Спорный подарок

      Через час прозвенел будильник. В таком состоянии вообще реально идти на работу?       «Антон Сергеевич! В моем состоянии идти на работу опасно для жизни. Прошу считать меня дезертиром, в понедельник буду готова понести ответственность. С уважением Я».       Уже наугад ткнув пальцем в экран я одним махом сотворила для себя отгул смс’кой. Где же шум? Грохот разбивающейся посуды? Утренние песнопения в ванной?       - Есть кто живой? – крикнула я, кутаясь в мягкое одеяло.       Из разных концов квартиры послышались нечленораздельные звуки. Меня порадовала странная мысль о том, что никто из обитателей моего жилища не сбежал в пусть и дождливый, но совершенно точно куда более приятный внешний мир. Раздался стук в дверь.       - Нет! – гаркнула я, когда на пороге комнаты уже стоял сияющий Саня с ножом в руках.       - Сашка, если вы с иностранцем хотите избавиться от моего тела, то я рекомендую все же воспользоваться ковром – грязи меньше разведете.       - Почему ты не на работе? – Саня, игнорируя мой выпад, самодовольно уселся на край кровати рядом со мной.       - Я перетрудилась.       - Тогда мне уже пора на пенсию! – рассмеялся он и расплылся в чарующей улыбке, - А ты выглядишь слишком счастливой и свежей для человека, который накануне перебрал….       - Учись! – я щелкнула приятеля по носу, после чего преисполненная важности стала натягивать халат.       Я точно знаю, что Саня опустит глаза. Просто из уважения ко мне. Есть даже в нем нечто мушкетерское.       - Я вчера дома был…- вдруг проронил он.       - И как там?       - Да фиг знает! Я ее не пойму, - Саня отмахнулся, но видно было, что разговор оканчивать он не хочет, старательно колупая ножом нечто невидимое у себя под ногтями.       Мерзость какая.       Я снова села рядом с ним и так же откинулась на изголовье кровати.       - Поговаривают, что в этом и есть суть любых отношений: от плохого – к хорошему, от хорошего – к плохому, и как только этот маятник остановится, то всё заканчивается, - рассуждала я, наблюдая за его манипуляции со столовым прибором.       - Любопытная философия, но что-то настораживает в догматике. Может, и правда к черту все и ты права, нужно просто развестись и тогда все встанет на свои места.       - Так. Стоп. Дружище, я никогда не давала тебе таких советов! Мы говорили лишь о том, что нужна определенность, это разные вещи.       - Тогда я запутался, - пробубнил Саня и почесал затылок.       - Когда ты говоришь «Я», кого конкретно ты имеешь ввиду?       - Что это значит?       - Ну ты, это кто?       - Человек, - Сашка пожал плечами.       - Чудесно. И все?       - Ну, я – мужчина, Саня, мент-воспитатель…       - Отлично, кто из всех этих «Я» не знает, что делать? Саня,который воспитатель, он думал об этом? Саня, тот который гуляка беспробудный, думал?       - Я ведь не шизофреник?       - Да брось, кто сейчас не шизофреник? Разве вон тот, -я кивнула в сторону кухни, где ,очевидно, маячил Свендсен, - чувак без имени вот уже неделю, а значит, без этикетки...Ладно, где там твое важное «Я»? Неужто мы не сыщем на всем белом свете за всю историю, и ныне, а так же в гипотетическом будущем ни одно Александра Острожева светло-русого кучерявого мента-воспитателя, пьяницы, горе-мужа и «воскресного папы»? Найдем, но это все ровно получишься не ТЫ.       - Я не пьяница.       - Прости. Вот видишь ,что творит с человеком его имя? Дак что, нашел ты свое «Я»? вот найди сначала то, что оставил у девчат под юбкой, а потом оно пускай и ломает голову.       Саня помолчал.       - Даже не знаю…       - Чего тогда пристал ко мне? У меня между прочим тоже нет опыта в таких делишках! Давай договоримся так, ты примешь любое решение, и для меня, как для твоего друга, оно будет единственно верным, и я пойду с тобой до конца. Обещаю. И я уверенна, что Катерина твоя, страсть как боится потерять тебя.       - Да ладно?       - Думаю, что да. Тогда она перестанет быть жертвой. Твоей жертвой, жертвой обстоятельств. Вы ведь во всем виноваты и от того ее жизнь такая плохая.       - Зачем ей это?       - От инфантильности и безответственности. Потому как что ни случись, она ни при чем. Виноват ты и обстоятельства. В ее случае все, что угодно, но не она. Она лишь пример смирения и добродетели. Да и ты такой же, - в безнадежном жесте отмахнулась я. – Как только ты примешь какое-либо решение в ту или иную сторону, за ним сразу придут последствия и начнут теребить тебя за рукав, а взвалит на свои плечи их ты не хочешь. Почему тебе кажется, что однажды дверь распахнется, а за ней диво-дивное?! Знаешь, что за ней?       - М?       - Еще одна дверь. Там везде одни двери, представляешь? Как огромное дерево, от ствола которого ветка за веткой разрастается крона. Везде двери. А те, кто знает, что за последней из них, они нам уже не расскажут, - я с улыбкой посмотрела на портрет Стаса, как бы желая получить хотя бы кивок в поддержку своих слов.       Сашка сидел неподвижно, обшаривая свое сознание.       - Что-то слишком много философии с утра. Где иностранец? – я встрепенулась и тут же в комнате возник Свендсен.       - Вставай. Мы идем гулять, - с видом, не терпящим возражений выдал Эмиль и тут же удалился прочь из комнаты.       Знает, что не люблю, когда кто-то тут ошивается.       - Чего раскомандовался? – выкрикнула я и с усмешкой взглянула на Саню, - Ладно. Дружище, не грузись ты так, все наладиться, - я потрепала его по голове и бодрой походкой, отправилась умываться.       Уже спустя час мы с Эмилем прогуливались по скверу, шагая на почтительно расстоянии друг от друга. Чувство стыда, за события прошедшей ночи, и благодарности за свое спасения, я даже не придиралась и не цеплялась к своему спутнику. В каждом человеке есть что-то человеческое. Может, он не так плох?       - И за что же они в обиде? – спросил он.       Мы каким-то образом завели разговор о моей семье и трудных отношениях с родителями.       - Я звоню не так часто, как им хотелось бы.       - Что трудного в звонке родителям? Возьми и позвони, - нравоучительно произнес Эмиль       - Я не хочу.       - Но им будет приятно, - не унимался он.       - А мне нет, – я пожала плечами.       - Это эгоистично.       - Это честно.       - Что? – он чуть притормозил, почти остановился, но тут же продолжил следовать за мной хоть и немного сбавил темп       - О, нравоучения…., - прохрипела я, - Знаешь какие это разговоры? «алло,привет,мама. Как дела? Нормально? М….у меня тоже нормально. Пока». Что за обязаловка такая? Зохочу-позвоню, и это будет отличный разговор, потому, что у меня будут новости, нам будет, что обсудить, я буду рада ее слышать, а она, в свою очередь точно будет значть, что я позвонила потому, что ХОТЕЛА. А не из чувства долга. Если она хочет – пускай звонит. Но ей нужно, чтобы я захотела! А я иногда не хочу. Как по мне, так это вполне достаточное основание что-либо не делать.       Знаете, это похоже на вал звонков от кого попало в день рождения. Не люблю этот день. Звонят, лицемерно что-то болтают, ты в ответ так же лицемерно благодаришь. Звонят, потому, что так принято! Из всей кучи звонков поистине приятных наберется штук пять. Приятно, когда звонит прабабушка, потому, что у нее трое детей, шесть внуков, три правнука, и куча прочей родни, но она всегда звонит и это достойно восхищения, потому что фиг знает, как оно обо всех помнит. Приятно, когда звонит Саня и на бегу коротко бросает: «С днем рождения. Все еще впереди», потому что он в курсе, что меня бесят поздравляшки. Приятно, когда звонят пара подруг, произносят не общепринятый набор пожеланий, а точно знают, что не эфемерного счастья и пугливой удачи я хочу, а накопить наконец на новый Мерс и свалить в Испанию на всё лето вовсе не ради моря.       - Но это же не так трудно и займет не много времени! – восклицает Эмиль и выдергивает меня из солнечной Испании с ее колоритными горячими парнями.       - Слушай, я трачу более 10 часов в сутки на то, чего делать не хочу, но должна – хожу на работу, у меня остается всего 14 часов на то, что мне действительно по душе, включая физиологические потребности. А если я без конца и края буду делать всякие мелочи под девизом «это займет не так много времени», то моего времени у меня совсем не останется. А это, между прочим моя жизнь и мое отведенное для нее время. Я не собираюсь тратить его на исполнение чужих не честных желаний.       - Вот как? – Свендсен вскинул брови.       - Представь себе. Хочу. Классное слово. Употребляют его только в самых лживых фразах.       - Почему это?       - Ну вот чего хочешь ты?       Эмиль вдруг замолчал.       - Ладно, не грузись, мало кто сходу отвечает на этот вопрос…       - Я хочу понять, кто я.       Вот это да. А парень-то – философ!              - Ты лидируешь.       Эмиль заинтересованно взглянул на меня.       - Пока это лучший ответ, - пояснила я.       Наступило странное молчание.       - У тебя по любому вопросу есть своя идеология, так?       - Нет у меня идеологии. Я просто живу.       Странный все-таки он тип, то ведет себя как полный придурок, то чай пытается мне налить и весь смущается словно пятиклассник, то вот пожалуйста – разговоры о вечном. А меня между делом страшно натирают новые кроссовки. С туфлями, к слову, таких неприятностей не случалось.       Свендсен наклонился на ходу, чтобы взять в руки горсть талого серого апрельского снега, и усердно начал лепить снежок.       Что задумал это непредсказуемый чудак?       Ответ не заставил себя долго ждать. Ехидно подмигнув мне, Эмиль довольно метко перебросил снежок через головы идущих перед нами подростков, снаряд угодил прямо под ноги ребятам, отчего они недружелюбно обернулись. Мой находчивый спутник тут же начал активно указывать на меня пальцем, мол, это я проказничаю. Смешно. Очень.       - Все. Я больше не могу, - я уселась на лавочку и вытянула ноги вперед, любуясь новыми (чтоб их) кроссовками.       Эмиль молча сел рядом.       - Болит? – наблюдая за моими попытками удобнее устроить ступню в кроссовке, поинтересовался он.       Ты бы знал, как! Не стану ведь я жаловаться. Парню и так хватает приключений со мной.       - Ну так, - ухмыльнулась я и украдкой сгребла в ладонь горсть снега, которая незамедлительно полетела Свендсену прямо по шапке.       Секундное замешательство.       - Ты нормальный вообще человек? – воскликнул Эмиль и звонко рассмеялся, приготавливая ответный снаряд.       Ворох снега полетел и в меня, разразилась настоящая сидячая битва, которая была не длинной. Мы упали. С лавочки. Упали назад.       Лежа на спине в эти несколько секунд, я заметила по-летнему голубое небо, пару игривых пташек и очень довольного Эмиля, который, смеясь и ворочаясь на спине, вытряхивал из-за шиворота целый сугроб.       Впервые довелось его видеть таким. Счастливым. Снег на него такое впечатление производит что ли?       Мы снова уселись на нашу скамейку, усердно избавляясь от отстков снега, налипшего на одежду.       - Ты нравишься Сане.       Неожиданно.       - Знаю, - с безразличием отзываюсь я, задаваясь вопросом откуда Эмию это известно.       - Вы не пробовали?       - Что?–с каплей недовольства восклицаю я, - Нет.       - Ну ты думала?       Думала ли я? О чем? О том, как это с ним? Я видела его, прости Господи, в костюме Адама (голым), да, он ничего. Во всех смыслах. И наверняка не просто так слывет потрясающим любовником, но проверить эту информацию мне ни разу не захотелось. Даже когда он прилагал максимум усилий и все свое обаяние, чтобы обратить на себя мое внимание как на мужчину. Он мне как брат. Я ему – хрен знает. Но это пройдет.       - Нет, отрезала я.       Свендсен неоднозначно ухмыльнулся.       - Ну типа дружба между мужчиной и женщиной, - попыталась объясниться я.       - Это когда один надеется на нечто большее, - неожиданно продолжил Эмиль.       Может быть и так. Какое его, олимпискочемпионное дело?       А знаете, что странно? За все время этого разговора мы ни разу не пересеклись взглядами. В смысле мы вообще друг на друга ни разу не взглянули. Ну ладно я, терзаюсь лишь муками этой загадки, да не привычно чувствую себя без его глаз, но как сам иностранец выдерживает!       - Интересно, а почему ты не женат?       - Думаю, ответ очевиден.       М. Нет. Не очевиден. Для меня нет.       - С большинством это все же случается, - улыбнулась я и мельком взглянула на Эмиля.       Проиграла.       - Как ветрянка. Рано или поздно все болеют, - я пожала плечами и словила на себе его ухмылку.        Оп 1:1.       - Звучит как приговор, - отозвался собеседник и взглянул на небо.       Дурацкий разговор двух идиотов.       - Почему ты так боишься? – шепотом выдохнул он.       Мне оставалось лишь вопросительно уставиться на своего собеседника в попытках разгадать его замысел.       - Отношений. Ты вообще отрицаешь тот факт, что люди могут быть вместе.       - Не интересны короткие интрижки, - бросила я.       Я почувствовала, как Эмиль внимательно смотрит на меня, словно изучает как экспонат, но сдержалась и не взглянула в ответ.              - Холодно.       - Идем домой, - он встал первый и протянул мне руку.       По возвращении домой, Саню мы не застали. Удрал куда-то по своим кучерявым делам. Меня лично это даже обрадовало. Не спрашивайте почему.       - Давай закажем пиццу? - неуверенно поинтересовалась я, заглянув в комнату своих постояльцев.       - У тебя жар?       - Скорее голод, - я подарила Эмилю свою самую добрую улыбку, которую может выдать голодный человек.       Вроде после пережитого нормально хотеть поесть. В смысле после похмелья. Спасибо норвежцу, хотя бы проветрилась.       Кинчики с иностранцем не посмотришь, обсуждать вечный проблемы бытия не хотелось, но пицца сама собой требовала сопровождения, а раз уж мы со Свендсеном так сблизились, я решила показать ему кое что из домашнего архива. Ну и он не поверил, что я была блондинкой.       Кухня. Стол. Ноутбук. Горячий чай. Пицца. Эмиль Хегле Свендсен. Смех. Как давно это стало привычным?       А когда спустя пару часов вернулся Сашка, этот маленький мир куда-то исчез, словно мираж. Чувство неловкости повисло в воздухе. Мафия, блин, все что-то друг о друге знаю и ничего не оглашают. Шурик так вообще загадочный весь и какой-то не довольный.       Закончилось все тем, что Свендсен по просьбе Сани вышел с ним в комнату, где они на время и уединились.