Люсьен сразу смягчился. — Да? — он кокетливо покачал головой и рассмотрел работы. На них Флори изобразил их ночное слияние, невероятно красиво и эстетично. Ангел с омегой, действительно, смотрелись очень гармоничной парой, а сколько любви было во взгляде любовников! Люси даже смутился. — Спасибо тебе… — только и сказал он. — Это… это было так прекрасно. Флори опять улыбнулся и мягко коснулся губами его губ. — Это тебе спасибо. Ты спас меня, помог мне очиститься. Теперь я весь твой. Можешь распоряжаться мной, как хочешь. Я твой личный ангел-хранитель. Теперь и Люси смутился, рассмеялся и погладил Флори по волнистым, белокурым волосам. — О, какая честь, — игриво произнес он, а мальчик и правда был совсем не похож на себя вчерашнего. Сейчас он смотрелся самым настоящим ангелом: светлым, добрым, целомудренным… Хотя, впрочем, пахло от него по-прежнему очень возбуждающе. Его сандал был воистину райским. Люси опять вздохнул. — А за что мне спасибо? — спросил он. — Это же был просто секс и, кстати… благодарить-то надо тебя — я еще никогда не чувствовал себя настолько удовлетворенным. Как будто вековые муки закончились. Ведь при жизни я никогда не мог насытиться, а во время течки воистину умирал, да и потом, в этой обители, пусть мои чувства были не так остры, как на земле, но все равно — даже здесь меня порой мучительно снедало желание. Почти постоянно. Так что это ты меня спас, и я впервые не хочу наброситься на рядом стоящего парня, как это было всегда. Моя необузданность была самым настоящим проклятьем, я очень страдал от нее… — А я страдал без любви… — Флори тоже вздохнул. — Зато теперь напился ее так, что летать хочется. Никогда я еще не был так счастлив. И твоя необузданность, кстати, мне очень понравилась. Она похожа на настоящий вулкан, и это так здорово, так чудесно. А еще она же тебя и спасла. Потому что если бы не твоя страстность, ты бы погиб. Служителям долго пришлось бы потом собирать твою душу по кусочкам. Мой оргазм слишком силен для человека, но понял я это, только когда прозрел окончательно. Ты был на грани смерти, сливаясь со мной. Для меня это непростительно… Люси взглянул на него, задумавшись, но потом все-таки улыбнулся. — Ну что ж теперь сожалеть? — он погладил ангела по щеке. — Все ведь обошлось. Зато это было настолько прекрасно, что я никогда этого не забуду. Хоть и страшно немного, но все же… мне очень понравилось… Флори сразу заулыбался, придвинулся ближе и обнял Люсьена. — А я не против и повторить, — сказал он. Похоже, излишним целомудрием он все-таки не страдал. — Я всегда готов, только скажи. Просто теперь не допущу такой перегрузки. Я знаю, что надо делать, чтобы ты получил полное удовольствие и не рисковал при этом душой. Хочешь?.. Люси тем временем сладко потянулся. — Господи, я впервые могу сказать «нет». Я так насыщен, что счастлив до небес. Удивительное освобождение. Ты не обидишься? — Нисколько, — Флори ответил искренне. — Я не страдаю от недостатка страсти, поэтому включусь по твоему желанию, стоит тебе захотеть. А вот без любви мне плохо… — и он выудил Люси из гамака, усадил его себе на колени и крепко обнял. — Не гони меня, вот о чем попрошу. Я уже не такой, как был. Многое понял, многое осознал. Я теперь ангел, почти чистый… — он даже выправил крылья, как доказательство своих слов, и теперь они были совсем большие, полностью сформировавшиеся, чисто белые с золотыми перьевым обрамлением и такие красивые, что дух захватывало. Флори осторожно объял ими Люси. — Вот так, — сказал он. — Не прогоняй меня, я буду твоим защитником. Никто не посмеет обидеть тебя, я любого убью. — Ох, — Люси тоже обнял его. — По-моему, для ангела ты еще слишком агрессивен. — Ну, — Флори опять улыбнулся. — А ты думал, что все мы святоши? Нет, это не так. У нас даже пытки бывают, чтобы ты знал… — Правда? — Люсьен поцеловал его в губы. — Это ужасно, — и он обхватил его шею руками, чувствуя себя на седьмом небе от счастья. Они помолчали немного, наслаждаясь теплом друг друга, но потом Люси вдруг вспомнил свое видение. Он вздрогнул. — Послушай… — Я знаю, — ангел прервал его, ласково прижав к себе. — Я тоже это видел. И многое узнал о себе. Да в общем-то, все узнал. И теперь мне известно, что за зло меня преследовало, и кто его зачинатель. Мой бедный омега-отец… — Что?! — Люси уставился на него, испуганно захлопав ресницами. — Твой отец?.. Но разве… — Да, — Флори кивнул. — Я — сын Эндрю Нежнейшего. Тот самый бедный младенец, выброшенный когда-то из своей корлевской колыбели и впоследствии ставший причиной помешательства и смерти моего несчастного папочки. Но, к счастью, я все-таки ангел, поэтому в моих силах многое исправить. Но… один я не смогу это сделать. Мне нужна помощь, поддержка. Ты будешь со мной? Я могу просить тебя об этом?.. — Меня?.. — Люси растерянно взглянул на него. — Но… чем я могу помочь? — Своей любовью, чем же еще? — Флори опять улыбнулся. — Просто держи меня за руку и всё. Я еще не совсем свободен от этого проклятья, но именно эта связь и поможет мне окончательно его уничтожить. Причем безболезненно. Потому что… — он помолчал и, казалось, сдерживал чувства. — Я хочу спасти папу. Он не виноват в том, что случилось. Он тоже жертва. Я буду рядом и не дам его погубить. Моя любовь сохранит его душу. Ты поможешь мне?.. Люси слез с его колен и встал на ноги. Он немного подумал, зябко завернувшись в свой плед, потом опять поглядел на Флори. — А ты знаешь, кто я такой?.. — Да, — ангел тоже встал на ноги. — Ты — любовник моего альфа-отца Артура Бессердечного, из-за которого все и случилось. Тот самый злосчастный куртизан… — Нет! — Люси даже перепугался. — Я — не он, а всего лишь его потомок… — Нет, — ангел уверенно покивал. — Ты и есть он. Просто не помнишь того воплощения. И ещё боишься признать себя. Ведь о тебе сказано столько плохого и злого, написано так много книг, где фигура твоя всегда не лицеприятна. А ведь это было не так. Ты всегда был таким, как сейчас: нежным, добрым, отзывчивым, но только очень уж болезненно страстным, и поэтому тобой было легко управлять. Подменить меня на твоего сына — была идея короля Артура, а не твоя. Ты же отговаривал его, как мог, но он все равно настоял на своем, да в общем-то практически тебя и не спрашивая. Он как захотел, так и сделал, а меня выкинул. Но ты искал меня потом, и нашел. Это было записано в твоем дневнике, который, к сожалению, сожгли после твоей смерти, а иначе бы эти слова давно изменили мнение о тебе: «Завтра я заберу этого малыша себе и сам его выращу. Король все равно его не узнает, ведь он заметно подрос с тех пор, как лишился своей королевской кроватки. Я скажу королю, что это другой ребенок, и что я просто решил взять его на воспитание, потому что скучаю по сыну. А сам подарю ему всю свою любовь, на которую только способен, чтобы покрыть этот страшный грех, который оба мы совершили. Малыш не будет страдать…» — так ты писал. Но на следующий день пришла страшная весть о гибели твоего сына, и ты слег, а вскоре умер, так и не воплотив свой замысел в жизнь. Но я все равно благодарен тебе за попытку и за твою доброту. И пусть люди этого уже никогда не узнают, но я буду вечно перед тобой в долгу. Спасибо тебе… Люси, конечно, заплакал. Его чувствительная душа не выдержала такого. Во-первых, он очень растрогался, потому что поверил всему, что сказал ему Флори, даже не сомневаясь, а лгать у ангела не было никаких причин. И потом Люсьену пришло озарение: так вот почему драгоценности не причиняли ему никакого вреда. Он же был единственным омегой из всей семьи, кто мог безболезненно их надевать. Потому что они были его. Значит, родители не ошибались: Люси, действительно, был воплощением души королевского куртизана, а он еще посмеивался тогда над их словами, да и соглашался-то в шутку. А оказалось, что именно так и было. — Но почему я не помню этого? — Люси схватился за голову. — Я помню только последнюю жизнь. Ты точно не ошибаешься?.. — Нет, — ангел снова обнял его. — Я вижу намного глубже и дальше, чем ты, но это пока. Знание придет и к тебе, только чуть позже. Ты тоже все осознаешь, когда мы закончим дело, и я провожу тебя в Верхние Небеса. Ты ведь не против? Позволишь мне это сделать? Это будет честь для меня и… прощение. — Прощение? — Люси удивленно взглянул на ангела. — Да после того, что ты мне сейчас поведал, это я должен просить у тебя прощения. Просто невероятно… Но скажи мне еще вот что… А Рэй? Неужели он тоже не обычный потомок? Уж не душа ли это короля Артура? — Именно так, — Флори кивнул. — А точнее, ее часть. Все самое худшее забрал себе его отец. Так было надо. Рэй — воплощение всего лучшего, что было в сердце вроде бы Бессердечного короля и что он так усиленно от всех скрывал. Артур считал, что доброта — это слабость. К счастью, Рэй так не думает и не боится даже собственных слез. Люсьен опять заволновался и побыстрее переменил тему, потому что при разговоре о Рэе его сердце снова болезненно сжалось — он очень по нему скучал. — А Ади? Ади… Он ведь тоже не случайно появился именно в этот момент? Мне сразу стало легче, когда он вошел в нашу жизнь… — Да, не случайно, — ответил гамма. — Ади — маг-хранитель. В его душе — ключ от всей истории, передающийся из поколения в поколение, ждущий своего часа. Поэтому только Ади и сможет поставить точку в этом печальном деле. Так что… — Не понимаю… Какой еще ключ? — Ах, это сложно объяснить, — Флори снова обнял Люсьена. — Я не могу — слов очень мало, но ты сможешь сам все лицезреть. Пойдем, — он взял Люси за руку. — Мы отправимся туда, где лежит мое бренное тело, оставшееся от последней, неудавшейся жизни. Сейчас я очень хочу, что его предали земле. Там же находится и тот человек, которого ищет Ади. Этот анатомист. Ведь хозяин… — тут он осекся. — То есть, сущность проклятья специально спрятала его там, чтобы он не смог признаться в одной очень важной вещи, которая перевернет все дело с ног на голову. Идем, ты сам все услышишь. Главное, действовать быстро… — тут Флори немного смешался. — Должен признаться тебе, что я ненадолго прозрел. Но я теперь понял, что меня так крепко связывает с этим проклятьем. Это — душа моего отца. Его любви я жаждал все эти века, а когда нашел, припал к источнику и уже не смог оторваться. Зло этим воспользовалось. Поэтому я все еще уязвим. Больше всего я боюсь опять потерять рассудок и сделать что-то плохое. Я… очень боюсь… — Не бойся, — Люси крепко обнял его. — Я буду рядом, как обещал. Ни на минуту тебя не покину. Я обещал даровать тебе любовь много веков назад, но не успел. Так вот теперь я выполню то обещание. Ты не будешь страдать. Я отдам тебе всю нежность, на которую только способен. Я смогу тебя защитить. Флори с благодарностью улыбнулся Люсьену после этих слов, но вдруг взгляд его недвусмысленно заблестел. — Но тогда ведь речь шла об отцовской любви… — он прижал к себе Люси покрепче. — Но сейчас твои чувства намного горячее, ты не находишь? Люсьен сразу порозовел и все же поцеловал его в губы. — Да, это так… — ответил он.— Но мы ведь не на земле. Теперь это не имеет значения. Главное, что я не выпущу тебя из объятий. И вообще не отпущу. Я уже не представляю себе жизни без тебя… — Да? — Флори радостно оглядел красивое лицо Люси. — А знаешь, я тоже не хочу с тобой расставаться. Никогда… — и они слились в поцелуе — глубоком, искреннем, теплом, а Люсьен, погладив Флори по спине, опустил руку на его ягодицы. — Ох… — он сразу встрепенулся. — Послушай. Прежде чем мы тронемся в путь, тебе надо бы одеться. Как ты считаешь?***
— Чудесно, — Элли отдал Ади зеркальце. — Всевышний воистину мудр, нам надо спешить. — Что? Ты что там увидел? — омега сразу заинтересовался. — Скажу чуть позже, — ангел прибавил скорость. — Кажется, скоро все решится. Нельзя упустить такой шанс. Рванем через время, надо спешить, — и машину вдруг понесло, с бешеной скоростью. Омега насмерть перепугался — заткнул уши, закрыл глаза и, кажется, даже кричал, но тут вдруг все стихло, а кругом легла мертвая, глухая темнота. Ади стало трудно дышать. — Элли… — ему показалось, что он умирает. — Элли… Помоги мне… — но тут свет вернулся. Снова запели птички, послышался шум колес. — Господи… — Мы добрались, — ангел свернул на проселочную дорогу и остановил машину у какого-то полуразрушенного здания. — Прости, милый, — он обнял Ади, прижал его к своему сердцу и опять крепко поцеловал. — Прости… Надо было подоспеть сюда поскорее. В этой области мой брат уязвим. Я должен подготовиться к его появлению. Извини. Понимаю, тебе было трудно, но ты ведь маг — с тобой ничего не случится. Твоя душа и не такие встряски может перенести… — он снова поцеловал Ади, потом еще и еще, и омега, почувствовав такую теплую, добрую нежность, вдруг… расслабился и потерял сознание.