***
А маленький Флориэль стал реже бывать дома. И даже Ади уже начал скучать по нему. Омеге вообще не нравилось, что король прибрал к себе его сына, но роптать на волю правителя было грешно — милость следовало принимать с благодарностью и благоговением, что Ади и пытался делать (скрипя душой). А Рэй так вообще места себе не находил без ребёнка, и ещё волновался, что его избалуют в королевских чертогах — Флориэль уже начал приобретать царственные замашки, а если учесть, что принцем он был довольно отдалённым от трона, то это совсем не шло ему на пользу. Но зато теперь Рэй и Ади могли больше времени проводить наедине. И Марк получил дополнительные выходные, которые всё равно оплачивались, потому что Рэй, как и Ади, и как сам мистер Эдвард, со дня на день ожидали перемены амурного настроения Его величества и установления прежнего образа жизни, — но пока ничего не происходило. А время шло. Однажды даже случилось так, что Ади остался дома совсем один, почти на неделю. Рэй уехал по делам фирмы — несложным, поэтому не требующим присутствия омеги, но точка находилась так далеко, что альфа здорово задержался в этой поездке. И Ади стало не по себе. Не сразу, но по прошествии пары дней он вдруг почувствовал, что ему страшно дома. Да ещё Флори был с дедушкой во дворце уже который день, а если мистер Эдвард брал внука с собой к королю, то это могло растянуться недели на две, а то и больше. Вот Ади и заскучал, а точнее — занервничал. Дом стал казаться холодным, пустым, повеяло прошлыми страхами. Омега вспомнил, как на него напало невидимое существо, как призрак Люсьена двигался по гостиной, и хотя последнего Ади уже совсем не боялся, но первую свою встречу с ним он вряд ли когда-нибудь забудет. А ещё вспомнился ангел Фэнриэль. Он был такой забавный в их первую встречу, и пусть омега тогда не сразу это оценил, но сейчас посмеялся, вспомнив его забавные фокусы. Ну надо же! — стены в цветах, и птички щебечут на ветках. А потом они вместе ездили в какую-то глушь, прыгали через пространство, сквозь время, познакомились с Даниэлем — тут Ади даже всплакнул, вспомнив дьявола, а заодно подумал о ЛЮси, о преобразившемся Флорентине и даже об анатомисте — том чокнутом старике, который, кстати, выправился после всех страшных событий и вновь работает в управлении. С головой у него теперь всё в порядке, и полицейский отдел с удовольствием вернул себе талантливого эксперта и ещё ни разу об этом не пожалел. И пусть патологоанатом до сих пор неравнодушен к умершим и по-прежнему их рисует, но это дело вновь вернулось в скромное и целомудренное русло. И всё же, несмотря на то, что история вроде бы как и закончилась, и теперь бояться было нечего, но Ади, прокрутив в голове все события, внезапно заволновался — до холода в спине, а поскольку позвать было некого, да и к близнецам ехать было уже поздновато, то омега позвонил Марку. И тот примчался тут же — уже через полчаса, красивый и раздушенный, и Ади даже рассмеялся, увидев его. — Ты никак на свидание? — кокетливо спросил он. Омега, конечно, шутил, но бете было совсем не до шуток, то есть не то чтобы он пришёл соблазнить своего работодателя, нет — просто он хотел выглядеть идеально и нравиться ему. Так и добился счастья — совершенно случайно. Всё произошло внезапно: Ади приготовил лёгкий ужин, они с Марком выпили вина, поговорили, потом ещё выпили и, кажется, немного переборщили в этом деле, потому что утром проснулись на диване в гостиной — в обнимку и обнажённые. Вот такой казус. Как это получилось, Ади и сам не понял. Видимо, его соблазнили мягкие ухаживания беты, его искреннее участие и забота, а если ещё учесть, что Марк был вовсе не девственником, то всё вполне объяснялось. У Марка уже были любовники — пусть не часто и не постоянные, но были, а спал он исключительно с омегами. Когда очень хотелось — прямо до боли в чреслах, он приглашал из дома Любви какого-нибудь красавчика — как правило самого дорогого и красивого, и был с ним счастлив всю ночь. Отношения эти были приятными, страстными, на высшем уровне опыта, но в то же время ни к чему не обязывали. После таких встреч Марк обычно утолял голод надолго, но сейчас, придя к Ади и любя его к этому времени уже всем сердцем, оказавшись с ним интимной обстановке, он и сам не понял как быстро его соблазнил. Омега что-то рассказывал — бурно и эмоционально, Марк слушал его, очаровывался всё больше, да ещё и вино дало о себе знать, и в какой-то момент бета понял, что если сейчас не поцелует возлюбленного, то умрёт. И не успел Марк подумать об этом, как всё уже совершилось, а главное, Ади тут же сомлел, поэтому довершить дело оказалось совсем не сложно. Бета был настолько ласков в любви и так трепетно обхаживал партнёра, что омега не смог устоять. А утром обоим стало неловко. Марк так вообще испугался, что его уволят, но Ади простил ему эту выходку, потому что сам был виноват не меньше — нечего было поддаваться. И всё же он попросил бету забыть обо всём случившемся и никогда больше не вспоминать, но сам же первый и позвал его опять, потому что не смог забыть ласк этих нежных рук. Конечно, то была не любовь — Ади испытывал к Марку лишь дружеские чувства, хоть и очень тёплые, но ему была приятна чужая любовь, а так же ухаживания и нежности. Можно сказать, омега позволял собой наслаждаться, получая удовольствие сам, но в отличие от Марка, он удовлетворялся чисто физически. Но бете и этого вполне хватало. Раньше он и мечтать-то не смел о такой близости, а тут свершилось чудо, поэтому Марк берёг эти драгоценные отношения как зеницу ока. И Рэй, например, ни одной фиброй души не почувствовал, что его муж слишком уж сблизился с гувернёром. Марк бы с собой покончил, если бы альфа узнал, но на его счастье Рэй воспринимал изящного бету, как омегу, и не думал ревновать. Возможно, он даже посмеялся бы от души, если б узнал, что у двух таких утончённых существ вдруг возникла романтика, а то и напросился бы третьим — с альфы сталось бы. Но Марк всё равно терзался, потому что намного серьёзней относился к встречам с Ади, а потому скрывал свои чувства так, что лучший эксперт ничего не заметил бы. Вот такая небольшая интрижка завязалась в этой семье, но она и в самом деле была безобидной и не принесла бы никакого вреда в любом случае, в отличие от подозрительно странных событий, которые начали твориться в музее дядюшки Стэнли. Вот это уже было серьёзно.***
Хотя всё начиналось вроде бы и неплохо. Дело в том, что из года в год люди стали замечать одну чуднУю особенность: драгоценности куртизана Левансонского, выставленные в музее, начали исцелять посетителей. Причём именно они — это было точно доказано наблюдениями, потому что всякий раз при приближении к стендам с ожерельями и диадемами куртизана люди сначала ощущали лёгкий холодок в больных местах, а после болезнь отступала или сходила на нет, без всяких лекарств. В последнее время подобные чудеса случались всё чаще, а может их просто начали замечать, но слухи распространились среди народа быстро, и в конце концов в музей хлынули толпы. Каждый божий день, с утра до вечера, под дверями экспозиции стояла огромная очередь, которая даже на ночь не расходилась — люди ожидали следующего дня, а в музее пришлось усилить охрану. Дядюшка и его компаньоны поначалу, конечно, обрадовались такому раскладу. Были довольны и люди, особенно исцелённые, а единственные, кто забил тревогу — это жрецы храмов. Священники не раз посещали музей и просили директоров убрать драгоценности, связанные некогда с вымиранием целого рода, с глаз долой, а ещё лучше — упрятать их в глухой сейф и никогда никому не показывать. Но общественность была против, особенно её подначивали всевозможные фанатики и сектанты, кто уже начал нагревать руки на феномене, и тогда служители храмов обратились к королю. Но и тот ничего не смог поделать, ибо народ начал тут же негодовать — людям хотелось, чтобы чудо осталось в миру, и жрецам пришлось уступить. Но Их величества всё же заинтересовались явлением. Правда король Антуан остыл быстро — он вообще был чужд всякой мистики, но омега-король Сигизмунд даже побывал в музее, и у него прошла головная боль, мучившая его вот уже несколько лет. Тогда он попробовал привести на экспозицию своего маленького сына, но тут случилась беда: принцу стало плохо возле бриллиантов, и его пришлось увезти во дворец в сопровождении лекарей. Вот здесь-то король Сигизмунд и потребовал закрыть музей, но это вызвало такой мощный общественный резонанс, что пришлось отступиться. Тем более врачи уверили правителя, что обморок принца вовсе не был связан со странным явлением, а явился лишь часто случающимся недомоганием Его высочества, в данном случае просто совпавшим с посещением музея. И король немного смягчился, хотя всё равно остался в подозрении, но старейшины Большого Совета убедили его, что в чудесном явлении нет ничего опасного. Возможно, это следствие воссоединения королевской семьи, а может и компенсация зла, от которого пострадало семейство несчастного куртизана, и теперь оно возвращается добром. Мало ли что. И только Верховный Жрец — Владыка всех храмов, по-прежнему советовал королю скрыть драгоценности и прекратить этот жуткий спектакль, пока не стало поздно. Но Сигизмунд в конце концов перестал слушать всех, потому что принц в этот раз заболел так сильно, что стало ни до чего.***
А Рэй и Ади тем временем, прослышав про чудеса, тоже решили увидеть всё своими глазами. Они пришли в музей дядюшки Стэнли вместе с Флориэлем и маленьким ЛЮси, потому что Марк в тот день приболел и не смог остаться с детьми. Вот тут-то всё и случилось. Ади и сам не знал, зачем явился сюда — просто потянуло. Но вот зачем он взял с собой детей? Хотя, впрочем, деваться было некуда. Тем более ЛЮси давно уже грезил бриллиантами, лишь раз увидев их фото в журнале. Собственно, из-за него эта поездка и затеялась, но, как позже выяснилось, — на беду. Рэй как раз вышел на улицу, вспомнив, что забыл в машине телефон, пока омега с малышами ходил по залам и рассматривал экспонаты. Флори, конечно же, потерялся, причём вместе с ЛЮси — они забегались в залах выставки и в итоге оказались в комнате с драгоценностями, где и стали играть. Люсьен сразу юркнул в темноту между стеклянными стендами, под чёрные, бархатные полы, скрывающие каркас экспозиции, а Флори замер на месте, завороженно уставившись на одну из самых красивых диадем. И вдруг у него случился припадок: спустя пару мгновений он закричал, упал на пол и забился в конвульсиях — у него даже пена изо рта потекла. Посетители тут же бросились к ребёнку, Ади тоже услышал его крик и мигом примчался на звук. Протиснувшись сквозь толпу, он бесцеремонно всех растолкал и схватил сына на руки. — Флори! Флори!!! — омегу всего затрясло, а малыш икал, задыхался, и глаза его испуганно пялились в потолок. — Флори!!! — Ади, перепугавшись за сына, прижал его к сердцу, наверное, впервые в жизни так горячо. И тут же увидел видение: опять чёрный дым, он струился до потолка, исходя от каждого украшения из коллекции, и образовывал под сводом густую, тёмную шапку. Ади увидел, как такие же чёрные дымовые ниточки идут от каждого из окружающих посетителей, проходя через бриллианты, а зловещее облако будто втягивает эту черноту в себя и растёт. Так вот оно что! Камни вовсе не исцеляли, они высасывали из людей грязь, чтобы набрать силу! Ади прижимал к себе сына, находясь в какой-то странной прострации, а ребёнок пока начал успокаиваться, приходить в себя, и омега увидел вдруг, что они вместе с Флори окружены плотным огненным шаром — будто защитой! а чёрный дым оттеснён, хоть и пытается втиснуться внутрь, но у него ничего не выходит. Тогда Ади проследил за источником этого странного света и понял, что он идёт из его же сердца! Точно такой же барьер когда-то выставлял Даниэль, чтоб защититься от зла, и вот теперь у Ади это получилось, хоть он и не понял, как. Зато сын, наконец, перестал задыхаться, вернулся в нормальное состояние и теперь уже заплакал навзрыд. А омега вспомнил про ЛЮси. — А где твой братишка? — Ади вскочил на ноги, держа Флориэля на руках, заозирался по сторонам. — Где мой второй ребёнок?! Отзывчивый народ тут же кинулся искать ещё одного малыша, а в зал в этот момент влетел Рэй. — Ади, что тут случилось? — он увидел, что у Флори до сих пор ещё пена у губ и он горько рыдает. — Что тут произошло?! — Не знаю… — омега только сейчас заметил, как сильно дрожит. — ЛЮси пропал… Где он, Господи, Рэй?! — а Флори, так и утираясь слезами, указал пальчиком на бархатный стенд за экспозицией с бриллиантами. — Он там… Рэй тут же бросился в темноту за стенды. Перелетев ограждение, он залез под пологи, включив фонарик на телефоне, пробрался между стойками с драгоценностями и увидел, наконец, несчастного Люси, лежащего без сознания. — Маленький мой! — альфа не на шутку перепугался. — Что с тобой, милый?! — он вынул мальчишку, вытащил его на свет, вокруг опять собрался народ, а ЛЮси был бледен, как смерть, бесчувственен и не дышал. — Ангелы всемогущие! — Рэй прижал ребёнка к себе, смертельно побледнев. — Нет, только не это! — а вокруг шейки омежки медленно затягивалась чёрная петля. Это увидел Ади, а Рэй просто почувствовал сердцем. — Нет! Нет! — он зажал мальчика крепче. — Я не позволю! Папочка, помоги! — Рэй бухнулся на колени, взмолившись умершему отцу, и тут же от него полыхнул яркий свет, как от ангела. И снова только Ади увидел это — он стоял, раскрыв рот и не в силах слова сказать. Боже мой! А Злу пришлось отступить. Чернота зашипела, заколыхалась, но отдёрнула свои щупальца, издав оглушительный визг, тоже в тонком пространстве. А Люси тем временем вздрогнул, вдохнул и открыл глаза. Альфа обнял его со слезами: — Боже мой, как напугал меня… Люсенька… Что же с тобой случилось?.. Омежака тоже обнял любимого дядю. — Там… чёрное существо… — пролепетал он, кивнув головой во тьму, откуда его только что вытащили. — Оно хотело… убить меня… — Нет, нет, ну что ты? — Рэй прижал его к сердцу. — Мы ему не позволим. Не бойся. Никто не посмеет обидеть тебя, никакое зло… — и ЛЮси, тоже расплакавшись, как Флориэль, уткнулся альфе в плечо.***
Обоих детей пришлось поскорей унести из музея, пока у них не случилась истерика, а люди крепко задумались, глядя им вслед. Сразу же поднялись споры, послышались фразы: а не стоит ли прислушаться к жрецам? Вот опять детям стало плохо, а ведь только они и могут распознавать зло. И действительно ли это исцеление правильное? А чёрный дым тем временем злился и весь кипел. Он так упорно трудился чтобы прийти к этому моменту: удалил противного дьявола, а с ним и этого назойливого Фэнриэля, старательно навёл ниточки и заманил душу своего бывшего хозяина в музей, чтобы вновь проникнуть в неё, но не вышло! Проклятый потомок ангела его защитил, этот Рэй! Да ещё мерзкий сынок Даниэля — Ади — так некстати открыл сердце своему гадкому отпрыску — этому глупому ангелу, такому неопытному, чью исполненную гордыней душу так легко подчинить! А ведь Зло едва не достигло своей цели, оно могло захватить сразу двоих — и Флориэля, и ЛЮси! Но мерзкие катАбу оказались не так уж слабы. Ади и Рэй — эти проклятые полулюди оказались до отвращения способными! Но ничего… Ещё немного подоить посетителей музея — этих безмозглых людишек, отдалившихся от храмов и веры, и ставших теперь такими доступными. В их душах столько несчастий, боли и темноты! Ах, как это сладко! А как они хотят исцелиться, при этом пальцем не шевельнув! Быстренько отмыться от собственной грязи, даже не потрудившись прочесть хоть пару молитв! Ха! Тут Зло даже расхохоталось. Глупые! Идиоты! Никому и в голову не приходит, что за всё надо платить! а заплатить им придётся, но это уже потом. А сейчас… Наесться ими, набрать хоть какую-то силу и можно будет обрести самостоятельность, вырваться из этих дурацких стен опостылевшего музея и найти себе новое пристанище. Да тот же капризный Флори как раз подойдёт. Подстеречь его и вторгнуться ему в душу. А если нет, то найти другого — имея свободу передвижений, это будет сделать нетрудно. Глупых людей в мире полно!***
А Рэй и Ади тем временем с детьми на руках покинули зал с бриллиантами и двигались уже к выходу, когда на них налетел дядюшка Ив. — О, гром и молнии! — как всегда в своей манере выругался он. — Я тебе обзвонился! — он ткнул пальцем в омегу. — Ты почему не подходишь? Что с телефоном? Что с детьми?! — дядя взволнованно ощупал одного и второго хнычущего ребёнка. — Так я и знал! Так и знал! — а Ади тем временем, переместив Флори на руках, выудил из сумки телефон. — Ой, — он удивился. — Разряжен… Хотя утром был сто процентов готов… Да как такое возможно? Его же на неделю хватает! — Возможно, — дядюшка покивал головой, глядя то на Рэя, то на Ади, то на каждого малыша — растерянного и несчастного. — Быстро убирайте отсюда детей. Мне снился кошмарный сон. Вы не должны были здесь появляться, а этот — тем более! — он указал на ЛЮси. — Никогда, ни под каким предлогом чтоб его не было рядом с этими драгоценностями! Убирайте детей отсюда за километры! Ясно?! — Да… — Ади прижал к себе Флори покрепче. — Я уже понял это… Дядя Ив внимательно поглядел на племянника. — А ну-ка, — он взял малыша и пересадил его на руки Рэю. — Мальчик мой, — обратился он к альфе. — Уведи отсюда детей, а мы ненадолго задержимся… — Но что случилось? — Рэй уже начал всерьёз беспокоиться — все эти странные разговоры ему совсем не нравились. — Ничего, мой милый, ничего, — дядя его утешил. — Но если ты хочешь, чтоб и впредь ничего не случалось, то сделай, как я сказал. Твой сын, а особенно племянник не должны появляться возле драгоценностей Левансонских. Это опасно. А почему — мы сейчас разберемся. А ты иди к выходу. Ладно, мой дорогой? — дядюшка нежно поцеловал Рэя в щёку, и тот, как все альфы, попадающие под его магический шарм, тут же стал послушным и отправился исполнять его волю. — Вот и чудесно, — дядя Ив упёр руки в бока и огляделся. — А ну-ка, пошли… — он поманил Ади за собой, и они снова вернулись в комнату с драгоценностями. — Так-так, — дядюшка Ив вновь осмотрелся, потом собрался с мыслями и взглянул под потолок. — Ты тоже это видишь? — указал он на чёрный дым. — Да, — Ади машинально прижался к его боку. — А что это значит? — Это значит, что Зло оказалось разумным. И вместо того, чтоб рассеяться тут окончательно, оно нашло способ восстановиться. Очень умно. Люди сейчас так уязвимы… — Но как же это остановить? — Ади со страхом оглядывал шевелящиеся клубы чёрного дыма под потолком. — Пока не знаю… — дядя задумчиво покачал головой. — Но музей необходимо закрыть…***
— Рэй! — омега глядел на мужа, который сидел в кресле детской, а на руках его мирно спал Флори. — Да, я согласен — опасность миновала, ребёнок выздоровел, но… ты же понимаешь, что всё произошло не просто так? — Понимаю… — альфа вздохнул — в который уже раз с облегчением, и мягко погладил спящего сына по голове. — Такой температуры даже у меня никогда не было. И как ты только решился не позволить забрать его в больницу? — Да потому что на твоих руках он выздоровеет быстрее, что и случилось, — омега нервно заходил по комнате. — И хватит уже об этом. Давай вернёмся к прошлому разговору: умоляю тебя, скажи мистеру Эдварду, что короля необходимо убедить закрыть музей! — Ну милый… — Рэй склонил голову на бок. — Ну как я ему скажу? У него даже телефон отключен. Ты же знаешь, король просто в плен его берёт, когда он к нему приезжает. А сейчас и подавно… когда так болен принц… Ади всплеснул руками — и тоже не в первый раз. — Ну что же нам делать? — Я не знаю, малыш, честное слово… Рэй говорил правду: во дворец попасть без приглашения было почти невозможно, даже если ты сын фаворита, а тем более сейчас, когда маленький принц лежал при смерти. Он слёг почти сразу после посещения музея, и теперь омега-король Сигизмунд сидел при его ложе и никого не хотел видеть. А король Антуан срочно призвал фаворита и, прилепившись к нему, искал в нём утешения. Король ужасно боялся, что сын умрёт, и ему нужна была надёжная поддержка, которую мистер Эдвард ему и обеспечивал. Но делить его с кем-либо, даже с детьми, король не желал. Рэй правильно выразился: отец был почти в плену. — Ужасно… — Ади пребывал в отчаянии. — Ну неужели принц не поднимется? Молодого наследника трона поразила та же болезнь, что ЛЮси и Флориэля, но если последних Рэй и Ади, сами того не осознавая, привели в чувства, то принц был уже изначально слишком ослаблен, и болезнь поразила его сильнее. Высочайшая температура не спадала уже несколько дней, доктора были бессильны, и только на руках у омеги-родителя — короля Лариэля-Сигизмунда сын хотя бы дышал. Королевство пребывало в унынии, все ждали смерти наследника, но никто этого не хотел. Народ любил своего короля и не желал ему подобной участи, поэтому люди молились, и храмы были полны, чего давно не случалось. Возможно это и держало юного принца при жизни. — Ади, я не могу… — Рэй помотал головой. — Я бы рад — честное слово, но неужели ты правда думаешь, что король будет кого-то слушать? Ему сейчас не до музея, тем более он и не связывает болезнь сына с этим местом. Ты же знаешь, принц всегда был слабым, приступы случались и раньше. А если мы сейчас придём к нему с подобной белибербдой… — Но это не белиберда! — Ади воскликнул в сердцах. — Это кошмар! И дядя Стэнли меня не слушает, и даже дядюшку Ива не хочет услышать, а народ пока ломится на крыльце экспозиции и подкармливает весь этот ужас! Просто сумасшествие какое-то! — Да… — Рэй покивал — он был ужасно уставший, потому что не спал трое суток, не отпуская ребёнка из рук. — Согласен с тобой… — Дай мне его… — Ади взял сына на руки, вытолкал альфу из кресла. — Иди, отдохни и поспи. Он и у меня полежит, — а Флори и в самом деле тихо почмокал губами, перевернулся, обнял омегу и снова сладко засопел. А Ади опять почувствовал это приятнейшее тепло в сердце и вновь увидел, как купол со светового, который оставил Рэй, меняется теперь на огненный. Надо же… — Как странно… — он обернулся к мужу, который практически спал на ходу. — Ведь король Лариэль тоже… ангел. Он и спасает сына, но… Бедный малыш… — взгляд омеги упал на газету, которую Рэй пытался читать, чтоб не вырубиться и в которой вся первая полоса была занята сообщениями о болезни принца. Ади машинально пробежался глазами по строкам, хотя светская хроника никогда его не интересовала. — Ой! — он вгляделся в статью. — Подожди… Это что, имя принца? Рэй тоже взглянул на лист. — Да, — ответил он. — Но разве?.. — Ади был удивлён. — А что, принц тоже гамма? У него двойное имя? — А ты разве не знал? — альфа легонько щёлкнул мужа по носу. — Эх ты, ну как можно не знать имена королевской семьи? — Рэй! — Ади глядел на него во все глаза. — А ты знаешь, что имена гамм неповторимы? Я столько читал про это в последнее время. Их ведь в нашем мире не так уж и много, это просто МЫ оказались на каком-то святом островке. Но на самом деле их очень мало, и имя каждого гаммы уникально. Недаром его даёт главный Жрец — ведь только он и слышит истинное имя ангела, чья душа вселилась в тело человеческого дитя. И вот… — И что? — Рэй взял газету. — Это ты к чему? — Прочти имя принца… В мире нет ни одного гаммы, чьё имя бы повторялось. Только если ангел ушёл с земли и вернулся обратно, только тогда он получает своё имя вновь. Ну? Рэй прочитал. — Фэнриэль-Фердинанд… И что? — но тут же встрепенулся. — Ой! Погоди… Фэнриэль?!