***
А пока Алкид горевал о своём проблемном положении, второй Алкид ходил вокруг того места, где недавно были трещины. На их месте теперь был чёрный «лёд». Скользкий, отполированный и хрупкий — когда рыцарь ступил на него, замороженная жидкость заскрипела. — Слава Гее, что эта штука не растёт, — произнёс воин, вглядываясь в лёд, пытаясь увидеть, что там, по ту сторону. И ему удалось, но об увиденном он пожалел — чёрная жидкость переливалась разными оттенками красного. И, казалось, что чёрный лёд — единственная преграда для жидкого проклятия. — Как бы не прорвало… Но всё же мечник был рад тому, что штука, что появилась здесь — не кусок Ангра-манью. Просто проклятие приняло ту форму, которая ближе подходит ему. И хорошо, что Алкид не увлекался Лавкрафтом (только слышал краем уха), иначе тут могло появиться что-нибудь похлеще. И не факт, что защитник смог бы уничтожить порчу в душе. Да и эта версия нанесла страшный, смертельный удар. Лицо и отдельные участки тела, куда упали капли чёрной жидкости. Тёмные области на плоти шипели и дымились, разъедая саму суть рыцаря. Всё-таки порчи такого уровня сильно бьют по духовным сущностям, которой являлся Алкид-герой. Дух, созданный из энергии Мечты и Души, умирал. И очень быстро. На глазах чёрные зоны расширялись, поглощая всё большие участки тела. День, максимум, два. Нет, если найти какого-нибудь Мастера Душ, а также Мастера Призыва, рыцаря можно спасти, но таких в Трое и даже в Греции нет, а к богам обращаться — только хуже делать. Конечно, мечнику было грустно — никто умирать не хочет. Тем более без возможности перерождения или возвращения в свой родной план. Проклятие, которое поразило духа, было настолько сильным, что стирало всё. Абсолютно. Но печально ему было не из-за забвения. Воину просто хотелось остаться и увидеть, как расцветёт эта душа, как солнечный свет упадёт на землю, кем станет Алкид после рассвета в этом мире. Но было кем-то решено, что водителю пора исчезнуть навсегда. — А кто тогда будет защищать душу от всяких? Кто, если не я? Дух опустил взгляд на меч, что был в его правой руке. Этот клинок был не его. Это творение маленького Алкида, так что и владельцем останется он. Но передать это оружие нельзя — физический и душевный план разделены барьером, который сломать практически невозможно. Но вот разум… Передать знания о мече можно, однако на это уйдут те крупицы энергии, которые поддерживали жизнь в духе. А брать для заживления из души было бы верхом глупости, ибо недавно ей потребовались резервы, чтобы очиститься от скверны, и то, часть осталась. — Днём меньше, днём больше, какая разница? — хмыкнул рыцарь и пожал плечами. — Ну-с, пошёл! Со всей силы мечник метнул клинок вверх. Тот сверкнул где-то в сером небе и с хлопком исчез. А воину, после сделанного, осталось немного. Доспехи давно испарились, как и оболочка. Проклятие теперь ело антропоморфное тело, состоящее из светло-голубой, почти белой, энергии. Чёрные пятна покрывали уже половину духа, отмечая последние минуты. Боли не было, просто исчезало ощущение части тела, куда добиралась порча. Но воин улыбался. Его жертва не была впустую — теперь душа сама возведёт оборону, о которую сломает зуб большая часть всяких гадостей, которые посмеют заглянуть в это место. — А ведь знал, что такое может случиться, — посетовал на себя дух, смотря на руки, которые наполовину исчезли. — Будем мне уроком. Дух обернулся и посмотрел на высокую серебряную стену, которая ярко светилась среди мрачности души, словно она прощалась с ним таким способом. Или же просто началась активизация защиты. — Прощай, сей бренный мир. Отныне и навсегда. И будь проклят тот, кто решил напасть на это место. Ну, а ты, Алкид, работай на своё благо и в конце обрести могущество и сердце не ледышки, а нормального человека. Воин улыбнулся своей призрачной улыбкой, и чернота поглотило лицо вместе с улыбкой. А затем с громким хлопком она исчезла навсегда.***
Я люблю море. Спокойное и тихое море. Мерный звук разбивания волн о прибрежные скалы успокаивает, а воздух чист и свеж. Как же хорошо, что я попал в эту эпоху и эту часть мира. Тут ещё чистый воздух и пейзаж не сильно изменён руками человека. Но чтобы просто посидеть на песчаном берегу и подышать, мне пришлось три часа уговаривать Киё и Медею на то, чтобы меня отпустили одного. Не буду говорить, что я говорил, но знаю теперь точно, что, если откинусь из-за этой болячки, я буду обладать харизмой, если Слугой стану. Ради похода к берегу… Всё ради этого… Но без брони как-то не ахти находиться за пределами города, однако мне всё равно — хочу и всё. Конечно, с простым солдат я расправлюсь, если что, но вот герой или монстр сильнее сатира превратит меня в блин. Блин… Тьфу, блин. А… Эх… Похоже и по мозгам неплохо так ударило. «Или ты просто отбитый с детства», — ехидно произнёс Иосиф. Не, ну… Он прав, я действительно отбитый, но, по крайней мере, не ною по этому поводу, в отличие от некоторых. Так я и сидел бы на берегу под присмотром трёх пар глаз (вернее, двух, одни закрыты повязкой), если бы не кое-что, вернее «кто», попал в моё поле зрения. Черепашка. Маленькая, чуть больше новорождённой. Барахтается в песке, животом кверху. Не понял, разве черепахи не могут перевернуться? «У них лапы короткие, да и панцирь тяжёлый, чтобы крутить его во все стороны» Чую, что ты напридумывал всё это и теперь пытаешься выдать за правду. Ладно, надо помочь волчку, который крутиться на месте. Подхожу и ставлю на лапы это чудо природы. Черепашка посмотрела на меня. Чего-то мне не нравится её (его?) взгляд. Словно на тебя смотрит не животное, а человек. Или же у меня крыша окончательно потекла. — Наверно, ты хочешь есть? Достав из инвентаря яблоко, которое я собирался съесть (эх…), положил перед черепашкой, которая даже не шелохнулась, продолжая смотреть на меня. Эм… Ладно, надо возвращаться, иначе с меня сто шкур снимут, если опоздаю.***
Алкид покинул пляж, к огромному сожалению Сфено, для которой обычным делом стало наблюдение за объектом вожделения. А сестёр она прихватила за компанию, чему те были не очень-то довольны. Могли бы сейчас кушать финики или лежать в воде, но нет же — сестрёнку приспичило следить за Алкидом, который за жалкие сутки изменился до неузнаваемости. Побледнел, исхудал, покрылся щетиной, а на вид ему стало около тридцати-тридцати пяти лет. Вот только Сфено беспокоило не это. Своим нюхом она учуяла запах проклятия. Запах ветра, крови и алкоголя. Плюс приторно-сладкий аромат, которым обычно пахнут служительницы самой древней профессии. — Сука… — выругалась Сфено, сжимая кулаки. Очень ей хотелось побить того, кто наложил порчу на ЕЁ… А кого? Возлюбленного, скорей всего. Эвриала приложила ладонь к лицу, а Медуза неожиданно упала на задницу. — Черепаха исчезла… — шокировано произнесла она. Сфено выгнула бровь и посмотрела на берег. Животное тихо, не торопясь, ело яблоко. — Ты чего? Большая, совсем с головой рассорилась? — бросила шпильку Эвриала, на что младшая лишь фыркнула. Затем она поднялась и… — Нет её там! — крикнула девушка, показывая пальцем на пустой пляж. Действительно, черепаха исчезла. Сёстры одновременно протёрли глаза и раскрыли их. На песке животное продолжало есть фрукт. — Это что? Зажмурившись, Горгоны посчитали до пяти и открыли очи. Черепашка исчезла, словно её никогда не было. — Магический зверь? — спросила Сфено, повернувшись к своим сёстрам. Медуза приложила палец к подбородку и повернулась чуть в бок, вставая в любимую позу «философа». — Возможно, а может и кто другой просто убирает и возвращает бедное животное на место, — выдвинула свою гипотезу Младшая-С-Большими-Сиськами. — Но я никого не чувствую… — протянула Эвриала, втянув ноздрями воздух. — Может нам просто голову напекло? — произнесла Сфено. — Возможно… Всё возможно… — потянулась Эвриала. — Пойдёмте домой…***
— Я буду долго гнать велосипед… В глухих лугах его остановлю… Алкид шёл по Трое, напевая себе под нос одну песню, которую вытащил из глубин памяти, чтобы отвлечь себя от плохих мыслей по поводу руки. Люди смотрели на него с уважением, вперемешку с ужасом и беспокойством. Всё же скрыть страшную травму не удалось — слишком сильно резала боль. — Благодарю, — сказал герой, бросил серебряные монеты и взял здоровой рукой горячую лепёшку. Не думал воин, что в Древнем Мире есть ларьки с такой едой. Поглощая еду, мечник медленно шёл в сторону дома. На улице ему было нечего делать, а идти куда-то загород — опасно, ибо враг не дремлет. Дом встретил Алкида тишиной с редкими голосами откуда-то из глубин. Звуки доносились с кухни, так что найти двух оставшихся жителей виллы не составило труда. Когда воин тихо проник на кухню, он застал Киё и Медею за готовкой, а Таму — за попыткой украсть рыбу. Но морепродукты охранялись… Той самой черепашкой, которую Алкид встретил на берегу моря. Подавив желание убить неизвестное существо в виде черепахи, герой постучал по стенке. — Ой, Алкидунчик! — развернувшись, произнесла дракон с улыбкой на лице. Иосиф засмеялся словно сумасшедший, а Медея просто кивнула, подняв уголки губ. Алкид давно заметил, что магесса всегда молчалива и спокойна, когда занимается делом. Неважно, каким. «Даже «таким»?» Герой отмахнулся от ехидного выражения своей шизофрении и присел на скамейку, смотря на черепаху, которая щёлкала челюстями при приближении кошки. Та шипела, но атаковать панцирь земноводного не решалась. — Откуда тут черепашка? — спросил Алкид, опёршись подбородком в здоровую руку. — Ну… Когда мы пришли, она уже тут была… — протянула Киё, приложив нож к щеке. — И вас ничего не смутило? — А что такого? Черепашка черепашкой, а откуда — неважно. Тем более, смотри, как она защищает рыбу от этой чертовки! — МЯУ! — Тама прыгнула на колени Алкида и начал ластиться. Парень левой рукой погладил кошку, а земноводное с чувством превосходства смотрело на млекопитающего. — Ш-ш-ш-ш-ш-ш! — Всё-всё, Тама. Получишь ты от меня жареной рыбки, — заверил кошко (девушку?) герой. Та довольно мяукнула и запрыгнула на бочку. — Всё в порядке? — спросила Медея после пяти минут тишины. — М? — Алкид наклонил голову набок. — Ничего не случилось, пока ты «гулял»? Нож Киё с силой опустился, отрубая от моркови огромный кусок, а глаза магессы смотрели в очи воина. — Ничего, — твёрдо сказал он, решив пока не говорить про черепашку, которая сейчас вместо пляжа, сидела тут. — Хорошо… Напряжённая атмосфера сразу развеялась, а женщины начали болтать на свои женские темы, попутно кидая взгляды на мечника, который положил больную руку себе на колени. Та ныла и болела, но терпимо. Девушки перестали беспокоиться, поверив словам Алкида о том, что всё нормально, просто рука так отреагировала на проклятие. И теперь воин мог с уверенностью сказать, что у него в предках были опытные дипломаты, ибо выкрутиться было почти невозможно, но слова подействовали великолепно. Герой откинул голову назад и закрыл глаза. Усталость начала уводить его в мир Морфея, который существовал в реальности.