Алкид: Начало

       Гектор шёл по оживлённой улице, внутренне переживая. Ранним утром Алкид собрал экстренное собрание, на котором сообщил нечто важное для командования. Правая рука перевязана, как и грудь, а от некогда крепких, серебряных доспехов, остались только жалкие куски. И в таком виде, Первый Генерал сообщил всем, о своей встрече с новым видом монстров — Мёртвым Апостолом. Это существо, похоже на людей, только обычно бледен и имеет алый цвет глаз, чаще всего. Чудище встретилось в лесу, где утром патрулирует лично Алкид. Оно напало на героя и оставило серьёзные раны. И Генерал высказал свои подозрения, насчёт наличия целой стаи вампиров в лесу, неподалёку от Трои. Эта информация подняла такой шум на собрании, что Приаму пришлось лично всех успокаивать и требовать от героя доказательств, помимо ран. Гектор верил, что только сильное существо может нанести Алкиду раны, но поверить в наличие таких врагов рядом… Сложно, если быть честным. Но голова с белыми волосами, алыми глазами и огромными клыками доказала существование таких монстров, как Мёртвые Апостолы. Из всей речи Генерала Гектор усвоил одну важную вещь — эти чудовища намного опасней и сильней сатиров, гарпий и ламий вместе взятых. Когти, клыки, возможность подчинять людей, выпив крови, высокая регенерация, огромная сила, выносливость и скорость — с такими справится только отряд, из сильнейших воинов Трои. И то не факт. Сильнейший из сильнейших сейчас был с бесполезной рукой и разодранной грудью, и выйти на поле боя не мог, хотя хотел. Однако две настойчивые дамы попросили его не глупить и отдохнуть, чтобы раны зажили быстрее. Гектор невольно передёрнулся, вспоминая улыбку Киё, которая настойчиво просила Алкида принять заботу. Эту улыбку герой Трои будет видеть в своих самых ужасных кошмарах. А вот взгляд Медеи, напугал Второго Генерала по-настоящему. Так колдунья (ведьмой её называть зареклись все не только из-за гнева женщины, но и из-за Алкида) смотрела лишь один раз — когда её муж (кроме вышеназванного этого никто не отрицал) искупался в яде мантикоры и три дня пролежал в бессознательном состоянии. Тогда даже её магия не могла разбудить Алкида. И теперь взгляд повторился, когда глаза девушки упали на перебинтованную руку.        И Гектор очень переживал за своего товарища. Он знал, каково это, получать раны от чудовищ, от которых не знаешь, чего ожидать. Однажды герой Трои столкнулся с женской версией кентавра, покрытой чёрной шерстью полностью. Так их копья, были покрыты ядом, который целую неделю не выходил из организма и скручивал тело от ужасной боли. А теперь Алкид был ранен, когтями существа, который доселе был никому неизвестен. Быть может, эти раны ужасно болят, а Генерал на голой воле контролирует посыл закричать. Да и неизвестно, быть может, он сейчас настолько слаб, что лишь на чистой выдержке и стойкости, мог стоять и говорить на собрании.        Так что, Гектор решил для себя, что пока заменит Алкида в его военных делах. Утренний патруль, тренировка солдат, принятие разведанных, отдача приказов — это лишь часть огромного списка повседневных дел Первого Генерала. Плюс, он не забывал, про личные тренировки и изучение теоретической магии, чтобы знать, как противостоять магам уровня Медеи, у которой и учился. Хоть Гектор и взял на себя благородное дело, но выдержать нагрузки долго не мог. И если, с патрулированием и тренировкой он справлялся на ура, но вот логистика и командование — не про него. И от всего этого у него пухла голова, а ноги наливались странной тяжестью, которая тянула его в сторону бараков или стены, но никак не в сторону штаба. И Гектор уже двести раз проклял свою инициативу, но ради друга и товарища он был готов на многое, даже на это.        Пока Второй Генерал шёл в сторону штаба (Гектору хотелось плакать), старые воспоминания нахлынули, словно волны на берег во время шторма. Алкид был в Трое так давно, что герой Трои и не помнил, сколько лет назад пришёл он со своими спутницами. Тогда троянец был ещё маленьким мальчиком и не понимал, что за человек стоит перед ним. И как-то всё закрутилось так, что Гектору исполнилось двенадцать, а Алкид стал командовать войсками Трои, а также учить юношу всему, что необходимо знать. Кроме греческого, герой заставлял юнца изучать странный язык, который не походил на родной. «Пригодится», — сказал тогда наставник. И действительно — мальчик мог общаться на личные темы с учителем так, чтобы никто не понимал смысла. Среди оружия маленького Гектора, почему-то всегда притягивало копьё, что и заметил Алкид.        «Я подарю тебе кое-что, если докажешь, что достоин этого»        И после этих слов начался Эреб. Каждодневные муки, которые назывались «разминкой», многочасовые практики с копьями разного веса и длины, плюс были мечи. Но Гектор отличался редкой упёртостью, благодаря которой добился похвалы (!!!), от Алкида, и получил в награду меч. Но клинок был особенным — по желанию он мог превращаться в копьё и наоборот, а его острота резала доспехи, словно нож — растаявшее масло. И вот, время снова ускорилось и ныне Гектор, сын Приама — Второй Генерал, а Алкид — Первый. Конечно, по происхождению троянец был выше, но по заслугам намного ниже. Поэтому троянский герой был не против места Второго, уступив греческому герою место Первого, хотя царь и хотел видеть там своего сына.        Но зависти у Гектора не было — теперь уж точно не было — такой объём работы не каждый выдержит, Алкид справлялся с ней так, словно это было лёгкой прогулкой. Троянец не верил в то, что на чистом трудолюбии и воле можно добиться огромных успехов. Но Первый Генерал доказал Гектору, что возможно всё. И простой человек может вырасти до уровня полубога, только на постоянных тренировках тела и ума, и страшный змеевидный дракон может гоняться за этим человеком с интересными целями… Эту картину лучше забыть, иначе сердце не выдержит и лопнет от ужаса. После вспомненного эпизода Гектор не мог полностью отрицать версию солдат о причине такого цвета глаз и волос у Алкида. С такими ежедневными забегами сложно не поседеть.        Гектор остановился и посмотрел вправо. Огромная величественная вилла возвышалась рядом с царским дворцом. Герой грустно вздохнул и медленно направился в сторону штаба, куда очень-очень не хотелось. Но что поделать-то? Как говорил Алкид: «Назвался ловеласом, получай шишки от хахаля пассии».

***

       Медее хотелось несколько вещей. Увидеть того бога, который наложил проклятие на Алкида, дать ему в морду, вернуться к Алкиду, и дать в морду уже ему. Этот придурок (а по-другому колдунья назвать героя не могла) каким-то образом спровоцировал гнев бога, который проклял его. И это не греческий, и не египетский. Главные вопросы, которые крутились в голове у Медеи — когда и за что? Если знать последнее, то можно попытаться замолить грех и избавится от порчи, но вот когда… Этого магесса выяснить не смогла, хотя и прибегала к тяжёлым аргументам, при ругани с Алкидом. Но тот молчал, как «герой гаремника во время спора двух женщин» (почему-то ей очень захотелось использовать эту цитату воина). Но самое страшное было не в наличии проклятия, а в том, что оно не хотело исчезать даже под воздействием Руна (а эта шкура могла даже с того света вытащить)! А состояние героя заставляло плакать горькими слезами от бессилия. Бледен, словно мертвец, цвет глаз потускнел, правая рука не подаёт признаков жизни, а тело содрогается от странных судорог. И теперь Медея искала в своих фолиантах любую информацию, связанную с такими симптомами. Самое странное — это были проклятия ни олимпийцев, ни египтян, а трогать фолианты со знаниями из других стран пока не хотелось — вдруг будет упущено столь драгоценное время?        Магия и зелья не помогали (Алкид сразу же опорожнял желудок после приёма жидкостей внутрь, а магическая энергия заставляла больного шипеть от боли), воин был похож на мертвеца, а знаний волшебницы не хватало для излечения или хотя бы облегчения мук Алкида. Хотелось плакать от отчаяния, но понимание бессмысленности такого поступка останавливало Медею от рыданий. Но боль, которая сжимала сердце при виде возлюбленного, не отпускала и заставляла работать, работать и ещё раз работать. Не для себя, как она привыкла, а для кого-то действительно дорогого. Тем более Алкид редко просил помочь ему, с чем-то сложным. Поддержать, да, но помочь — никогда. Он всё делал сам. И теперь Медея трудилась ради того, кто когда-то давно вытащил её из пучин отчаяния и дал свет надежды.        Пока магесса копалась в личной библиотеке в собственном отдельном пространстве, Киё присматривала за Алкидом, который большую часть времени сидел на кровати и смотрел в одну точку перед собой. Любые попытки дракона растормошить или уложить парня проваливались — тот или вскакивал и вновь садился, либо бубнил что-то про «чёртовых богах». Тусклые глаза изредка смотрели на Киё, а потом снова возвращались созерцать одну точку. Ещё реже он ложился на кровать и гладил свою руку, которая была завёрнута в огромное Золотое Руно. Благо, что никто не видел нынешнюю руку героя. Распухшая и почерневшая с ярко-синими выпирающими венами, которые пульсировали и излучали странный светло-голубой свет. Мышцы конечности непроизвольно сокращались, заставляя Алкида шипеть от боли, а глаза обретали прежний цвет, но лишь на мгновение.        Сначала всё было хорошо. Алкид вернулся с собрания и сел на кровать, а потом… Взор потух, руку в мгновение ока раздуло непонятной силой, разрывая перевязку, а тело забилось в конвульсиях. Не стоит говорить, каких усилий стоили девушкам снять с Генерала его покорёженные доспехи и порванную одежду.        — Брюнстад должен умереть… Токиёми место в могиле. Закон должен гореть синим огнём… — бубнил Алкид неизвестные Киё имена, с которыми, скорей всего, связаны не самые лучшие его воспоминания. Неизвестные слова на неизвестном языке очень часто вылетали изо рта бледного юноши, который поглаживал руку в Руне.        Однако, в отличие от Медеи, Киё с лёгкостью, с помощью обоняния, смогла выяснить происхождение проклятия. Его наложил японский бог ветров и воинов Сусаноо. Слабый запах крови и сакэ был характерен только для одного бога, японского пантеона. Но за что? Что Алкид сделал, чтобы разозлить вечно ветряного и пьющего бога, который без важной причины не покинет бутылку и свой храм. Хотя… Было у девушки предположение. Бог воинов был одним из тех, кто не любил тех, кто без спросу использует их техники или магию. И, скорей всего, Алкид откуда-то узнал об одной из техник Сусаноо и применил её. И в то же мгновение бог почуял применение и быстро скосил всю её силу, проклял и кинул предупреждение своих китайских братьев.        Но главный вопрос, если теория Киё подтвердится, откуда Алкид узнал о технике Сусаноо? Её могут знать только сам бог и его верные последователи, которые отдали всё своему покровителю. Абсолютно всё (очень часто дракон задумывалась об ориентации бога воинов, но, услышав легенды о греческих богах, попросила прощения у него за плохие мысли). А тут… В Греции ну никак не мог появиться последователь Сусаноо. Они в Японии обычно обитают и никуда не уезжают.        И не только это. Киё беспокоило состояние Алкида. ТАК быть не должно! Любые проклятие сопровождаются лишь отказом любой части тела или болезнью, но никак ЭТИМ! Герой вернулся в своё состояние мертвеца, когда глаза его были тусклыми, а вечная бледность, не хотела таять от жаркого южного солнца. Конечно, Киё могла попросить помощи у Гелиоса через Медею, которая тоже попросит деда помочь, но это могло спровоцировать битву или даже войну богов, чего не хотел бы Алкид, а значит, девушки тоже этого не хотят, ибо обижать воина им, ой как не хотелось. Поэтому Медее приходится копаться в своей библиотеке, а Киё следить за воином и входной дверью, чтобы никто не зашёл и не увидел Первого Генерала в таком состоянии.        Но самым страшным не только для Киёхимэ, но и для Медеи было не само проклятие, а время. Эта вещь намного сильнее всех на свете, и даже свет, не может противостоять ему. Сколько продержится порча? Есть ли время, отведённое для смерти? Когда закончится оно, если проклятие вообще может прекратиться?        — Алкидушка… Как ты до такого дошёл? — скупая слеза пробежала по щеке Киё. Она переживала за него сильно, ведь она привязалась к герою. Что будет, если он уйдёт? Что тогда? Ведь в мире больше нет никого роднее, чем сидящий перед ней, полумёртвый юноша. И, если Алкида не станет, она пойдёт за ним. Не важно, в Эреб, Вальхаллу или другой загробный мир, Киё пойдёт за ним, вытащит из лап богов смерти и спрячет ото всех где-нибудь в горах, где будут они жить долго и счастливо.        Но тяжелее всех было Таме. Бедная кошка сидела на коленях больного хозяина и изредка жалобно мяукала, пытаясь дозваться до Алкида. Без грусти, не посмотреть на бедное животное. Мягкие лапки пытались растолкать героя, но тот бредил и не обращал внимания на потуги кошки. Прекратив тщетные попытки, она свернулась в клубок на коленях, всегда возвращаясь, если даже воин сам своими телодвижениями прогонял её. И Киё чувствовала, что питомец чувствует боль, и отчаяние проклятого намного лучше, чем она и Медея. И верны, оказались красивые слова Алкида, которые были сказаны однажды: «Мы в ответе за тех, кого приручили, но это работает и в обратную сторону». Теперь девушка поняла, почему в глазах, чересчур умной кошки, виднелась вина и сожаление. Не уберегла бедного хозяина от страшной участи. Но такая вина была видна и в глазах тихо плачущей Медеи, и Киё, которая прикрыла мокрые глаза, рукавами своей юкаты.

***

       Божьи ангелы канючат, снова демоны их дрючат… «Бедный пацан… Получить прямое проклятие от Сусаноо… Конечно, этот алкоголик не может в сильную магию, но на чистой жажде крови, он может сделать порчу похлеще, чем у Богов Болезней. Ну, а я придурок, не предупредил о последствиях. Но это будет нам уроком. Мне — заботиться о товарищах, а ему — не использовать ничего, не прочитав инструкцию» Страна теней и волчьих стай…        «Да помолчи ты уже! Этот бред у него начался где-то два часа назад, сразу после собрания. А до этого он держался на голой выдержке и воле. И теперь мне слушать этот бред целые сутки! А затем начнётся самый сок… Целый месяц руку можно считать потерянной, плюс огромные штрафы. -50% ко всем статам, уровням навыков, запасом здоровья и чакры, так буду называть. И с этим нужно будет проходить два месяца. Итого — месяц без руки и статов, а потом месяц просто без статов. И в это время возобновятся боевые действие Трои и Греции. Что делать-то? Алкид теперь не сможет в соло разбить лица двум сотням солдат, а Ахиллес и Аталанта просто порвут его двумя пальцами. Нет, они и так порвут его, но Алкид хотя бы посопротивляется» Поднимитесь, воины. Пора ударить.        «В общем, наш герой сейчас ловит знатные такие галлюцинации, а также все его воспоминания искажаются, делая из Медеи чуть ли не врага народа. Но благо, что у Алкидушки (взять на вооружение, хе-хе-хе…) сейчас бред, поэтому осознать он не может, что хорошо. Иначе бы после пробуждения Алкид пошёл бы вырезать всех и вся. Да уж. Хотя, мне то ещё нормально. Я даже представлять не хочу, что там у второго Алкида происходит… Эх, придётся поработать над памятью и всё вернуть на свои места…»

***

       Бедный Алкид-герой. В душе сейчас творилось такое, что и врагу не пожелаешь. Всю зелень смыло чёрной жижей, а сам рыцарь спасся благодаря красному валуну, на который забрался. Но жидкость уходить не собиралась. Она медленно стекалась в одну большую лужу, которая начала превращаться в человекоподобную фигуру. Красные глаза, рот, искажённый в улыбке чудовища, с острыми зубами. Огромные руки с когтями и отсутствие ног. Вместо них — лишь чёрная жижа.        — Мать вашу… Это же чудище Манью из рута с Сакурой… Что же это за проклятие такое? — рыцарь вытащил меч, который мгновенно покрылся белыми молниями, образуя невысокий столб электричества.        — Не только на тело, не только на разум, но и на душу… А здешний Сусаноо мощные проклятие накладывает. Или это был не он? — воин расположил меч на уровне глаз, направив остриё на монстра, который начал двигаться в его сторону.        — Ладно, это потом. А сейчас привратник должен защищать ворота, отделяющие настоящую душу от её предместий. И Алкид-герой сорвался с места, целясь ровно в шею чудовища…

***

       Гере самодовольствия не занимать — это знали все. Но опуститься до сотрудничества с богом из другого пантеона ради проклятия одного смертного — это было слишком даже для неё. Как опытный маг, жена Зевса смогла создать мощную порчу, используя жажду крови Сусаноо, которая била по телу, разуму и душе одновременно. И если первые два пункта могут провалиться, то третий гарантированно мог убить комара. Но, кроме Афины, все осуждали сей поступок косыми взглядами и покачиваниями голов. А Ареса пришлось держать Гефесту и Гермесу, чтобы бог войны не сорвался и не прикончил свою собственную мать. А Зевс… Зевсу было всё равно. Фетида попросила поддерживать троянцев, пока её сын не простит Агамемнона. Громовержец поддержит, и без помощи Алкида. Да и нельзя показывать виду, что это его жена натворила, в основном, иначе злого Гелиоса, который очень заинтересован в выживании смертного, который возьмёт любимую внучку в жёны, остановить сможет лишь весь пантеон. Всё же Титаны намного сильнее были, чем нынешние боги. Однако ключевое слово БЫЛИ. Хитростью и обманом сбросили их в Тартар, кроме тех, кто своим исчезновением мог разрушить мир смертных. А это никому не надо было… Кто же знал, что один из эффектов проклятия Геры и Сусаноо уже грозил упасть?