«Бьют глупцы. Мудрый человек дарит улыбки, наблюдает и учится. А потом — бьет». Полкороля — Джо Аберкромби.
Расстановка шахматных фигур
Политика — Тера слышала о ней много, но думала мало. Конечно, зачем человеку, который долгое время в Портовой Мафии оставался шестеркой интересоваться этой ужасно непонятной стезей? Просчитывать шаги оппонента, вести сложные долгоиграющие партии, пользуясь людьми, словно те пешки, ненужные и бесполезные, прокручивая в голове всевозможные варианты развития событий. Здесь на ее стороне должна быть логика, ум и дедукция. А большим умом Тера точно не обладала. Она и логические партии? Полный абсурд! Она мрачно осматривала потолок зала совещаний и думала. В последнее время она старалась делать это постоянно, чтобы вникнуть в беседы о будущем. Говорили много и непонятно, взвешивая все риски и возможности, так и не выбирая чего-то конкретного. Что же делала девушка сейчас? В основном думала о своем, в кармане плаща поглаживая медальон, что отдал ей художник Коуэн. То, что принадлежало ее матери. Не приемной, коей являлась чета Хоккайдо, а настоящей. Без имени и без воспоминаний, все что осталось, это украшение с портретом. — Предполагаю увеличить напор на фабрики, чтобы они не забывали, с кем имеют дело. Девушка оторвала взгляд от потолка и тяжело выдохнула. Заседание организации «Немезида» шло в самом разгаре. Здесь обсуждалось все: деньги, состояние компании, подчиненные им мелкие фирмы, сила торговых соглашений, возможные вложения в развивающиеся детища. Хоккайдо действительно старалась участвовать в вопросах, предлагая разумные и действительно хорошие решения некоторых проблем, но они постоянно шли в разрез с интересами одного из глав. Четверо участников — важные люди, которых она видела за спиной Кобо раньше. Тот, что прервал тишину — Сэдэо Мацумото, отвечающий за боевую единицу организации, решающий вопросы действиями, но никак не умом. Бывший военный, лицо которого покрыто шрамами, морщинами и извечным недовольством. Впрочем, Тере он нравился больше остальных, с ним она сразу смогла найти общий язык, завербовала места для наемников «Цербер и Нага», крепко закрепляя позицию своими людьми. Но вот другие… — Вы как всегда хотите рубить сплеча, забывая про связи и деньги. Вы хотите, чтобы наши активы упали еще ниже возможных границ? — фыркнул Ватари Рэйдзи, самый старший член совета, по совместительству человек, отвечающий за внешнюю политику организации, за связи с высокопоставленными лицами в Йокогаме и Токио. Его ворчливости не было преград, и именно он был тем, кто активнее всего отказывался от предложений Теры. — Верно. После несчастного случая, произошедшего в особняке леди Бертрам, положение организации, ранее принадлежавшей… Кобо-сама, — Ен Андо, статный джентльмен с очками из золотой оправы, занимающийся деньгами, мельком взглянул на Хоккайдо, но, не заметив злости на ее лице, продолжил, — упало в самые низины. Сейчас казна пуста, а держимся мы исключительно благодаря внешнему финансированию из Англии, за что не могу отметить потрясающую работу господина Исидро. Девушка удержала себя от желания возвести глаза к потолку, лишь крепче сжала зубы, наблюдая из-под опущенных ресниц за тем, как благодарно дон Симон прикладывает руку к груди и улыбается. — Смею заметить, — вмешался Такуро Кимура, молодой парень, практически ровесник Теры, отвечающий за внутреннюю работу компании и дела персонала, — очередное понижение «бонусов» наши подчиненные встретят еще хуже, чем в прошлый раз. К слову, прошлый хозяин так и не занялся расследованием убийства нескольких работников с фабрики по производству лекарственных препаратов… Уже не помню названия, но факт остается фактом. Дел много, а этим заниматься никто не хочет. Так можно описать практически всю их компанию, находящуюся одной ногой в могиле. Тера наклонилась вперед, опираясь руками о кедровый стол и, ощутив на себе заинтересованный взгляд молчавшего Исидро, тихо произнесла: — Простыми рассуждениями о происходящем ничего не добьешься. Предлагаю рационально рассредоточить силы, для решения нескольких задач и… — Чтобы мы стали слабой мишенью для кого-то вроде Портовой Мафии? Девушка медленно выдохнула, чувствуя, как внутри закипает гнев. Она повернула голову в сторону эспера и, недовольно поморщившись, прошипела: — Не вы ли говорили, что перебивать — верх бескультурья и хамства? — Не тратьте напрасно время, я знаю, что вы хотите предположить. — Исидро прикрыл глаза и, сложив руки на груди, откинулся на спинку кресла. — Распределение сил невозможно без нужного финансирования, которое, к нашему сожалению, Совет из Лондона не может предоставить в полной мере из-за проблем с поставками. Порт, коли вы забыли, полностью принадлежит мафии и любые перевозки, нарушающие шаткий порядок и структуру города, представленных в лице нас, как заявил Огай Мори, пресекаются на корню и конфискуются. Установка новых связей? Аналогично пресекается нужными людьми. Развитие рынка и боевой единицы? Правительство жестко контролируют любую деятельность корпораций, особенно тех, в которой водятся эсперы… Особенно те, кто прошел не полную регистрацию. Это он говорит про нас? Да, это Ксавьер говорил о них, Тере и Думате. Шумер, сидящий внутри ее сознания, недовольно зашипел, высказывая свое недовольство — в политике он не смыслил так же, как и Тера, так что толку от него на таких заседаниях было никакого. Да уж, впервые она горевала от того, что внутри нее сидит древний воин, а не мудрец. Мудрецы не умеют сражаться, по крайней мере те, которых я собственноручно убил. — Если бы вы мне позволили продолжить, господин Исидро… — Хоккайдо выдохнула и прочистила горло. Она перевела взгляд на стол и, всмотревшись в лица Членов Совета, хмыкнула. Те, как верные псы, внимательно следили за их разговором, взвешивая сказанное, выбирая, к кому им нужно прислушиваться. Естественно из-за опыта и знатного происхождения Ксавьер выигрывал, вот только девушка не собиралась так легко опускать руки и сдавать позиции. — Я хотела приложить собственную руку к решению рядя проблем. — Исключено. Руководитель организации должен… — Руководитель организации сам будет решать, что ему делать, а не выслушивать бесконечные вставки со стороны заместителя, который не знает, когда нужно замолчать? — тихо прошипела Тера и угрожающе взглянула на Исидро. Тот в долгу не остался, улыбнулся и тихо усмехнулся, будто выслушивал бессмысленный лепет от ребенка. — Ваша самодеятельность похвальна, но ваши действия на прямую влияют на рейтинг и имидж организации. Совершите ошибку, один малейший промах, оступитесь и о вас тут же начнут говорить СМИ в отрицательном ключе. Падение активов, сокращение предложений, упадок компании. Этого вы хотите для своего детища? — Хорошо. Кимура-сан, — она обратилась к главе, отвечающей за внутреннюю политику. Тот так и подскочил на месте, взволнованно взглянув на босса, — о каких убийствах идет речь? — У-убийствах? — Он побледнел, но вскоре опомнился, вспоминая о собственном недавнем отчете. — А! Вы, Тера-сама, об инциденте на фармацевтическом производстве? Убито несколько главных инженеров-технологов, аналитиков, наш главный изобретатель пропал без вести. Дело взяла на себя полиция Йокогамы, но они не продвинулись в расследовании, из-за возможного участия одаренных. Пока государство одобряет процесс выделения им соответствующих лиц… мы теряем клиентов. — Тц, чертов Абэ, какую свинью ты мне подложил, — тихо выругалась Хоккайдо на русском. Она выпрямилась, посмотрела в глаза каждого главы и покачала головой. — Рэйдзи-сан, Андо-сан, мне нужно, чтобы вы сконцентрировались на анализе рынка и поиске надежных поставщиков со стороны государства. Только законные контракты, никакого черного рынка, которым ранее интересовался Кобо. Просто анализ, изучите каждую компанию, каждое возможное предложение и предоставьте мне отчет к концу недели. Ясно? Члены Совета обернулись к Исидро, пытаясь выискать в его глазах одобрение, но он сидел с непроницаемым лицом, молча наблюдая за ситуацией. Старикам ничего не оставалось, как послушно кивнуть. — Мацумото-сан, какая была первостепенная цель нашей организации? — Когда она была подконтрольна Абэ-сама? — Получив утвердительный кивок, военный хмыкнул. — В основном она работала на Портовую Мафию. Выполнение заказов по устранению, заключение дополнительных выгодных контрактов и… подчинение себе молодых компаний — в основном фармацевтический бизнес. Лекарства стоят нынче дорого. — Мы пересмотрим политику нашей организации, так как с прежними обязанностями ныне мы справляться не можем. — Тера взглянула на Исидро. — Хочешь что-то добавить? — Да. — Золотистые глаза встретились с карминовыми, ведя молчаливую войну. Девушка дала себе слово, что никогда не будет никому подчиняться, и будет ныне ставить на первое место свои цели. А сейчас перед ней стояла одна — вытащить «Немезиду» из того дерьма, в которую она угодила по воли Абэ Кобо. Какие цели преследовал испанец? Хоккайдо не знала, и это было другой проблемой, но не менее важной. Мужчина прикрывался Советом из Англии, говорил о великих целях и прекрасном будущем, но никогда не говорил о нем в подробностях, не давал конкретики. — Если мы хотим вести наше дело без давления со стороны, необходимо отойти от компаний, служащих правительству Йокогамы. — И положиться на помощь коллег из Англии? — сухо усмехнулась Тера, на что получила в ответ такую же презрительную улыбку. — Мисс Тера, не кусайте руку, которая вас кормит. — Я вроде тебе говорила, что не хочу, чтобы меня кто-либо кормил? — Увы, это необходимо, если вы не хотите, чтобы компания рухнула на следующий день. — Мужчина поднялся из-за стола и, оправив бежевый пиджак, мягко улыбнулся. — Если вы не хотите поддержки, хорошо. Я позвоню своим информаторам и попрошу передать мои друзьям ваши слова. На следующий день все счета будут заблокированы, деньги перестанут поступать и… Господин Андо, сколько мы продержимся? Японец прокашлялся и, стерев белым платком выступивший на лбу пот, причмокнул губами. — Неделю от силу. — Неделю, — хмыкнул Исидро. — Вы этого хотите, мисс Тера? Давай просто прибьем его и все. Слишком много он себе позволяет командовать! Хоккайдо скрипнула зубами, понимая, что эту манипуляторскую войну она сейчас не в состоянии выиграть. У нее не было ресурсов, людей на стороне, кроме наемников, даже связей не имелось, которыми она могла прикрываться в случае чего. И, просто кошмар, ей запрещалась даже малейшая самодеятельность! Она могла буквально за несколько дней решить проблему с фармацевтической фабрикой, но Исидро вцепился в ее репутацию, словно клещ, и никак не хотел отпускать. Если он еще и приставит к ней сестричек, она озвереет и начнет подвывать волком. — Хорошо, ваша правда, — ответила Тера спокойно, пряча за невозмутимостью и ледяным спокойствием скрипучее недовольство. Она осмотрела стол, цепляясь взглядом за аккуратно сложенные папки со старыми и прогоревшими делами, и взглянула на свой Совет. Сборище лжецов и меркантильных прохиндеев, вот что они из себя представляли, и только в ее руках есть возможность это изменить. Надо только двигаться иначе, хитрее, да и так, чтобы Исидро ничего не заподозрил. — Есть еще вопросы, которые нам стоит обсудить? Члены Совета многозначительно переглянулись, будто решая, кто заговорит. Первым не выдержал Мацумото: — Вопрос есть и, так сказать, действительно важный. Он касается ваших людей… из Англии. Исидро нахмурился и недовольно взглянул на военного, но тот покачала головой: — Нет-нет, я про двух дам и… одного верзилы, которые расположились в подземном помещении. Они пугают людей, ломают оборудование и ведут себя… бесконтрольно. Так ли они нужны нашей организации? — Нужны, — холодно отрезал испанец. — С сестрами я поговорю, больше бардака они устраивать не будут. А госпожа Тера обсудит с господином Стево его резкое поведение. — О, сбросил его на меня, потому что он тебя не слушает? — усмехнулась девушка. — Именно поэтому. Это все, уважаемый Совет? — Мужчины переглянулись и покачали головой, побаиваясь задеть еще хоть какую-то животрепещущую тему. — Свободны.***
— Неслыханная дерзость! И так ты мне высказываешь свою благодарность?! После всего, что Правительство сделало для тебя?! Велт стиснул зубы и медленно выдохнул через нос, стараясь держать себя в руках. Он стоял в центре кабинета с высоко поднятой головой, прямой спиной, смотрел гордо, совершенно не как побитая собака, нашкодившая перед хозяином. Естественно, Сантока-сан был в бешенстве, потому что его личный пес впервые нарушил приказ, сделал не так, как велел хозяин, а поступил по-своему. И сейчас он не испытывает никакого стыда. Приказ был прост — найти сестру, захватить или устранить. Свет должен был восторжествовать над Тьмой, но… он не смог. Помимо угрозы, брошенного Терой про Англию, было еще что-то. Внутри него нечто треснуло, впилось в сердце и не желало отпускать. Острая пульсирующая боль. Его сестра даже не знает всей правды, просто идет вперед, пытаясь разыскать ее, копая глубже и глубже. И скоро она докопается до того, что Правительство так желало скрыть. — Сначала ты рассказывал про белиберду со Светом и Тьмой! Я, так уж и быть, пропустил это мимо ушей, учитывая твое… душевное состояние. — Руководитель Особого Отдела недовольно поморщился, поправил очки, и посмотрел точно в глаза Велта. — Я замял твое зверское поведение, прикрыл перед, сохрани меня Бог, Императором! Но ты все продолжаешь и продолжаешь приносить мне такие новости! — Я уже объяснил вам свою точку зрения, Сантока-сан, но вы не желаете к ней прислушиваться. — Воитель сделал шаг вперед и, цыкнув, поморщился. — Вы видите в ней угрозу, я же вижу в сестре потенциал! — Велт! Ты мне неделю назад утверждал, что она — монстр! Что она, твоя прямая цитата, угроза для общества! Что ее необходимо стереть с лица земли, а теперь ты мне рассказываешь кардинально противоположные вещи! Ты в своем уме?! — Да. — Это был риторический вопрос! — Танеда хлопнул по столу рукой и недовольно зарычал. — Мы сохранили тебе жизнь и приняли в организацию с одним условием — быть покорным! Выполнять приказы, слушаться и не выказывать никакого сопротивления. А что я вижу сейчас?! Попытку показать свое недовольство, невыполнение элементарных поручение и своеволие! — Я думал, что… — Тебе не давали права даже думать! Велт захлопнул рот и уставился в горящие глаза Сантоки. Когда Анго предупреждал, что тот в ярости, он несколько преуменьшил эмоциональность шефа. Воителю частенько в Отделе указывали на его позицию, старались напоминать, чтобы тот не забыл. Ты — оружие в руках тех, кто знает что правильно, а что ложно. Тебе незачем думать, думает босс. Тебе не нужны ответы, тебе нужно лишь убивать. И Велт убивал. Его катана всегда была в чьей-то крови, просто потому что так было нужно. Цепной пес, которому дают команду, а он с холодной радостью ее исполняет, ибо за этим последует сладостный пряник. Сейчас пришло время кнута за непослушание. — Это последнее предупреждение, Велт. — Глаза Руководителя угрожающе сузились. — Тебе повезло, что у меня и так сейчас хватает дел из-за деятельности «Крыс» и последствий борьбы с Гильдией. Сдай свой клинок в оружейную, на месяц поживи спокойной жизнью в гражданском. Может это тебе пойдет на пользу. — Но Сантоки-сан!.. — Воитель вцепился рукой в рукоять меча так, что побелели костяшки пальцев. На душе стало страшно противно — он никогда не разделялся со своим клинком, холил и лелеял, в свободное время оттачивая искусство воина до идеала. И вот так избавиться на целый месяц от привычной тяжести на бедре? Позабыть о прикосновении к гладкой коже? Это все равно что отрезать ему руку. — Не обсуждается. Выполняй приказ. Велт смотрел в его зелено-серые глаза долго, выискивая там ответ. Его не могут так просто отстранить из-за одной ошибки. Да, все живые существа ошибаются, с кем не бывает? Так почему именно сейчас от него требуют такого повиновения? Сложить меч, уйти в тишину на некоторое время? Его терзают сомнения. Он чувствует, что что-то с руководителем не так: он явно что-то недоговаривает, увиливает, хранит тайны. Воителя пожирают думы, такие же темные, как душа его сестры. Обмани, допроси тех, кто знает, найди ответы на несказанные вопросы, доберись до правды. Правда? Вопросы? Но у него не должно их быть, он должен оставаться послушным псом. Сейчас просто надо склонить голову, выполнить приказ. — Если я ослушаюсь? — тихо прошипел Велт, чувствуя внутри бурлящий гнев. Что за глупые вопросы он задает? И так понятно, его устранят, как ненужную деталь в механизме. Деталь, которую постоянно отбрасывают за ненадобностью, что сейчас, когда над городом сгустилась угроза, что в детстве, когда ученые пытались его утилизировать в комнате с ядом. Мусор, пустое место, дрянь. Даже здесь ему нет места, он об этом забыл. Может тогда ему попытать счастья в другом месте? — Сынок, — Танеда тяжело выдыхает и устало смотрит в раскрытую папку с документами перед собой. Это обращение, спокойное, но колючее, заставляет Велта поморщится. «Отцом» Сантока ему не был, так что от таких любезностей ему становилось только паршивей, будто злобное напоминание о том, что у него нет семьи. Даже фамилия не его, чужая, принадлежащая посторонним людям. — Иногда есть время, когда просто необходимо сделать шаг назад, осмотреть поле боя и подумать, о чем я тебя сейчас и прошу. Внутри тебя хаос и беспорядок, — он поднял взгляд, — а беспорядки я ненавижу. Не давай мне повода для того, чтобы его устранить. Велт отводит взгляд и смотрит в приоткрытое окно. Ветер мягко свистит на улице, слегка заглушая шум машин и щебетание птиц. На стекле блестят лучики солнца, мягкие, так и призывают к себе прикоснуться. Он — Свет, который сражается только ради порядка, истины и правды. Правительство верно своим идеалам, закону и правосудию, но всегда ли они идут рука об руку с тем, чему верит Велт? Нет — он это понимал. Сколько бы они ни прикрывались «добротой», они были такими же гнилыми, как злодеи, которых он убивал. Но иногда просто необходимо подчиниться и ждать. — Хорошо. — Отрадно слышать. Катись к Дьяволу. — Ступай к Анго, он тебе объяснит куда идти. Он заставил себя поклониться, прежде чем развернуться к двери. Мышцы напряжены, движения скованы, но Велт продолжает идти к заветной двери, стискивая до невозможности катану. Так просто ее отдать? Нет, на такой бред он не мог пойти. Ему лишь надо что-то придумать, оправдать себя, показать с хорошей стороны! — Велт. — Сухой голос заставил его остановиться и слегка повернуть голову. Сантока-сан поднял указательный палец в воздух и предупредительно покачал им. — Не вздумай делать глупости. — И не собирался, — прорычал он в ответ, подтверждая обратное, и вышел прочь.***
В подвале было до ужаса жарко и влажно, в основном благодаря бойлерной и дополнительными баками с водой на случай отключения районного отопления. Темные каменные стены покрыты грязью и пылью, редкие лампочки, свисающие с потолка, дают малую толику света, позволяя осмотреть гулкое помещение. Абэ ранее использовал его в качестве склада, куда можно было что-то забросить и забыть на долгое время. В большинстве случаев — навсегда. Со сменой власти здесь тоже произошли изменения — мусор был утилизирован, все очищено. И вместо склада здесь появились тюремная и пыточная в одном лице. — Именно это ты подразумевал под «оптимизацией помещений»? — хмыкнула Тера, оглядывая укрепленные камеры, имеющие лишь маленькие окошки на дверях, пустые казаны для угля, наваленные в углу, хирургические и операционные инструменты, наручники, плетки, разложенные придирчиво аккуратно на центральном столе. Подвал садиста, не иначе. — И как только вы успели все здесь столь шустро установить? — Подключил к этому делу нашего общего знакомого — Стево. — Сайл усмехнулся, пряча улыбку за маской, но в глазах девушка заметила довольный блеск. Ему всегда нравилось, когда его хвалили, даже скрытно. — Он оказался тем еще упорным работником, непоседливым и гениальным изобретателем. Вопрос: откуда у него появились такие познания? — Мы встретились с ним в тюрьме замка Хэмбли. Возможно, он там всю свою жизнь прожил и знал по строению этого добра, — она обвела рукой камеры, — все. Стой, он серьезно все в одиночку это сделал? Сайл кивнул. — Быть того не может. — Может. Я лично наблюдал за его деятельностью, так что не могу соврать. Я же своим работодателям никогда не вру! — Юморист. — Девушка хлопнула его рукой по плечу и крепкого сжала, отчего мужчина напрягся и замер, внимательно взглянув на нее. Она наклонилась к нему ближе и, понизив голос, прошептала практически в лицо. — Где он сейчас? — Отправился по моей просьбе на склад, чтобы принести мешки с углем, — также тихо ответил мужчина. — А что? — Хочу проверить одну из камер! — воскликнула Тера нараспев и, подхватив Родригеса под плечо, потащила к самой ближайшей тюремной двери, гордо дернула за ручку и, затолкнув бедного парня внутрь, юркнула следом, захлопывая дверь. Все вокруг моментально погрузилось в темноту, которую прорезал небольшой поток света, пробивающийся через окно на двери. — Есть разговор. Судя по ерзанию и тому, как Сайл нервно выдохнул, тот не на шутку испугался: — Я что-то сделал не так? Вы меня сейчас будете пытать? — Какого же ты обо мне мнения! — усмехнулась Тера, закатив глаза. Она не могла видеть его эмоций, но слышать — запросто. Испанец выдохнул, будто он и впрямь что-то натворил. А правильного ли она выбрала человека для ответственной миссии? — Ты говорил, что раньше работал на испанскую инквизицию, так? Чему они тебя там научили? — И умеете же вы выбирать темы для разговора… В основном я работал у них практиком — пытки, допросы, разведка и получение достоверной информации. С какой целью интересуетесь? — Мне нужно добыть кое-что на нашего Исидро, — прямо заявила девушка, нервно оглядываясь на окошко камеры. Она не знала, насколько здесь хорошая звукоизоляция, но отсутствие эха уже повышало все шансы оставить их разговор засекреченным и не вызвать подозрений у умного эспера. — Мне нужно узнать все про его связи, с кем он общается, кого поддерживает. Найди все что можешь по Лондонскому Совету — дон Симон слишком рьяно им прикрывается, хотя я толком их в глаза даже не видела. Где они заседают, сколько их, какие идеи продвигают и почему так заинтересованы мной и Йокогамой. — Одним словом, вся подноготная Исидро? — Сайл тихо рассмеялся в маску и сделал шаг вперед, оказываясь практически перед ее лицом. — А вы не перестаете меня удивлять. Отрадно осознавать, что я выбрал правильную и такую находчивую сторону. Срок? — За неделю управишься? — Легко. Что-то еще? Тера отвела взгляд и тихо выдохнула. Сомнения и страх — это привычные эмоции для человека, которому дорога жизнь и собственное будущее, но и они должны присутствовать в определенном количестве. Мудрецы думают, взвешивают все «за» и «против», затем делают первый шаг. Но если первый шаг сделан, то почему она тянет и со вторым? — Присмотри за Стево, — тихо прошептала Хоккайдо, наклоняясь вперед. — Заметишь хоть что-то подозрительное, не входящее в рамки его и без того странного поведения, сразу же сообщи мне. Все ясно? — Ко… Дверь в камеру с грохотом распахнулась, отчего девушка подпрыгнула и испуганно вцепилась в руку Сайла, на что тот сдавленно зашипел и попятился к стене. Ногой угодив в пустое ведро, мужчина опасно покачнулся, намереваясь с тихим испанским матом свалится на пол, застеленный сероватой тканью, но Тера успела его дернуть на себя и перехватить за плечо. Она удивленно уставилась перед собой, чуть ли не носом уткнувшись в темную макушку мужчины, и с вызовом взглянула в сторону прохода. Стево, взваливший на плечо тканевый мешок, хмуро смотрел на парочку, что-то просчитывая в своей голове. — Я даже спрашивать не хочу… — начал он, причмокнув губами, и сплюнул на пол. — Я, конечно, знал, что вы больные на голову, но чтобы таким заниматься здесь? — Ничего не было. Сайл показывал мне твою работу и проводил осмотр камеры, — шикнула Тера, наблюдая за тем как практикант вытаскивает ногу из ведра, недовольно стонет и поглядывает в сторону мужика. — Ха, я даже знаю каких! — хохотнул тот, сбросив на пол груз. Девушка наклонила голову, подмечая изменения, не только в его поведении, но и в лице. Очертания, прежде острые, практически звериные, смягчились, отчего мужчина от безумца стал больше походить на обычного человека. Худоба сменилась на нормальную полноту, зеленые глаза, ранее горевшие от безумного блеска, теперь были спокойными, умиротворенными. Вот что жизнь среди обычных людей и постоянное питание делает с дикарем. Что же, думать о том, чем раньше Стево питался в замке у Барбары, ей не хотелось — еды же там не было, кроме сомнительной черной плоти. — Эй, не забирай мои шутки! — фыркнул Родригес, гордо выпрямляясь и пряча руки за спиной, складывая их в замок. Как ни в чем не бывало, он прошел мимо мужчины, протиснулся в дверной проем и двинулся дальше, к центру подвального зала. — Госпожа Тера, вам показывать на нашем курорте еще номера, или предыдущего обзора было достаточно? — Более чем, прекрасная работа, — буркнула она в спину парню и, переведя взгляд на Стево, покачала головой. — Я слышала ты доставил кому-то из здешних работников неприятностей? Улыбка тут же пропала с его лица, являя оскал с желтоватыми зубами, отсутствующими в нескольких местах. Он хлопнул кулаком по стене, выплюнул парочку мерзких проклятий и, подхватывая мешок, двинулся прочь. — Эй! — Хоккайдо двинулась за ним, недовольно качая головой, и закрывая за собой дверь камеры. — Я понимаю, что все вокруг для тебя непривычно, в особенности такой… разношерстный коллектив. Да, в первые дни могут возникнуть проблемы, но это не значит, что от них надо бежать в страхе. — А я и не бегу! — рявкнул мужчина, резко обернувшись. От злобы он грозно щелкнул зубами, словно голодный пес, и навис над девушкой, пытаясь напугать своими размерами и праведным гневом. Может быть это и работало на офисных пиджаках, но точно не на той, кто повидала на своем пути монстров и пострашнее. Тера улыбнулась и наклонила голову, боковым зрением подмечая, как Сайл, делающий вид, что рассматривает пыточные инструменты на центральном столе, медленно поднимает один из блестящих скальпелей и, слегка повернувшись боком, поглядывает в их сторону. Странно, но от осознания защиты, не только призрачной в виде Думата, но и материальной, грело душу и придавало еще больше уверенности в непростом деле. Неужели именно этого ей так и не хватало? Ее домик, шаткий, словно карточный, держался лишь на таких столбах, как верность, дружба, товарищество. Это она впитала, словно губка, смотря на то, как Чуя спасал тех, кто предавал его, отталкивал. Он всегда заботился о каждом своем подчиненном, будь то рядовой солдат, мощный эспер или обычная секретарша. Сколько девушка себя помнила, он никогда не выбирал путь полного разрушения, отдавая предпочтение человеческим жизням. Огаю Мори это не всегда нравилось. Многим в Портовой Мафии это не нравилось, но только не подчиненным Накахары. Чуя был силен не только телом, но и духом. Могла ли Тера простить кого-то после предательства, да и еще помочь? Глупо. Предатель по своей натуре предателем и останется. Он сделает это снова. Либо влияние Думата слишком сильно проникло в ее душу и сердце, либо она сама так думает. Трудно отличить, где голос Тени, а где голос разума. — Стево, — тихо прошептала девушка и, коротко улыбнувшись, шагнула вперед. Зрачки мужчины дернулись, глаза недовольно сверкнули в полумраке, но он отступил, не желая приближаться к ней ближе положенного. — Есть устои и традиции, которые нарушать нельзя, особенно здесь, в Японии. Ты ведешь себя, словно бродячий пес, без раздумий бросаешься направо и налево, рычишь, скалишься, выказывая свое недовольство. Здесь так себя не ведут, ведь… это привлекает слишком много внимания, понимаешь? А что бывает с дичью, которая привлекает внимание? Он недовольно дернул губой и отвернулся, оглядываясь через плечо. Его взгляд встретился с холодными глазами Сайла. Тот показательно вертел в руке режущий инструмент и проводил пальцем по лезвию, проверяя остроту. Недвусмысленное послание, четкое и ясное, от которого мужчина зарычал: — Сжирают. — Да. Ты же не хочешь, чтобы кто-то из Специального Отдела по Одаренным тебя сожрал? Они могут, аппетиты у них большие. Давай договоримся вот о чем. — Тера обошла Стево и двинулась к Родригесу. Тот, вскинув бровь, внимательно наблюдал за тем, как девушка показательно забирает скальпель у него из рук, внимательно осматривает с деловым видом оценщика и возвращает в пустующее место среди других разложенных инструментов. — Я знаю, что Исидро переманил на свою сторону сестричек. Они слушаются его, это понятно, играют и дальше роль миленьких послушных дочек, продолжая настойчиво называть меня «матушкой». Мне не нужны под боком еще и такие, — она махнула рукой в воздухе, — сюрпризы. Следи за ними, наблюдай и не упускай из виду, если же они начнут тебя втягивать в подозрительные миссии — немедленно сообщи мне. Не хочу, чтобы под боком пристроилась ненужная сейчас змея. — Так вы видите в любимчике старой хозяйки соперника? — Мужчина презрительно усмехнулся. — Он без нее ни на что не годен, вот увидите. Но, так уж и быть, прослежу за девочками. Они могут создать проблемы без должного присмотра. — Так быстро согласился? Надо же… — тихо прошептал Сайл, привлекая к себе внимание Стево. Тот осмотрел его с ног до головы, будто впервые увидел, и фыркнул. — Что? Считайте, что я ничего не слышал и ничего не видел, ни о каком приказе не знаю. — Рада слышать. — Тера отвернулась и, переведя взгляд с одного мужчины на другого, покачала головой. Во внутреннем кармане плаща она ощутила тихую вибрацию — кто-то настойчиво звонил, требуя ее внимания. Она нащупала телефон и, мельком взглянув на Сайла, махнула рукой. — Продолжайте обустройство подвала, в конце недели забегу посмотреть на вашу работу. — Все будет в лучшем виде, мэм! Двинувшись к механическим дверям, скрывающим всю красоту, что сотворили Сайл со Стево на пару, Хоккайдо взглянула на экран и устало выдохнула. Связь здесь ловилась плохо, периодически пропадала, но для такого настойчивого человека как Мерфи это не было проблемой. Если ему необходимо донести до девушки важную новость, напомнить о сдачи анализов или дополнительном посещении врача — он этого добьется, даже если потратит на звонки весь свой день. Введя код на двери, выскользнув в просторный коридор и двинувшись к лифтовому холлу, Тера поднесла телефон к уху, тяжело выдохнув: — Да-да? — Наконец-то вы соизволили ответить. — Монотонный, высокопоставленный и методичный голос тут же вызвал у нее улыбку. Если доктор и ругался, то не показывал этого, лишь кормил ее спокойными нравоучениями. — Вы так боитесь посещать меня, что не только почту игнорируете, но и беседы со мной через данный закрытый канал? — Простите, мой дражайший лечащий врач, просто была занята на работе. Самая темная сторона руководительства, которую никто не раскрывает, это постоянная загруженность. Все от тебя чего-то хотят, требуют решения всех проблем причем незамедлительно, будто для них я являюсь какой-то волшебницей! Тера вошла в лифт, достала из кармана личную карточку первой категории и приложила к сканеру, наблюдая, как на маленьком экране мигает сигнал подтверждения. Необходимо зайти в личный кабинет и посмотреть, что ей отправили главы на анализ, внутренний пак документаций и долговые расписки. Когда «Немезида» полностью войдет в привычный ритм работы, она обязательно переложит часть обязанностей на кого-то другого, но пока за неимением ответственных лиц ей приходилось делать все самой. Удивительно, Исидро, громче всех кричавший о важности системы менеджмента качества документации, неожиданно быстро уехал по делам, наградив девушку лишь парочкой инструкций. Да, у нее был личный секретарь, пожилой мужчина Мамоно-сан, ответственно подходящий к работе. Он, помимо напоминаний о встречах, делах и многочисленных заседаниях, ответственно сортировал документы, помогал читать отчеты и указывал на промахи девушки с желанием помочь, устранить пропуски в знаниях и наполнить ее новой информацией. И все-таки, она считала себя лгуньей. Чего она хотела добиться, сместив Абэ Кобо и заполучив корпорацию в свои руки? Ею двигал гнев, разъедающий изнутри, появившийся из-за ее собственной слабости. Она желала власть, хотела править, мечтала показать всем, а в первую очередь — себе, что на что-то способна. Но вот, компания у нее в руках, Портовая Мафия отвернулась от них, ведь Тера уже не числилась в их рядах, а на предложение вернуться высказалась холодным отказом. В ее разуме обитало желание стать самостоятельной, свободной, сильной и безжалостной, только у нее не было никакого опыта. Она даже никакого образования не получила, никогда не была полноценным руководителем, лишь удачно завершила одну миссию при налете на особняк Бертрам, и то, частично идеи подкинул проклятый Исидро. К Накахаре за советами она не желала обращаться из-за личных соображений: да, может они и были любовниками, но вот только парень оставался верным подданным Мори-сана. Он мафиози, на данный момент ее соперник и противник. Может он и хотел помочь Тере, но она сразу показала собственную позицию в этом вопросе. Личная жизнь и работа — это разные вещи. Она не хотела, чтобы у Чуи возникли из-за нее проблемы, не хотела заставлять его выбирать. Он должен ставить личную выгоду на первое место, и если он сам об этом забывает, Хоккайдо с радостью ему напомнит. — Иначе и быть не могло, госпожа Тера, — ответил Мерфи. — Вы не правильно смотрите на ситуацию. Представьте, что «Немезида» ваш маленький ребенок. Он напуган, ему страшно, он страдает от болезни, медленно пожирающей его изнутри. Он в агонии и есть несколько путей, чтобы излечить его. Первый и самый простой — убийство. К нему можно прийти различными запутанными тропками, целенаправленно или же случайно. Есть второй путь — долгое, изнурительное и дорогое лечение, способное поставить его на ноги и окончательно восстановить. Это канат, с которого можно сорваться и попасть на тот самый «случайный» путь смерти. Все зависит от вас одной, вы же это понимаете? — Понимаю. — Тера нахмурилась, наблюдая, как цифры на экране меняются одна за другой. — И я боюсь. Боюсь, что все мои действия бесполезны. Что все это лишь предсмертная агония трупа, ведущая лишь к первому пути. — Ошибаетесь. Что для вас значат ошибки, мисс Тера? — Опыт? — К этому ответу вы пришли на общеизвестном слухе или из собственных познаний? — рассмеялся он в трубку. На той стороне послышалось настойчивое жужжание и шипение, будто бы запустился некий механизм. — Вы будете совершать ошибки, причем много и часто. Это естественно, с таким вы сталкиваетесь впервые. Думаете, нынешние знаменитые руководители никогда не спотыкались? Поверьте, они сами далеки от идеала. Приезжайте ко мне сегодня вечером. Помимо наработок, которые я сумел достать из нашего подопытного Ашендера, я вам проведу небольшую и полезную лекцию… — Ох, обязательно сегодня? У меня были планы… — С господином Накахарой вы еще успеете тесно пообщаться, времени у вас полно. К слову, не забывайте предохраняться. — Вы с Морганой сговорились что ли?! — зашипела девушка в трубку, недовольно прикусывая нижнюю губу. — Буду у тебя через час, только не нагружай меня! И без того тошно. — Как радостно слышать в вашем голосе такой порыв и азарт! Сразу видно, стремитесь к обучению и получению новых навыков. Что же, жду вас в скором времени. Не разочаруйте меня, госпожа. — Постараюсь! — фыркнула Тера, отключая связь.***
Иногда Огай Мори думал, что в этой жизни его уже ничего не удивит — в основном он так думал в дни спокойные, когда все шло точно так, как он и планировал. Он любил предсказывать события наперед, просчитывать возможности и ставить себя в самую из отвратных позиций. Как он поступит на этот раз? Сможет ли уйти целым и невредимым, или же вновь искупает руки в крови, ради собственного успеха? Что же, крови он не гнушался, он к ней относился как к обыкновенности, даже с философской точки зрения. Красный цвет, признак жизни, ныне пульсирующей внутри тела, или угасающей, если раскрыть рану побольше. Металлический привкус на губах, в ушах звенят крики людей, умоляющие спасти их жизнь, перед глазами — пелена. Он помнил и понимал эти аспекты слишком хорошо, это для него было нормой. Патологией же была чернота. Тера — одна большая патология организма, засевшая где-то глубоко и медленно высасывающая жизнь. Он, как свойственно многим неосмотрительным врачам, сначала не предал ей особого значения. Не было показательных признаков, хотя его учили — всякую опухоль надо удалять до начала ее прогрессивного развития. Пожалуй, ему нужно было ее убить с самого начала, но желание заполучить козырь, ценное оружие, сильного эспера на свою сторону сыграло свою роль. К этому его подтолкнуло и Правительство, заполучившее в собственное распоряжение Велта, показавшего себя, в отличие от сестры, в ярком свете. Пока он расцветал, девочка оставалась в темноте, все глубже погрязая в немощности и отчаянии. Мори часто задумывался: где же он проглядел? Когда он упустил тот самый момент, когда внутри нее нечто сломалось, подталкивая к предательству семьи, Портовой Мафии. Возможно, ее нельзя было отдавать в беспощадные руки Осаму, лепящего из мягкой и податливой основы своего монстра. Но нет, на ум сразу же приходил Акутагава, прошедший через соизмеримые тренировки — он верный, порою до безрассудства верный, пес, который тут же выполняет команду, желая миссией за миссией порадовать своего хозяина все больше и больше, только бы получить признание и элементарную благодарность. Но Тера благодарности не искала, следуя своим еле уловимым амбициям. Или же она подчинялась бесконтрольной Тьме, пульсирующей в ее мертвом сердце? Огай старался ее привлечь наградами за хорошую работу. Может внутри нее и зажигался огонек, заставляющий ее идти вперед к цели, но в какой-то момент он гас, от собственного ли отчаяния или от заботливых рук демона? Ноги подкашивались, и девушка срывалась обратно в пустоту, из которой ее несколько раз пытались вытащить. Но Мори устал протягивать руку помощи, устал идти на уступки и в какой-то момент милость и понимание сменились на гнев. Наверное, ему стоило ответить ей тогда мягче? Прошлое более не вернешь и не изменишь, так что этот вопрос уходит туда же. Зачем возвращаться к прошлому, когда перед тобой нависает тень будущего? Оставался еще один крючок, на который так легко могла клюнуть Тера, окутанная Тьмой и жаждой власти. Как бы она ни старалась себя оградить, защитить себя, как бы ни старалась спрятать свое сердце, он прекрасно знал, какие чувства пульсируют внутри нее. Прекрасно знал и понимал, что чувствует девушка по отношению к одному из самых сильных агентов Мафии, к Члену Исполнительного Комитета. И Мори определенно знал, как этим можно воспользоваться. — …Траты не столь велики, как нам казалось изначально, — продолжал докладывать Накахара, перебирая папки в руках. — С Запада поступило несколько неплохих предложений, которые можно рассмотреть в дальнейшем распространении нашего бизнеса. В порту возникло несколько инцидентов, но люди Кое уже устранили их и направили в отчетный отдел всю информацию по зачинщикам. Как и ожидалось, постарался Достоевский. — Что насчет потерь, вызванных предательством Кобо? — спокойно поинтересовался Мори, взглянув в окно. Все-таки он ужасно обожал вид города, прекрасно раскрывающийся с высоту главной мегабашни. Это напоминало ему о том, ради чего он сражается и проливает кровь. Ради процветания и роста города, в котором заложено несколько сотен нераскрытых секретов. Ради Йокогамы, ставшей уютной колыбельной для его, казалось бы, неосуществимых планов. — Значительные, хотя он и до этого старался максимально отстраниться от нас, практически не выполнял никаких заказов. — Чуя слегка поморщился, запнулся на мгновение, но продолжил, понимая, к чему клонит его босс. — Его компания, теперь принадлежавшая Тере, несет убытки. Старые контракты обнуляются, многие фабрики перестали работать из-за внутренних проблем, связанных с прицельным нападением нескольких эсперов. Правительство их не жалует, на встречу не идут и помогать не собираются. Что они собираются делать дальше — неизвестно. — А что ты сам думаешь? Ты же ее хорошо знаешь, Чуя-кун. — Мори взглянул на него и мягко улыбнулся, наблюдая за внутренним конфликтом молодого человека. Он видел, как того раздирали сомнение и недовольство — он явно не хотел говорить на эту тему, переживая за девушку больше положенного, но и молчать перед боссом не мог, так как поклялся в верности и преданности. — Она со мной не говорит на эту тему, если вы об этом, Босс. Если же вы спрашиваете, что я об этом думаю… — Он ухмыльнулся. — Она справится. Может и не сразу, но справится. — И мне начинать переживать по этому поводу? — Огай покачал головой. — Видишь ли, Чуя-кун, мне не нужны под рукой сильные противники. Позицию наша Тера заняла удачную, хотя она сама этого еще не понимает. Но ты знаешь и сам, что меня волнует на самом деле, не так ли? — Да, знаю. — Мне начинать бояться? — Он улыбнулся, сладко и приторно, продолжая смотреть в голубые глаза Накахары, выискивая малейший признак слабости. Признаться честно, Мори не хотел повторения истории Кое, когда та, желая обрести покой вместе с любимым человеком, попыталась сбежать. Первый босс Портовой Мафии показательно пресек подобные выходки, но этим же навлек на себя гнев. — Нет, Босс. — Чуя говорил спокойно, в голосе его звучала нерушимая сталь и уверенность, свойственная его характеру. Глаза кристально чистые, без капли сомнений. — Я вам дал слово и поклялся в верности. Никакие личные мотивы не преградят путь, по которому необходимо пойти вам для осуществления задуманного. Как это было раньше, так остается и сейчас. — Были бы все члены мафии такими же преданными, как ты, не было бы у меня и головной боли… — Мори прикрыл глаза и нахмурился, наигранно показывая задумчивость. — Как думаешь, может нам протянуть Тере руку помощи? — Она откажется. — Даже так? — Он пожал плечами. — Что же, не будем на нее давить. Думаю, рано или поздно она поймет, что в одиночку в этом городе не выжить. Неправильный выбор может стать для нее убийственным, и только тогда она поймет тяжесть, которая сейчас легла на ее хрупкие плечи. И вот тогда… — Глава Портовой Мафии отвернулся к окну и вновь улыбнулся, — мы будем ждать ее с распростертыми объятиями.***
Укрытие Мерфи подобрал для себя несколько странное, но свойственное для его таинственной натуры — подземелье, напоминающее более древний склеп, мрачное и темное. Но, главное отличие, здесь было сухо, так как излишняя влага могла плачевно сказаться не только на результатах многочисленных биоаналитических экспериментов, которыми врач-эспер буквально жил, но и на качестве электронного оборудования. Помещение им было заставлено, Тера не скупилась на желания ее помощника, высказавшего огромный интерес к изучению природы ее сил. Бонусом шел разбор других одаренных по кусочкам, только бы узнать, что кроется в их клетках и генах. Возможно, это звучало отвратительно и ужасно. И все-таки, девушка, презиравшая всякие эксперименты и ненавидящая Профессора, согласилась на предложение Мерфи. Это случилось спонтанно, когда они готовили план по устранению доверенных людей Абэ. Ашендер являлся той самой головной болью, которую просто нужно было устранить в первую очередь. Но какую информацию они имели о нем? Практически никакую, именно поэтому достопочтимый Исидро решил воспользоваться своими «связями» и прошелся по прошлому таинственного воина. К тому же в этом деле помог и Сайл. Ашендер оказался доверенным лицом его Преосвященства, главного Инквизитора Испании, Томас де Торквемада. О нем ходили двойственные слухи: кто-то его боготворил, считая праведным и уважаемым человеком, а кто-то открыто презирал, припоминая тому многочисленные злодеяния. Тот же Родригес открыто ненавидел Преосвященство, обвиняя в убийстве любимой. Он не любил говорить на эту тему, но Тера по рассказам Джокера успела узнать многое. Ранее Сайл был другим человеком, более мягким и терпеливым, но с потерей жены стал черствым, холодным и кровожадным. Хоккайдо не знала, насколько испанец профессионален в своей стезе, пытках и допросах, но Джокер уверял, что зрелище не для слабонервных. Тера помнила доклад друга, прекрасно знала, что Инквизитор принимал непосредственное участие в экспериментах, вкладывался денежно и закрывал глаза многих людей, которые сомневались в чистоте. И таких простых совпадений просто быть не могло. Ашендер, связанный с человеком, приложившего руку к проекту, еще и влиял на Абэ Кобо, подталкивая к определенным действиям. Хоккайдо давно не верила в совпадения, особенно с того дня, когда ей пришлось пробраться в казино Сьерра-Мадре. Каанелит, знавший о ней слишком многое, знакомый с сущностью ее сил, не мог прийти просто из ниоткуда. Он все знал о таинственной лаборатории, месторасположение коей до сих пор не обнаружено людьми Теры. Она, надеясь хоть на какой-то результат, разобрала последние отчеты, добытые по приказу Кобо, но в них нашлось иное сокровище: афиширование засекреченных агентов Портовой Мафии, расположение убежищ, построенных специально для шкуры Абэ, многочисленные досье на каждого важного человека города, с приложенными грязными слухами. И все-таки, она не получила чего-то существенного и материального. Но вот, оно появлялось в подвале одного врача, знавшего, как играть с человеческими клетками на новом уровне. — Удивительный генетический потенциал крылся внутри нашего подопытного номер один, господина Ашендера! — гордо заявил Мерфи, заложив одну руку за спину, а другую подняв в воздух, указывая на капсулу, расположенную в центре комнаты. Стеклянная камера, полностью заполненная бесцветной прозрачной жидкостью, имела несколько трубок, закачиваемые внутрь помимо «бульона», в котором находился подопытный, химические вещества и биологические агенты. Внутри также находились и механизированные датчики, берущие все нужные анализы для их дальнейшего исследования доктором. — Господин Исидро в прошлом одарил меня поистине потрясающим оборудованием. Только взгляните на него! Разве это не прекрасно? Тера скривилась. Ашендер выглядел ужасно. Из вскрытого живота торчало несколько трубок, уходящих в нижний отсек стеклянной клетки, грудина чуть ли не вывернута наизнанку, раскрыта полностью, позволяя осмотреть работу легких и бьющегося сердца. К голове прикреплено считывающее устройство, напоминающее больше шлем пыточного электрического стула. Изо рта и ноздрей вновь торчат трубки, глаза — закрыты плотной тканью. Хоккайдо успокаивала себя тем, что это было просто нужно, необходимо, маленькая жертва, на которую ей пришлось пойти. Он же убийца и маньяк, так ведь? Почему она должна испытывать стыд? — Показывай что хотел, Мерфи. У меня нет времени на долгие вступления. — Терпение и внимание, госпожа. Мы же никуда не спешим, — тихо пробурчал Мерфи в клюв своеобразной маски и, проведя рукой по ближайшему монитору, вздохнул. — Видите ли, мы имели о нашем подопытном слишком мало информации. Достопочтимый Сайл с удовольствием нам рассказал уже известное: «Ашендер, воин Преосвященства Испанской Инквизиции. Тот еще сукин сын и отморозок». Прямая цитата, но удостовериться в его словах, особенно последних, мы не можем — слишком мало времени. Тогда я решил спросить у нашего подопытного самостоятельно. — Ты его решил пробудить? — Тера нахмурилась и, оторвавшись от изучения бледного и изувеченного тела мужчины, посмотрела на врача. — Плохая идея — даже в таком состоянии он способен нас сокрушить. Вырвется из этой пробирки, сломает все оборудование и нас порешает в том числе. — Я говорю о разговоре с Ашендером без его пробуждения как такового. Общение не с ним, а с его организмом. — Что? — С самого начала стало ясно, что будить его — затея рискованная и губительная. Внутри него заключена удивительно бойкая сущность, убийственная, частично соизмеримая с тем, что таится и внутри вас… Диаметрально противоположная по своей природе. К этому вопросу мы вернемся позже! — Док покачал головой и шумно выдохнул через прорези маски. — Вы давно могли понять, я — эспер. Моя способность является необыкновенной, возможно, уникальной. Когда существа находятся на грани жизни и смерти, на пороге небытия и трепещущей жизни, я могу прикоснуться к их душе. Он поднял правую руку и раскрыл ладонь, будто показывая, как это происходит. В свете мониторов кожаные перчатки костюма блестели, словно их смазали маслом. Мерфи слегка напряг руку, как бы обхватывая некую сферу, хрупкую и самую драгоценную. — Я чувствую тихую пульсацию жизни, но ничего не могу с этим сделать. Перетаскивать на одну из сторон запрещено — нельзя нарушать законы жизни и смерти. Мне и не подвластна такая сила, сколько бы я ни был прекрасным врачом, исцелять людей, или же подталкивать их в глубины кромешного Ада, мне не под силу. Но вот прощупывать… Он крепко сжал ладонь в кулак с огромной силой, — воздухе нечто лопнуло, замигал свет. Взгляд Теры метнулся к камере, в которой она отметила движение. Ашендер извернулся, выгнулся, когда через его тело прошел невидимый импульс. Жидкость внутри капсулы моментально вскипела, заставляя его бесшумно открыть рот и взвыть. Челюсть, набитая трубками, неповоротливо двигалась слева направо, будто у него что-то застряло в зубах и он настойчиво пытался это вытащить. Через марлевую повязку, прикрывающую глаза, бил зеленоватый свет, заставивший девушку содрогнуться; по телу пробежала волна колючих мурашек от непонятного холода, пронизывающего до костей. — Что это такое? — тихо спросила Тера, не отрывая взгляда от изнывающего Ашендера. — Разговор с душами потерявшихся людей… — протянул Мерфи. По голосу Хоккайдо поняла, что он улыбается. — Тех, кто не знает, куда им идти. Тех, чьи думы наполнены сомнением и страхом. «А сделал ли я все правильно?». Они спрашивают у себя, копаются в собственных мыслях, как в бесконечном лабиринте. Искалеченное сознание путается, мешает осознать происходящее, что играет нам на руку. — Хватит говорить загадками! — Терпение, госпожа. Оно пойдет вам на пользу! Я как раз хотел подойти к самой сути, — промурлыкал Мерфи и, все еще сжимаю руку в кулаке, нажал несколько кнопок на сенсорной панели рядом. В отсек капсулы ввелось несколько игл, направленных точно в сторону тела подопытного. Одна секунда, и они вонзились в плоть Ашендера, отчего он жалобно дернулся. Несколько секунд стояла вязкая и тяжелая тишина, прежде чем раздался тихий голос из колонок, расположенных на стенах комнаты: — Темно… Холодно и темно. Это Чистилище? Эхо, сравнимое с голосом мертвеца, рвущегося с того света. Тера не могла поверить своим глазам: рот его не раскрывался, но она могла отчетливо слышать то, что он говорил. А был ли это разговор, или же мыслительный процесс, выводящийся посредством замысловатых электронных манипуляций на колонки? Она мельком взглянула на стеклышки маски Мерфи. Она увидела зеленоватый блеск глаз, освещающий сморщенную кожу, покрытую язвами и многочисленными ожогами. — Нет, сын мой. — Голос его разносился эхом, не менее страшным и холодным, чем у Ашендера. — Я знаю, ты запутался и потерялся. Твою душу и сердце разъедают сомнения и страхи. Ты один, и нет рядом никого, кто смог бы сложить с плеч твоих сей тяжкий груз. Позволь помочь тебе, позволь все осознать. — Голос… Ты Ангел? Тера поморщилась и мельком взглянула на Мерфи. Тот даже не удивился вопросу, лишь утвердительно качнул головой. — Я больше, чем они, сын мой, и поэтому вижу все. Темные сети оплели твое сердце, сжимают его и пожирают шаг за шагом. Ты страдаешь. Ты умираешь. Я могу освободить тебя от непосильной ноши. Ашендер поморщился. Голова его дернулась, словно от удара, мышцы рук напряглись, а рот раскрылся еще шире. Хоккайдо не нравилось то, что она видела. В голову сразу приходили непрошенные мысли, смешанные с жалостью и виной. Его можно было просто убить, избавить от последующий мучительных экспериментов и страданий, но нет, она пошла дальше. Ради правды? А может, чтобы только потешить свое эго? Отомстить? Не испытывай жалости к гнили и черни. Он пытался тебя убить. Он тебя резал, мучил. Милосердия для него у тебя не может быть. Только ненависть. Тера опустила взгляд и сглотнула. — Я заблудился… Где я?.. Я должен был вернуться к его Первосвященству. Я подвел его… Подвел. — Что Первосвященство просил у тебя? Можешь вспомнить, сын мой? Что ты искал? — Сосуд… Получить посылку в порту, распространить влияние по всей Йокогаме… Я должен был подготовить людей к правде. Они должны были видеть… понимать, что их ждет… И я искал, искал тайну, сокрытую в Правительстве. Я копал… нашел… Наступила угнетающая вязкая тишина, сопровождаемая гудением техники и шипением жидкости. Тера подняла взгляд и посмотрела в побелевшее лицо подопытного. Он сомневался: брови сведены, губы подрагивают, лоб напряжен. Он явно не желал говорить, поэтому Мерфи сжал кулак сильнее, стягивая невидимые узы и заставляя Ашендера дернуться в колбе. Тот заговорил: — Мерсо… Тюрьма, в которой держат опасных демонов… Тех, кто проливает кровь… Ему нужна была карта, коды активации… У меня есть все… — Что?! — Тера подавилась воздухом и пошатнулась, не веря услышанному. Несмотря на свой не столь широкий кругозор, о знаменитой тюрьме для одаренных она была наслышана. В Риме мафиозные конфликты протекали в основном по старинке: с перестрелками, взрывами, хитрыми убийствами, предательствами. Эсперов никто не использовал, иначе все переводило бы войну в нечестный бой, перевес которого был бы однозначен. Но кто-то все-таки нанял одного наемника, обладающего способностью превращать людей в ходячие бомбы. Подключились госслужбы, правительственные агенты и Европол. Незарегистрированного эспера быстро отловили и посадили в засекреченную тюрьму. Никто не знает где она, сколько там этажей, коридоров, камер. Ее таинственный облик и по-настоящему пугающая неизвестность изводила многих. Войти внутрь без приглашения невозможно, что уж говорить о побеге — чистое самоубийство. Но вот, Испанская Инквизиция нашла способ выяснить нечто ценное. — Что ты знаешь о Мерсо, сын мой? Богоугодное ли это место? — Там живут демоны… Их сдерживают люди, чтобы усладить Бога… — Ашендер покачал головой. — Я был там… смотрел… Мрачно, одиноко и тихо. Смерть. Там пахнет смертью. Там нет Света, лишь ненасытная Тьма. — Спроси у него, где данные про Мерсо! — прошептала Тера, не отрывая от подопытного взгляда. Всякие сомнения моментально испарились перед желанием получить то, за что многие готовы отвалить целые горы нечто драгоценного. Заключить договор, выполнить неудобную сделку? Все что угодно, надо только правильно воспользоваться новой информацией. — Ты не успел передать послание, сын мой? Первосвященство может быть разгневан и раздосадован, но в этом нет твоей вины. Ты не знал, что они придут к тебе. — Они? Демоны! Они заманили, обманули, подловили… Я ослаб… Я стискивал правду в руках, я нес ее к Свету… Но она осталась там. Меч. В нем вся правда. Тера вопросительно посмотрела на Мерфи. Тот кивнул в сторону дальнего шкафа и нескольких чемоданов-сундуков, стоящих в ряд. Девушка медленно двинулась к ним, намереваясь обыскать вещи Ашендера, но при этом продолжила слушать его холодный голос. — Его Первосвященство говорил, что все только начинается. Земля будет залита кровью… Она пропитается ею, будет гореть ясным пламенем, искореняющим все зло… Она раскрыла шкаф и придирчиво осмотрела содержимое. Белый плащ, покрытый слоем грязи, истертый в нескольких местах, аккуратно сложенная одежда, сапоги и огромное количество бинтов и марли. — О чем ты говоришь, сын мой? Что грядет? — А ты не видишь, Ангел? Не чувствуешь этого? Демоны на пороге конца… они разрывают его на кусочки… Люди посчитали себя Богами и посягнули на то, что им знать и изучать запрещено! Они изменяют людей, делают из них то… что хотят. Мы — игрушки, в руках больных гениев, желающих изменить мир. Эксперименты… Хоккайдо двинулась к огромному чемодану. Щелкнул замок, скрипнула тяжелая крышка. Меч, заботливо завернутый в чистую ткань, лежал на груде сложенного белья, словно древний артефакт, который главному герою посчастливилось найти в конце темного подземелья, наполненного монстрами и чудовищами, так и мечтающими вспороть ему брюхо. Тера подняла меч двумя руками, аккуратно обхватывая кожаные белоснежные ножны и рукоять. Он оказался тяжелым, несмотря на тонкую и длинную сталь. — Они знают. Они ищут. Они играют. Его Первосвященство сделал меня таким! Я… не хотел. Не желал. Моей вины здесь быть не может. Я лишь сосуд, один из нескольких, полученный из Света. — О чем ты говоришь, сын мой? Свет? Кто он? Тера нащупала на верхушке эфеса маленькую кнопку, полностью сливающуюся на золотистом покрытии. Она осторожно надавила на нее, потом снова и снова, пытаясь преодолеть сопротивление конструкции. Щелчок — открылось крохотное углубление внутри эфеса. Девушка заглянула в него и, ногтем поддев свернутый тонкий листок, вытащила информацию на свет. — Саран. Его звали Саран. Он должен был уничтожить Думата. Но он не смог… Погиб… Что? Тера, дернувшись от знакомого имени, резко обернулась, всматриваясь в размытые очертания Ашендера. Тело его потряхивало, а сам он изворачивался в капсуле, словно одурманенный. — Думат — предатель. Он желал уничтожить мир, свергнуть Бессмертного Царя. Саран помешал, но не одолел брата. Проиграл… Проиграл, как и многие до этого! Хоккайдо поморщилась и зашипела. Ложь! Наглая ложь и клевета. Голову ее разрывало от возмущения и резко нахлынувшей ярости, желающей стереть все с лица земли. Думат внутри кипел от злости, от глупости обвинений и явной клеветы. Все было не так! Меня предал Саран! Бессмертный Царь уничтожил мой дом, мою семью! Убил женщин и детей! Всех вырезал, оставил умирать. И я виновен?! Ложь! Все это — жалкая ложь! Теру же будоражило другое. Ашендер знал о Свете и Тьме, знал о Думате и Саране, прекрасно знал о существовании неких сосудов. Судя по всему, речь шла о детях, участвующих в многочисленных экспериментов, посвященных изучению древних шумеров. Действительно, мог ли Инквизитор Испании оставить себя без чего-то стоящего? Почему бы не забрать себе кусочек из эксперимента, заполучить себе силу, соизмеримую с властью Богов? Но что действительно не складывалось, так то, что сила Ашендера не была похожа на силу Теры. Она встречалась уже с жалкой копией себя, ничего выдающегося, победить ее удалось легко. Но вот этот воитель имел нечто большее за собой. Неужели от Велта не отказались, как сначала подозревала девушка? Может его пытали так же сильно, как и ее. В одиночестве, в темноте. — Ты устал, сын мой. Ты бредишь, — раздался в комнате мягкий голос Мерфи. Тера взглянула на него, с интересом наблюдая, как расслабляется сжатая рука. — Тебе нужен сон. — Нет! Только не тишина! Прошу, останься! Я расскажу, расскажу все… И все-таки наступила тишина, мертвая и тягучая, прерываемая лишь гудением и тяжелым сердцебиением Теры, смотрящей точно перед собой.***
Йокогама всегда его пугала. Город на первый взгляд казался красивым и чертовски привлекательным. Сотни тысяч гипнотических огней, завлекающих в темные улицы, словно в паутины, сотканные коварными пауками. Ты живешь этим местом, ты им дышишь, наслаждаешься, ровно до того момента, когда ты осознаешь, что угодил в капкан. Ноги дрожат, ладони вспотели, язык не поворачивается сказать горькую правду — ты в ловушке, обескураженный и сломленный. Велт ненавидел этот город. В первую очередь, из-за пережитых испытаний, которые вновь и вновь приходят к нему во снах. Он ничего не забывает, все помнит. Лицо каждого ученого, кто ходил рядом с ним. Помнит лица тех, кто его резал, смотрел, как тот мучается, изгибается на полу в агонии. Он молил, просил все это прекратить, но они не слушали, лишь записывали наблюдения в свои листы. Потом о нем заботились, давали еду, воду, лечили, говорили лестные слова. А потом все повторялось по новой. Мусор. Ошибка эксперимента. Брак. Так его называли. Сначала он не понимал смысла этих оскорблений, пока не понял, что это его особенные имена. В конце концов, даже «родители» стали называть его так, прежде чем произошло то, что произошло. Возможно, ему не стоило оставлять сестру там одну. Возможно, ему надо было забрать ее с собой. Но какие эмоции двигали маленьким ребенком в тот день? Страх? Зависть и ненависть? Да, сестре он своей завидовал, потому что с ней обращались иначе. По крайней мере он так думал тогда, прежде чем осознал горькую правду. Она страдала так же сильно, как он, если не в десяток раз хуже. В темноте, наедине с собственными демонами. Велт ненавидел сестру, но в то же время жалел. Она не виновата в случившемся, не было ее вины во всех несчастьях, что свалились на их головы. Тера была и остается такой же жертвой событий, неподвластных для понимания детям. А кто тогда виновен? Все те ученые, с удовольствием принимающие участие в поистине «великолепном» эксперименте? Профессор Роберт, вынашивающий долго свой гениальный план, вместе с другими кураторами? Или же его излюбленное Правительство, одобрившее проведение исследований и снабдившее всеми необходимыми ресурсами? Сомнения — вот что пожирает его сейчас. Боролся ли Велт за правое дело, или же защищал все это время жадных до власти людей, желающих получить преимущество на мировой арене? Убивал ли виновных ради правосудия, или же его клинок покрыт кровью невиновных, тех, кто знал зловещую правду? У него была возможность все изменить. Никогда не поздно свернуть с одного пути и перейти на другой, но на что он способен в одиночку? Ему нужна сила, способная стереть всех, кто преграждает путь. Сила может контролировать все, и без силы ты не сможешь ничего защитить, не говоря уже о себе. Это жестокая правда, за которой он следует, словно верный пес. Возможно, Тьмы в нем на самом деле больше, чем Света. Рука его стискивает рукоять катаны. Его оружие, продолжение его руки, его намерений и сердца. Многие давали своим клинкам имена, вкладывая в это смысл, историю и истину, для которой они были предназначены. Но для Велта это был просто меч. Инструмент, предназначенный для выполнения конкретной работы. Так почему ему так не хотелось с ним расставаться? Ответ прост: меч давно перестал быть простым инструментом, преображаясь в нечто большее. Кожа на рукояти стерлась в некоторых местах, сталь потемнела, затупилась, но парень не желал отдавать его, заменять на другое оружие. Он его ремонтировал, чинил, заботился, как надлежит настоящему воину, укреплял. И вот сейчас, стоя перед Анго Сакагучи, он не мог отвести от катаны взгляда. Он не хотел ее отдавать, не мог так просто отпустить. — Велт. Это был приказ Сантоки-сама, — напомнил Анго, поднимаясь из-за стола. Минуту назад он перебирал последние отчеты по Достоевскому, просматривал информацию, поступившую из России по другим участникам его организации и революционерам, сбежавшими из Сибири следом за своим предводителем. Человек из правительства России, Булгаков, имел определенные намерения и желания по отношению к Достоевскому, так что в страну, после согласования с людьми из Токио, было направлено несколько русских агентов, для получения дополнительной информации по делу. — А приказы необходимо выполнять. — Не было и дня, чтобы я отдыхал. Не было и дня, чтобы я сложил свой меч и ушел в темноту, — решился напомнить Велт, качая головой. Это было правдой, смыслом его жизни была бесконечная работа, самосовершенствование и путь к получению силы, способной сломить самые темные преграды. — Это глупо и необдуманно. Сакагучи с сомнением взглянул на подчиненного и покачал головой, в который раз удивляясь его надменности и прямолинейности. — Необдуманно говорить такое о руководстве. Впрочем, сколько я раз тебе об этом говорил? Ты все равно настаиваешь на своем, Велт. Когда-то эта упертость тебя и погубит. Велт усмехнулся. Не так уж и плохо умереть из-за своих стремлений и идеалов. Но кто бы мог его так просто победить? Не нашлось еще противника, способного остановить его клинок. Кроме сестры, конечно же, но она использовала силу слова и убеждение. Ее охраняла Англия, а конфликта с островным королевством сейчас Правительству не нужно. Он отступил, только потому что Тера была права. А вдруг здесь было что-то еще? Способен ли он и впрямь пролить кровь сестры? Убить ее, как говорила «мать», читая ему сказку перед сном о бесконечной битве Света и Тьмы? Было ли это все хитрой целью ученых стравить их, дабы остановить от попыток объединиться и встать против них? — Однако у меня есть к тебе предложение. Ты же не хочешь отдавать свой меч, Велт? Хочешь оставить его и продолжать вершить справедливость, не так ли? Воин молча склонил голову, выражая согласие. Рука его крепче обхватила катану, настолько, что он ощутил слабую вибрацию, дрожь, призвавшую его успокоиться и выдохнуть. Были ли это голос оружия или собственные мысли? Он не знал. — Недавно кто-то вскрыл засекреченную информацию по исследованиям, происходящих во времена Великой Войны. Информация по лабораториям, их месторасположение, досье по научным объектам, которые Правительство когда-то поручило изучать. Агенты успели остановить полную утечку информации, но, — Анго поморщился и поправил очки, — что-то все-таки успело утечь. Несколько людей уже были отправлены на заброшенные научные объекты, но осталось еще одно место… Велт сглотнул, уже понимая к чему клонит Сакагучи. На какой же объект может быть направлен человек, выведенный на одном из самых злачных и темных мест во всей Йокогаме? Куда же отправят того, кто слишком хорошо знал ту отвратную лабораторию. — Я знаю твои чувства, именно поэтому предлагаю закономерный обмен. Ты можешь оставить при себе меч, если согласишься отправиться в лабораторию и охранять ее от посторонних посетителей. Если же нет… то на неопределенное время тебя отправят в отставку, для пересмотра твоего дела в будущем. Ему давали выбор, который ничего не значил. Давали право выбрать из двух зол. Велт безумно боялся той лаборатории, боялся о ней думать, вспоминать, что уж говорить о нахождении неподалеку от нее? Была бы его воля, он бы сжег то место дотла, сравнял с землей, огородил от людей, поставив знак «Осторожно, радиационные отходы». Пошел бы на все что угодно, только бы избавить мир от воспоминаний о лаборатории, но нет, жизнь вновь и вновь подкидывала испытаний на его шкуру, только бы тот страдал. — Когда мне отправляться? — спросил он тихо, смотря бесчувственным взглядом на Анго. Мог ли он его винить? Нет, он просто выполнял работу, причем чертовски хорошо. Что Велту оставалось делать? — Сейчас. Агент подобрал папку со стола, завязанную на белоснежную веревку и быстро протянул Велту. Тот принял ее осторожно, чувствуя, как сдавливает грудь от ощутимой боли. Он не хотел туда идти, не хотел. Но больше всего он не желал отдавать меч. Придется пойти на некоторые жертвы ради силы, ради возможности продолжать сражаться.***
На темной улице лил дождь и громыхала молния. В последнее время погода металась от одной крайности к другой. От чистого голубого неба и солнца, согревающего округу, днем, до ледяного дождя, пронизывающего до костей, ночью. Капли, стучащие по зашторенным окнам, больше успокаивали и усыпляли, нежели вводили в тоску. Хотя, куда уже глубже? Тера ссутулилась на стуле, вчитываясь в отчеты по проваленным задачам организации и отрицательным числам. Она не знала, к чему так стремительно рвался Абэ, если дела его были настолько плохи. Только он пошел против мафии, так все его связи обернулись в прах. Для этого ли он так стремился к Бертрам, чтобы заполучить нечто новое и ценное? Возможно, но все задуманное оборвала Тера, с шумом ворвавшаяся на вечеринку и перебившая всех заинтересованных лиц. После такого дела с ними совершенно никто не собирался вести дела. Правильно, кому же нужна сумасшедшая женщина, подорвавшая здание? Она могла поступить иначе, как изначально предлагал Исидро. Устранить Абэ тихо, незаметно вытащить Накахару из заточения и оставить на будущее предпринимателей, которые могли бы заинтересоваться в новой главе «Немезиды». Но не теперь, не после такого жуткого кровопролития и подрыва особняка. Единственные, кто так и стремились пойти навстречу — англичане, а если быть точным, то злосчастный Совет, который Ксавьер так и норовит подсунуть в рассматриваемые предложения. — Что тут у нас… — тихо прошептала Тера, вытаскивая скрепленные листы из множества других, сложенных в папке «Сделки». Она поднесла кружку с чаем, изрядно остывшим, к губам и закусила края фарфора. Странная привычка, но в последнее время она это делала постоянно. — Фирма с одеждой, продажа вина… Дистрибьютерские конторы и перевозчики… Что мы будем перевозить, если у нас даже товара нормального нет? Вопрос заданный в пустоту. Тера не знала, куда ей идти, в какое направление двигаться. Ей постоянно говорили одно: «Какая миссия у вашей компании? Какая цель?». Вот бы она знала, ей сразу стало бы легче. Ради чего она победила Абэ? Только ради мести, желания заполучить власть. Она не могла более стоять перед кем-то на коленях, она хотела, чтобы склонялись перед ней. Но может ли миссией организации быть одно лишь слово «власть»? Нет, это глупо и необдуманно. Тогда для чего ей это организация? Защита слабых и невинных? О, нет, ей плевать на других людей. Кого ей в действительности хочется защищать, так своих друзей, близких товарищей. Хочет ли она, чтобы ее люди убивали за деньги? Нет, так как по собственному опыту знала, что наемничьи организации частенько втягиваются в международные конфликты, а такого ей сейчас точно не нужно. Уйти ли ей в фармацевтический бизнес? Заняться полным производством лекарственных средств, а боевых работяг отправить в качестве охраны? Ну, не смешно ли? — Черт бы побрал все эти сложности… — прошипела девушка, откидываясь на спинку кресла. Осушив кружку до дна, она отправила ее обратно на стол, пытаясь вчитываться в список компаний. Ей ничего не нравилось, ей хотелось нечто значимое, но она его не находила, не нащупывала. — Может мне лучше финансовые отчеты изучить? Ты же понимаешь, что ситуация там не лучше. Сколько бы ты ни смотрела на эти бумажки, правда не изменится. Ты должна действовать, а не сидеть на стуле и ждать приказа от Исидро, словно послушный пес. Но что она могла? Самостоятельно изучить происшествие на заводах невозможно, доступ к ним закрыт, а глава организации шастать по зоне без разрешения полиции и госорганов не мог. Получить письменное соглашение? Заманчиво, но все разбивается о скалу, имеющую название «Незарегистрированный одаренный». Она хотела получить хоть какое-то удостоверение от Совета, раз она числится гражданином Англии, но те не торопились. Она была загнана в ловушку, из которой не могла выбраться. Ищи пути. Не может быть ситуации, из которой нет выхода. Что в долгой схватке, что в короткой войне — всегда есть тактика, сокрытая от твоих глаз. Изучи все ситуации, все возможные варианты, вытащи из тайны правду. Правда была — Тера ничего не могла сделать, потому что Исидро связал ее по рукам и ногам правилами и указами. И эти узы она просто так скинуть не могла. Я же сломал цепи, прорвался к тебе. И ты сможешь, только надо напрячь голову и поискать, вместо того, чтобы сидеть на заднице и думать о бессмысленных вещах! Девушка вскинула голову к потолку и, помассировав свободной рукой слезящиеся глаза, вымученно зашипела. Хуже запутанных мыслей, может быть только посторонняя мысль, посланная кем-то из вне. Думат был прав, Тера отрицать этого не могла, но ей нужны прямые советы, ясные ответы, а не бесчисленные нравоучения о том, какой она должна быть. — И что мне делать дальше? — тихо прошептала она, обращаясь с вопросом к пустоте. Она не ожидала ответа, но он нашелся. — У меня есть ответ на твой вопрос, если же ты ответишь на мой! Тера резко распахнула глаза и опустила голову, с нескрываемым удивлением уставившись на человека перед собой. Автоматическая установка, размещенная Рексом в углу комнаты, тут же активировалась. Лазерный прицел навелся на лоб непрошенного гостя, заставляя того громко рассмеяться. Белоснежные волосы, заплетенные в длинную косу, эксцентрично черно-белая одежда, широкий плащ, шляпа и маска, скрывающая правую половину лица. Глаза, а точнее один глаз, фиолетовый, лукаво смотрел в ее сторону, оценивая реакцию. Он вновь рассмеялся, вскинув руки в воздух, будто вел представление. Красный лазер устройства неотрывно следовал за ним. — И та-а-ак! Лот номер один! Кто же я такой, как пробрался в кабинет босса «Немезиды»? Участник, прошу, — он резко наклонился вперед, складывая правую руку так, будто она стискивала микрофон, и направил в сторону Теры, — ваше предположение? Она открыла рот, напряженно нахмурившись, но тут же закрыла его, так как мужчина удивительно быстро и прытко вернулся на свое место. — Николай Гоголь! Удивительно, как быстро вы сообразили? А как же я попал? Ха, дверей и преград никаких нет, чего бы не зайти в гости к такой даме! — Он довольно рассмеялся и подмигнул. — И так, Акалифа, не желаешь ли получить ответ на вопрос? Чужое имя, ей не принадлежащее, обожгло слух, заставило поморщиться и недовольно зашипеть. Прозвище, которое ей подарил один человек, ныне схваченный Правительством и отправленный в неизвестное направление, тут же помогло опознать гостя и понять, кому тот служит. Перед ней сидит некий Николай Гоголь, называющий ее именем, подаренным Достоевским. Логическая цепочка тут же выстроилась, давая четкий ответ на ее незаданный вопрос. — Прежде чем получить ответ на первый вопрос, я хочу услышать ответ на другой, — тихо ответила Тера, не отведя взгляда от яркой улыбки мужчины. — Тебя прислал Федор? — О, ты вспомнила о нашем бедном Феде! — рассмеялся Гоголь, хлопнув в ладоши и крутанувшись на месте. Губы его изогнулись в оскал. — О нет, он не знает, что я решился навестить его маленького демона. Он бросил тебя, знаешь ли! Решил убрать из планов, похоронить под доской ненужных воспоминаний! Но я ничего не забыл, я все помню, все прекрасно понимаю! Я пришел сам, один, ведомый лишь желанием совершить равноценный обмен! Информация на информацию, заманчиво неправда ли? — Он тут же воскликнул, не давая ей ответить. — Да! Один на один, два на два. Все части равны, хоть по кусочкам их пытайся собрать. Можно я его прибью? Этот шут раздражает. Тера сглотнула и покачала головой. Явной агрессии Гоголь пока что не проявлял, так что и она не будет отвечать ударом темного клинка. Он хочет поиграть в вопросы и ответы? Хорошо, она готова попробовать. — Ты меня заинтриговал, Гоголь. Я вся внимание! — пропела Тера, криво улыбнувшись, на что Николай радостно рассмеялся. — Вот! Огонь и страсть! Потаенные желания, загадки и разгадки! — Арлекино резко наклонился вперед, одну руку положив на стол, приминая несколько листков с отчетами, а вторую поднес к лицу, будто говорил страшную тайну. — Лаборатория под номером ноль-четыреста-пятьдесят-один тебе о чем-нибудь говорит? О да, должно! Ты же видела секретные документы, прежде чем они были охвачены огненным взрывом! Ты знаешь, что кроется там, под слоем бетона и земли, знаешь, что прячется там в стенах, пропитанных болью, отчаянием и кровью! Только где они запрятали ее? Не зна-а-а-ешь! Но вот я, ох-хо-хо! Знаю! Сладостная дрожь пробежала по телу Теры. Та самая лаборатория, в которой ее и брата держали столько лет, где ее изучали и резали, где вводили в нее яд, лекарство и парализующее вещество. Там, где Профессор вершил свой великий эксперимент. Могла ли она отказаться от такого сладостного знания? Ни в коем случае, она не может упустить такую возможность! — И что ты желаешь в обмен на это знание? — ответила она таким же шепотом, приближаясь к нему ближе. Глаз Гоголя загадочно блеснул, когда он резко отодвинулся и по-свойски уселся на стул перед столом Теры. — Всего-то малость! Карта и код от тюрьмы, сокрытой в темноте! Я знаю, ты получила совершенно недавно их от одного человека, ныне похищенного, обреченного быть заключенным в клетке. — Лицо его на секунду потемнело, но он тут же вернул маску веселья. — Мерсо! Мне нужен Мерсо! И он у тебя есть. Хоккайдо сглотнула, осознавая во что она влипла. Она не удивлялась тому, что этот шут все знает. Он был знаком с Достоевским, который был способен на то, чтобы выяснить кучу информации буквально за несколько секунд, не удивительно, что его друзья (если он, конечно, друг ему) способны на такую же хитрость. Она думала, а стоит ли так просто менять секретную и очень дорогую информацию на свое прошлое? Получит она информацию о лаборатории, незамедлительно захочет отправиться туда же, желая изучить все, докопаться до истины, найти того, кто послал за ней клона, двигаемого целью занять ее место. Но хочет ли она знать правду? Да. Мечтает ли она вернуться туда, где живут демоны? Возможно. — И ничего более? — Ничего более! Я желаю получить Мерсо, ты — лабораторию. Честный обмен, не так ли? Тера прикусила кончик языка и медленно выдохнула через нос. Гоголь продолжал неотрывно смотреть на нее и улыбаться, ожидая ее решения. Правда в обмен на правду, никто же из-за нее не пострадает, так? Она же не запустит какой-то злачный механизм? Любой твой поступок приводит к жертвам. Но что есть жертвы перед твоими стремлениями и желаниями? — Хорошо. Условия сделки? — Никаких! — Он подскочил, хлопнув в ладоши. — Фигурация имени в других источниках? — Не будет! — Он крутанулся на месте. — Все тайно? — Абсолютно! — Он широко расправил руки, замерев на месте. — Рада слышать, — прошептала Тера и потянулась рукой к внутреннему карману плаща. После посещения лаборатории Мерфи она не успела спрятать листок в надежное место, да и не нашла его, поэтому оставила при себе, практически у самого сердца. Потертая бумага, скомканная в некоторых местах, сложенная до компактного варианта. Она опустила ее на стол и, придерживая двумя пальцами, внимательно следила за действиями Гоголя. Тот, грациозно поклонившись, выставил правую руку в сторону, показывая черную прокладку плаща, заговорщицки подмигнул, подвел другую руку к темноте. Чернота дрогнула, изогнулась, являя желто-золотистое свечение. Ладонь ушла глубже, будто нащупывая заветную вещицу. Главное, чтобы не достал пистолет. Одной пули в голове уже хватило. — Та-дам! Он вытащил аналогичный листок, сложенный пополам, так же картинно положил его на стол, прижав двумя пальцами, и придвинул к девушке, не сводя с нее хитрого взгляда. — Обмен? — Обмен, — утвердительно ответила Тера, убирая руку с листка. Она забрала предоставленную информацию, как и Гоголь, развернула ее и с интересом впилась взглядом в карту. Арлекино не обманул, здесь было все, что ей нужно. Месторасположение, информация по поиску засекреченного входа, коды от дверей, даже указывались дополнительные выходы для экстренной эвакуации персонала. Руки подрагивали от осознания того, что все сокрытое скоро станет явным. Гоголь придирчиво осмотрел то, что передала ему Тера и, довольно кивнув, убрал лист обратно в плащ. Он двумя пальцами приподнял шляпу и, громко расхохотавшись, улыбнулся: — За сим, прощаюсь я с вами! Вкушайте правду, Акалифа, только не переусердствуйте. Она может горчить! Прежде чем она успела ответить, Николай шустро крутанулся на месте, чуть ли не подпрыгивая в воздухе, и подхватив край плаща, исчез в золотистом блеске портала. Вот он был, и вот его нет. Автоматическая турель недовольно пискнула и тут же отключилась, не наблюдая наличия посторонних гостей, складываясь во внутренний карман стены, из которой ранее выехала. Тера же, стискивая в руках листок, безэмоционально смотрела перед собой, чувствуя, как внутри груди нечто сдавливает. Вереница чувств, клубок запутанных мыслей и частичка страха. А готова ли она к правде? Готова ли увидеть то, что там сокрыто? Что же, в одиночку она туда точно не полезет. Нащупав дрожащей рукой телефон в кармане плаща, она быстро набрала номер, который помнила уже наизусть, и вслушалась в долгие гудки. Она не знала, как долго ей пришлось ждать, по ощущениям — точно слишком долго, но он все-таки ответил, поднял трубку несмотря на заспанный голос и читаемую усталость. — Что-то случилось? Тера криво улыбнулась, чувствуя, как ее всю трясет. — Да, Чуя. Мне нужна твоя помощь…