Там край, где уже не свернуть

Имена домашних рабов: Тайни - имя, которое дала будущему Лидемору (Бичу в ЛКВ). мать, на древнем языке, общепринятом еще до прилета Чужих. Крошка - имя, которое дали ему Чужие. Лидемором он позднее назвал себя сам. Адола (имя от Чужих - Травница) - Айва, мать Бича. Мираша (имя от Чужих - Непоседа) - Рубинка. Карвид (имя от Чужих - Копуша)- Чулок. Имена свободных людей часто содержат суффиксы.'астер означает правителя племени, 'лин - оруженосца, 'онг - воина, сменившего племя. Аргор (Аргор'лин, Аргор'астер)- Звездоцап. Ллевела (Ллевела'астер)- Синяя Звезда. Скандер - Остролап. Фейрис (Фейрис'лин) - Огнезвезд. Эрик - Буран. Грольф - Костяк. Мерг - Валун. Прочие имена буду пояснять по мере необходимости. Чужие - пришельцы с другой планеты. Огромного роста, гораздо выше и сильнее любого человека, имеют чешуйчатую, как у змей, кожу и несопоставимо лучше вооружены. Поэтому свободные племена людей не смогли оказать им настоящего сопротивления и в большинстве своем были порабощены. Поскольку стоящим на высоком уровне цивилизации рабы в экономическом смысле этого слова не нужны, а понимать людей они так и не научились, людям отведена при них роль домашних животных, со всеми вытекающими последствиями. Вер--хунды - звери, которых Чужие привезли с собой со своей родины, ростом крупнее медведя, покрыты непробиваемой для обычного оружия броней.

Он навсегда запомнил тот день, когда понял, что отличается от обычных людей. Собственно, это было первое его сознательное воспоминание. Он, трехлетний мальчик, играет и смеется вместе с братом и сестрой, разбрызгивая теплую воду в бассейне. Сестра, уже совсем голая, набирает полные пригоршни воды и выливает их на голову ничего не подозревающему мальчику. Его коротко остриженные черные волосы сразу мгновенно промокают насквозь, капли воды стекают на нос, щеки, подбородок. - Мираша! - полная белокурая женщина, наконец, расстегивает на младшем сыне черный чешуйчатый комбинезон, какие делают Чужие для своих домашних рабов. - Не смей так шутить с братом! Правильно наши Чужие назвали тебя Непоседой. Но девочка лишь проворно отбегает на середину бассейна и плещется оттуда водой, заливисто хохоча. Вздохнув, женщина снова возвращается к сынишке. Тому уже не терпится присоединиться к брату и сестре, поскорее бы уже мама его раздела... - Осторожнее, - произносит женщина, сажая младшенького в воду. Она мажет жесткую мочалку какой-то зеленоватой мазью, потом этот запах будет сниться ее младшему сыну долгие годы. Должно быть, мать делала эту мазь сама, недаром постоянно возилась в саду, не доверяя познаниям Чужих. А тогда он увидел бегущих ему навстречу брата и сестру и радостно подпрыгнул, разбрызгивая воду по сторонам. Он все-таки любил их в то время, в раннем детстве. До того самого дня. Мираша мгновенно бросилась навстречу и перехватила его, а затем подбежал и медлительный толстячок Карвид. Или, вернее, Копуша, как его звали Чужие. Брат и сестра были старше Тайни всего на два года, но гораздо выше и сильнее, и ему осталось лишь протестующе пискнуть, когда они закружили его в четыре руки, как на карусели. Собственно, такие игры дети устраивали почти каждый день, и младший успел к ним привыкнуть. Только теперь все трое были обнажены. На памяти Тайни, которого Чужие звали Крошкой, такого еще не случалось. Обычно их купали порознь. В бассейне было тепло, но отсутствие плотной облегающей материи неприятно холодило незащищенную кожу, не знакомую с ветром и солнцем. А еще он увидел, насколько отличается и от сестры, и от брата. Во всем. Нет, тогда Тайни не понял как следует, в чем состояла разница, но она существовала. Он понял это даже не умом, осознать такое было бы немыслимо для трехлетнего ребенка - ему сказал правду какой-то древний, как само время, инстинкт, унаследованный людьми от их свободных предков, что владели всей землей до того, как с неба прилетели Чужие великаны с чешуйчатой кожей и синими молниями в руках. Множество поколений людей прожили жизнь как их живые игрушки, не помышляя ни о чем другом, и все же память предков не окончательно умерла в них. И сейчас этим троим детям одновременно пришла в голову одна и та же самая мысль. И двое старших мгновенно испытали столь сильный прилив отвращения, что, не сговариваясь, отпустили руки и ноги брата, и тот с громким плеском рухнул в воду. Пронзительно закричала мать, в следующий миг ее сильные руки выхватили Тайни из воды. Мальчик едва не захлебнулся, по его лицу обильно стекала вода. Стоило матери обернуть его куском ткани, малыш скорчился за ее спиной, словно загнанный зверек, сжал руки на животе, словно скрывая что-то постыдное, о чем никто не должен был знать. - Ми-ми-ми, Тайни - девчонка! - крикнула Мираша, стараясь заглянуть за спину матери. - Ага! И имя у него девчоночье! - поддакнул Карвид, соображая своим медленным умом, что ему тоже надо бы что-то сказать. - Прекратите! - воскликнула женщина, пристально глядя на старших отпрысков. - Зачем вы дразните брата? Вы чуть не утопили его. - Брата? - Мираша пронзительно хохочет; еще долгие годы этот смех будет отдаваться в ушах того, кто сегодня зовется Тайни. - Вот Карвид мне брат. А этот - не брат и не сестра. Скажи, - она толкает близнеца локтем в бок. - Ты ведь его видел? - Угу, - промычал Карвид. - Спереди мальчишка, а сзади - девочка, вроде нее. - Ничего не вроде меня, ты, Копуша сонная! - завопила Мираша-Непоседа, с силой ударяя брата-близнеца кулачками в грудь. Тот испуганно попятился в сторону, выпрыгивая из бассейна, сестра бросилась за ним. Послышались звуки не то драки, не то игры. Да, эти двое, как и все обычные дети, всегда находили себе какое-нибудь дело, но не умели ни на чем сосредоточиться. После того случая они надолго забыли, что их угораздило разглядеть у младшего брата. Но он и много лет спустя помнил все, словно это было вчера. И, когда Мираша и Карвид наскоро оделись и убежали прочь, мать взяла младшего сына на руки и пристально посмотрела ему в глаза. - Прости меня, сынок. Я не думала, что они все поймут, - чуть слышно прошептала она. Он по-прежнему закрывается руками. Даже мама теперь не должна видеть, иначе и она будет злится на него, как брат и сестра. - А это очень плохо? Что я не такой, как они? - наконец, произносит он очень серьезно, как мог бы спросить взрослый человек. Женщина, которой когда-то в далеком детстве ее мать дала имя Адола, а Чужие назвали Травницей, крепко прижала к себе сына. - Нет, мой маленький. Я надеюсь, что нет. Когда ты станешь старше, я все объясню тебе. И им тоже. Она говорит спокойно, но по щекам текут слезы. И, может быть, в тот день именно слезы матери помогли ему справиться с непонятным ощущением чего-то страшного, не позволили впасть в отчание, какое было бы не по силам трехлетнему ребенку. С тех пор прошло много лет, относительно спокойных. Правда, сестра и брат по-прежнему относились к нему пренебрежительно и часто устраивали довольно жестокие розыгрыши. Например, заставляли залезть на колючую ограду, откуда Тайни снимала мать, или расшевелить осиное гнездо. Когда мать их ругала, Мираша как ни в чем не бывало говорила, что хочет, чтобы "малявка" вырос настоящим мужчиной, а не недоразумением. Тайни, слыша это, каждый раз смущенно смотрел в пол, словно виноват во всем был он, а не Мираша с Карвидом. Он не говорил об этом ни с кем, даже с матерью, но помнил об этом каждый день и все больше сомневался в себе. Конечно, мальчик-раб, почти не видящий других людей, кроме матери и брата с сестрой, вряд ли мог судить, какими должны быть настоящие мужчины. Он лишь представлял их себе, когда мать рассказывала старые сказки, услышанные в детстве от своей матери. В этих сказках все еще жили могучие герои и прекрасные принцессы, люди трех Великих Племен - Льва, Тигра и Леопарда, в то время, когда еще не прилетали Чужие и все люди были одинаково свободны. Большая часть этих сказок была безнадежно перепутана, иные Адола рассказывала не с начала или обрывала на полуслове. То ли она не помнила уже, чем заканчивалась история, а может быть, окончание потерялось за много поколений до нее. Но и этого было достаточно, чтобы заставить Тайни трепетать от радости, когда мать приходила к нему в чулан, где он спал отдельно от брата и сестры, и рассказывала сказки на ночь. И он очень хорошо представлял себе древних воинов и героев - высоких, могучих, с развевающимися на ветру волосами, в сверкающих доспехах и ярких одеждах, размахивающих огромными мечами и топорами, как он мог бы махать тонкой веточкой. Ему таким нипочем не вырасти. И не только потому что он раб. Просто он даже не мужчина. После того случая в бассейне мать всегда купала его только отдельно от остальных, и постель для него сделала в маленьком чулане, куда никогда не заглядывали ни Чужие, поскольку он им был не нужен, ни Мираша с Карвидом, поскольку не нашли там ничего интересного. И, хотя Тайни иногда все же играл вместе с братом и сестрой, с возрастом все больше предпочитал одиночество, и те, кажется, были только рады этому. А потом вдруг вездесущая Мираша подслушала разговор Чужих и рассказала всем за ужином самым торжествующим тоном. - Я слышала, Чужая самка сказала, что завтра к нам придут другие Чужие, чтобы выбрать себе домой человеческого ребенка. То есть меня! - Она с самым важным видом поправила красный ободок своего ошейника и выпрямила спину, с видом пай-девочки сложив руки на коленях. - Ну, или Карвида, - добавила она со вздохом. Тайни слушал ее с жадностью. По правде говоря, он и сам прекрасно понимал, что говорят Чужие. Почти все домашние рабы понимали, что говорят эти могучие, но не самые умные, что бы там о себе ни воображали, существа. А вот из Чужих еще ни один не научился понимать человеческий язык. И вот теперь мальчику было обидно, что не он услышал их разговор. Если бы он сейчас принес эти слова родным, может быть, они, наконец, оценили бы его, признали, что он не хуже брата и сестры, несмотря на то, что моложе и слабее их, несмотря ни на что. Правда, он никогда не вертелся под ногами у Чужих, как это делала Мираша, так что возможностей у него было гораздо меньше, что и говорить. Но то, что девушка рассказала затем, мгновенно заморозило всю кровь в его жилах. - А Крошку никто не захочет брать. Самец Чужого спросил, показать ли его гостям, а самка ответила, что лучше его спрятать, потому что уродов никто не берет. Чужие тоже не любят таких как он. Обычно их топят в реке, "чтобы не портили породу", - последние слова сестра проговорила медленно и с растяжкой, точно они имели особое значение лишь от того, что их произнесли Чужие. Тайни сидел на коврике, подогнув под себя ноги, неподвижно, словно одна из каменных фигур в саду. Даже миска с темными хрустящими комочками - едой, которой кормили их Чужие, осталась стоять у него на коленях, хотя сам мальчик явно забыл о ней. Пользуясь этим, вечно голодный Карвид, уже расправившийся со своей порцией, утащил миску и принялся есть так, что за ушами затрещало. Но младшему брату не было дела и до этого. - Утопить в реке? Меня? - неверяще произнес он. - Но почему? - А потому, что Чужим тоже не нужен домашний раб, который каждый месяц будет вести себя как бесстыжая самка вер-хунда в течке, и к которому будут приходить все окрестные мужчины, вот! - выпалила Мираша, насмешливо щурясь. - Что? Он не выкрикнул этого слова. Напротив, произнес его тихим холодым голосом, из которого, кажется, выпили всю жизнь. Тем, которого впоследствии будут бояться множество людей. Но впервые прозвучал этот ледяной безжизненный голос именно там, в одном из множества домов Чужих, в чулане для домашних рабов. - То, что слышишь! Они еще сказали, что ты не сегодня завтра войдешь "в охоту", и к тебе примутся бегать все окрестные мужики! А потом ты совсем станешь похож на женщину и будешь каждый год рожать по ребенку. Хотя, - девушка презрительно окинула взглядом щуплую фигурку младшего брата, - где там тебе выносить ребенка. В общем, женщина из тебя тоже не получится. - Ничего из тебя не получится, - добавил Карвид, наконец, расправившись со своей порцией сухой еды. - Так что завтра не попадайся нам на глаза. А то из-за тебя и нас не захотят брать. - Дети! - мать вошла в чулан с охапкой садовых цветов в руках, принялась искать для них подходящую посуду. - Я вам запретила дразнить Тайни! О чем вы поспорили в этот раз? Она пристально взглянула на младшего сына, но тот отвел глаза. Ни за что на свете он не расскажет никому, что ему довелось услышать только что. Он? Но, если Мираша говорит правду, ему следует себя называть как-то иначе? Но как? Впрочем, какая разница? Все равно его скоро утопят в реке, а если нет, будет то, что он даже представить себе не может. - Я просто рассказала, что Чужие не любят таких, как Крошка. - Даже в этом слове мальчику всегда слышался намек на двусмысленную женственность, и сейчас больше, чем когда-либо. - Он ведь должен быть готов к тому, что его ждет, правда, мама? Если уж ты ему ни о чем не рассказываешь. Она подошла к сидевшему все так же неподвижно Тайни, коснулась рукой его груди. Мальчик закрылся было руками в защитном жесте, но сестра с силой отвела их в сторону и ощупала его сквозь чешуйчатую ткань комбинезона. - Так я и знала, - усмехнулась она. - Подрастет чуть-чуть, и любая девчонка ему позавидует. Вот будет кому-то подарочек... Тайни едва не задохнулся, слушая эти слова. Да, он замечал, как меняется его тело, пока еще медленно, ведь он был маленьким и хрупким даже для своих четырнадцати лет, но все же меняется. Но он думал, что никто этого не видит, а оказывается, все знают о его природе. Даже Чужие осведомлены, что происходит с такими, как он. Только ему никто не рассказал. Даже мать. Она предала его... - Мама, - произнес он все тем же безжизненным голосом. - Много лет назад ты обещала мне все рассказать, когда я подрасту. Тебе не кажется, что время для этого давно пришло? - Пришло, - мать закрыла лицо руками, не сразу заставила себя посмотреть в глаза младшему сыну. Затем махнула рукой в сторону младших: - Выйдите. Мне нужно поговорить с Тайни. Мираша и Карвид вышли, но достаточно ли далеко они ушли, чтобы не услышать разговора матери с братом, тот не узнал ни тогда, ни позднее. Адола села на корточки напротив сына, теперь их глаза были на одном уровне. - То, что сказала тебе Мираша - это правда, Тайни. Такие, как ты, действительно могут сами рожать детей от других мужчин. Не от всех. Только от самых сильных и могучих, как телом, так и духом. Правда, среди домашних рабов таких нет или почти нет. - А где есть? - машинально спросил Тайни. Какая ему, в сущности, разница? И что ему делать с мужчиной, даже если такой встретится? - Не знаю, - задумчиво ответила женщина. - Говорят, что в лесу, там, за поселениями Чужих, еще живут свободные люди, потомки Великих Племен. Они ездят на больших быстрых конях, охотятся на зверей, даже на самых опасных, едят их мясо и носят их шкуры. Они не признают ничьей власти и все время сражаются между собой большими железными мечами,топорами копьями... Рассказывают даже, что они едят человеческое мясо, но я не знаю, так ли это. Может быть, среди них много таких мужчин. Но тебя они не примут, ты не умеешь ни воевать, ни охотиться. - Я и не собираюсь к ним, - возразил Тайни. - Но я не знаю, как мне жить здесь. - Я не знаю, чем тебе помочь, сынок, - призналась женщина. - Насчет реки не бойся, Мираша что-то напутала. Таких больших детей, как ты, Чужие не топят. Но лучше тебе и правда не показываться им на глаза завтра. Спрячься, прошу тебя. Я хочу сказать, я понимаю, что ты не хуже других, но я - твоя мама и люблю тебя таким, каков ты есть. Твои брат и сестра тоже тебя любят, поверь. Просто они привыкли шутить и иногда перегибают палку. Но Чужие могут и не понять. А я бы не хотела, чтобы они отказались от твоих брата и сестры из страха, что их дети могут родиться похожими на тебя. У Тайни было свое мнение относительно любви к нему Карвида и особенно Мираши, но он промолчал. Он вообще рос тихим и молчаливым ребенком, хотя неизменно замечал все, что видел вокруг себя. Впрочем, Чужие, какие бы ни были, те или эти, ему были и впрямь не нужны, в глубине души он давно уже презирал этих глупых великанов. - Да, мама, - за весь разговор его тон ни разу не изменился, в нем не мелькнуло ни тени эмоций. - Обещаю, что не покажусь завтра Чужим. И он не показывался весь следующий день, прячась в своем чулане. Правда, к разочарованию Тайни и к радости матери, брата и сестру так никто и не забрал. Так прошло еще несколько месяцев. И вот в начале осени Тайни увидел сон. Он стоял на опушке леса - зеленый купол закрывал небо, могучие стволы деревьев смыкались впереди непроглядной чернотой. И оттуда, из самого сердца леса, выехал ему навстречу воин на огромном вороном коне. Увидев Тайни, спрыгнул на землю и направился к нему. Даже теперь он показался мальчику огромным, раза в два выше его. Он был темноволосым, густые волнистые волосы до плеч окружали его голову, точно грозовое облако. Смуглое лицо обрамляла аккуратная борода, не скрывавшая мощного подбородка. Косой шрам рассекал лицо, едва не задевая правого глаза и рассекая орлиный нос, но странным образом не уродовал воина. Его большие золотисто-карие глаза вглядывались прямо в душу Тайни. Он смутно вспомнил, что именно так описывала мать воинов Племени Тигра. Неужели он все-таки встретил героя своих легенд? Широкая грудь воина была закрыта кожаным панцирем, но его могучие руки, оставались обнаженными, лишь тонкие кожаные ремешки опоясывали их, да на левом плече темнело изображение хищного зверя с оскаленной пастью, и Тайни откуда-то понял, что это тигр. За плечами воина развевался алый плащ, и в руках его, когда он только подъехал, сверкнул огромный меч. Увидев его Тайни мысленно застонал от зависти: сам он вряд ли смог бы даже приподнять такое оружие, однако воин, увидев, что сражаться не с кем, с небрежной грацией вставил меч в ножны, только мускулы на его обнаженных руках при этом красиво шевельнулись, как у крадущегося к добыче зверя. А затем он пересек расстояние, отделяющее его от Тайни и, ни говоря ни слова, прижал его к себе, с такой силой, что, происходи это наяву, у мальчика точно были бы переломаны все кости. Но здесь у него лишь подогнулись ноги, и он обвис, как тряпка, в руках воина, позволяя уложить себя на ковер из опавших листьев. Он задыхался в этих железных руках, казалось, что из его тела удалили все кости и он не может шевельнуться, даже если бы захотел. Он отчаянно боялся того, что сейчас произойдет, и в то же время радовался. И, когда воин впился в его губы яростным поцелуем, юноша лишь сладко застонал, умоляя не останавливаться. - Ты принадлежишь мне. Навсегда. Пока жив хоть один из нас, - прорычал воин, нависая над Тайни. Его черные брови сошлись почти одной линией, но взгляд светлых золотых глаз светился, точно вода в темном лесном озере в солнечных лучах. - Я принадлежу тебе. Навсегда. Пока жив хоть один из нас, - прошептал юноша. - Прошу тебя, не медли... - простонал он, чувствуя, что его сердце готово выскочить из груди от нетерпения. - Ну что ж, ты дал мне клятву верности. И помни, что ты сам этого хотел, - усмехнулся воин, переворачивая Тайни на живот. И для начала шлепнул его по обнаженным ягодицам ладонью. Не слишком сильно, так, чтобы лишь раззадорить... Тайни проснулся от собственного шепота. В ушах шумело так, словно брат и сестра опять едва не утопили его в бассейне, но, как только он смог расслышать себя - понял, что повторяет снова и снова те слова. Клятву верности незнакомому воину. И тут он почувстовал, что его тело горит, как в лихорадке; однако лоб при этом оставался холодным, как и руки. Впрочем, руки у него были холодными всегда, даже в разгар лета. Зато внизу живота у него все болело и ныло так, словно события этого сна были реальны, и он действительно... с этим незнакомым воином... Юноша попробовал вызвать в себе чувство ужаса, что прежде охватывало его при мысли о том, чтобы разделить ложе с мужчиной, но, как ни странно, не почувствовал его. Напротив, он знал почему-то точно: если бы этот человек встретился ему на самом деле, он бы, не задумываясь ни секунды, позволил бы ему сделать все это. И также стонал и визжал бы от удовольствия, как... Как самка вер-хунда в течке, когда на нее прыгает кобель? Так сказала Мираша. Да. Он несмело коснулся ладонью паха, закрыв глаза, пытаясь представить, что его ласкают руки незнакомца из его сна. Он знал теперь эти руки не хуже своих собственных: мощные, с длинными сильными пальцами, грубые, привыкшие держать равно меч и молот. Мать рассказывала, что люди Великих Племен были еще и прекрасными мастерами, и каждый из них должен был сражаться непременно оружием, выкованным им самим. А на свадьбу полагалось дарить невесте собственноручно изготовленные украшения... Тайни представил на себе хотя бы простенький браслет или кольцо, выкованное этим воином. Нет, это невозможно! Таких людей на самом деле нет, а если есть, они его не примут. Кто он для них? Домашний раб, слабый и изнеженный. Одетый в пропахший Чужими чешуйчатый комбинезон, с ошейником и короткими волосами. Не мужчина и не женщина. Или женщина с признаками мужчины. Не умеющая ни драться, ни охотиться. Нет, ему не на что надеяться. Но и оставаться здесь он не может более! Тайни еще не понимал, как следует, что с ним стало, но точно знал: он уже не тот, что был еще вчера вечером. Ноющая боль в животе не прекращалась ни на секунду, заостренные кончики груди отзывались даже на собственные прикосновения, словно свежая рана. Вот, значит, как это бывает. И так ему предстоит страдать всю оставшуюся жизнь, если он не найдет воина из своего сна. Юноша яростно закусил руку, стараясь хоть как-то избавиться от болезненных и одновременно сладостных ощущений. Это отчасти помогло; он почувствовал, как кровь из прокушенной руки тонкой струйкой течет ему в рот. Тайни осторожно слизнул ее языком. Оказывается, его кровь так горяча, почему же тогда у него всегда холодные руки? Возбуждение чуть притихло, но он знал - оно лишь скрылось за углом, выжидая удобного момента, чтобы вновь начать терзать свою жертву. Ну что ж, у него нет выбора, кроме как пойти навстречу своему сну. И пусть свободные люди, или как они там называются, убьют его, если хотят, это легче, чем сгорать от нестерпимого жара всю оставшуюся жизнь. Будь что будет, он к этому готов. Уходить следует, как только рассветет. Мать и брат с сестрой встают поздно, они не успеют его остановить. А перелезть через изгороль он сможет, хоть она и высока, большинству домашних рабов и это показалось бы непосильным подвигом. Спасибо Мираше с Карвидом, чему-то они его все-таки научили. Ранним утром следующего дня черноволосый мальчик-подросток стоял на опушке леса, пытаясь понять, куда же ему следует идти навстречу своей мечте. Лес буквально оглушал множеством красок, звуков, запахов, а у Тайни, как и у большинства домашних рабов, большинство чувств были притуплены по сравнению со свободными сородичами. Поэтому он и понятия не имел, что территория, на которую он только что ступил, принадлежит Грозовому племени.