Там край, где уже не свернуть

Он все больше углублялся в лес. Узкая тропинка под его ногами шуршала опавшей листвой - уже начиналась осень, и золотые листья с тихим шорохом опускались на землю. Однако деревья еще не потеряли своего красочного убранства. Их могучие кроны виделись юноше сверкающими золотыми башнями из материнских сказок. Деревья росли здесь совсем не так, как в саду у Чужих, гораздо ближе друг к другу и безо всякого порядка, а главное - все они казались Тайни совершенно одинаковыми, так что вскоре он уже не мог понять, откуда пришел. Правда, он все это время следовал по тропе, начинавшейся на опушке, ни разу не сворачивая с нее, только вот сама тропа так прихотливо извивалась, постоянно пересекалась с другими такими же тропами, порой едва не терялась в густых зарослях кустарника. Казалось, этот лес никогда не кончится. Тайни уже не мог бы сказать, сколько времени он провел здесь. Его никто не учил определять время по солнцу, да и само солнце редко проникало сквозь кроны деревьев, так что в лесу почти все время царил полумрак. И юноше оставалось только идти дальше по тропинке, надеясь, что ее протоптали люди, а не звери. Правда, если верить рассказам матери, эти люди не менее опасны, чем самые кровожадные хищники, но Тайни всегда подозревал, что мать, или те, кто рассказал ей эти сказки, сильно преувеличивают. Правда, он боялся идти сюда, так сильно боялся, что сердце его гулко стучало, порой становилось трудно дышать. При одной мысли о могучем воине из его сна юношу кидало в жар, и он на ходу втягивал в себя воздух, точно в бреду, облизывал потрескавшиеся губы. А затем будто ледяная игла впивалась ему в голову - зачем он свободным людям? Что они захотят сделать с ним? Что он делает в этом лесу? И тогда Тайни готов был провалиться сквозь землю. А в следующий миг он вспоминал, что в лесу живет множество опасных зверей, для которых слабый и безоружный мальчик - легкая добыча. Порой ему казалось, что за ним следят откуда-то из зарослей голодные глаза, он слышал за своей спиной мягкие крадущиеся шаги. Однако ни одно животное так и не пересекло его дорогу, лишь птицы пересвистывались где-то высоко в кронах деревьев. И, когда Тайни уже едва стоял на ногах от усталости, тропинка вывела его к большому просвету между деревьями. Юноша сразу понял, что здесь хозяйничали Чужие, уж очень это место не похоже было на остальной лес. Не только ни единого деревца - даже кустарника не росло здесь, и земля была утоптана, почти как на территории Чужих. Но сейчас вокруг не видно и не слышно было никого из них, и Тайни с облегчением прислонился к одному из последних деревьев, а затем в изнеможении сполз на землю. Только сейчас он понял, насколько устал после бессонной ночи, и заживо сжигающего его огня, и изнурительного похода через лес. Юноша сам не заметил, как глаза его сомкнулись, голова склонилась набок, и он заснул так же мирно, как в своем чулане до сегодняшнего дня. Очнулся он от того, что чьи-то руки грубо встряхнули его, рывком поднимая на ноги. Очень сильные руки - даже ему, с детства привыкшему быть чьей-то живой игрушкой, еще никогда не доводилось ни в ком чувствовать такой сокрушительной силы. Чужие, конечно, были многкратно сильнее любого человека, но они, зная об этом, прикасались к людям мягко, соизмеряя силу. И еще: он сразу понял, что, несмотря ни на что, это руки человека. Тайни открыл глаза - и ткнулся носом в широкую грудь самого высокого мужчины, какого только ему доводилось видеть. Тайни испуганно отстранился, но незнакомец продолжал сжимать его плечо, внимательно рассматривая и, кажется, о чем-то сосредоточенно размышляя. Наконец, облизнул губы, будто пробуя что-то на вкус, и проговорил властным звучным голосом: - Кто ты такой, нижний? Ты не принадлежишь ни одному из четырех племен. - Нижний? - юноша мучительно сглотнул, осознавая, что хочет сказать могучий воин. - Я... Я Тайни. Чужие зовут меня Крошкой, - чуть слышно проговорил он, не в силах сейчас даже придумать себе более звучного имени. Его мысли путались, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Мужчина хрипло рассмеялся. Его голос показался Тайни похож на рык какого-то зверя, и звучал этот смех совсем не весело; впрочем, этот человек, должно быть, и не умел смеяться иначе. - Крошка? Раб Чужих? Хорошее имя они тебе дали! - прорычал он, с силой заламывая плечи юноши. - Тебе очень подходит, - проговорил он уже ласковее. - Какая милая Крошка. Все вы, живущие у Чужих, только для этого и годитесь... Он говорил что-то еще, но юноша его уже не слышал. При звуках голоса этого мужчины у Тайни бешено забилось сердце. Голос воина из его сна звучал очень похоже, но все же не совсем так. Наконец, юноша осмелился поднять глаза на незнакомца - и едва не закричал от разочарования, только привычка скрывать свои чувства помогла ему сдержаться. Это был не он. Почти такой же высокий и мощный, как тот, что заставил его дать клятву верности. Только волосы этого человека были темно-пепельными, как и борода, и на лице не было шрама. Глаза тоже были темнее, чем те, которые он видел во сне, просто карие, без сверкающих золотых искр. А еще между бровями этого воина лежала неизгладимая складка, и Тайни понял, что его лицо не знает другого выражения, кроме этого, мрачного и усталого, будто он получил когда-то незаживающую рану или утратил самое дорогое в своей жизни. И он был одет во все черное - от дубленой кожи его панциря, показавшейся Тайни тверже камня, и до носков его мокасин. Его плечи вместо плаща прикрывала звериная шкура, тоже черная, и морда этого зверя со вставленными в глазницы желтыми камнями свисала за его плечами. Тайни даже вспомнил, что этот зверь в легендах назывался волком, а звериные головы вместо шлемов в древние времена иногда носили воины Великих Племен. Он чувствовал его горячие руки сквозь плотную ткань комбинезона. Мужчина провел рукой по его шее, и Тайни с пронзительной ясностью понял, что тот при желании способен без труда сломать ему шею, если захочет. Однако тот провел ладонью ниже, по груди Тайни, тут же болезненно занывшей, к животу и паху. Юноша выгнулся в его руках, кусая губы, чтобы не застонать. Перед ним был один из тех мужчин, о которых повествовали старинные легеды, сомнений не могло быть. Тело юноши знало это с нечеловеческой абсолютной уверенностью, оно умоляло отдаться в руки этого человека. Но Тайни еще сохранял остаток разума, точно крохотную льдинку в море огня, тающую с каждой секундой, и этот остаток кричал у него в голове: это не он! Другой! Не ему ты дал этой ночью клятву верности! И все же, думая так, юноша продолжал всем телом прижиматься к могучему воину, царапая лицо и руки о твердую кожу его панциря. Внезапно совсем рядом послышался треск сломанной ветки, и воин мгновенно развернулся в ту сторону со скоростью, казавшейся немыслимой для такого крупного тяжелого тела. В ту же секунду он выхватил из ножен меч, такой же огромный, как у воина из его сна, но, в отличие от того, полностью черный. И тут же опустил его. Потому что из леса вышел навстречу им другой человек, высокий и темноволосый, и направился к ним. На плечах у него висела туша какого-то рогатого животного; однако его вес, казалось, ничуть не мешал охотнику. Он был одет гораздо проще первого мужчины, в куртку из выделанной шкуры и такие же штаны. И, только когда охотник подошел ближе и бросил свою добычу к ногам мужчины в черном, Тайни увидел с удивлением, что тот, должно быть, не намного старше его самого, на его щеках и подбородке едва заметно темнел первый пушок. Однако ростом он почти не уступал мужчине в черном, разве что уже в плечах и не столь массивен. И покосился на прижатого к дереву Тайни он с явным интересом, но сумел взять себя в руки и спокойно обратился к мужчине в черном: - Я выследил и добыл этого оленя, как ты мне велел, Скандер. А кого это ты захватил в плен? Раба Чужих? - последние слова лесной юноша произнес с таким презрением, что у Тайни побежали мурашки по коже. Мужчина в черном отпустил Тайни, и тот сполз по стволу дерева. Тот, кто взял его в плен, глянул на убитого оленя, одобрительно кивнул: - Ты делаешь успехи, Аргор'лин. Я вижу здесь след от одной стрелы. И не каждый воин смог бы дотащить сюда такого жирного оленя. Вижу, из тебя выйдет толк. А скажи, ты чувствуешь здесь какой-нибудь необычный запах? - Если ты хвалишь меня, значит, это правда. Ты не стал бы льстить мне, как Ллевела или Зингрим, - лесной охотник был явно обрадован похвалой старшего, но сумел не выдать своих чувств. - А запах... - он внимательно рассмотрел Тайни. - Ну, понятно, пахнет домашним рабом и вещами, сделанными Чужими. А еще... - Аргор'лин схватил Тайни за волосы, его сильные, уже по-мужски грубые пальцы скользнули сквозь короткие черные пряди. - Какой вкусный запах! - почти промурлыкал он. - Такого больше ни у кого нет. Ни у мужчины, ни у женщины... Скандер, это то, о чем ты мне рассказывал? - он поднял выжидающий взгляд на старшего мужчину. - Он нижний? - Да, я вижу, ты действительно научился разбираться в запахах, - довольно пророкотал Скандер. - Я и сам давно уже не видел ни одного нижнего. В свободных племенах они почти не рождаются, мы - настоящие воины, а не игрушки в чужих руках. Но говорят, что у изнеженных жалких любимцев Чужих нижние рождаются часто, и мужчины, и женщины. А у этого, похоже, как раз начинается течка. Только погляди на него, Аргор'лин - дрожит от страха, а как сладко щурится. Если его сейчас отпустить, он сам не захочет уйти, пока хоть пару раз не раздвинет ноги. Хочешь его взять, а, Аргор'лин? Тайни лежал на ковре из опавших листьев рядом с тушей оленя и слушал, как двое свободных людей распоряжаются его судьбой. Ему действительно было страшно, а еще - горько и обидно: оказывается, для тех, о ком он мечтал всю свою жизнь, он значил не больше, чем для Чужих. Домашний раб, игрушка для настоящего мужчины. И никем другим он для них стать не может, такова его природа. И вместе с тем он с наслаждением вдыхал запах обоих воинов, такой терпкий и горячий, волнующий. Запах свежей крови и выделанных шкур, горьковатый запах смолы и свежий - леса после дождя, запах дыма и металла. И от этого запаха у Тайни кружилась голова, он чувствовал, как возвращается его ночная лихорадка, только на этот раз все ощущения были гораздо горячее и острее, и юноше казалось, его сердце вот-вот разозвется и он умрет прямо здесь, если эти люди заставят его ждать слишком долго. он невольно застонал сквозь зубы. Скандер и Аргор'лин понимающе усмехнулись, услышав его. А потом Аргор'лин склонился над Тайни и рывком поднял его с земли за ошейник. Жесткая полоса сделанного Чужими материала впилась в нежное горло юноши, стало трудно дышать. Затем молодой воин склонился над ним, и Тайни забыл обо всем, увидев над собой пристальный взгляд его золотых глаз. Таких знакомых глаз. Лицо склонившегося перед ним было не тем, что он видел во сне - гораздо моложе, без бороды и без шрама. И все же это был он. - Как тебя зовут, милашка? - проговорил он, поднимая голову Тайни за подбородок - тоже довольно грубо, но юноша и не думал возражать, у него не нашлось бы для этого ни сил, ни желания. - Моя мать назвала меня Тайни, а чужие зовут Крошкой, - повторил он то, что уже говорил Скандеру. Аргор'лин раскатисто рассмеялся, как чуть раньше его отец, или кем ему приходился воин в черном. - Значит, даже эти неуклюжие тупицы смогли тебя оценить, да, Крошка? - он попытался проникнуть рукой под комбинезон, обтягивающие тело Тайни, однако чешуйчатая ткань прилегала так плотно, что под ней не находилось места для большой, как у взрослого мужчины, руки Аргор'лина. - Ты невинен? - требовательно произнес молодой воин, встряхивая Тайни с такой силой, что его зубы клацнули друг о друга. Юноша не сразу понял, о чем его спрашивают, с трудом заставляя себя вновь думать и понимать. - Да, - он утвердительно кивнул. - Клянусь, ко мне еще никто не прикасался до этого дня. - Да он еще совсем ребенок, - Скандер отошел в сторону и застыл, прислонившись к дереву и скрестив руки на груди. Казалось, Тайни никогда и не интересовал его. - Должно быть, у него в первый раз началась течка. Сколько тебе лет, Крошка? - Четырнадцать, - прошептал юноша, облизнув потрескавшиеся губы. - Тебе четырнадцать лет? - удивленно фыркнул Аргор'лин. - Так ты всего на год моложе меня? Вот нипочем бы не поверил. Ну что ж, тем лучше. Скандер, ты точно его не хочешь? Мужчина лишь сумрачно покачал головой. Сейчас складка между его бровями была еще глубже, чем обычно, а его взгляд, казалось, был готов сжечь дотла весь лес. - Ну хорошо! - Аргор'лин усмехнулся, его белоснежные крепкие зубы сверкнули, как у хищного зверя, а затем он перекинул Тайни через плечо и направился с ним вглубь леса, словно тот ничего не весил. Впрочем, вероятно, для него так и было, подумал юноша, утыкаясь носом в пропитанную оленьей кровью куртку. Молодой воин небрежно придерживал свою живую добычу, с явным удовольствием задерживая руку на ягодицах Тайни. А тот с наслаждением вдыхал его запах, который, надо полагать, любому обычному домашнему рабу показался бы ужасным. Тайни совсем забыл о времени и о направлении, когда, наконец, молодой воин раздвинул очередное сплетение высоких кустов, за которым открылся сплетенный из веток шалаш. Юноша еще успел смутно удивиться, кто мог сделать его здесь, а затем Аргор'лин с размаху швырнул его на мохнатую шкуру, застилавшую земляной пол. Падение вышло не особенно жестким - брат и сестра часто швыряли его гораздо сильнее, да и Тайни всегда был ловким и гибким. А теперь, не успел он опомниться, как молодой воин упал на него сверху, вжимая всем телом в жесткий мех шкуры, пытаясь разодрать на нем комбинезон. Юноша с трудом перевел дыхание под тяжестью его тела, готового, казалось, раздавить его. Чешуйчатая неприятно пахнущая ткань комбинезона упорно не поддавалась сильным рукам Аргор'лина, хотя тот уже не уступал силой большинству взрослых мужчин своего племени. Молодой воин глухо зарычал, раздраженный препятствием, скрывающим от него вожделенную добычу. Он выхватил нож, и, не успел Тайни испугаться, как холодное лезвие прошло вдоль его бока, распарывая комбинезон и оставляя на его коже глубокую кровоточащую царапину. Юноша испуганно вскрикнул. - Страшно? - глаза и зубы Аргор'лина сверкнули над самым его лицом, так что Тайни испуганно подумал: не собирается ли тот его съесть. - А настоящему воину раны должны быть нипочем! Гляди, - он рванул на себе кожаную куртку, оголяя смуглую загорелую грудь, местами уже пересеченную светлыми полосками шрамов. - Вот это от когтей рыси, - проговорил он, указывая на пять продольных полос ближе к левому плечу. - Это от стрелы воина Ветра. А это меня задел смертельно раненый медведь. Вот этот, - юноша коснулся рукой шкуры, на которой они лежали. - А у тебя даже шрамов не останется, не бойся, - он с силой потрепал Тайни по волосам, едва не отрывая тому голову. А затем вновь провел ножом уже по другому боку юноши, оставляя вторую такую же царапину. Но в этот раз Тайни лишь вскинулся ему навстречу и сладко застонал, приникая воспаленным ртом к губам Аргор'лина. Тот раздвинул влажным языком его губы, обнял одной рукой за плечи, тем временем второй сделал еще один разрез на его комбинезоне, и еще. Когда поцелуй прервался, у Тайни потемнело в глазах, и он не сразу смог восстановить дыхание, зато сидевшему у него на ногах свободному воину было, казалось, все нипочем. Очередной разрез косо рассек его грудь. Спустив вниз остатки одежды, Аргор'лин слизнул выступившую кровь, проведя языком по всей длине царапины. Увидев, как возбужденно затвердели маленькие темные на белоснежной коже сосочки, молодой воин слегка прикусил один, затем второй. Затем накрыл маленькие полушария груди ладонями, наслаждаясь их упругой мягкостью и одновременно чувствуя, как там, под кожей, бешено стучит сердце юноши. - Нравится? - в полумраке шалаша белые хищные зубы лесного воина сверкали особенно ярко. - Да-а-а... - простонал Тайни. Он опять горел, как в лихорадке, а них живота наливался нестерпимой болью, а проклятый лесной воин, казалось, не спешил позволить ему освободиться, помышляя лишь о собственном удовольствии. Руки Аргор'лина скользнули от его груди к бокам, задержались на его мягком, чуть выпуклом животе. Тайни покраснел. По сравнению с братом и сестрой, да и с большинством домашних рабов, он выглядел стройным и изящным, но рядом с мускулистым загорелым телом этого человека, почти его ровесника, конечно, был слабым. Но эта мысль, мелькнув ненадолго, растворилась в горячих волнах, затопивших его с головой, вызванных прикосновениями молодого воина. - Скорее... Пожалуйста! - выдохнул он, извиваясь всем телом, когда Аргор'лин сорвал с него штаны, оставив совершенно голым. - Ха! Видел бы Скандер, какая у нас развратная Крошка, - восхитился лесной воин; глаза его вспыхнули золотым огнем даже в темноте. Затем поднялся, выпустив свою бессильно распростертую окровавленную жертву и мгновенно выскользнул из одежды, демонстрируя свое мускулистое, уже вполне развитое тело. Тайни любовался, точно завороженный, не отводя глаз. - Нравится? - усмехнулся Аргор'лин. - То-то же. Потом не жалуйся! - Он перевернул Тайни на живот, при этом мимолетно шлепнул по ягодицам. У юноши сладко заныло сердце: в его сне было также. Только здесь все было совсем иначе, весомее, ярче, живее. Он выгнулся, раздвигая ноги. Аргорлин провел рукой по шкуре, поднес к лицу Тайни залитую чем-то прозрачным и вязким ладонь. - Я вижу, ты готов, - голос его стал хриплым и низким, похожим на звериное урчание. "Тигр!" - вспомнилось Тайни. Он и сам чувствовал, как шкура под ним пропитывается смазкой, как та сочится по его ногам, выплескивается от каждого прикосновения любовника, как его широко раскрытый вход ожидает вторжения. И все же это пришло неожиданно: мощный удар, казалось, пронзил его насквозь, так что Тайни закусил губу от боли, на глазах его выступили слезы. У него не нашлось сил ни закричать, ни застонать, какое там - даже дышать он был не в состоянии первые несколько мгновений. И тот, кто был сверху, тоже замер неподвижно, словно бы позволяя юноше перевести дыхание. Но вот Тайни почувствовал, как любовник приподнимает его, подведя ладони под его живот, скользит дальше, сминая пальцами его член, и сам начинает двигаться в нем. И боль постепенно растворяется в огненных волнах наслаждения, заставляющих обоих извиваться на шкуре, точно раненые змеи. Тайни был уверен, что под конец от них обоих не останется ничего, кроме горстки пепла. Как в тумане он почувствовал, что острые зубы с силой прикусывают ему кожу у основания шеи, оставляя метку. - Ты такой гладкий, - прорычал над его ухом Аргор'лин. - Как это? - оказывается, он еще может говорить, а ведь ему казалось, что его горящие огнем горло и грудь уже никогда не смогут издать ни звука. - У тебя нет ни волоска на теле. Даже там, - лесной воин недвусмысленным движением руки показывает, где именно. - Ты такой теплый и мягкий... Такой ласковый, - он снова вонзается в такое хрупкое на вид тело Тайни, и тот выкрикнул его имя полустоном-полурычанием: "А-аргор-р-р..." и обессиленно замолк. В ту же секунду любовник кончил в него и распростерся на шкуре, с интересом глядя на мертвенно-бледного Тайни. Тот был так слаб, что не мог и пошевельнуться, по его ногам еще стекала смазка и кровь, ко лбу липли мокрые от пота волосы. А лежавший рядом с ним Аргор'лин ничуть не выглядел утомленным. - И правда был невинным, - лесной юноша приподнялся на локте, глядя на любовника. - Можешь отдохнуть, я, так и быть, подожду. Это сейчас ты как мокрая мышь, но Скандер мне рассказывал, что вы, нижние, умеете. Скоро сам запросишь еще. Тайни не возражал, по правде говоря, у него просто не было сил говорить. Пока что ему вполне хватило уже произошедшего. Вдруг Аргор'лин встрепенулся, как от удара, вскочил на ноги, натягивая одежду. Поспешно подхватив клочья изрезанного комбинезона, прикрыл ими Тайни. Теперь и тот услышал то, что более чуткий лесной воин узнал гораздо раньше: треск раздвигаемых ветвей, еле слышный шум шагов, и - самое громкое - два спорящих голоса. - Я тебе говорю, не ходи туда, Ллевела! - пробасил мужской голос, в котором Тайни узнал Скандера. - Такие вещи женщинам видеть нельзя... - Там был запах ребенка! Домашнего ребенка. И ты отдал его своему оруженосцу. Я должна знать, что Аргор'лин с ним сделал! - это говорила женщина. Ее голос был спокоен и тверд, но непреклонен. - Я учу своего оруженосца быть настоящим мужчиной! - возразил Скандер уже совсем рядом. Затем ветви шалаша раздвинулись, и в проеме появилась высокая женщина с длинными пепельными волосами, заплетенными в косу. Одета она была почти также, как мужчины, только ее куртка и штаны были серовато-голубыми, а плащ - ярко-синего цвета. Она вошла, увидела полуобнаженного Аргор'лина и кое-как прикрытого Тайни. Ее темные, почти черные при светлых волосах брови нахмурились, синие глаза загорелись гневом, и женщина обернулась к вошедшему за ней Скандеру. - Ты приказал своему оруженосцу опозрить ребенка! Погляди, он совсем еще малыш! Ведь у тебя есть сын, Скандер! Представь, что кто-то сделает такое с твоим Эрик'меем - что ты сделаешь тогда? - Мой сын, надеюсь, вырастет настоящим мужчиной! Если, конечно, ты не испортишь его своим женским воспитанием, - Скандер возмущенно фыркнул. - А этому мальчишке, к твоему сведению, четырнадцать лет, и он сам этого хотел. Погляди, Ллевела, неужели ты не узнаешь в нем нижнего? Куда делось твое чутье? Чего доброго, ты скоро не сможешь по запаху отличить оленя от оленихи! Женщина отвернулась от него, шагнув к скорчившемуся на шкуре Тайни. Подняла прикрывавшие его куски чешуйчатой материи и в ужасе отшатнулась. Юноша лежал перед ней нагой, покрытый синяками и едва подсохшими царапинами, его живот и ноги покрывал густой слой крови, смазки, спермы - и еще большее количество этой смеси застывало сейчас красно-белой лужей на мохнатой шкуре. Тайни попытался подняться на ноги, но его тело протестующе заныло, и он скорчился, поджав ноги к животу. - Та-ак, - женщина прошипела, как змея, оборачиваясь к Аргор'лину. - Ты пользуешься своей силой, мучая слабых! Ты опозорил несчастного мальчика, избил и изранил его! Пусть он не принадлежит к Грозовому племени, пусть даже он домашний, ты все равно не имел на это права! Если я еще раз узнаю о подобном поступке, клянусь Звездным Племенем, я добьюсь, чтобы тебя и твоего наставника изгнали из племени навсегда. Теперь идите! - Она доставала ростом едва до плеча даже совсем юному Аргор'лину, не говоря уж о Скандере, однако держалась с таким видом, словно имела право требовать чего угодно, и мужчины это знали. Старший воин вышел не прекословя, младший встретился взглядом с Тайни. Показалось, или в золотых глазах мелькнуло сожаление? Женщина склонилась над Тайни. Сняла с плеча кожаную сумку, поставила рядом с ним флягу из обожженной глины, большой кусок копченого мяса и странные желтоватые лепешки. Затем вытащила широкую полосу мягкой светлой ткани и стала промывать раны юноши. - Как только придешь в себя, уходи отсюда, и подальше, - проговорила она. - Иди все время по тропе, начинающейся от этого шалаша, и через три дня выйдешь из леса. Еды, что я тебе дала, такому малышу, как ты, как раз хватит на это время. К сожалению, у меня нет с собой целебных трав, - с сожалением проговорила она. - И смотри не сбейся с тропы, - добавила она. - Мне очень стыдно за Грозовых воинов, однако воины Тени способны обойтись с тобой ничуть не лучше. - Не надо, - проговорил Тайни, с трудом выталкивая слова из воспаленного пересохшего горла. - Что не надо? - женщина с тревогой коснулась его лба, дала попить воды из фляжки. Прямо как мама. Только в этой женщине чувствовалась сила, какой не мог обладать никто из рабов Чужих. И, конечно же, она была гораздо красивее. - Вам не надо было сюда приходить, - проговорил Тайни уже более внятно. - Они говорят правду. Я - нижний, и я сам так хотел. Мне понравилось. - Бедный мальчик, сам не понимает, что говорит, - вздохнула Ллевела. - Погоди, тебе нужна одежда. Из этого получится хорошая набедренная повязка, - она протянула юноше кусок белой ткани. - А мой плащ защитит тебя от холода, - женщина укутала Тайни своим синим плащом, доходившим ему до пят. - К сожалению, я не могу привести тебя в наш лагерь; там тебя не оставили бы в покое, если о тебе говорят правду. Так что тебе лучше всего будет покинуть этот лес. Прощай, мой мальчик, - она поднялась и бесшумно скользнула к выходу из шалаша. - Прощайте, госпожа, - прошептал Тайни, и неожиданно для себя заплакал. Тяжелыми, горькими, непонятными для себя самого слезами. Последними в своей жизни слезами. Потому что его прежняя жизнь этим утром закончилась навсегда, и ему не было к ней возврата. Потому что он был измучен телом и душой, и некому в целом мире было принести ему исцеления. Потому что герой его мечты поиграл с ним и ушел, не заботясь, что с ним будет дальше, оставив после себя лишь разрывающую тело боль. И еще потому что - Аргор'лин был прав! - если бы он сейчас вернулся, Тайни еще и еще позволил бы ему сделать то же самое. При одной мысли о золотых тигриных глазах и хищных белоснежным зубах его вновь охватывал уже ставший привычным жар, а метка на плече наливалась огнем. И что-то подсказывало Тайни, что так будет всегда.