На небольшой портовый городок опустился вечер. Из окон деревянных домов на сваях, пропахших рыбой и морем, лился золотистый свет. Из парочки таверн доносился смех и говор людей, но их поглощал тихий плеск воды под деревянными мостками, заменявшими здесь улицы. Неполная луна загадочно поглядывала на крыши домов сквозь редкие облака, серебря рыболовные сети, развешанные повсюду, и водоросли, застрявшие в них. Вдалеке виднелись горы. С другой стороны простиралось бескрайнее море, где-то там плавно переходя в небесный купол. Миллионы звёзд собирались в созвездия, по которым моряки ориентировались вот уже несколько столетий.
На деревянном пирсе сидела остроухая девушка. Она болтала босыми ногами в воде, смотря куда-то вдаль. Кожаные облегающие штаны были засучены до колена, льняная рубаха с одной стороны выбилась из-под жёсткого корсета, плетёная верёвочка охватывала голову, придерживая русые волосы, сквозь которые были видны кончики заострённых ушей. Рядом стояли высокие сапожки из мягкой кожи и лежал добротный плащ с капюшоном. Прочный, из грубоватой коричневой материи, он был подбит у ворота мехом и справа усилен наплечником из серебристого металла.
Эльфийка — а это была именно она — выглядела расслабленной. Её плечи опустились, ноги всё так же беспечно шлёпали по воде. В ярко-голубых, словно светящихся изнутри глазах отражалась луна. Мысли девушки были далеко от всех.
Нарити вспоминала. Она вспоминала свой народ, который всегда казался ей слишком высокомерным и скучным, вспоминала отца, который, к её огромному удивлению, дал добро на её странствия, вспоминала мать, которая не хотела отпускать дочь, вспоминала свои бесчисленные переходы с места на место в поисках денег и приключений на свою эльфийскую жо… кхм…
Девушка понимала, что уже засиделась на одном месте, но уходить из Виллы Пискантур* не хотелось. Она привыкла к этому мелкому порту, к своей работе оценщика артефактов и украшений, которая приносила неплохой доход, но из-за отсутствия движения всё глубже погружалась в хандру. И, что было бы забавным, если бы не было грустным, именно эта хандра и не давала Нарити сняться с места.
Понимая, что пора бы разорвать этот замкнутый круг, эльфийка вздохнула и вытащила ноги из воды. Она легонько шевельнула пальцами правой руки, и между ними потекла слегка светящаяся голубоватым светом дымка. Капли, стекающие по твёрдым икрам, задрожали и стали по одной отрываться, зависая на несколько мгновений в воздухе, устремлялись к её расправленной ладони, где собирались в шар. Подсвечиваемый голубой дымкой, он отбрасывал блики на спокойное лицо девушки, и это выглядело действительно волшебно.
Менее, чем через минуту, ноги Нарити стали абсолютно сухими, а водяной шар разросся почти до десяти акэнтаров* в диаметре. Эльфийка надела сапоги и, почувствовав на себе чей-то взгляд, обернулась. Она заметила какого-то подвыпившего рыбака, вышедшего на пустынную улицу. На его лице господствовало выражение абсолютного охренения. Ещё бы, в этих краях редко можно было увидеть магию, и к ней относились как к какой-то прекрасной легенде. В мысли девушки закралась озорная мысль, и она улыбнулась, наверное, впервые за долгое время.
Легко вскочив на ноги и в пару шагов преодолев расстояние, разделяющее её и рыбака, она схватила его за руку и повлекла к воде. Тот не сопротивлялся, словно околдованный её глазами и шаром с голубой дымкой внутри, парящим над ладонью эльфийки. Остановившись у самого края мостков, Нарити хитро подмигнула и протянула свободную руку:
— Две медных десятки, и завтра будешь счастлив, как никто другой.
Рыбак словно в полусне нащупал карман и достал из него два серебряных кругляша, блеснувших в лунном свете. Девушка радостно улыбнулась — за такую мелочь, как приманить улов, тем более остатками, она не рассчитывала получить больше пары медяков, даже не десяток, а тут аж две серебряных пятёрки. Она приняла деньги и бросила шарик в воду. В месте, где он упал, осталось небольшое свечение, которое обычно привлекало рыб.
— Утром пораньше приходи на это место и забрасывай удочку, — кинула она застывшему мужчине через плечо и подняла плащ. Под ним оказался кожаный походный пояс, лук и колчан со стрелами, которые девушка нацепила на себя. Набросив на плечи плащ и натянув поглубже капюшон, Нарити быстрым шагом направилась прочь от пристани, к таверне, в которой снимала комнату уже почти год.
Чем дальше позади оставался пирс, тем сильнее уныние обволакивало душу противной слизью. Эльфийка понимала, что теперь она не выйдет из депрессии ещё несколько дней. Каждый раз после какого-то необычного, хоть мало-мальски выбивающегося из серой рутины происшествия она ощущала сначала кратковременный духовный подъём, а потом её настроение резко портилось, что заканчивалось новым длительным периодом упадка жизненных сил, которому часто предшествовала пьянка с… гномами. Нарити также понимала, что ей уже нельзя просто сидеть на одном месте, если она не хочет наложить на себя руки, но и не могла покинуть Виллу Пискантур. Её депрессия снова и снова загоняла её в малый обеденный зал таверны, в котором к ней обычно и обращались за оценкой имущества, и постоянно нашёптывала, что у девушки никогда не получится стать авантюристом — тем, кто никогда не сидит на месте, исследуя, ища и находя сокровища, побеждая монстров и просто путешествуя. Никогда.
Сморгнув с пушистых ресниц не то злые, не то печальные слёзы, Нарити вошла в главный зал таверны, оглядела его и, заприметив за барной стойкой две знакомые коренастые фигуры, не особо долго думая, подсела к ним.
— Жертат, Симек, давно я вас не видела, однако, — начала она разговор. Гномы радостно загомонили, и чернявый смуглый Симек, который сидел ближе, с поистине богатырской силой хлопнул её по спине, вышибив из лёгких весь воздух.
— Эля? — появился перед Нарити разливальщик.
— Джина, — отрезала она, заставляя того приподнять брови, но всё же принять заказ и отойти. — Напьюсь ко всем чертям…
Девушка бессильно опустила голову на руки, что не осталось незамеченным. Жертат, смешно нахмурив густые рыжие брови и топорща роскошные усы, покачал головой, а Симек обеспокоенно посмотрел на подругу.
— Что, опять? — спросил он. Нарити кивнула, не поднимая головы. И гном не выдержал: — Да отправься ты наконец куда-нибудь! Пошли свою эту хандру в самую глубокую гоблинскую задницу и поезжай, вон, хотя бы в Аеквор*! Большой город, как раз то, что надо! А ты торчишь в этой дыре, прости Гидори! Тьфу…
Все замолчали, думая каждый о своём. Перед эльфийкой опустился стакан с прозрачной жидкостью. Она понюхала её, сделала маленький глоток и поморщилась. Джин ей никогда особо не нравился, но сегодня хотелось себя помучить. Глубоко вздохнув, Нарити приготовилась как следует напиться.
***
Иниал с облегчением ступил на пристань. Нет, он не страдал от морской болезни и превосходно умел плавать, но большое количество открытой воды не любил. Прищурившись против солнца, уже почти севшего за море, новоприбывший развернулся и окинул взглядом ту небольшую часть деревни, которая лежала на твёрдой земле, поправил лёгкую сумку на плече и отправился туда.
Свободные холщёвые штаны были заправлены в грубые ботинки тёмно-коричневого, почти чёрного цвета, сверху, прямо на голый торс, был небрежно наброшен лёгкий плащ неопределённого земляного оттенка. Сам Иниал был достаточно высоким, загорелым и в меру мускулистым, его короткая каштановая шевелюра слегка растрепалась от морского ветерка, красивые же черты лица привлекали. Хитрый с прищуром взгляд карих глаз нагло облизывал фигурку почти любой девушки, попадавшейся ему по пути, а те лишь краснели перед симпатичным мужчиной. Иниал был отнюдь не дурен собой и, прекрасно об этом зная, пользовался своей внешностью напропалую. В итоге он, вместо того, чтобы направиться в лес и поохотиться, как планировал сначала, зашёл в первую попавшуюся таверну, снял комнату на пару ночей и увлёк туда сразу двух особенно приглянувшихся ему девушек.
Выбрался из постели Иниал уже только ночью, когда луна подходила к верхней точке, но выбрался он оттуда очень и очень довольным. Всё-таки не зря он приплыл сюда. Хоть и держал свой путь он в Аеквор — большой торговый порт, — в Виллу Пискантур его занесло не просто так. Неожиданно, но так было гораздо дешевле. Всего лишь договориться с владельцем рыболовного судна, с которым тебе по пути, и тот за пару серебряных десяток дотащит сюда, откуда до точки назначения — рукой подать. После этого повторить действие с другим судовладельцем, и вуаля — ты на месте. А тут ещё и женщины неплохие оказались. Грех жаловаться.
Иниал отыскал свои штаны, улетевшие аж на потолочный канделябр и чудом не сгоревшие, надел их, сунул ноги в ботинки и спустился вниз, оценить местную выпивку. Выбирать столик он не стал, плюхнувшись сразу за полупустую стойку. Через два места слева от него шумно спорили о чём-то два гнома. Этот народец ему нравился. Весёлый, работящий, с отличным чувством юмора и неплохим вкусом как в выпивке, так и в женщинах. Даже привередливые людские девушки иногда велись на роскошные бороды и крепкие мышцы.
Иниал заказал себе тёмного эля, полюбившегося из-за его терпкости и сладости, которыми светлый не обладал, и с наслаждением отхлебнул неплохой такой глоток, прикрыв глаза. Да, тёмный эль трудно превратить в ту бурду, которую обычно представляют из себя другие напитки, подаваемые в таких местах. Только если водой разбавить, но здесь, к чести хозяев, таким не грешили.
Боковым зрением он уловил движение сбоку и слегка повернул голову. Рядом с гномами уселась русоволосая девушка в тяжёлом плаще с меховой оторочкой. Приглядевшись повнимательнее, Иниал заметил торчащие кончики острых ушей. Эльфийка. Усмехнувшись про себя, юноша перестал обращать на неё внимание и переключился на выпивку.
***
Трэгос нежно погладил по чёрным с зелёным отливом волосам спящую у него на руках дриаду. Та поморщилась и уткнулась носом ему в грудь, вызвав этим тихий хриплый смех. Путники уже давно потеряли надежду выйти хоть на какое-нибудь поселение и уже собрались заночевать в лесу, как вышли прямо на просеку, чуть не попав под колёса телеги. Её хозяин оказался сочувствующим человеком… э… то есть, гномом, поэтому разрешил путникам устроиться между мешками и доехать с ним до некой Виллы Пискантур. Название ни Трэгосу, ни Амир ничего не говорило, город был незнаком, но выбирать не приходилось. Каменные духи, как и лесные, конечно, куда выносливее людей, и без воды и почти без еды могут прожить в разы больше, — но уж лучше незнакомый город, чем голодовка. В этом лесу практически не было дичи, а довольствоваться только кореньями да орехами, уж извините, не очень.
Трэгос аккуратно, чтобы не разбудить подругу, подтянул свои шаровары, кое-как заправленные в высокие тяжёлые сапоги. Потом почесал лысую голову — волосы у каменных духов, увы, не растут — и прислонился к мешку. Стоило вздремнуть.
Проснулся он от того, что кто-то тормошил его за плечо. Раскрыв свои красноватые глаза и кое-как сфокусировавшись, Трэгос разглядел тёмно-зелёные, почти чёрные глаза Амир, а затем и всю её. Густые волосы слегка растрепались, видимо, тоже только-только проснулась. Солнце уже село, и теперь над их головами сияла огромная серебристая луна, прекрасно освещая окрестности. Смуглая кожа девушки в её свете казалась бархатной.
— Трэг, вставай давай, приехали, — хлопнула она его по плечу и душераздирающе зевнула.
Каменный дух осторожно отклеился от мешка, который случайно обнял во сне, и тут же поморщился. Поза оказалась неудобной, и теперь у него затекла левая половина тела и шея. Амир, заметившая это, не смогла не воспользоваться случаем и не подколоть скорчившегося великана:
— Оказывается, даже камням вредно долго лежать на одном месте! —
Трэгос насупился и угрожающе, насколько это было возможно в его положении, посмотрел на веселящуюся дриаду. Нужного впечатления ему добиться не удалось — девушка только расхохоталась, хотя гнома пробрало знатно. Его можно было понять — когда на тебя не то налившимися кровью, не то просто от природы красными глазами с явной угрозой смотрит серый лысый громила под два с половиной трэнара* ростом, пусть и сидящий на полу телеги, не то, что холодок пробежит — обделаться можно.
Кое-как распрямившись, Трэг поднял свой цвайхандер* и, прицепив его на спину с помощью ремней, поблагодарил хозяина телеги, и соскочил на землю. Он помог спуститься Амир, и они направились вперёд, к окраине поселения, но вдруг им в спину донеслось:
— Благословит Гидори вашу любовь, да не застынет раскалённый её металл во веки веков…
Амир споткнулась, Трэгос подавился воздухом, и оба одновременно развернулись на сто восемьдесят градусов, посмотрев на гнома как на последнего идиота. Тот то ли смутился от взгляда дриады, то ли снова едва не наложил кирпичей от выражения лица каменного великана, но очень резво вскочил на свою телегу, стегнул кобылу и умчался прочь.
Трэг озадаченно почесал макушку, и Амир незло посмеялась над его чересчур «лысым каменным видом». Это немного разрядило обстановку, и путники направились в городок, рассчитывая найти там хоть какую-то таверну, где можно подкрепиться и, желательно, выпить.
