***
— М-муа, м-муа! — Рэй проснулся от звонких поцелуев — кто-то вцепился в него мёртвой хваткой и беззастенчиво тискал. — Эй! — альфа продрал глаза. — Эмир! Чёрт… Да отстань! — но отвязаться от брата было не так-то просто, и после пары бесплодных попыток пришлось дать себя засосать, и только тогда Рэй высвободился. — Тебе не стыдно? — он кивнул на Ади. — Мой жених стоит рядом, придурок… — альфа вытер рот от помады. — А ты как всегда, в своём стиле… — но Эмира ничуть не смутила такая грубость, он лишь хихикнул и взглянул на омегу. — А что тут такого? Мы же братья… Ты ведь не ревнуешь, правда? Ади не ревновал. Эмир пах альфой — чистым сандалом, как и его отец, и даже притирки и омежьи феромоны не могли обмануть чутьё. Поэтому что бы он ни сделал, а ревности в сердце омеги не вызывал бы. Но понаблюдать за этим феноменом было интересно. Омегоподобные альфы не очень-то приветствовались в обществе, поэтому Эмир и сделал татуировку гаммы, чтоб не нажить проблем. Но он и в самом деле был похож на двуполое существо, даже голос его был слишком уж нежным. А ещё он был красивым и очень приятным. И каким-то хрупким что ли. Но Рэй, похоже, совсем его не жалел. — Пошёл ты к чёрту, — альфа снова оттолкнул брата, когда Эмир прополз по постели (потому что Рэй уже встал), поймал его и опять на нём повис. — Да отцепись! — Ну любимый мой… Я так скучал… — Не лезь ко мне, Эми… — Рэй начал одеваться, а у брата обиженно задрожали губы. Кажется, он готов был заплакать. Ади перепугался и решил оставить их вдвоём — в конце концов, он знал их историю, и сейчас ему показалось, что они скорее наладят контакт между собой, если останутся наедине. — Я пойду сделаю чай, — он вылетел из комнаты. — Ади, подожди! — Рэй кинулся было за ним, но судя по грохоту, раздавшемуся из-за двери, его опять поймали. Омега, конечно, был немного шокирован происходящим, но не стал встревать. В конце концов, сами разберутся. И он побежал на кухню, потому что завтрак теперь пришлось делать на четверых.***
А братья и правда разобрались. Эмир был не таким уж и слабым, каким казался — недаром, что альфа — поэтому он завалил Рэя на пол и зажал его. — Пока не получу сорок восемь поцелуев, не отпущу… Раз… — он чмокнул его, но Рэй увернулся, подставив щёку. — Так… ра-аз… — настойчивей повторил брат. Пришлось подчиниться. — Два… три… — каждый счёт перемежался лобзанием. — Ты что, правда был в тюрьме? И что это за история такая про отравление газом? — А ты, похоже, уже был у Жана? — альфа попробовал вставить слово, но это было всё, что он успел произнести, потому что на его губы вновь посыпались поцелуи. — Ты ведь в курсе событий… — Рэй всё-таки вывернулся. — И что отца прооперировали. Что он чуть не умер тут… Эмир сразу застыл, стал серьёзным, отпустил брата и уселся на кровать. — Знаю… Но лучше бы он умер… — Прекрати! Эмир захлопнул лицо ладонями, отчаянно застонал. — Он мне жизнь искалечит. Ненавижу его! — Чем он тебе помешал? — Я хочу усыновить ребёнка, — Эмир вытер увлажнившиеся от злых слёз глаза. — Нужно разрешение на брак. Между мной и Дином. Отец никогда не даст его! И меня лишат отцовства! А мальчик уже ждёт! — Постой, что за мальчик? — Омежка… Маленький. Ему всего-то два годика. Я так привязался к нему. И Дин его полюбил. Мы взяли его в подшефном детдоме. Даже Верховный Жрец дал нам согласие на брак! А отец… он никогда не позволит! — Брат в безысходной ярости сжал изящные кулаки, а Рэй задумался. Эмир был прав — это была слишком взрывоопасная тема для разговора с отцом. И пусть мистер Эдвард находился сейчас в благостном расположении духа, но это не значит, что он не может вспылить в любой момент. Особенно если вопрос коснётся Эмира. Да ещё такой! — Нда уж… — альфа покусал губы. — А может через Ади попробовать? Отец души в нём не чает. Вдруг получится? Эмир расстроенно покачал головой, закатив глаза. — Даже не знаю… Тебе не жалко его? Твой омега беременный. А если отец взбесится так, что напугает его? — Да брось. Он с него пылинки сдувает, ты что? Но впрочем… — Рэй помрачнел. — Всё может быть… — Вот именно… — и оба они замолчали.***
А Ади тем временем так и возился на кухне. Но вдруг он услышал, как тихо скрипнула дверь. Омега выпрямился, обернулся и увидел огромного альфу — такого большого в плечах, что он загораживал весь проём. — Здрасьте, — гость смущённо улыбнулся, и Ади удивился, насколько добрым было его лицо. — Я это… — он помялся. — Эмир тут? То есть… Я правильно пришёл? Извиняюсь, если что… может дверью ошибся? — Нет-нет, — омега подошёл к нему ближе. — Всё правильно. Я Ади. А вы — Дин? — Так точно, — альфа сразу просиял. — Дин, — он протянул свою огромную ручищу, и омега вложил в неё свою изящную ручку. Громила аккуратно поцеловал его пальчики. — Очень приятно. Слава богу… А то я тут не был ни разу. С машиной завозился внизу. Эмир побежал вперёд, номер квартиры сказал, а я… подзабыл, — он опять обаятельно улыбнулся. — Но к счастью, всё разрешилось… — он вошёл в кухню, неловко повернулся, что-то уронил, хотел наклониться поднять, но табуретка упала. — Уф… — Дин почесал затылок. — Вот незадача. Я как медведь, извини уж. Мне все квартиры малы… Вот и строим свой загородный дом, чтоб я хоть там чувствовал себя в своей тарелке… — он поднял табуретку, изо всех сил постаравшись больше ничего не опрокинуть, поставил её на ножки. — Я лучше сяду — так будет безопасней… А Ади поймал себя на том, что улыбается во весь рот — какой же этот Дин был милый и обаятельный. А какой большой! И пах терпкой сосной — так приятно. А огромный альфа тем временем примостился на стульчике. — А можно чаю? — попросил он. — Что-то в горле пересохло, — Ади сразу засуетился, а Дин увидел Наполеон. — О, тортик! Сам делал, да? — Ага, — омега поставил перед ним расписную чашку (самую большую, какую нашёл). — Сейчас я отрежу тебе. — Нет-нет, — Дин остановил его. — Не надо. Не порть ради меня. Вот все мы сядем, и тогда… А я просто попью пока. Спасибо за чаёк, — он уютно отхлебнул из чашки. Ади так и не переставал улыбаться. Ну это же надо, такой приятный человек. Добрый, большой, застенчивый, и в то же время чувствовалось, какой он был сильный. И какой-же огромный… Такому, действительно, только нежный альфа и подойдёт в мужья. А Дин тем временем, по-богатырски отпив полчашки, поставил посуду на стол. — Уф, как хорошо. Вот спасибо-то, — он оглядел Ади, взглянул на его слегка выпирающий фартучек и улыбнулся. — Ребёночка ждёте? А у нас тоже сынок. Сейчас покажу… — он полез во внутренний карман пиджака, выудил фотографию. — Вот, погляди, — Дин протянул карточку Ади. — Хорошенький, да? Люсенька? — Что? — омега вздрогнул, особенно когда взглянул на фото. — Как ты сказал? — ЛЮси, — добрый Дин улыбнулся. — Так назвали его. Верней, он сам себя назвал. — О, Господи… — Ади даже слегка побледнел. — Как же он похож на… — Ага, — альфа его перебил, взял фото. — На этих несчастных Левансонских, да? Это их сынок. Все, наверное, знают уже про этот несчастный род. Честно, я думал, они давно вымерли, а тут вот оно как. Последние отпрыски. Попали в аварию. Родители погибли, младенец выжил. Отдали его в дом малютки, а он всё болел. Там больница при детском доме есть, так он в ней практически жил — то одно, то другое. И в реанимации побывал, и даже в коме. Только подлечат, неделя пройдёт — он опять заболел. Слабенький совсем стал. Вон, — Дин кивнул в сторону комнаты Рэя, где сейчас находился его возлюбленный. — Эмир не отходил от него, мы поэтому так и задержались. Поехали в командировку на неделю — наш подшефный детдом за городом же находится, — а застряли там на полгода. И всё из-за этого мальчонки, — альфа ласково погладил фото. — Милый такой, несчастный, маленький… — он даже сжал губы и замолчал, справляясь с чувствами. — Видел бы ты его. Так жалко… В это время дверь в кухню открылась, и вошли Рэй с Эмиром. — Так вот же он, — брат забрал у Дина фотокарточку. — Погляди… Здоровяк тоже поднялся, едва не опрокинув стол, сгрёб Рэя в объятья, прижал его к сердцу. — Здаров, мой дорогой, — он поцеловал альфу в макушку, потому что Рэй едва доходил ему до уха. — Ах, ты мой хороший. Как я рад тебя видеть, — и только потом пожал ему руку, с любовью на него поглядел, снова обнял, а Эмир, пока альфы выражали друг другу любезности, протиснулся к Ади. — Вот, посмотри, — нашёл он другого слушателя. — Это наш мальчик. Ну… почти наш — остались простые формальности… — Эмир не хотел говорить, что ребёнок скорее всего так и не станет их, и придётся всю жизнь навещать его в детдоме. — Мы чуть не потеряли его, ты знаешь? Ади взял фото и продолжил завороженно его изучать. Он глазам своим не верил: Люсенька был — вылитый Люсьен, только маленький. Хотя, впрочем, среди Левансонских часто рождались омеги с подобной внешностью. А Эмир пока продолжал говорить, усевшись рядом на стульчик. — Представляешь, он же почти уже умер. В последний свой приступ. Я был рядом тогда. И это было ужасно… — чувствительный Эмир сразу всхлипнул. — Его отключили от приборов, оставили на кровати, дали мне попрощаться… А я не верил… Не хотел верить, понимаешь? Я как будто собственного сына потерял… — он вытер щёки, потому что по ним уже бежали ручьи. — И вдруг… он зашевелился. Ахнул и задышал, представляешь? Я так заорал — на всю больницу. Мне до сих пор стыдно. Всех детей, наверное, перепугал. Зато прибежали врачи, подключили его обратно, зафиксировали клиническую смерть. А он потом… изменился… — Эмир прижал к груди фотографию. — Так странно. Всегда был молчаливым, и взгляд такой безучастный — у него вроде что-то с головой было, ну… нервное. А тут вдруг заговорил, и даже начал сердиться на врачей, если ему делали уколы. А звали его Бернар. Но теперь он хочет быть ЛЮси. Сам так сказал. И кричит, и требует. Если зовём его Бернар, он плачет, если Люси — радуется. Ну мы так и решили: если усыновим его… — Эмир взглянул на Дина, а тот, не сводя с него сочувственного взгляда, покивал головой. — Если усыновим, назовём Люсьен-Бернар — мы ведь имеем право добавить своё имя, как новые родители. Ну, а дальше… дальше уже идут титулы… Их много — он же из Левансонских… Но… это не важно… Главное, что мы любим его и… — Эмир вдруг совсем расстроился, вскочил и выбежал из кухни. Повисла тяжёлая тишина, значение которой не понял только Ади. — А что случилось? — он недоумённо заморгал. — Что-то не так? — Да, — Рэй глубоко вздохнул. — Им не отдадут ребёнка, если они не вступят в брак. Но тут слово отца — закон. Даже если все инстанции мира разрешат… Ади удивился. — Так он тоже разрешит, — похоже, омега вообще не воспринимал всерьёз эту проблему. — Он же не тиран, в конце концов… — Кхм… — Рэй промолчал, а Ади снова взял фотографию, подошёл с ней к окну, опять пригляделся. Он был на сто процентов уверен, что это — душа Люсьена спустилась с небес и вселилась в тело родственника, а искалеченный дух предыдущего ребёнка уже давно находился в обители с ангелами и там исцелялся. Ади покивал своим мыслям: вот и второй приходит на землю вслед за Флорентином. А как ещё можно было объяснить эту клиническую смерть, эту странную перемену личности, а особенно — реакцию на имя? — Чудеса… — Ади вернул фотографию Дину, но, конечно, мистикой пугать никого не стал. — Я уговорю его. Отец твой не деспот, — омега снова обратился к Рэю. — И у него есть сердце… Не волнуйся, всё будет в порядке. Этого ребёнка нельзя так оставлять… — он повернулся к Дину. — А что это за детдом? — а когда альфа назвал городок, Ади вздрогнул второй раз. — Что?.. — это же был дом малютки, в котором когда-то жили его братишки-близнецы. — Я знаю его. Господи! Там же… так всё запущено… — опять перед глазами встали несчастные личики детей, глядящие из обшарпанных окон. — И воспитателей не хватает… — Всё верно, — огромный альфа кивнул. — Вот мы и взяли их под опеку. Там и ремонта куча, и вообще. Праздники вот им устраиваем. У меня же кондитерская — уже пять филиалов, вот на благотворительные цели деньги и пускаем. Даже строительство своё заморозили… ну, за городом. Честно, душа кровью обливается, когда вижу, в каких условиях детишки растут… кусок в рот не лезет… Ади коснулся руки своего альфы. — Рэй, — он приподнял брови. — Ты, кажется, хотел продавать свои драгоценности… — О! — альфа сразу опомнился. — Да. Точно! Слушай, мы можем вам помочь, да ещё как…