***
А Рэй намылся, набрился, полностью привел себя в порядок, снова нацепил свои цепочки и браслеты, которые ему вернули в управлении, обмотал бёдра полотенцем и в таком виде подошёл к отцу. — Па, — он тихонько его растолкал. — Па, вставай, пора ехать. — А? — мистер Эдвард опомнился, недоумённо захлопал ресницами, огляделся по сторонам и, наконец, увидел Рэя. — Сынок? Альфа даже растерялся — он уже давно не слышал такого ласкового обращения от отца. А мистер Эдвард тем временем проморгался, потряс головой. — Ох, как же я так вырубился? Даже не думал… — хотя, чего удивительного? Он же не спал несколько ночей к ряду — весь испсиховался. И пусть даже Рэй, Жан и Эмир думали, что отец слишком холоден к ним, а может и вообще безразличен, но он их очень любил. И ужасно за них волновался. Просто скрывал свои чувства, боялся их показать, будто это была слабость какая-то. От этого часто и злился, и портил с детьми отношения. Он и мужа так же любил: горячо, безумно и страстно, но никогда не показывал этого. Ну разве что во время жутких ссор и бурных примирений страсть прорывалась наружу подобно вулкану, но вскоре мистер Эдвард вновь её обуздывал — до следующего гневного срыва. Чтобы не расслабляться. Может поэтому и страдал — так и посадил своё сердце. — Пап, ты как? — Рэй тронул его за плечо. — Нам пора ехать… — Куда? — отец ещё не до конца проснулся. — А куда надо ехать? — К врачу. — А, — мистер Эдвард потёр лицо, опять тряхнул головой. — А зачем? У меня всё прошло. — Эй, погоди, — Рэй встал перед ним. — Надо — значит поедем. Тебя уже ждут. Родитель ему улыбнулся. — Ну ясно… Ади завербовал тебя? Чтоб не выпускал меня никуда? — он встал, поправил одежду, пригладил волосы. — Нда уж, как тут ослушаться?.. — и Рэй улыбнулся про себя — таким спокойным и смирным он уже давно отца не видел. — Па… — М? — Пап, ты дашь нам согласие на брак? — А ты что, уже сделал предложение? — мистер Эдвард поозирался вокруг, увидел зеркало, подошёл к нему и начал приводить себя в порядок. — Когда это ты успел? — Да вот только что… Родитель замер. — Что? — он обернулся к сыну. — В таком виде? Вот так ты просил руки? — он кивнул на его голый торс. — Ты с ума сошёл. Где цветы, где подарок? Ты б хоть оделся в конце концов. — Я был одет, — Рэй старался спрятать улыбку. — И Ади согласен, — мистер Эдвард только вздохнул. — Куда катится мир? — он ещё раз внимательно себя осмотрел и отошёл от зеркала. — Хоть бы кольцо купил для начала. Дать тебе денег? — Не надо, — Рэй улыбнулся. — Я уже большой, пап. Сам зарабатываю. — Это я знаю, — отец сунул руки в карманы. — Но кольцо надо хотя бы с бриллиантом. А ещё лучше — с изумрудом в бриллиантах. И хорошо бы кулон, чтоб к нему подошёл — на цепочке… Это дорого стоит… — вот тут Рэй и опомнился. — О, кстати, — он вцепился в свою причёску и снова испортил ее. — Насчёт драгоценностей. Что это мне там говорили — в управлении? Какое ещё наследство? — Ах, это… — мистер Эдвард покивал. — Ну да… Ларец завещан тебе. Ключ от него и само завещание хранится у поверенного. Люсьен оформил всё это задолго до своей смерти… — Но почему драгоценности были в гробу? — А ты не догадываешься? — мистер Эдвард взглянул на сына. — Родители спрятали. Или ты не помнишь, как они нервы тебе мотали? — Ох… — Рэй сразу смутился. — Так значит они не хотели, чтоб это досталось мне… Как-то нехорошо — против их воли… — Это воля покойного! — резко отрезал отец. — Это они её нарушили. И пусть я не ратовал за изъятие этого клада, но раз он достался тебе — значит, так надо. Альфа все ещё нервничал. Он окончательно разлохматил голову, тяжко вздохнул. — А что мне делать-то с ними? — Ты меня спрашиваешь? Эти камни твои — делай, что хочешь. — А ты бы что сделал? — Я? — отец посмеялся. — Даже думать не буду. Это — твоя забота, — но тут он взглянул на дверь кухни. — Спроси вон у Ади, он даст хороший совет. И, кстати… отдай ему что-нибудь. Ну я не знаю… Отдай ему всё. Тебе-то они зачем? Ты ж не Эмир… в конце-то концов… — мистер Эдвард передёрнулся, вспомнив нерадивого сына. Рэй сразу напрягся, потому что разговоры о среднем брате обычно заканчивались взрывами. Правда, сейчас отец как-то быстро утих. — Да ладно, — он раздражённо махнул рукой. — Не будем о нём, — он тоже потрогал живот. — Что-то я есть хочу. Там ничего у вас нет? — он оглянулся к сыну. — Каша, — Рэй улыбнулся. — Ну-у, — отец расстроился так же, как сын час назад. — А бутербродов нет? Кашу я не хочу. — Нет уж, иди, — Рэй подтолкнул его к двери. — Там разберёшься. Иди-иди. Сначала просто попробуй.***
И мистер Эдвард попробовал. И, конечно, тоже съел две тарелки, а взгляд его, обращенный на Ади, совсем потеплел. Такой вкусноты альфа не пробовал очень давно. Да что уж там — только из рук любимого мужа он получал подобное. Андриэль очень вкусно готовил. А аппетитные запахи с кухни частенько даже усмиряли буйный нрав мужа, если он возвращался домой не в духе. Вот и сейчас мистер Эдвард почувствовал себя словно дома. И пусть Ади был не его мужем — что, кстати, жаль — но и ему досталась частичка этой заботы. А что ещё нужно альфе, особенно одинокому? А потом они поехали в больницу. И врач, к которому записался отец Рэя, действительно, оказался его другом. Поэтому, пока мистер Эдвард не видел, он долго жал руку Ади и даже целовал её, всё не переставая благодарить омегу за то, что тот, наконец, «загнал» родителя в клинику. Доктор так обрадовался этому происшествию, что тут же — в этот же день — договорился обо всех, о каких только можно было договориться, обследованиях, и их провели, но даже по предварительным результатам стало понятно, что отцу Рэя требуется срочная госпитализация и очень серьёзное лечение. Конечно, как и ожидалось, мистер Эдвард сразу наотрез отказался. Тогда доктор призвал в себе сына и рассказал ему, насколько опасна ситуация. Но Рэй был таким же беспомощным в подобных вопросах, как и его отец, поэтому только пугался и нервничал, но толку от него было мало. Тогда дело в свои руки снова взял Ади. А как только узнал, что отец находится в критическом состоянии и ещё чудом жив, его уже ничто не могло остановить. Да хоть связанным, но омега решил, что доставит свёкра в больницу. Он уговаривал его полчаса, боясь волновать, и всё равно с ним ссорился. Ади прекрасно чувствовал, как боится отец больницы — ну просто как маленький — хоть и тщательно это скрывает, а потому так яростно злится. С Рэем они рассорились тут же, и альфа вообще психанул и ушёл на улицу. Жану звонить было бесполезно — отец никогда его не слушал, а ведь старший сын не раз намекал ему, что пора бы хорошенько подлечиться. Поэтому Ади пытался справиться сам и в итоге пообещал мистеру Эдварду, что ни шаг не отойдет от него в госпитале и даже будет книги ему читать — всё, что он захочет — только пусть ляжет, ну, а когда омега заплакал — это был последний снаряд. Свёкр, наконец, дал согласие, хоть и бесился при этом ужасно, но отказаться от общества Ади он не смог. Ему было так хорошо с будущим зятем, что он готов был принести даже такую жертву. Естественно, этого никто не заметил, и даже Ади не понял, как горячо мистер Эдвард привязался к нему, а тот и не стал бы показывать. Ему достаточно было видеть, что Ади плачет из-за него, — что уже грело душу. И ещё он чувствовал искреннюю симпатию омеги к себе, а этого было достаточно для счастья выше крыши. Одним словом, в больницу легли. Отделение было платным, палата отдельная, да и вольности всякие позволялись. Для Ади даже стол отдельный поставили, чтоб он мог разместить свой ноутбук и работать. Мистеру Эдварду в конце концов даже стало неловко и он сказал, что не нужно сидеть с ним всё время — достаточно хоть иногда приезжать, раз уж Ади пообещал, но омега и с места не сдвинулся. Потому что был уверен — родитель тут же сбежит, как только поймет, что ему грозит операция. А именно так и было, для этого его и положили в больницу — просто пока не сказали. Но врач ещё в клинике понял необходимость и срочность хирургического вмешательства, поэтому Ади и ночевать остался в палате, только бы отец не удрал. И даже Рэй отнёсся к этому с пониманием, хоть и расстроился немного, что придётся спать одному. А ведь именно таким и было первое поползновение родителя, когда утром ему сообщили о неизбежном. — Нет, Ади, я не могу. Не хочу операцию. Я уезжаю домой. — Тогда вы просто умрёте, — безжалостно выдал омега, глядя свёкру в глаза. За вечер и ночь общения с ним он уже успел изучить характер мистера Эдварда, и знал, что лучше сказать ему правду в лицо, чем осторожно идти в обход. Родитель, услышав эти слова, конечно, был потрясён. Он медленно откинулся на подушки, схватился за грудь — по инерции правда, потому что пока ничего не болело, и отвернулся к стене. Глаза его увлажнились, он даже шмыгнул носом и сразу разозлился на себя. Ади взял его за руку, и он тут же поднялся. — А если я умру на столе? — спросил он его. — Так какая разница? — Нет, не умрёте, — твёрдо ответил омега. — Операция вас спасёт. Как спасала и многих других до вас. Отец покачал головой, сжал его руку. — Не знаю, — он снова лёг на кровать. — Я просто боюсь… Стыдно признаться, но мне очень страшно… Даже колени дрожат… Ади погладил его по плечу, ласково улыбнулся. — Все боятся, — ответил он. — И нет ничего в этом стыдного. Но всё равно всё будет хорошо. — Конечно… — отец опять расстроенно покивал, потом начал искать телефон. — Я позвоню адвокату — пусть он придёт. Хочу составить завещание. Мало ли что… — и как ни печально звучали эти слова, но они означали одно: согласие.***
Даниэль появился в палате — будто солнце взошло. Он, как всегда, улыбался, и ничего его не печалило. Дьявол поклонился омеге: — Мой дорогой, — он поцеловал ему руку. — Ты — само очарование, — а потом уже тише добавил: — Как всё удачно сложилось. Недаром мы верили в тебя, — после этого он подошёл к кровати мистера Эдварда и, усевшись в кресло рядом, бросил папку на колени. — Ну что, мой милый друг? — радостно произнёс он. — Я готов. Говорите ваши условия. Родитель слегка усмехнулся. — А тебя не тревожит, что я могу умереть, Дани? — Нет, — беспечно ответил дьявол. — Потому что вы не умрёте. Так зачем мне зря переживать? Но завещание составить можно, — он взглянул на отца и поднял указательный палец. — Это примета такая: кто составляет завещание, тот не умирает. Во всяком случае, у меня всегда так работает. А вот кто решает пожадничать, тот обязательно… — тут Даниэль очаровательно осклабился. — Но не будем о грустном. Так кому оставляем наследство? — Дели на троих, — сразу ответил отец. — Та-ак, — дьявол раскрыл бумаги. — Это уже интересно. А кто же третий? — Сын мой, кто же ещё?! — сразу вспылил отец. — У меня их трое, если ты забыл. — Да это я помню, — Даниэль и глазом не моргнул. — Только вот в последнее время вы постоянно твердили, что третий — вам больше не сын. Я про Эмира. Так что… — Ну мало ли, что я говорил! — родитель нахмурился. — Пиши на троих. Конечно, он сын мне, чёрт бы тебя побрал! — дьявол расхохотался, и смех его был так заразительно весел, что и мистер Эдвард улыбнулся. — Проклятый паяц, — он с усмешкой взглянул на друга. — С тобой вообще невозможно грустить. — А грустить и не надо, — Даниэль снова взял папку. — Всё ведь идёт хорошо, — он встал и откланялся. — Ну в общем, понятно. Завещание подготовлю, на подпись привезу через пару часов, — он направился к выходу, но у двери остановился. — Тут ведь найдется пара свидетелей, да? — и вышел, а через пару секунд опять просунул голову в палату. — Да, и постарайтесь не умереть за это время. — Да иди ты отсюда! — мистер Эдвард кинул в него подушку. — Шут гороховый, — но дьявол уже сбежал. Отец посмотрел ему вслед, улыбнулся, потом повернулся к Ади. — Я бы пропал без него, честное слово, — признался он. — Не знаю, откуда он взялся — наверное, из Преисподней, но я так его люблю. Иногда даже слишком… для альфы. Ведь он тоже альфа, как видишь… — родитель откинулся на подушки, вздохнул. — Ади, как ты считаешь, дьяволы существуют? — Конечно, — честно ответил омега. — И этот, — он кивнул в сторону двери, — один из них. Кстати, с рогами он ещё красивей. А в потустороннем мире ходит с обнажённым торсом, у него светящиеся огнём татуировки по всему телу — очень изящные. На руках по локоть браслеты, пальцы в перстнях. Рога с золотыми наконечниками и обвиты золотыми же цепочками с рубинами. А пахнет от него востоком: самыми сладкими благовониями, аж голова кружится. Амбра, мускус, сандал, дерево страсти. А ещё он удивительно добрый — для дьявола. Хоть и циничен немного, но всё же. И любит ангела. Его возлюбленного зовут Фэнриэль. Красивое имя, правда? — Да… — отец мечтательно улыбнулся — Ади даже не ожидал от него такого. — Очень красивое. Расскажи мне ещё про них. Это меня утешает… — Да сколько угодно… — омега пошёл и поднял подушку, отряхнул её, водрузил на место и уселся рядом с кроватью. — Так вот… — и выдал родителю всё: и про постыдную любовь ангела, с которой тот не в силах бороться, и про нежную страсть к нему дьявола, про то, как они помогают друг другу, как чувствуют друг друга на расстоянии; потом рассказал про бои на крылатых пегасах, и про обитель и небо, про ссоры ангелов с дьяволами, про страшных и злых чудовищ, про много ещё чего: всё, что он видел в потустороннем мире — даже придумывать не пришлось. И мистер Эдвард сладко уснул под эту славную сказку. Как он думал — под сказку, ну, а какая разница? Главное — она возымела эффект, и он полностью расслабился и успокоился.