Everything is grey

Сны мне снятся очень редко, и то только кошмары. Вечно один и тот же, будто вновь и вновь смотреть один фильм — он становится скучным и однообразным. Каждый раз память рисует мне наш старый деревянный дом, окутанный пламенем и криками. Моими собственными криками. Чьи-то крепкие руки держат мое хрупкое детское тело, но я пытаюсь вырваться, броситься в самый ад, но зачем?.. Он тянет меня к себе, мысли путаются, уже не понимаю, что вокруг происходит, все сливается в одно сплошное пятно. Но и оно исчезает, как в тумане. Каждый кошмар заканчивается на одном и том же. Я проснулся весь в поту, почувствовал, что горю, будто бы огонь остался внутри меня, в моей голове. Сильная боль отогнала остатки сна, но я и так не собирался возвращаться в тот ужас. На случай таких веселых ночей у меня всегда под рукой «обезболивающее». Рука на автомате потянулась за косяком на тумбочке около кровати. Зажигалка всегда лежала рядом, но обшарив всю полку вслепую, я ее не нашел, можно было даже не сомневаться куда она делась. — Дарина, черт… — больше было некому. Она уже не в первый раз прячет мои спички и зажигалки, сколько я уже денег потратил чтобы купить новые? Мама же давно забила на мою вредную привычку, а вот сестра никак не может успокоиться. Но она ни за что не возьмет в руки мою наркоту — боится. Шарить у нее в комнате пока она спит, я не хочу. Остается только один вариант. Сбегать из дома по ночам стало уже моей детской привычкой. Когда мне было семь лет, я вылезал через окно на большую ветку старого дуба рядом с моим окном, слезал по нему вниз и бежал как можно быстрее к пустому речному порту, вскарабкивался на большие металлические ящики, садился на самом их краю и просто ждал… Любой прохожий ни за что бы не догадался зачем ребенок, среди ночи, смотрит вдаль — на величественный и роскошный мегаполис, который, как стена, окружил небольшой портовый район от внешнего мира. Но только один маленький мальчик знал большую тайну этого места: каждую летнюю ночь, те самые холодные и бездушные небоскребы освещали первые лучи ласкового солнца. Город становился таким нежным и прозрачным, от него как будто исходило тепло. Я мог так просидеть до тех пор, пока меня не находили местные охранники, которые, хоть и привыкли к моим утренним появлениям, быстро выгоняли, но я на них не обижался и не злился, ведь у них работа такая. Однажды мама узнала о моих ночных похождениях и собиралась срубить эту ветку, но отец был против этого. Он говорил, что это может даже пойти мне на пользу, правда я не знаю, как. Но со временем, к сожалению, я стал намного реже ходить туда… Если бы я верил в Бога, то в первую очередь сказал бы ему спасибо за круглосуточные магазины. Но, к сожалению, или может к счастью, я атеист. Если бы Бог действительно был, то не было бы никаких войн и бед, все люди были бы счастливы… я был бы счастлив. Передо мной покорно открываются автоматические двери старого магазинчика с красноречивым названием «Кафеечка». Но старая неоновая вывеска уже не справляется со своей задачей и буквы «ф» и «е» уже давным-давно перестали выполнять свою работу, а хозяевам просто не хочется ними заниматься. За кассой, со скучающим видом, стоит девушка в зеленой униформе, в руках у нее смартфон, а по движению ее пальцев можно догадаться, что она чатится с кем-то. — Дай зажигалку. Вежливости в моем сонном и прокуренном с утра голосе хоть отбавляй, но с какого такого перепугу я должен любезничать с наштукатуренной дурой, работающей кассиршей? Очевидно, что девушка не услышала, как я заходил, потому что она дернулась и резко подняла взгляд. — Ой, Леша. А ты чего не спишь? — сказала она, протягивая мне жигу. Оказывается, что мы знакомы, но я в упор не мог вспомнить, кто она. — Какая тебе разница? — я взял нужный мне предмет из ее рук, кинул скомканные пару купюр на стол и ушел, оставив ее стоять в ступоре. Уже когда я отошел на пару кварталов, я начал припоминать, что это моя одноклассница Настя — вечно с тонной косметики на «фейсе» и накрученными русыми локонами, которые ее точно не красят, но это уже не мои проблемы. Пролезая под старым, поржавевшим от времени, шлагбаумом, который уже нужно открывать вручную, я почувствовал что-то вроде ностальгии. В будке охраны сидит, посапывая, Василий Иванович — старый пятидесятилетний сторожевой, мой давний знакомый. «Не буду его будить» — подумал я и побрел своей дорогой дальше. Все изменилось с тех пор, когда я был здесь последний раз — кораблей и причалов стало намного больше, вокруг стоит всякая разная новая и старая техника, но людей все так же нет, только старый охранник на входе. Поэтому я беспрепятственно дошел до своего, излюбленного с детства, места, с легкостью начал залезать на давние ящики, которые так и не переставили за десять лет. Из-за того, что я не курил наркоту уже как семь часов, то я чуть не сорвался, неудачно зацепившись за край ящика. Руки и ноги неожиданно начали пульсировать, в висках застучало, тело срочно просило новую дозу. Чтобы не свалиться вниз, мне пришлось приложить усилия и подтянуться дрожащими руками к последнему ящику и залезть на него. Я с громким звуком упал на металлическую поверхность, пытаясь отдышаться. Наркомания не самое приятное чувство — сначала все идет отлично, ощущение кайфа и эйфории подносит тебя к самим небесам, кажется, будто бы ты самый счастливый человек на свете, но спустя некоторое время беззаботные эмоции покидают тебя и на смену им приходит депрессия и уныние. Тебе ничего не хочется, кроме как снова и снова разрывать себе кожу тонкой иглой или уничтожать легкие едким дымом, но и то, и, то медленно убивает тебя, превращая в ходячего мертвеца. И каждому хочется докопаться до тебя, всем надо обязательно знать, что случилось и что не так. Хотя на самом деле им это совсем не интересно, людям просто нравится копаться в чужих мыслях и чувствах, но свои открывать взамен не хотят. Все они одинаковые, все ставят один диагноз — незрелость характера, отсутствие самоконтроля или интерес к новым ощущениям. Ох, как же они ошибаются. Я сосредоточился на своих мыслях, стараясь успокоить ускорившееся сердцебиение, вдыхал холодный августовский воздух через рот, отдышка у меня, как у cороколетнего мужика. Кофту я не брал, но так даже лучше, ведь холод отрезвляет и приводит в чувства мое сломленное тело. Хотя для людей человек в серой майке и спортивках, когда на улице 15 градусов, кажется странным, но кого это волнует? Разве что мою заботливую сестренку, которая вечно кричит, что я заболею и ухаживать будет некому. А мне никто и не нужен, лучше пусть я умру от ломки и высокой температуры, что аж мозги плавятся, чем буду ходить к врачам и психиатрам, которые то и делают, что анализируют тебя, считают ненормальным и опасным для общества, хотя сами меня таким и делают. Медленно открыв глаза, я увидел просто потрясающее зрелище — небо было безоблачным, поэтому были видны мириады холодных звезд, но вскоре они исчезнут в лучах восходящего солнца. Но пролежав в таком положении минут 10, я все равно не увидел ни одной падающей звезды. Даже если я не верю в то, что они исполняют желания, все равно иногда полезно озвучивать свои мысли вслух. — Хочу избавиться от зависимости, — неожиданно даже для самого себя, произнес я. Следом за фразой последовал громкий смех, причем мой собственный. Иногда свои внутренние желания звучать смешно и дико даже для нас самих. Когда я успокоился, то решил все-таки сесть на край ящика и дожидаться рассвета. Я, с громким вздохом, поднялся и сел, но ломка все равно давала о себе знать. Поэтому, недолго думая, я запустил руку в карман и наощупь нашел знакомую шершавую поверхность бумаги и достал ее. В другом кармане я нашарил новую черную зажигалку и подпалил край самодельной сигареты. Вдыхая едкий дым, я почувствовал облегчение, ради которого стоило потерпеть пару минут неприятной боли. Это чувство сложно описать, это легче самому прочувствовать. Это как после нескольких часов на ужасной жаре, наконец найти немного прохладной воды. Но есть и странное дополнение — те курительные смеси заставляют меня беспричинно ржать как ненормального, я не могу ни на чем сосредоточиться или сделать вообще хоть что-то. Остаётся только сидеть на самом краю и смеяться, просто смеяться от души, ничего в мире не заставляет меня смеяться так искренне и так по-детски счастливо, как эта трава — держась за живот и кататься на спине по холодной металлической поверхности. Но, увы, и это наслаждение недолгое и смех прекращается и постепенно забывается, будто бы и не я тут только что заливался. Наверное, я уже минут 15 жду пока утреннее солнце появится за горизонтом, но оно никак не хочет вылезать. Но тут, как по волшебству, сквозь стеклянные высотки стали просвечиваться первые лучи. И все, прямо как в детстве, стало теплым и уютным, это зрелище даже описывать не стоит, все и так понятно. Видя такую красоту, чувствуешь прилив вдохновения и хочется сделать что угодно, лишь бы выплеснуть эту энергию куда-нибудь. Но под рукой нет гитары, а это единственное, что я умею делать хорошо в свои 17 лет. Музыка — единственное, что во мне осталось человечного, но свой старенький инструмент я беру в руки редко, но играю очень даже прилично, пару раз даже пробовал сочинять свои песни и что-то даже получалось, но это было давно. Ну, а совсем скоро сюда должен прийти Василий Иванович, чтобы отправить меня домой, совсем скоро… Прошло уже прилично времени, я уже давно докурил сигарету и выкинул ее, а сторожа все не было. Я вздохнул и быстро спрыгнул с ящиков на землю, надо было проверить где это он затерялся. В будке его уже не было, очевидно, что он проснулся и ушел на осмотр территории. И, так как делать мне здесь больше нечего, я побрел домой, но меня остановил знакомый голос за спиной, который кричал мое имя. Я обернулся и увидел моего старого знакомого охранника, он не спеша ковылял за мной. — Алексей, подожди минутку! — сказал он, когда между нами оставалось метра четыре. — Давненько не виделись, парень. Какими судьбами? — Ой, здрасте. Вот, решил заскочить, посмотреть, что тут нового, — ответил ему я. — В принципе ничего такого существенного не изменилось, все те же ящики, те же корабли, те же вы, Василий Иванович. — Что правда, то правда, — охранник улыбнулся. С этой улыбкой, седыми усами, которые закрывали почти весь его рот, он выглядел очень мило, настоящий добренький старичок. — Ну ладно, я пошел, уже солнце встало, надо домой. До свидания, Василий Иванович, еще увидимся, — я сделал шаг назад. — Конечно, Леша. Ты приходи еще, а то старенькому сторожу даже поговорить не с кем, — я улыбнулся ему в ответ, развернулся и пошел в направлении своего дома. К тому же, разговаривать с кем-то, когда ты частично под кайфом, так скажем, не в кайф. Дома, впрочем, как и всегда, тихо, хотя уже часов 7 утра и маме надо на работу, очевидно, что мне повезло не пересечься с ней. Эта ночная прогулка нужна была мне морально, ведь всегда приятно вспомнить прошлое, даже если оно не всегда солнечное. Но как же я все-таки устал… Поэтому я обессиленно завалился на свою деревянную кровать и почти сразу заснул. Как я уже припоминал, сны снились не часто, но в этот раз я, очевидно, сделал что-то хорошее и Бог решил надо мной сжалиться и подарил мне одно сновидение. Мне даже показалось, что я умер во время того, как спал, ведь предо мной появился настоящий ангел во плоти: длинные пшеничные локоны, чистые глаза и искренняя улыбка. В ней, вроде бы, и не было ничего такого примечательного, но она, казалось, светилась изнутри. Вокруг нас не было ровным счетом ничего — лишь белые мягкие облака, которые приятно обволакивали тело. А уши приятно ласкал ее мягкий, поистине ангельский голос, который пел неизвестную мне песню на непонятном языке. Или это я так расслабился, что уже и слов разобрать не мог? Казалось, будто я ее уже где-то видел, но где, вспомнить не мог. Девушка взяла меня за руки, не прекращая петь, ее руки были мягкими и приятными на ощупь, хотелось никогда ее не отпускать, вечность слушать ее голос. Но неожиданно она прекратила петь и заговорила. — Леша, просыпайся, — мягко позвала она. Но внезапно ее голос поменялся на голос моей сестры, и я аж проснулся от неожиданности. Рядом с моей кроватью стояла Дарина и смотрела на меня, она держала в руках мой телефон, который трезвонил дурацкую мелодию — мой будильник в школу. Я привстал на локтях и вопросительно свесил голову набок. — Тебя не добудишься, твой мобильник уже минут 10 звенит. Вставай, а то опоздаешь, — брюнетка положила мою мобилу на тумбочку рядом с кроватью и вышла за двери. Я снова откинулся на подушку, закрыл глаза и вздохнул. «Вот блин, мне такой сон снился, первый раз за долгое время, а из-за этой школы я не увижу продолжения, может быть, больше никогда» — задумался я и вновь вспомнил ту девушку из грез, но ее лицо и голос начали таять в моей памяти, как лед. Чтобы не злить сестру, мне пришлось все-таки открыть глаза и встать с кровати, сходить в душ, умыться и вернуться в спальню. Выбора, что одевать, у меня особо не было, поэтому я скинул мятую и грязную майку на пол и взял со стула серую футболку без рисунка. В шортах в школу я, естественно, не пойду, так что достал из шкафа темно-синие джинсы и надел их. В принципе, я уже был готов идти в школу, захватил по пути валяющийся на полу рюкзак и спустился на кухню. Там меня уже ждал завтрак в виде яичницы с беконом и апельсинового сока, свою порцию уже доедала, сидя за столом, Дарина. Она быстро запихнула в рот остатки еды, запила их, схватила сумку и побежала к двери. Перед тем, как закрыть ее за собой, она развернулась и сказала: — Я побежала, да и ты тоже не засиживайся — поешь и бегом в школу, — после своих слов она захлопнула входную дверь, и был слышен только исчезающий стук ее каблуков по асфальту. Так же быстро, как и Дара, я съел свой завтрак, кинул грязную посуду в раковину, взял ключи с полки и вышел на улицу. Погода была не очень для меня, ведь когда у тебя расширены зрачки, то яркое солнце — твой злейший враг. Солнечных очков я не брал, а возвращаться мне не хотелось, так что пришлось терпеть это адское жжение в глазах. Школа находилась в 20 минутах ходьбы от дома, а начало занятий через полчаса, так что у меня было 10 минут в запасе. Именно поэтому я решил по пути заскочить к моему давнему двадцатилетнему другу. Чтобы найти его жилище, нужно найти самый бедный домик на самом бедном участке в самом бедном районе. Вот мы и на месте. Многие думают, что наркоторговцы живут, как миллиардеры, но не в случае с Кириллом, потому что сколько бы он не продавал, выезжать из своей халупы он не хотел. Я привычно отодвинул свисавшие с потолка бусинки, служившие дверью и, не снимая обуви, зашел в самую глубь комнаты. На старом протертом диване непонятного цвета, который разместился посреди комнаты, лежал как раз тот, кто мне и нужен. Я неаккуратно пнул ногой край дивана так, что слетела вся пыль, а хозяин этого хаоса лишь пробурчал что-то под нос и перевернулся на другую сторону. — Кир, вставай, — я с новой силой пнул мебель, которая служила ему кроватью, но не рассчитал силу, и он перевернулся. Со стороны друга послышались многоэтажные маты, и это значило, что он наконец проснулся. Парень встал, попытался поднять диван, понял, что у него ничего не получится, и наконец обратил внимание на своего гостя. — Леха! Ты тут какими судьбами? За добавкой пришел? Так я тебе позавчера целый коробок подогнал, попросил же, экономь, — он уже потянулся за коробкой с «сюрпризом» в сейфе, но я ведь не за этим пришел. — Ты серьезно думаешь, что я к тебе только за этим прихожу? — я обошел диван и взял его за спинку. — А ну-ка помоги. Кирилл повторил за мной движение и, совместными усилиями, мы смогли поднять его мебель. Я тут же перепрыгнул спинку и приземлился на грязное сидение. — Как там Дарина? Обо мне не спрашивала? Действительно, о чем мы еще могли поговорить, кроме как о наркоте и моей сестре. — Эй, не веди себя как баба. Если расстались, значит так надо было, чего ныть зря? Психолог из меня не очень, но я и не пытался им быть. А что еще остаётся делать, если из-за моей сестры он совсем раскис? До знакомства с ней он был веселым парнем, любящим хорошенько оттянуться с друзьями днем и позависать с парой красоток вечером. Но будь проклят тот день, когда он решил прийти ко мне домой забрать долг, а Дара решила пораньше вернуться домой. Искра, буря, безумие. И вот результат: после того, как она его бросила по неведомым причинам, Кирилл больше не звал к себе ни друзей, ни девушек (с которыми он порвал, когда начал встречаться с моей сестрой). Наверное, я единственный продолжал общаться с ним не из-за поиска новой дозы, хоть он и засел в своей халупе. — Да знаю я, знаю. У нее, наверное, уже давным-давно новый парень появился, и она обо мне и думать забыла, да? То, что она время от времени спрашивает меня о нем, я культурно умалчиваю ради него же самого. Я достал телефон и посмотрел на время: оставалось 13 минут до звонка, поэтому мне пришлось встать с пыльного дивана и подойти к своему другу. — Кто знает, брат, кто знает, — я протянул ему руку, но вместо того, чтобы ее пожать, он обнял меня. Похлопав его по плечу напоследок, я отстранился и вышел из его дома. Уже и так было понятно, что не успею вовремя, так чего спешить? На улице почти не было людей, всего пара таких же, как и я, опаздывающих школьников, взрослые, спешащие к себе на работу, и компания малявок, которым никуда не надо торопиться, даже машин на дороге практически не встречалось. Такое себе тихое, мирное утро или, может, затишье перед бурей… Я опоздал минут на пять, но заместитель директора — Тамара Ивановна — устроила столько крика, будто бы я вообще неделю в школе не появлялся. Она прям за шкирку дотащила до класса, распахнула двери и толкнула меня внутрь. Нет, чтобы все тихо-мирно решить в пустом коридоре, так ей обязательно надо унизить тебя перед всем классом. — Ты меня уже достал, Ковалев. Каждый день сплошные неприятности. И все тебе сходит с рук, но не в этот раз! Будешь убирать сегодня, после уроков, в… — она на секунду задумалась, видно, вспоминала, какой кабинет больше захламлен всяким старьем, которое выкидывать нельзя, но девать некуда, — в музыкальном классе! — Ага, отлично, — дослушав ее тираду, я кинул портфель на парту и с громким стуком сел за нее. — Это все? Можно уже вернуться к уроку? — Д…да, конечно. Можете продолжать урок, Ирина Георгиевна, — нравится мне ее заикание, если я не спорю, она ведь привыкла, когда современные дети сразу начинают кричать и огрызаться, даже если стоит промолчать. Но мне больше нравится видеть, как взрослые молча уходят, понимая, что я не настроен на продолжение спора, за это меня и щадит директриса школы. Чаще всего ловит на нарушении школьных правил (курение на территории, прогуливание уроков, порча имущества и т. д.) какой-нибудь учитель и отводит к Александре Алексеевне, которая молча слушает поймавшего меня преподавателя до конца, а потом спрашивает мою версию событий. Я, естественно, не рассказываю ей всей правды, чаще всего отмалчиваюсь. Потом полная старушка, в очках с круглой оправой и вечно идеально выглаженной блузке, считает, что я раскаялся и отпускает меня. Ну, а ее заместитель — полная ей противоположность. Худощавая, скрюченная и с длинными наманикюреными когтями, она впивается тебе в руку и тащит не в кабинет директора, а на публичную казнь, как и меня. Если бы она могла, то давно бы сама стала директором и превратила нашу школу в монастырь, но кто ей позволит? — Будь проклят этот сентябрь, — такова была первая фраза моего лучшего друга Виктора на перемене, после месяца, как мы не виделись, но я с ним, в принципе, согласен. — Я тебя на первом звонке не видел, забыл, что надо на полчаса до звонка прийти? Знаешь, тебе точно повезло, что Яга (не повезло Яговой Тамаре Ивановне с фамилией) сегодня добрая и не попыталась тебя исключить в начале выпускного года. — Черт, а я думаю, чего она на меня так взъелась за 5 минут опоздания, а нифига не на 5 минут я опоздал. Ну и плевать. Надеюсь, твой август был поинтереснее, чем мои героиновые приключения в постели, — мой друг улыбнулся и задумался на секунду. Мне пришлось легонько толкнуть его плечом, чтобы вывести из раздумий. — Ты заснул что ли? — Да, прости. Меня мать отправила на курсы по-английскому, так что я тоже особо не веселился, — он отвел взгляд и заметно покраснел, разве я упущу повод постебать лучшего друга? — Ты что… девушку себе нашел, пока меня не было? — Вик вообще отвернулся в другую сторону, неужели он и правда заприметил кого-то? Я навалился на него сзади всем весом. — Может познакомишь нас? Она красивая? Как ее зовут? Я ее знаю? Из какой она школы? — Нет; да; не твое дело; вряд ли; я не знаю. Все? Хватит вопросов, — он ушел вперед, я его явно смутил, и это меня даже насмешило. Виктор почти скрылся из виду, ловко маневрируя между другими учениками, поэтому я поспешил за ним. Наша школа по форме напоминала букву «П». Внутри, между стенами здания, поставили несколько столов и лавочек, которые умещают до десяти человек, чтобы дети смогли пообедать на свежем воздухе. Хотя обычно тут тусуются только старшие классы, причем почти на всех переменах. Для каждой компании тут свой стол, нельзя же так, чтобы какие-нибудь заучки осмелели и сели рядом со мной. В центре сада сидели я, Виктор, еще пара богатеньких парней и три девушки с неплохой фигурой. Чуть левее от центра заняли стол капитан баскетбольной команды, двое его игроков и четверо чирлидерш, а справа — вся оставшаяся часть команды. Ближе к стенам расположились менее крутые группы: музыканты, драмкружок, художники, хиппи и другие им подобные. А у самых стен остались столы только для ботанов, а их у нас хватает — математики, историки, географы, полиглоты, физики, химики, биологи, короче, «будущее человечества», которые на время школы вынуждены есть и тусоваться рядом с мусорными баками. Но разве это мои проблемы? Не успел я подойти к столу, как ко мне навстречу уже бежала одна из девочек, что с нами зависают. Я попытался ее игнорировать, но разве можно не заметить человека, если он висит у тебя на шее и визжит на ухо? — Леша, я скучала. Чего ты не звонил летом? — Саша, для начала слезь с меня, — я аккуратно убрал ее руки с моей шеи и поставил на землю, чтобы наконец пройти к столу, закинуть на него сумку и ноги. — Я был занят. Неправда, но что поделать? Она мне никогда не нравилась, и я не хотел с ней гулять без компании. Она обиженно поджала губы, но все равно села рядом, чтобы я положил свою голову ей на колени для большего удобства. С другой стороны стола сел Виктор с Андреем и Дмитрием — двумя другими парнями, одна девочка по имени Лера села на колени к Диме, а Евгения — сестра Вика — залезла на стол и расположилась в позе лотоса. — Ну, ребята, что расскажете? Или будем и дальше так тухло сидеть? Ладно, значит я вам расскажу про свои каникулы. Итак, средина августа, родители одного из моих знакомых укатили в лес на три дня, и он, естественно, устроил вечеринку и нас с Виком позвал. Тусовка была обалденной: куча бухла, классная музыка, светомузыка, кто-то даже пару косячков нарыл, и тут, где-то в 1-2 ночи, когда мы все уже вдребезги, стук в дверь и крик: «Открывайте, полиция!» Музыку вырубили, организатор вообще хз, что делать, мы же еще несовершеннолетние, а тут и алкоголь, и наркотики. Тут, Васька, тот, которого выперли из школы в прошлом году за то, что он чуть не продал малым сигареты, встает, подходит к двери, а он, наверное, соображал хуже всех нас, и говорит: «Не можем, у нас закрытая вечеринка», — девушки лишь улыбнулись, а парни начали откровенно ржать, на моем лице не дернулась ни одна мышца. — И мы, и полицаи начали просто потухать, но пару сотен все равно пришлось им накинуть и пообещать, что через час нас тут уже не будет. — А Вася как всегда, — не прекращая смеяться, выговорил Андрей. Ева, не слезая со стола, наклонилась ко мне. — Ну, а кого-то моя, без сомнения, забавная история не рассмешила. Неужели действие наркотика закончилось? — она потрепала меня за щеки и слезла со стола. Я ненавижу, когда она так делает, но на счет косяка она права, его влияние на меня закончилось и унылый Алексей вновь с вами. Очевидно, что в каком-нибудь местном супермаркете дают гигантскую скидку на лак для волос тому, кто взбесит меня больше. Поэтому Саша в край осмелела или решила, что мы встречаемся, потому что я почувствовал ее руку в своих волосах. Я встал с ног, закованных в узкие джинсы, и откинул ее руку, ведь в моем мире, полном наркотиков и боли, существует правило: — Никто, слышишь меня, никто не имеет права касаться моих волос. Мы не встречаемся, надо произнести это вслух, чтобы до тебя дошло? Наверное, слишком грубо, но знаете, что? Да мне плевать! Мне плевать, что я как-то ранил ее чувства. Мне плевать, что она расплакалась на глазах у всех и убежала. Мне плевать, что, Женя размахнулась, чтобы влепить мне хорошую пощёчину. Мне плевать на все и всех, и это не лечится.